Сердце ангела

      Глаза опухли, ресницы слиплись между собой, что Хидана особо не волновало. Уже который день он либо спал, либо беззвучно плакал. От еды отказывался, даже когда её подносили ко рту, только пил иногда, и то перестал об этом просить. Вообще говорить перестал, даже не охал, когда лекарь менял повязки. Словно попытка суицида удалась, но убила лишь душу, оставив жить бездумное тело.       Какузу не мог понять, как наполнить оставленное тело жизнью. Велел приготовить самые лучшие сладости, самое душистое мясо — от них отворачивались. Приказывал играть музыку самым одарённым наложницам под балконом — на него не выходили. Заказывал сундуки платьев из самого лучшего шёлка — на них не смотрели. Читал самые захватывающие романы, писателей, признанных во всём аду — его не слушали. Даже Куки не помогал, как бы не тыкался мокрым носом, как бы не тянул одеяло. В итоге сдался, понуро умостившись в ногах. Пожалуй, Дьявол один оставался в покоях, относительно бодрым. Унывать ему не позволяла работа. Были мысли взбодрить таким же образом наложника, но заставить его сделать что-либо не поднималась рука. В итоге Какузу смирился, или скорее принял свою беспомощность. Перестал пытаться заставить прийти в себя, лишь был рядом. Поил сладким соком, поддерживал во время перевязок, ложась спать мягко держал за руку. По началу брал сам, а после то ли руководствуясь привычкой, то ли начав получать какое-никакое утешение Хидан начал первый тянуть руку. К груди не жался, как в тот день, вообще старался не заходить на чужую половину кровати, даже крылом.       В один день привычно поднял раскрытую руку на подушки, но вместо шероховатой, горячей ладони, в неё вложили кольцо. Крупный перстень из темно-желтого золота, с каплевидным рубином размером почти с виноградину, обрамленным мелкими белыми бриллиантами. Наверняка займёт всю фалангу, если надеть, а может и чуть больше. — Со всем случившимся забыл о нём, хотел подарить ещё в тот день, — Какузу осторожным жестом пригладил короткие, растрёпанные волосы, — Я сделал его специально для тебя.       Хидан перевёл взгляд на перстень. Коснувшись пальцем погладил выпирающие камни, перевалил его с одного бока на другой. Дьявол лёг рядом, стараясь не спугнуть первые не вынужденные движения за долгое время. — Нравится? Этот камень называется «сердце дьявола», моё сердце, теперь оно твоё. Можешь выбросить его, если не нравится.       Кольцо всё ещё тёплое от чужих рук. Но не остывало, нет, казалось словно жар исходил изнутри, прямиком из «сердца». Хидан уложил большой палец на него и сразу же отдёрнул, словно обжёгся. Да, жар шёл изнутри, так «горели» вещи, созданные с душой. Ангел чувствовал их как никто другой. — Ты не мог его сделать, демоны не способны созидать, только разрушать, — он так давно не говорил, что пришлось несколько раз закрыть рот, сглотнуть смочив пересохшее горло слюной. — Раз его сделал не я, то откуда оно у меня? — Какузу сощурился, настолько приятно ему вновь услышать полюбившийся голос. Пусть и с лёгкой хрипотцой. — Ты украл его, — уверенно заявил Хидан, переведя взгляд на демона. — Хорошо, допустим украл, но если демоны не могут создавать, откуда оно тогда взялось? Как ты с неба упало? — Дьявол усмехнулся. — Не знаю, на небесах нет украшений, — поджав губы ангел подковырнул край кольца, словно попытавшись примерить на большой палец, — Может из мира людей? — Аду нет к нему доступа, так же, как и людям нет доступа к аду, — заметив попытку, Какузу забрал кольцо, прихватив ладонь надел на безымянный палец, поцеловал чуть выше, — Вот так, тебе очень идёт.       