Песнь сирены

<~ ꍏꌗ꓄ꋪꀤꀸ ~>

      — Итак, — говорит отец, — ну вот и можем, наконец, поговорить по душам.       Секундой ранее из воды скрылись стражники с Иккингом в лапах. Меня они отпустили, и я от отсутствия сил осела на дно, на котором, уперевшись руками и изогнув хвост, я и осталась сидеть.       Сил у меня действительно больше нет. Мне уже всё безразлично. Ведь Иккинг больше не тут, здесь его больше не тронут.       Конечно, Морской Властитель тот ещё стратег и на всё пойдёт, чтобы исполнить свою цель, извернется как угодно и как угодно извернёт любого. Но, мне кажется, сейчас мои слова были услышаны, и он поверил в то, что убивать человека не так уж необходимо. Удивительно. Впервые в жизни.       Но жив ли он ещё, этот человек? Я молюсь Нептуну.       — Поднимись, Астрид. У тебя осталась ко мне хоть капля уважения?       Я с абсолютной пустотой внутри делаю то, что он приказал. Мои веки опущены больше обычного. Моё сердце холодно, как никогда.       — Ты понимаешь, чего наговорила мне минуту назад? Да ещё и при народе? Ты это осознаешь?       — Да, отец. Не знаю, считаешь ли ты всё ещё меня своей наследницей, но как наследницу ты меня воспитывал. Ты учил меня никогда не лгать. Вот я и говорила то, что считаю истиной…       Он резко разворачивается, его мощная рука, сжимающая скипетр, порождает толстую ленту пузырьков:       — Ты так упряма, Астрид! — рычит он. — Ты так похожа на свою мать! Даже слишком!..       Мать… Мама. Готти! Что, если ему сказать… Но я не успеваю: двери тронного зала резко распахиваются, и врываются силуэты. Они растут, приближаясь яркими пятнами среди тусклых красок морского дна. На миг они замирают, кажется, перед отцом.       — Астрид! Это Астрид! — кричит затем знакомый голос, и силуэты набрасываются на меня.       Обвивают меня руками и хвостами, разноцветные волосы лезут в лицо, закрывая обзор, и опять образуется много-много пузырьков, и говорят голоса, они смеются, они ликуют.       Потом замирают; все как один, и отлипают от меня, куда-то исчезают, и я, когда привстаю, пытаюсь прийти в себя, понимаю, кто были эти силуэты. Ванн, Скум и Рэн, три мои младшие сестрички, выстроились в ряд перед отцом, виновато и испуганно понурив головы.       — П… Прости нас, отец, — произносит Ванн, пытаясь казаться уверенной. — Мы услышали, что Астрид вернулась, и бросились в зал…       — Мы так скучали… — выдавливает Скум, подняв глаза на отца и тут же пугливо опустив их.       Какой ужас — думается мне. Они все так его боятся, опасаются и моргнуть без его приказа, и самое страшное и странное — я была такой же до встречи с людьми. Но сейчас я и не думаю о страхе, по крайней мере за себя.       — Кто впустил вас?!.. — морщится отец. — Ладно, Нептун с вами! — он махает рукой. — Убирайтесь!       Я едва его слышу: всё мое внимание нацелено на дочерей Морского Властителя. Я пытаюсь рассмотреть каждую чешуйку их хвостов, каждый волосок, каждую жемчужинку на голове, параллельно осознавая, сколько я их уже не видела и как скучала. Я хочу обнять каждую и ни за что не опускать.       Но сейчас время не для этого. Я замечаю, как Ванн и Скум неуверенно переглядываются. Рэн же не отводит своих больших взволнованных глаз от меня, и я посылаю ей самую ободряющую улыбку, на кою только способна. Думаю, именно поэтому она набирается сил для того, чтобы крикнуть:       — Где же Коббер?..       Я замираю. Другие сёстры тоже. Кажется, даже отец…       Рэн теряет чувство страха. Она даже приближается к отцу.       — Где же Коббер, отец? — повторяет младшая дочь Морского Властителя. — Неужели она не вернулась?       Воцаряется мертвая тишина. Я смотрю на сестёр, а они на меня, и сейчас уже мы все стараемся не дышать, потому что подобные паузы — предвестники чего-то ужасающе-плохого. Мы наблюдаем за тем, как мощная фигура отца окидывает нас всех своим грозным взглядом.       — Одна дочь, — медленно произносит он так, будто бы втирает слова в металл, — пропала и жила среди людей, не сумев уберечь вторую…       Он с таким трудом отрывает от меня полный ненависти взгляд, будто бы ему не позволяли какие-то чары, и переводит внимание на младших своих дочерей.       — …А другие напрочь забыли о том, где их место, и врываются в Тронный зал без спроса, игнорируя повеления Морского Властителя! А знаете, что?! Сейчас мы все отправимся за вашей сестрой, которая волнует вас настолько, что вы позабыли все правила!       Мы не успеваем опомниться, как он с силой бьёт трезубцем о каменный пол, и нас четверых подхватывает неведомый вихрь. И вновь мелькает цветная чешуя хвостов, кажется, блёкнущая рядом с Морским Властителем, и пузырьки. Я пытаюсь за что-нибудь ухватиться, и вскоре ощущаю чьё-то, кажется, запястье в своих пальцах.       