Сердце ангела

      Дейдара робко постучал в дверь, стража по ту сторону отворила покои. Слуги, сопровождавшие управителя, внесли короткий стол, подносы с обедом. Визирь даже взглядом их не удостоил. Демон, склонившийся над столом что-то чертил. Его хвост, длинный, вдвое длиннее его самого, хитинистый, словно у скорпиона, едва слышно стрекотал под столом. Рога у мужчины крупные, кручёные как у барана, волосы короткие, красно-рыжие. Визирь то и дело убирал их, чтобы беспорядочные пряди не опускали тень на глаза. Этот, казалось бы, ненавязчивый жест заставлял сердце Дейдары биться чаще. Управитель взглянул на слуг, занятых сервировкой и убедившись, что они не смотрят, осторожно приблизился к мужчине. Тот, сидя всё в том же положении, потянулся к горке свитков. Только стоило коснуться, как пергамент посыпался на пол. Дейдара в ту же секунду опустился собрать, но не все, один незаметно просунул в рукав. А когда выпрямился, чтобы положить обратно, визирь быстрым движением забрал у него из кармана небольшой свёрток. Слуги ушли, упустив момент, когда замыкающий их управитель, скользнул в один из коридоров. Прислонившись к стене, вынул свиток запечатанный нежно-голубым сургучом, таким запечатывали свитки предназначенные именно ему. Осторожно надломав печать, развернул пергамент. На нём углём выведен портрет, его портрет. Тонкая шея откровенно открыта, распущенные волосы спадают на голые плечи, которыми кончался рисунок. Чёрно-белый, единственным исключением были глаза, ярко-голубые, словно чистое небо мира людей. — Я шёл за сиянием этих глаз, — ровным почерком выведена надпись, в правом углу, чуть выше неразвёрнутого края.       Щеки Дейдары зарозовели, он смущённо прикрыл нижнюю часть лица. Едва сдержал счастливый визг, как вдруг его окутала дымка — заклятье связи. Тсукури поспешно сунул свиток за спину, постарался абстрагироваться от него. Но разве мог? Что-то с характерным звуком выпало из пергамента, отскочило несколько раз, покатилась. И этот тихий звон кажется заглушил целый мир.       Стоило заклятью оборваться, как управитель тут же кинулся искать выпавший подарок. Маленький, да, скорее всего он маленький и круглый, покатился ведь. — Ну где же, где, я не могу опаздывать! — ползая по каменному полу, бормотал Дейдара, старательно вглядываясь в полумрак.       Так ничего и не нашёл, а время поджимало. Сунув свиток во внутренний карман поспешил выполнить приказ. После вернулся уже с масленой лампой, в её свете потеря едва заметно блеснула из трещены. Оказалось — это маленький, идеально круглый лазурит. Цвета глаз на рисунке. Вполне возможно, что, придавая камню форму, визирь и добыл материал для краски. Управитель полез в щель пальцами, попытался раскопать когтями, даже вытолкнуть языком, морщась от вкуса. Нет, губами к полу он не прислонялся, по крайне мере теми, что располагались на лице. Некоторые демоны имели больше органов, чем полагается людям, будь то внутренние, вроде сердец или внешние, как руки или хвосты. Конкретно у Дейдары было четыре рта, включая рот на лице, имелась пара на ладонях и один, крупнее остальных, на груди в районе сердца. Именно языком изо рта на ладони юноша и пытался поддеть камень, уже отчаявшись. — Что ты там делаешь? — женский голос заставил резко развернуться. Калфа стояла, привалившись к углу. Судя по её расслабленной позе, выставленной ножки и сложенным на груди рукам, стояла она достаточно долго, — Неужели решил проверить чистоту полов языком? Или после очередной твоей замашки в сторону визиря, тебя наконец наказали, как полагается? Тогда ты тут пятнышко пропустил. В указанное место ударил кожистый, заострённый на конце хвост. Дейдара громко фыркнул. — Иди куда шла, а то я разозлюсь, — огрызнулся юноша. — Ишь ты, Дейдара-паша рассердится, как страшно, — притворно зароптала она, выделив голосом слово — «паша». Потом резко переключилась на искреннюю грубость, — Что ты мне