Притянув к себе руку, Хидан сжал и разжал её, рассматривая кольцо, так непривычно тяжелящее палец. — Получается ты правда его сделал? Сам? Для меня? — ангел смочил губы слюной, заметно смутился. Пусть из-за бледности румянец не проступил. — Сам, для тебя, — ласковым тоном ответил Какузу — Я никак не мог его закончить, но как только увидел тебя, твои слёзы, оно тут же предстало перед глазами, словно я сделал его давным-давно. — Тогда мне стоит плакать чаще? — Ни одно украшение не стоит твоих слёз, — Дьявол погладил Хидана по щеке, прилёг чуть ближе, — К тому же я уверен, твоя улыбка вдохновит меня на нечто в разы прекрасней. — Ангелам не положено иметь украшений, мне и одного слишком много, — ангел поглаживал большим пальцем внутреннюю сторону кольца. Оно сидело как влитое, не шевелясь даже когда его беспокоили. — Слишком много? Значит ты всё же принимаешь его? — Не могу же я выбросить чьё-то сердце. Так бессердечно может поступить разве что дьявол, — впервые за долгое время на лице Хидана появилась пусть лёгкая, но улыбка.       Какузу рассмеялся. Наконец в непроглядном уныние появился просвет. — Холодное, — ойкнул Хидан, прикрыв рот ладонью. Его заинтересовал густой крем с красными вкраплениями ягод, испускающий лёгкую дымку. Предположительно горячего пара, но попробовав убедился, что десерт наоборот ледяной, — Почему оно холодное? — Снизу лёд, от него и идёт холод, — облизнув ложку, Какузу прихватил её губами освободив руки. Переставив поднос с кремом, открыл миску дроблёного льда, прятавшуюся снизу, — Нравится? Падшим нравятся холодные закуски и десерты, подумал может и тебе придётся по вкусу.       Недолго думая ангел взял щепотку прозрачных кристалликом, положил на язык, до конца, не веря собственным ощущениям. Потянулся за второй, но взамен под нос подсунули полную ложку крема с крупной ягодой. Не без удовольствия Хидан обхватил её губами, собрав сладость. — Не знал, что в аду может быть лёд, — облизнувшись съел ещё, — вкусно. — У нас много чего есть, ты ещё ничего не видел. Но я обязательно покажу тебе всё самое интересное и угощу всем самым вкусным, — Какузу непроизвольно открывал рот, кормя наложника, словно показывающая пример нянечка. — Не то чтобы мне было любопытно, просто раз я здесь застрял, надо знать, чего ждать, — в голосе послышались уже знакомые, нахальные нотки, — А откуда появляется лёд? Вы его зачаровываете или может он где-то растёт? — Лёд не ягода и не фрукт, чтобы где-то расти, сокровище моё. Лёд — это замёрзшая вода, она концентрируется высоко в горах, или глубоко в шахтах, где очень холодно, — собрав несколько кристалликов льда в ладонь, Какузу окружил их сферой, не дав таять от тепла ладони, — Его добывают словно руду, а не дают растаять с помощью волшебства. Этот лёд горный, прозрачный и чистый, его можно есть. Лёд из шахт грязный, с камнями и землёй, им в основном охлаждают погреба. — Вода, вот почему у него нет вкуса, — наклонившись Хидан словно птичка собрал с ладони кристаллики, — На небесах нет ничего похожего, хотя роса в саду иногда блестит так же. — Роса у нас в саду тоже блестит по утрам, можем выйти завтра посмотреть, — Какузу поднёс ладонь к лицу, прошёлся языком словно собирая остаточный вкус чужих губ, — Если хочешь, конечно. — Не знаю, — честно ответил ангел, отведя взгляд, — Не хочу выходить на свет божий в таком виде. — Боишься, что «он» увидит твои крылья? — Какузу сделал глоток щербета. — Не хочу, чтобы Он видел их, — Хидан резко отвернулся. — Богу закрыт взор на мои земли, тут не правит его воля, только моя, так что можешь не волноваться об этом, — уложив ладони на талию, Дьявол мягко притянул наложника к себе, — Но, если тебе это так волнует, мы можем не покидать дворец. Посмотрим на росу с балкона. — Я подумаю, до завтра у нас достаточно времени, — не противясь близости Хидан уложил голову на плечо, заглянул в зеленые глаза, — А пока, расскажи мне ещё что-нибудь интересное.       