Не знаю, сколько времени проходит перед тем, как буря вокруг нас стихает. Становится так светло, что я жмурюсь, не понимая, где в море такое возможно. Только если…       Мы уже не совсем в море.       Осознание этого помогает скорее прийти в себя. Я верчу головой. Мы на поверхности. Вода неспокойна, тревожна, но ничего сверх критичного нет. Чайки… Корабль.       Корабль. Драккар. Это на нём Рыбьеног?..       Ну конечно. Он и другие викинги. Мы ведь, как и сказал отец, все отправились за нашей сестрой. А Морской Властитель обязан держать своё слово.       Я замечаю Хедер, Задираку, ещё кого-то. Все они прильнули к бортику, который я хорошо вижу. У них всех такие лица, будто бы они сперва увидели что-то ужасное, а теперь это ужасное сменилось чем-то невероятно ужасающим, таким, будто у них вот-вот остановится сердце.       На Хедер падает какая-то тень. Я перевожу глаза туда, откуда она исходит.       Разумеется. Это ещё крепкое попалось сердце, а то уже должно было остановиться при виде огромной фигуры Морского Властителя, часть хвоста которого окутана водяным столбом, что высится из моря, и его огромного трезубца, что так и норовит что-то, или, скорее, кого-то проткнуть. А чем-то ужасным, что увидели люди сперва, были стражники, что сейчас с непониманием и немного испугом уставились на своего повелителя. Вроде бы он поручил дело им, но потом вдруг сам решил всё исполнить. С чего бы это?       Они — стражники - по одну сторону от отца, а я и сестры по другую.       — Что присходит?!.. — шепчет мне Скум.       — Это корабль людей, у которых мы с Коббер жили, — отвечаю я.       — Вы с Коббер что?! — выпаливает Ванн, но я не успеваю ответить.       — Вы уже исполнили мой приказ?! — вопрошает отец леденящим кровь тоном.       — Не до конца, мой Властитель, — отвечает один из рабов отца, — ваша дочь уже у нас, но человек…       Он кивает куда-то рядом с собой, я подаюсь вперёд, чтобы лучше видеть, и вижу: один из стражей держит перед собой чьё-то тело, голова которого свисает вперёд, показывая мне мокрую каштановую макушку.       Морской Властитель хмыкает и одобрительно кивает.       — Моя дочь… жива?       — Да, мой Властитель, — отвечает один из стражей, — но… но она, — я не смотрю на него, но вижу, он прилагает огромные усилия, чтобы выдавить слова, потому что боится их как собственной смерти, — но она человек…       Я ловлю отца краем глаза. Он дёргается. Вытягивает руку в сторону. Делает движение кистью, и вдруг вырастает волна, которая выхватывает Коббер из лап подчинённых Морского Властителя и бросает её на меня и моих сестёр. Они тут же отмирают от страха и хватают её, чтобы не дать воде её утянуть, прижимают к себе, целуют поблекшие спутанные волосы. Я не могу оставаться вдали, и через секунду уже прижимаю её к себе.       Потом немного отодвигаю, чтобы видеть лицо. Оно такое же исхудавшее и бледное, как и совсем недавно на корабле. В нем читается вся та боль, что причинил Дагур. Моё сердце опять сжимается, так, как будто я видела сестру крайний раз совсем давно и уже забыла, как ей было плохо.       — Она… человек?.. — доносится до меня, погрузившуюся в туман и замечающую вокруг лишь Коббер, голос кого-то из сестёр; я даже не различаю, кого.       Да, она человек, думаю. И она в морской воде.       Я тоже была человеком в морской воде какое-то время назад, и по моим расчётам, я бы на месте сестры давно уже трансформировалась обратно, в сирену. Неужели у Коббер нет сил даже на это? Родной дом не придаёт ей сил?       Она точно жива?..       Новые мысли проскакивают одна за другой, и их скорость совпадает с повышенной скоростью биения моего сердца. Мне становится так страшно за Коббер, что я вот-вот потеряю силы держать себя и её на плаву и уйду на дно.       — Отдавайте этого людям и закончим, наконец, представление, — вдруг произносит отец.       Теперь дёргаюсь я, вызывая едва слышимый всплеск воды. Я почти не надеялась на это, но отец, кажется, сохранит человеку жизнь. Может, ему всё это так надоело, что он готов бросить Иккинга соплеменникам и скорее начать разборки со мной. Или же в нем проснулось что-то, что было в нем, когда ещё была жива мама, и он действительно так отдаёт дань тому, что люди не тронули его дочь…       И тут раздаётся голос.       Голос с корабля.       