сделаешь, оборванец? — Прокляну, — встав демон сощурился, поставил плетённую из лозы туфельку поверх щели. — Ой боюсь-боюсь, — цокая каблучками калфа подошла ближе, щелкнула острым ноготком по носу, — Да ты колдовать толком не умеешь, не то что проклинать, невежа! — Гадюка, — парировал оскорблением Дейдара. — Ишак, — рубиновые глаза всего на мгновение опустились на щёлку, но этого мига хватило чтобы изловить отблеск, — Что это там у тебя? Монета? Откуда это у тебя, засранца, монета? — С зарплаты осталась, тебе то что? — парень сместил ногу, полностью закрыв щель. — У тебя бездельника и что-то осталось?! Ври больше, да ты в первый же день спускаешь всё на подобную пакость, — с этими словами Карин щёлкнула заколку. Серебряный паук с четырьмя обсидиановыми глазками, своими лапками держащий высокий хвост, — небось упало у кого-то, а ты присвоил!       Она с усилием, отпихнула демона в сторону. Дернула пальцем вниз, высвободив рыжую, в цвет её волос, ауру. Она легко просочилась в щель, ухватила предмет, с той же лёгкостью выскользнув с ним наружу. Драгоценный камушек оказался между острых коготков. — Отдай! — Управитель попытался вырвать лазурит, но девушка вёртко уклонилась, не отвлекаясь от рассматривая камня. — Это откуда у тебя такой чудо? Таких у нас не водится, хах, ещё и полированный, да он же целое состояние стоит, — перехватив драгоценность в кулак, Карин увернулась от следующего выпада, — Он не может быть твоим, ты либо его откуда-то выломал, либо украл, либо… нет, тебе не могли его подарить, не такому бездельнику. — Он мой и не твоё дело откуда он у меня, — рыкнул Дейдара, набросившись на демонессу.       Она вскрикнула, завязалась нешуточная борьба, загремела ругань. «Стерва» целилась когтями в глаза, «засранец» дёргал за волосы. Ткань платья треснула, оторвался рукав, вместе с камнем по полу рассыпались жемчужины из браслета, упала вырванная серьга. Подленькая улыбка Орочимару расползлась по лицу, словно вытянувшийся на солнце кот. — Ты пос~смотри, куда не загляну, везде дерутся, — заметил змееподобный демон, постукивая пальцами по собственным скулам, — Пока вы тут флиртуете, в гареме драка. Я бы даже с~сказал, смертельный бой. — ЧТОБ ТЫ СДОХ! — хором выкрикнули слуги друг другу, но стоило им услышать про гарем, обернулись практически одновременно, — ЧТО?!       Позабыв про драку, да даже про собственный растрёпанный вид, оба помчались по коридору, пихаясь локтями. Лекарь даже не взглянул им вслед, не гнушаясь «мародёрством» собрал и пяток жемчужин, и вырванную серьгу, и камушек, ставший причиной спора. На нём задержал внимание. — А вот ещё в лагере что случилось, вышел как-то из палатки наш оружейный мастер, Сасори, а руки у него все синие! — мужчина рассмеялся, вздымая мощную грудь, из-за чего лежать на ней змею стало не комфортно, и он ткнулся в бок, — Мы уж решили, что заболел чем-то и руки отнимать придётся, а он оказывается лазурит обрабатывал! Представляешь? Ох, напугал, так напугал. Потом у него несколько пашей купили камушки, но я не стал, ты же такое не любишь. — Не люблю, — подтвердил Орочимару, вынырнув из воспоминаний и сунул камешек в рукав, — Чужие с~секреты мне больше нравятся.       Улыбнувшись не доброй улыбкой, он направился в сторону гарема. Его там ждёт много работы.       Дейдара и Карин ввалились в общий зал. Девушка вскрикнула, а управитель обошёлся тихим ругательством. Хотя ему тоже хотелось кричать от увиденного. Пол усыпан перьями словно снегом, тлеет труп, девушки в крови по локоть, одежда вся изодрана, ужасно воняет палёной плотью. Хуже, чем на скотобойне. — Что, ради Цербера, тут произошло? — уловив запах Карин зажала нос, — Вас ни на минуту нельзя оставить! — Он напал на нас, набросился как бешенная собака! — мгновенно сориентировалась Фуу, зажав тлеющую рану на руке.       