Десяток звериных шкур застилал полы, сформировав огромную карту. Настолько детальную, настолько красочную, что сидя над ней можно было почувствовать себя великаном, осматривающим окрестности. Вот рыбацкий корабль режет волны, спасаясь от морского змея; вот реки порогами спускаются к озерам; вот туман сгущается над болотами. Вот горы, словно позвонки, стремятся к небу, соревнуясь друг с другом; бараны пасутся на холмах; деревни примыкают к возделанным полям и лугам, только готовящимся ими стать. В бамбуковом лесу прячется тигр, а на противоположном концу карты, за деревьями скрывается уже медведь; степь усыпана деревнями словно муравьями, окружившими города. Чем дольше Хидан смотрел, тем больше деталей подмечал, тем сильнее ему казалось, что карта живая. Ветер тревожит лес, звери бродят по своим угодьям, птицы кружат, а волны закручиваются в белые барашки. — Вот здесь сейчас находимся мы, столица моей империи Джигоку, — Какузу ткнул кончиком сабли в особенно большой город, перевёл чуть правее от его центра. На ещё один город, словно прилегающий к нему, — а наш дворец, дворец тысячи пушек. — Какое всё маленькое, — протянул гласные в последнем слове Хидан. — Конечно маленькое, будь всё большим как в жизни, я бы не смог рассмотреть даже карту своего дворца, — Дьявол хмыкнул, улыбаясь. — Я не подумал об этом, — с детской честностью ответил ангел, подумав немного спросил, не опасаясь показаться глупым, — а как тогда понять насколько всё больше в реальности? А то пойдёшь по карте к холму, а окажется что это огромна гора. — Для этого существует масштаб, каждая карта это уменьшенная реально в сто, тысячу, десятки тысяч и сотни тысяч раз. По масштабу можно определить насколько большая гора, ещё по цвету, если мы говорим именно о горе, чем темнее гора, тем она выше. Вот смотри, — сдвинув саблю Какузу повёл по горному хребту, — смотри как меняется цвет. У самого центра он практически чёрный, а ниже становится коричневым, затем жёлтым, когда понижается и зелёным, когда начинается равнина.       Хидан задумчиво промычал, рассматривая карту уже с большей осмысленностью. Затем робко, не вытягивая руки, указал пальцем на город. Дворец, если точнее, но понять направление можно только на глаз. — Раз этот масштаб уменьшает всё в одинаковое количество раз, то гора, например, станет меньше, но всё ещё будет больше города, так? — он всё ещё указывал пальцем, даже когда ему предложили для этого саблю. — Это называется пропорция, да, все уменьшено пропорционально. Дети обычно рисуют карты с деревьями размером с гору и домами размером с камень, такие карты не подходят ни для чего кроме игры в саду, — переложив саблю из одной руки в другую, Какузу только сейчас понял, что слишком доверяет ангелу. После всего случившегося ему слишком рано давать нечто столь опасное, даже надежно спрятанное в ножны. — Тогда почему дворец размером с город? Он не может быть таким на самом деле, — Хидан опустил руку, оперевшись ей у границы шкур, — мне кажется он даже немного больше, ты явно возгордился, рисуя эту карту. — Во-первых их рисовал не я, а картограф, специально обученный для этого мастер. А во-вторых, никто тут не возгордился, дворец и правда сравним с городом по размеру, но всё же чуть меньше. Раньше столица была в другом месте, я правил оттуда пока строил себе дворец здесь. Пока он строился, вокруг вырастал город. Рабочие оседали у стен, у них появлялись деньги, а к деньгам тянулись торговцы и постепенно, год за годом город вырос вместе с дворцом, не мог не вырасти. — Не понимаю, — уперев уже обе руки, Хидан поднялся на четвереньки, — Как город мог стать большим, если в нём должны быть только домики? — Свет мой, в нём не только домики, в нём порт, рынок, мастерские, очень-очень много всего. — Но как оно может стать больше? Вот, например, создал бог порт для строителей, которых мало, но потом их стало много и нужно строить другой порт, для них. Потому что нельзя же изменить первый порт, его таким бог создал, — рассуждая ангел отрывал от пола то одну, то другую руку, но похоже сам не знал, что подчёркивал этой жестикуляцией, — Не думаю, что тут будет для всех этих портов место. А если будет, город тогда точно станет больше дворца. — Да, по твоей логике во всём мире места не хватит, — Какузу хохотнул, подумал немного, явно не ожидав подобного хода мыслей, — Ну смотри, для начала все постройки созданы не богом, по крайней мере у нас в аду. Это не что-то неизменное или неприкосновенное, как например живое существо, хотя и его можно в какой-то степени изменить. Так вот, например, хм, думаю лучше покажу наглядно.       