Сначала что-то неразборчивое, плохо понятное. Но достаточное, чтобы его услышали. Я с удивлением перевожу глаза на источник. Это Хедер. Она, как и ещё парочка викингов, всё это время, наверное, пребывавших в ступоре от происходящего в воде и над водой, вцепились с борт и с ужасом подняли головы, уставившись на Морского Властителя.       Брюнетка в нерешительности. Видно, как ей страшно, как страшно всем вокруг, но этот страх её не останавливает, и она кричит, что есть силы, чтобы быть услышанной:       — Он жив?!..       Морской Властитель как бы не сразу понимает, что к нему посмели обратиться. Приподнимает бровь. Едва заметно поворачивает голову.       — Что.? Ты.? Сказала.?       Я даже отсюда могу разглядеть, как она сглатывает. Потом она обращает голову к морю, и то, что она там лицезрит, придаёт ей столько уверенности, что она повторяет.       Она готова повторять сколько угодно, лишь бы узнать ответ на вопрос.       — Он жив?! Мы отдали сирену живой! А он жив?!       — Мне нет до этого дела.       Удивительно, что он отвечает человеку. Впрочем, кажется, долго этого делать не планирует, ведь уже отворачивается, планируя начать погружение на дно.       Хедер смотрит на меня. Вот сейчас, вот только сейчас мы с ней становимся заодно. Даже на Дагура мы шли порознь: она ради людей, я ради сестры. Теперь же у нас одна цель: спасти того, кого мы любим.       Спасти Иккинга.       — Это нечестно!       — Она права.       Даже море, кажется, замолкает от испуга. Не говоря уже обо всех на его поверхности и на палубе драккара.       — Ты что-то сказала, — вкрадчиво произносит отец, — Астрид?       — Ты согласился обменять жизнь дочери на его жизнь, — сжимая Коббер в своих объятьях и чувствуя руки поддерживающие во всех смыслах сестёр на своей спине и плечах, произношу я. — А Морской Властитель не должен лгать.       — Что ты делаешь, Астрид? — шепчет мне на ухо Рэн.       — Не знаю, кто это и зачем ты хочешь его спасти, но так точно не спасёшь! — тараторит Скум.       — Отец сейчас убьёт его и их всех, Астрид! — говорит Ванн.       Как можно убить того, кто уже мёртв?       Думаю, Иккинг мёртв. Он очнулся, когда нас тянули на дно, только благодаря живительной силе моих пузырьков. И даже тогда сосуды в его глазах напрочь разорвались. А потом и сила, и пузырьки пропали, и его утянуло на дно. Для обычного человека это невероятно большая нагрузка на сердце, давление. Он просто не может быть жив.       Он… Просто… Не может… Быть… Жив… Он не может… Он просто не…       Он не жив.       Я моргаю. Если бы не сестры, я бы уже сама умерла бы.       — Он итак их всех убьёт… Рано или поздно… А тут шанс на что-то… — судорожно шепчу я.       Отец усмехается. В нем пробуждается интерес.       — Ну хорошо. От разговора тебе не сбежать, Астрид. Так что мы никуда не спешим. Можем поразвлекаться с людишками.       Ярость сменяется азартом. Он опускает трезубец в воду. Тот побуждает волны, которые добираются до Иккинга, удерживающего его подданного отца, находящегося в замешательстве, и на миг покрывают вождя викингов с головой.       Отец активно размышляет, анализируя полученную от воды информацию.       — Он почти мёртв. Точнее, не так. Он уже не придёт в себя, но в нем ещё осталась некая крупица чего-то живого… Но он совсем скоро окончательно умрет. Я достаточно полно ответил на вопрос?       Никто ему не отвечает. Он выдерживает паузу.       — Наверное, да. Ну что же…       — Измени это, — хриплю я, но он улавливает этот хрип даже несмотря на плеск волн. — Ты же Морской Властитель.       Думаю, он хочет разозлиться. Но ещё рано.       — Не стоит напоминать мне, кто я, и я, и все вокруг это итак знают…       Тут я поспорила бы: слышу треск и перевожу взгляд на корабль, где один из викингов, кажется, при виде отца упал в обморок.       — …Но ты же знаешь, Астрид, и я могу не всё.       — Знаю. Я усвоила все данные тобой уроки. Поэтому скажу тебе, что ты не прав. Было бы не по силам оживить его, если бы он умер. Но ты ещё можешь за что-то зацепиться.       — Что ж, — хмыкает он, — это верно. Но ты знаешь, Астрид, чтобы это сделать, трезубцу нужны силы и энергия. За всё надо платить. И раз ты так переживаешь за этого мертвеца, ты и будешь платить.       Он полностью поворачивается на меня, вода подносит его ближе.       — Что ты готова отдать за то, чтобы он был жив?       Скум хватает меня за руку. Объятья Рэн становятся крепче.       — Не делай глупостей, Астрид, — умоляюще шепчет Ванн. — Мы не хотим снова тебя терять.       Я на миг опускаю глаза на недвижимую Коббер. Хоть бы с ней всё было хорошо, когда я уйду. Прошу, Нептун, сделай так, чтобы азарт отца не был сменен его яростью, которую породят мои слова.       — Всё честно, как ты и учил, отец. Жизнь на жизнь.