Под «он» имела в виду ангела, лежавшего позади тела. Его стало видно, когда погибшая наложница полностью сгорела, обратившись дорожкой золы. Без сознания, мертвецки бледный и ощипанный словно курица, предназначенная в бульон. На крылья смотреть физически больно, мало того, что без перьев они потеряли в массе, так ещё сломаны в многочисленных местах. Ну просто пожёванный кусок проволоки, обтянутый кожей. Только кожей, потому что мясо оборванно и весит клочьями, оголяя кости. Подойдя ближе, Дейдара закрыл рот ладонью: не только крылья изуродованы - всё лицо исцарапано, ухо сломано, губы разбиты. — Это же фаворит повелителя, если он погибнет… — Нам конец, — договорила Карин за управителя, подойдя ближе. Они переглянулись, слова были ни к чему.       Управитель подхватил ангела на руки, убежал в лазарет. Пока Карин, перебиваясь с мата на мат, выясняла что произошло. Девушки, не сговариваясь вторили друг другу. — Ангел на нас напал, — твердили они, меняя слова, но оставляя единый смысл.       Ничего более конкретного получить не удалось. Рыкнув калфа велела начать уборку и лично оторвала Фуу не заживающую руку. Девушка заплакала от боли, завыла повторяя что не виновата. А Карин даже в лице не поменялась. — Не голова, отрастёт, а ну брысь. Иди в свои покои и не высовывайся, — она пихнула в спину хнычущую фаворитку, вернув своё внимание к остальным, — А вы немедленно за работу, чтобы через пять минут здесь всё блестело! Если я найду хоть одно пёрышко, вы все в темнице поселитесь!       Калфа притоптывала ногой в нетерпении. По началу она сдерживалась, следила за девушками, но не выдержала и десяти минут. Умчалась в лазарет, оставив взамен себя тень, во избежание новой подобной ситуации. С неприсущей ей кроткостью заглянула, чтобы тут же отпрянуть от двери, как ошпаренной. Она сильнее Дейдары, она демон выше как минимум на ступень, но в отличие от него не могла смотреть на процесс лечения. На то как с мясницким хладнокровием Орочимару ломал кости, вправлял с мерзким чавканьем. От звука вскоре затошнило и Карин просто сбежала. — Он выживет? — поджав губы спросил управитель, лишь вздрогнув от этого хруста. — Нет, — уверенно ответил Орочимару, приглушённым из-за платка на лице, голосом, — Умрёт от пары царапин. Если рана выглядит ужас~сно, она не обязательно смертельна. Так что не задавай глупых вопросов. Он жив и будет жить, а жаль, вс~сегда хотел вскрыть небес~сного ангела. Говорят, у них всё тело сос~стоит из глаз и золотых колец, глупость, но интересно. Вдруг у него внутри золото.       Лекарь обернулся, его глаза улыбались, словно у сытой лисицы. — Это золото, всё равно получите не вы, — с отвращением проговорил Дейдара. — Зато увижу его первым, для ис~следователя это ценнее любого золота, — Орочимару вернулся к работе. Жестом подозвал к себе мелкого беса, взял с подноса иголку с шёлковой нитью, начал штопать рваные раны. — А внешность? Это фаворит повелителя, если он станет уродцем… — Лицо заживёт, понадобится время, но оно заживёт, ухо ос~станется немного кривым, но я знаю пару заклятей, которые могут это исправить, — Лекарь убрал кровь смоченным в воде платком, продолжил штопать, — А крылья — не знаю. Мне приходилос~сь лечить падшего, чьи крылья вместе с одеянием накрутило колесо, перья отрос~сли, пусть и поредели, но кости так и не срослись. В итоге чтобы он их не волочил, приш~шлось отнять. Этот же ангел небесный, я не знаю какая у него регенерация, нужно время. Время лекарь - пос~сильнее меня. — Времени у нас и нет, — спрятав лицо в ладонях простонал блондин, — Повелитель в любой момент может призвать его к себе и что мне делать? Я погиб, по-гиб! — Не рас~страивайся, после твоей смерти я лично тебя разделаю, — мужчина ободряюще погладил по голове, — Карин будет плеваться, но я люблю молодое мяс~со.       