Поднявшись Дьявол взял со стола камушки для игры в манкалу. Вернувшись на пол подтянул карту со столицей ближе, нарушив целостность общей картины. Подбросил в ладони синие камушки, выбрал несколько приглянувшихся. — Возьмём в пример порт, по началу он был маленьким и мог вместить пять кораблей, — он положил камушек на море прилегающее к городу, — этот камушек это пять кораблей, понимаешь? Так вот пока порт был маленький, там мог поместиться всего один камушек, но чем больше демонов приходило, тем больше приходило кораблей. Тогда порт, уже имеющийся порт, начали расширять, делая новые причалы для кораблей и вот камушка стало два, три, пять и так далее. Не нужно строить что-то новое, можно просто улучшить то что есть или изменить. — Да, но как же изначальный порт, они же не знали, что его придётся делать больше потом. Или знали? — Хидан сел, взял один камушек, рассматривая с умеренным любопытством, — А если знали, то откуда? И если можно увеличивать, то разве место тоже не кончится? — Ну, я планировал, что город будет разрастаться, так что, можно сказать, знали. Но, даже если подобное не планируется, всегда можно просто снести старое и построить новое, в разы лучше, — протянув руку к ангелу, Какузу раскрыл ладонь, без слов приложив взять столько камушков, сколько захочет, — Кончится, любое расширение так или иначе захватит прилежащую территорию, но более рационально и с меньшими затратами. — Рационально? — Хидан взял несколько камушек начав перебирать в ладони, стукая друг с другом. — Более выгодно. — Не понимаю, — постукав немного камушки отложил их в сторону, — Как можно менять что-то уже созданное, оно же, ну, задумано таким. — Бог не любит перемены? — Какузу начал собирать камушки обратно в ладонь. — Не любит, — подтянув ноги к себе, Хидан умостил голову на коленях, подумал немного смотря на последний камушек, оставшийся на карте. Пока его тоже не забрали, — если ему хочется что-то поменять, он просто старое уничтожает и делает заново. — Возможно, ему видней, — с усмешкой предположил Какузу, но ангел её не распознал.       Вскоре карты стало недостаточно и вот рядом постепенно вырастала башня тяжёлых книг. О море, о кораблях, о городах, о лошадях, о традициях, о законах, о демонах. Хидан не мог читать их, он вообще не мог читать. Писания рая закрыты по большей части, доступны лишь молитвы и песнопения, что ангелы обычно передают друг другу на словах. Он видел пару свитков, даже знал, как выглядят некоторые буквы, незатейливо, просто, напоминая волны и простые рисунки, вроде деревьев. Буквы демонов выглядели увесисто, грубо, угрожающе в какой-то мере, напоминая сложные здания или механизмы. Они произошли от ангельских, изменяясь с веками под влиянием адского быта. Словно нежный червячок, попавший в опасное окружение, построили себе прочный панцирь из разнообразных ракушек. Во многих знаках этого «червячка», ангельский символ, можно было разглядеть среди «ракушек», добавленных демонами деталях. Но червячок оставался червячком и звучал примерно так же и значение имел то же. Хидан заслушивался, непроизвольно прикрыв глаза. Какузу лично читал ему, параллельно пробуя понемногу учить. Занятия длились не долго, Дьявол уставал после государственных дел, а других учителей у ангела не было. Какузу не хотел впускать в покои посторонних, тем более оставлять с наложником наедине, да и сам Хидан других демонов видеть не хотел. После случившегося невольно поджимал