От такого утешения Тсукури завыл раненным зверем. Змей усмехнулся. — Ты воешь с~словно оборотень, мне нравится, продолжай, — ехидно заметил лекарь, тихонько шипя от смеха. Дейдара его не слушал. Подполз к ложу, осторожно потрепал спящего ангела по плечу. Орочимару перестал смеяться, — Бес~сполезно, я дал ему столько эфира и мака, что он ближайшую неделю проспит. Да и будить его не с~стоит, если проснётся может умереть от боли.       Демон промычал себе под нос что-то нечленораздельное, шмыгнул носом. Казалось бы, хуже уже некуда. Но есть, всегда есть куда хуже. В комнату скользнул низкий бес, передавший что повелитель желает видеть своего фаворита — немедленно. Вой юноши кажется услышал весь дворец. Посыльный, не понимающий, что происходит, аж подпрыгнул, но не высоко. Лекарь наступил ему на хвост, так что бесёнок сразу после того как взлетел, рухнул к туфлям из змеиной кожи. Взвизгнул от боли, вырвал из-под них хвост и удрал, бурча под нос проклятья. Дейдара готов был всё отдать, лишь бы оказаться на его месте. Уж лучше отдавленный хвост, чем кара демона высшего порядка. — Орочимару-сама, не могли бы вы, — юный демон запустил руку во внутренний карман. — Да? — Золотые глаза сверкнули, от любопытства. — Нет. Ничего, — рука опустилась, так ничего и не достав. Дейдара встал, утёр лицо рукавом, ещё раз всхлипнул и пошёл прямо к своей кончине.       Какузу едва заметно улыбнулся, положив готовое кольцо в серебреную шкатулку, украшенную камнями и костью мантикоры. Закрыл, побарабанив пальцами на крышке. Ангел наверняка ещё дулся после этого поцелуя, но подарок должен сгладить углы. Пожалуй, это самая лучшая работа, она просто не могла не понравится. Стоит Хидану только увидеть кольцо, как улыбка обязательно расцветёт на его лице. Улыбка, предназначенная лично ему. Какузу накрыл шкатулку ладонью, вздохнул, прислушавшись к звукам за пределами покоев. Кто-то приближался, но поступь слишком неуверенная, да и шёл всего один. В покои, не поднимая головы вошёл управитель. Дьявол подскочил с места. — Где ангел? Опять упрямится? — от раздражения чёрная аура сгустилась плотным туманом. Даже дышать стало тяжело, не то что говорить. — Он… в… — делая большие паузы, чтобы глотнуть обжигающего лёгкие воздуха, говорил юноша, — госпитале.       Туман мгновенно развеялся, словно его сдул порыв ветра. Какузу открыл рот, хотел что-то спросить, но передумал. Выскочил из покоев, да так резко, ну точно ядро из пушки. Дейдара растерялся, потоптался на месте, взмахнул руками и только поняв, что его смерть пролетела мимо, побежал следом. Гарем загудел ульем, стоило самому повелителю пробежать мимо. Девушки зашептались, засияли улыбками, но голов поднимать не решились. Дьявол на них даже внимания не обратил, прошёл прямо в госпиталь. Самостоятельно распахнул каменные двери. Первым что увидел, был ангел. Лицо заметно опухло, покраснело от ударов, ухо порвано, плотно забинтованные крылья заметно похудели. — Ангел, — весь гнев тут же затух, словно пламя, лишившееся дров. Дьявол присел на одно колено перед ложе, осторожно коснулся одной из ссадин, — Хидан, свет мой, кто сделал это с тобой? Кто посмел сделать это?       Обращался он явно не к спящему. Орочимару выполз из тени, улыбнулся одними уголками губ. Он находился на достаточно привилегированном положении, чтобы не опасаться за свою жизнь. Что бы не произошло. — В гареме произошла драка, Фуу со своими подругами и с~служанками напала на него, — мужчина сделал шаг вперёд. Сложил руки на груди, спрятав ладони в рукавах, — Я не знаю причину, не слыш~шал разговора, застал только драку. — Он поправится? — Дьявол нахмурился, опустил руку. — Поправится, раны не с~серьезные. Но крылья... не уверен, что они вос~сстановятся полностью. Всё что мог, я с~сделал, осталось только ждать.       В покои ворвался Дейдара, запыхавшийся и взмокший, больше от волнения, чем от бега. Поклонился, сложив руки в замок. Какузу поднялся, не оборачиваясь на слугу. — Пусть ангела перенесут в мои покои. Его же можно переносить? — повелитель обратился к змею, тот утвердительно кивнул, — А Фуу немедленно бросят в темницу, утром ей отрубят голову. — Но Валиде же… — начал было управитель, но тут же осёкся. — Валиде тоже будет наказана, — резко ответил повелитель ада, — Она обязана следить за гаремом, а я даже думать о нём не должен. Не то что разбираться в… подобном.       Ангел, словно поняв, что он и есть «подобное», подал голос. Сдавленно промычал, зажмурившись, сжал льняную простынь. Какузу вновь опустился к нему, погладил заметно поредевшие волосы, поцеловал в висок шепнув что-то ласковое. Глаза змея заинтересованно сощурились. Интересные вещи происходят во дворце. — А что насчёт этой ткани? — главная служанка Валиде, Шизуне, приподняла пласт шёлка, цвета сангина. — Слишком тёмная, — фыркнула Валиде, повернувшись к другому свёртку, яркому оранжево-красному. Развернула, погладив невесомую ткань, — Нужно что-то посветлее, ярче. — Но Итачи-паша не любит светлые оттенки, — девушка свернула ткань обратно, убрала в сундук. — Он ещё молод, негоже молодым ходить в таких угрюмых тонах, — отложив шёлк, женщина махнула рукой в сторону закрытого сундука, — давай ещё посмотрим, мне нравится эта и та огненная, куда ты её положила? — В отдельный сундук, Валиде-сама, — демонесса сложила и оранжево-красную ткань, уже в другой сундук. Хотела открыть указанный, но внезапно в покои ворвался разъярённый Дьявол. Девушка, как положено склонила голову, не смея шевелиться. — Как ты можешь так врываться в мои покои?! — возмутилась Валиде, подорвавшись с расшитых пёстрыми узорами подушек, — Что случилось? — А ты не знаешь, ЧТО случилось? — рыкнул мужчина и прямо при слугах начал отчитывать, — Я сохранил тебе жизнь, Я дал тебе статус Валиде, Цунаде, и дал его не для того чтобы ты тут ткани для нарядов выбирала! А для того чтобы ты следила за моим гаремом! За финансами, нуждами и главное — ВОСПИТАНИЕМ НАЛОЖНИЦ. Почему я должен отвлекаться от государственных дел, чтобы разбираться с этим дерьмом?! — Каким ещё дерьмом? Да что случилось? Я не понимаю, — женщина моргнула, прищурилась. — Почему ты не знаешь, что происходит в моём гареме? Ты для чего Валиде поставлена? — тёмная аура сгустилась вокруг Дьявола, — Твоя любимица Фуу, посмела покалечить моего ангела. Я уже отдал приказ о её казни, но какого беса я лично должен этим заниматься?       Цунаде замерла на мгновение, открыла рот узнав о судьбе девушке. Мотнула головой почти сразу же взяв себя в руки. — Произошедшее безусловно ужасно, но ты не можешь её казнить! — постаралась успокоить Валиде. — За то, что она сделала, её необходимо казнить! — рыкнув Дьявол развернулся, уже собрался уходить, но вернувшись ткнул пальцем в сторону Цунаде, — Если я ещё раз буду вынужден заниматься бабсками разборками, прикажу вас пороть, при всём дворе.       Женщина рвано выдохнула, опустив голову кивнула. Смиренно приняла нагоняй, дождалась пока Дьявол уйдёт, а после со злобы одним ударом расщепила каменный стол. Свёрнутые ткани покатились по полу, под вскрик служанок. — НЕМЕДЛЕННО ПРИВЕСТИ КО МНЕ ФУУ! — Цунаде пылала гневом.       Хидан медленно приоткрыл глаза, сразу же сощурился. В них словно песок насыпали или скорее толчёных иголок. Тело ощущалось странно, словно не своё. Пошевелил рукой, та двинулась с опозданием или он уловил это движение с опозданием. Моргнул, поняв, что всё же второе. Перед глазами всё плыло и двоилось, но ангел смог понять где находится. Снова эти мраморные, украшенные драгоценными камнями стены, золотые канделябры со свечами из чёрного воска. И конечно — большой, розовый, любопытный нос льва. Хидан ткнул в него большим пальцем, нос запыхтел с ещё большим энтузиазмом. Ангел улыбнулся, облизнув высохшие губы. — Пить, — тихо буркнул он.       