крылья, даже при виде слуг. — Кипящей океан обманчив, штиль может за пару мгновений смениться сильнейшим штормом. Виной тому служат подводные вулканы, разогревающие воду слишком сильно. Но частые штормы не главная опасность этих вод, — с заметной заторможенностью читал Какузу. Они не убирали карту и книги, благодаря размерам покоев этот беспорядок не мешал, но читали уже в кровати, — с мощными течениями порой не могут справится даже галеоны, а водовороты способны разорвать на части киль из каменного дерева в щепки. Возникают водовороты… — Постой, — легонько похлопав по груди попросил Хидан, — а почему море называют кипящем? Это что-то значит? Есть в этом какая-то метафора или что? — То и значит, что океан, не море, кипит. Мы редко используем метафоры. Просто зовём вещи своими именами, — Дьявол зевнул, — Мой дворец зовётся дворцом тысячи пушек, потому что у меня правда много пушек. — Хорошо, океан. Но как тогда там выживают животные и растения? Разве может что-то жить в кипятке? Или это просто вода, без ничего? — Хидан сел. В отличие от демона, он выспался к вечеру и достаточно бодр. — Конечно там есть жизнь, очень много разной жизни, растения, съедобные рыбы, чудовища. Адские твари способным выдержать высокие температуры, для нас они даже не высокие, а нормальные. — Хорошо, но раз так, можно ли рыбу, живущую в кипящей воде сварить? Или она просто будет в ней плавать? — Можно, если она мертва или без шкуры. Большинство существ защищают себя от жара аурой, часть шкурой, не пропускающей жар внутрь. После смерти аура больше не защищает тело и его можно пожарить или сварить, — подавив очередной зевок Дьявол мотнул головой, — тоже работает с водорослями, если оторвать их от основного корня, то можно приготовить. — Рыбы могут колдовать? Здесь что всё использует магию? — Колдовать могут только демоны, это осознанный процесс вроде раздумий, а твари скорее выработали защитный рефлекс. Они бездумно защищают себя, — протянув ладонь Какузу погладил заметно прибавившую в размере щёку, — У тебя такая же аура, но похоже ты сам её не замечаешь. Не будь её — сгорел бы сразу как упал, воздух у нас не сильно холоднее воды. — Я не рыба, — с обидой Хидан надул губы, — Даже если так, то почему тогда еда меня обжигает? Она не была бы горячей, если бы я бездумно защищался. — Не рыба, ты моя птичка, — приподнявшись Какузу оставил звучный поцелуй на щеке, — Аура защищает снаружи, а не внутри. — Как тогда рыбы едят в кипящей воде? Они ведь напьются кипятка, — ангел лёг на живот, уронив голову на чужое плечо. — По-разному, некоторые выталкивают добычу в воздух, некоторые выносят на берег, а некоторые привыкли глотать кипяток, хотя, возможно, им это нравится, — Дьявол пригладил белые волосы, — В этом нет ничего вредного, ожога ведь не получается, у тебя в том числе. Просто неприятно, наверное, ты ещё не привык. Не помню, чтобы падшие обжигались. Хотя может дело в еде, она нагревается сильнее воды. — Умм, а почему по-разному? Расскажи подробнее и как называются рыбы! — Думаешь я помню каждую? Нужно посмотреть в бестиарии, а он в дворцовой библиотеке. — Пусть тогда его принесут, хочу узнать про рыбок. — Мы договорились ограничится одной книгой, завтра, мой свет, завтра, — улыбнувшись Какузу встрепал волосы, чмокнув спрятавшийся за парой локонов висок, — Какой же ты у меня любопытный. — Прости, — Хидан ткнулся лицом в подушку. Последняя фраза была сказана весело, без, даже крохотной, попытки укорить. Но, даже так, для ангела это слово сродни самому жёсткому порицанию. — Любопытство, лишь жажда знаний, одного из ценнейших сокровищ мира. За неё не нужно извиняться, нужно извинятся за её отсутствие, — Какузу прикрыл глаза, ещё не уснув, но уже не найдя сил открыть их снова, — ты молодец, свет мой, молодец.       Хидан не стал его тормошить. Перевернувшись на бок, так что забинтованные крылья частично укрыли демона, подтянул книгу ближе. Погладил, словно пытаясь успокоить изображённые на рисунках ливни, смерчи и водовороты. Впервые за любопытство он получил похвалу. Ещё никогда своя самая дурная привычка, не ощущалась столь правильной, приятной. — По фор-ме, по форме и раз-ме-ру, и размеру рогов можно раз-ли-чить, различить, виды демонов, — Медленно, часто разбивая незнакомые слова, читал Хидан. Учился быстро, особенно чтению, а вот с письмом ничего не складывалось. Чернила непременно проливались, кончик пера обламывался, пергамент рвался от слишком сильных стараний. — У тебя очень хорошо получается. Но не спеши, старайся прочесть сначала мысленно, а потом вслух, — Какузу поглаживал наложнику спину, втирая мазь между лопаток, стараясь не задевать основание крыльев.       Их уже перестали перевязывать, дав пространство растущим перьям. Хидан сознательно уменьшил крылья, стоило последней ране зарасти. Теперь они не доходили до копчика в сложенном виде и не расходились шире плеч в раскрытом. Обычно именно в таком виде ангелы ходили по небесам, для лучшей манёвренности, а увеличивали только чтобы взлететь. В ближайшее время мысли о полётах могли только огорчить. Хидан отвлекался от них погрузившись в книги. — Рога самых слабых демонов — бесов по форме напоминают пирамидки и редко перевеше… то есть, превышают длину половины мизинца. Рога демонов среднего уровня, чистой крови, простые, часто загнутые дугой, словно тянутся к концам друг друга. У демонов с примесью звериной крови рога завиваются лентой или закручиваются в круг, иногда имеют отростки, могут быть самых разных размеров, зачастую крупные и толстые, — прочитал с минутной задержкой Хидан, заметно увереннее, подумал побарабанив по странице пальцем, — У всех слуг правда маленькие рога, я не замечал. Но рога того демона, с которым ты работаешь тоже маленькие. Он тоже бес, просто большой? — Не «того демона», а Кисаме, его зовут Кисаме, постарайся запомнить имена моих приближённых. Раньше его рога были даже больше моих, шли ровно вверх на ладонь или даже две, шлем поначалу подгоняли под них, но потом пришлось сделать дырки, — закончив мазать, Какузу вытер руки влажным полотенцем, закрыв шкатулку с мазью. Расположился рядом на подушках. — Раз они были настолько большими, почему сейчас такие крохотные? — Ну, понимаешь, демоны могут казаться неуязвимыми, но нас можно, — притворившись что держит невидимую палку двумя руками, Дьявол наглядно сломал её посередине, цокнув языком, — покалечить. Так что больше не отрастёт. — Это больно? — Хидан вздрогнул от изображённого хруста «палки». — Рога очень чувствительны, даже когда их царапают, боль невыносима, — Какузу прошёлся пальцем по правому рогу, там, где кожа стала грубее от заживших ран. — Значит те маленькие рога, это лишь осколки. Жалко, но зато он больше не испытает такой боли, — решив не задумываться об этом, ангел вернулся к чтению, — рога суккубов и инкубов плотно прилегают к голове, часто обвивая её вокруг. Прочие твари рогов не имеют. Если у твари иного вида появляются рога или их зачатки, значит в крови есть кровь демонов одного из видов. Хм, твои рога очень близко к голове. — Моя мать была суккубом, я пошёл в неё внешне, от отца у меня цвет глаз и волос, разве что, — заметив, как пристально теперь Хидан смотрит на рога, Какузу не сдержал улыбки, — Можешь потрогать, если хочешь. — Не то чтобы прям сильно хочу, — несмотря на слова, ангел уже протянув руки к голове. По началу робко, касаясь только подушечками, прошёлся по всей длине, потом уже более уверенно обхватил обеими руками, ощупывая, — Кожистые, я думал они как кости или что-то такое будут. Горячие.       