У постели замаячил мелкий бес с кубком. Этот кубок грубо вырвали из лап, а малыша отпихнули. Дьявол сам приподнял наложника, поднёс край кубка к губам, жестом велев прислуге уйти. Напившись, Хидан снова облизнул губы, пересёкся взглядом с Какузу. Его глаза стали какими-то другими. Нет, это всё ещё были красные белки с зелёным зрачком, но смотрели они иначе. И именно это «иначе», помогло вспомнить произошедшее. Парень дёрнулся, попытался заглянуть через плечо, хотя уже знал, что увидит. — Шшшшш, тебе нельзя вставать, лучше ляг обратно и поспи. Ты вообще не должен был просыпаться сегодня, — мужчина ласково погладил белые волосы, постарался уложить обратно.       Но тот стряхнул с себя руку, сел сильно сгорбившись, посмотрел за спину. Крылья плотно перетянуты бинтами. Они потеряли в массе почти в два, нет, три раза. Только кости, торчали только кости. Ангел завыл. Протяжно и громко, захлёбываясь слезами. — Мои крылья, они погибли! ОНИ ПОГИБЛИ, — слова едва перебили громкий плач.       Дьявол прижал наложника к груди. Хидан взвизгнул, только не от боли, больно не было, от отчаянья. Без крыльев ему никак не вернутся на небеса. Без крыльев он больше не может называть себя ангелом. Лишившись крыльев — он лишился последней надежды на спасение. Над его телом надругались, Бог оставил его, крылья погибли, больше ничего не осталось. Ничего. — Тише-тише, — прижавшись щекой к виску, демон прикрыл глаза, мягко похлопывая, — живы твои крылья, живы, они восстановятся и станут ещё прекраснее. Только не плачь, сокровище моё, не плачь, ангел мой. — Ты врёшь, вы всегда врёте, адские твари, — завыл ангел, вжавшись лбом в грудь, — мои крылья погибли, я погиб. — Ты жив и будешь жить, я не позволю тебе умереть, — Какузу оставил на виске поцелуй, — И больше никому не позволю тебя тронуть, никому. А тот, кто посмел, поплатится жизнью.       Хидан вцепился в шёлковый халат, сжал, всхлипывая всё тише и тише. Потребовались долгие минуты, чтобы эти всхлипывания затихли вовсе. Он лишь сипло дышал, несколько раз покашлял. — Хорошо, вот так, молодец, — отстранившись Дьявол взял покрасневшее лицо в ладони. Заметно улыбнулся, убедившись, что поток слёз перестал течь, — Я лично буду тебя выхаживать, любые пожелания исполню. — Пить, — попросил Хидан, смотря куда-то в сторону, — тот напиток, который мы пили в саду. Можно? — Да, сейчас, — Какузу поднялся, покинул поле зрения ангела.       Оставил всего на пару минут, ну может пять, максимум. Но этой заминки было достаточно. Потерявший блеск взгляд упал на изогнутый нож, лежавший вместе с фруктами на блюде. Не думая, ангел схватил его, замахнулся и… остриё остановилось в миллиметре от обнажённой груди. Какузу успел остановить руки. — Ангел, отпусти нож, прошу тебя, — зелёные глаза смотрели ласково, с заботой и какой-то невыносимой печалью. — Дай мне умереть, — только сильнее сжимая нож, буркнул Хидан, опустив голову. Ему не хотелось видеть жалость, уж точно не от этого существа, — Я прошу, дай мне прервать эти муки! — Хидан, посмотри на меня, — Дьявол попытался выдернуть нож, но его держали намертво, — Хидан, мой свет, прошу посмотри на меня. — Не хочу, я больше не хочу жить, — парень хлюпнул носом, — отпусти.       Какузу не отпустил, навалился сверху, отведя нож в сторону. Белые волосы упали на подушку, открыв полные слёз, малиновые глаза. Всхлипнув, парень задёргался, попытался вырвать нож, ударить демона. Тот мог легко выхватить оружие, скрутить ангела, но боялся навредить сильнее. Действовал осторожно, вынудил вонзить нож в перину, у правого бока. — Ангел опомнись, самоубийство — это грех! Ужасный грех! — крикнул Какузу, стараясь привести в чувства, — С крыльями или без, ты небесный ангел, чистый, ты не можешь согрешить! — Не могу? — так безразлично, отстранённо спросил ангел, словно речь была не о нём. Опустил взгляд на нож. И, словно увидев его только что, отбросил, поджал дрожащие руки к груди, — Нет, не могу.       Дьявол лег рядом, притянул к себе не сопротивляющееся тело. Ангел сам ответил на объятия, уткнувшись спрятал лицо в широкой груди. Эта грудь, в которую можно выплакать своё горе, пожалуй, всё что у него сейчас есть.