Какузу громко выдохнул, прикрыв глаза. Утянул наложника себе на колени, чтобы было удобнее ощупывать, ну и чтобы ему самому можно было безнаказанно держать ладони на талии. Рога ведь не только в плохом смысле чувствительны. Поэтому это ощупывание вместе с тяжестью на бёдрах приносили Дьяволу несравнимое наслаждение. — В них концентрируется магия, конечно они будут горячими, — Какузу снова выдохнул, так и не открыв глаз. — На ощупь напоминает локоть, — чтобы удостоверится в верности предположения, Хидан потрогал свой согнутый локоть, после снова вернулся к ощупыванию, — Только не везде, где-то твёрже, а тут вот морщинка и тут, ещё одна. Это потому что ты старый? — Я не старый, по меркам демонов я ещё молод, — хохотнул Дьявол, наконец открыв глаза. Коснувшись чужой руки, вернул пальцы на найденные морщинки, — Это шрамы, свет мой. Во время сражения всегда бьют по чувствительным местам, если есть шанс, чтобы выбить противника из темпа. — Больно? — в малиновых глазах отразилось беспокойство. — Нет, — улыбнувшись Какузу приблизился, — со временем кожа каменеет даже на рогах, есть такая поговорка.       Дьявол коснулся губами губ ангела. Ведомый любопытством Хидан дал раскрыть свои, но почувствовав язык отпрянул. Положив на верхнюю губу демона пальцы вынудил закрыть. — Нет, — холодно срезал наложник, пересев на кровать, — ты снова хочешь сделать мне больно? — Не хочу, я больше никогда не сделаю тебе больно, — сев Дьявол протянул ладонь к щеке, осторожно коснулся одними подушечками пальцев, — Я хочу сделать тебе приятно, хочу поцеловать тебя. — В грязных вещах не может быть ничего приятного, — ангел резко отвернулся от руки. — Это не грязные вещи, не называй секс так. Это одно из проявлений любви, жаркой, нежной, огромной любви. Я люблю тебя и хочу выразить это действием, хочу сделать тебе приятно, — убрав руку, Какузу отпрянул. — Если я откажусь, ты всё равно это сделаешь? — Нет, конечно нет, — осторожно взяв ладонь наложника в свою, Дьявол погладил большим пальцем, — Я больше не причиню тебе вреда, даю слова. — Сомневаюсь, что твоему слову можно доверять, — вытянув руку из некрепкого захвата, ответил Хидан, — Можешь дать мне время подумать? — Конечно, конечно дам, — Какузу улыбнулся, — Просто хочу, чтобы ты дал мне шанс. — Я подумаю, — резко отвернувшись Хидан вернулся к книге. — Я передумал, не пойду, — ангел обнял себя за плечи, отступив на шаг, — Слишком горячо, отсюда чувствую! — Не будь таким трусишкой, — Какузу мягко подтолкнул к распахнутым дверям, — Тебе нужно вымыться, ну же. — Меня и полотенце вполне устраивает, — Хидан попытался улизнуть, но был сразу же пойман на руки.       С момента прибытия во дворец, ангел не пробовал никаких водных процедур кроме обтирания мокрыми полотенцами. По началу его мыли слуги, после Дьявол самолично, пользуясь возможностью лишний раз прикоснуться. Полотенца были едва-едва тёплыми, чтобы не распарить раны. Не только на крыльях, но и на лице. Запрет сняли, когда затянулась последняя царапина на ухе. Даже можно сказать направили в бани, хорошенько вымыться. И по началу Ангел не возражал, уже разобрался что горячая вода ему не навредит. Но стоила дверям хамама открыться, обдав пришедших горячим воздухом, уверенность в безопасности улетучилась. — Успокойся, тебе нужно хорошо вымыться, — крепко держа наложника, Какузу вошёл в хамам, затворив за собой двери.       Хидан даже взвизгнуть не успел, как оказался окружён влажным паром, оседающим мелкими каплями воды на коже. Лёгкие при вдохе не обжигало, глаза не слезились, даже не было неприятно от плотного контакта, как бывает, когда жарко. — Ну что, не так страшно? — Дьявол усмехнулся, заметив, как ангел присмирел, — Тебе стоит больше мне доверять. — Сам решу, — буркнул Хидан. Робко коснулся пальцами ног пола, держась за плечи чтобы в случае чего иметь возможность остаться на руках. Мрамор тёплый, немного скользкий от влаги. Ангел медленно сполз с рук, встав на него уже обеими ногами.       Какузу не стал ничего говорить. Отведя, цепляющегося за руку, ангела вглубь хамама, усадил на каменную лавку, такую же тёплую. Намочил мочалку, начав размыливать о большой кусок пепельного мыла. Хидан мгновенно полез пальцами в появившуюся пену. Густую, с множеством пузырьков, пахнущую чем-то травянистым. Даже не задумался, прежде чем сунуть в рот. — Гадость! — отплёвываясь пожаловался ангел. — Мыло не едят, им моются, — присев на одно колено перед наложником, Какузу начал с лёгким нажимом натирать кожу. Оставляя уже жидковатую пену после себя. — Почему бы не мыться сладким? Зачем моются солёным? — Хидан наморщил нос. — Потому что соль не даст мылу испортится, а сахар наоборот сделает привлекательным для насекомых, — хмыкнув, Дьявол коснулся пальцем кончика носа, оставив на нём крохотное облачко пены, — или сладкоежек вроде тебя. — Я бы не стал его есть, — ангел стёр «облачко», — только попробовал бы.       Какузу издал тихий, беззлобный смешок. Закончив намыливать, поднялся, набрал металлический таз горячей водой. — Закрой глаза и наклони голову назад, вот так, молодец, — стоило наложнику наклонится, как сверху обрушился поток воды, смывший всю пену в сток. В первые мгновения, Хидан открыл рот, естественно глотнув немного воды, — Ну что ты делаешь? Эта чистая вода, конечно, но не для питья. — Мне интересно какая она на вкус, — тряхнув головой, ангел распушил пёрышки, — на вкус как вода. — Может ты голодный? — с насмешкой предположил Какузу, начав мылится уже сам. — Ну, может немного, — смутившись Хидан поёрзал, наблюдая какое-то время за действиями демона.       Нерешительно коснулся мочалки, без слов предложив свою помощь. Дьявол передал её, не став ничего говорить. Боялся спугнуть эту внезапную заботу. Хидан немного помял мочалку, накапав пеной на мрамор и только после начал двигаться по коже. Тёмной, словно шкура медведя, усеянная множеством «морщинок» шрамов и швов, стянутых чёрными нитями. Палец нечаянно скользнул по одной из них. Гладкой, крупной, сделанной явно не из шерсти. — Что это? — вопрос вернул в реальность погрузившегося в удовольствие демона. — Ты про нити? — проведя ладонью по груди, Какузу убрал часть пены, открыв особенно крупный шов, — Это моя сконцентрированная магия, в условиях боя предпочитаю латать себя сам.       Хидан погладил нить, она выбилась из тела, извернулась словно приветствуя и снова спряталась. — А почему? — Ангел поддел пальцем соседнюю нить, попытался вытянуть. — Не выношу, когда ко мне прикасаются, — Дьявол улыбнулся, наблюдая за «игрой» со своими нитями, распустив часть шва. — Ой, прости, — Хидан резко отдёрнул руку. — Всё хорошо, твои прикосновения приносят мне одно удовольствие, — взяв ладонь ангела в свою повёл по торсу.       Хидан смутился, но продолжил намыливать. То надавливая, то едва-едва приходясь по коже, особо не понимая, как нужно делать. Какузу не поправлял, даже когда мочалка царапала кожу. Ангел очаровательно сводил тонкие брови, старательно мыл. Получалось странно-приятно. Правда смыть пену не смог, ухватился за таз, но даже пролив половину воды на пол, не поднял. Дьявол усмехнулся, одной рукой подняв полный таз, облив себя, тряхнул головой. Хидан хихикнул, зажмурившись, когда капли попали на него. — Всё? Уже можно уходить? — убрав волосы назад, спросил он, — Да, это приятнее полотенец. Можешь облить ещё раз? — Ещё волосы, неужели ты торопишься? — выжав с мочалки мыло на белую макушку, Какузу начал массировать кожу головы, — закрой глаза, будет щипать если попадёт. — Нет, наоборот, мне хотелось бы подольше тут побыть с тобой, — Хидан послушно зажмурился, на этот раз закрыв рот, когда его снова облили, — Ещё, ещё!       Хохотнув, Дьявол перевернул на наложника ещё один таз. И только после начал мыть себе голову. Ангел снова предложил свою помощь, встав на цыпочки потерев между пальцами крупную прядь. Какузу присел на лавку, дав больше пространства для манёвра. На этот раз Хидан действовал как можно аккуратнее, стараясь не задеть чувствительных рогов. Но задевал, кончиками пальцев, основанием ладони, от каждого неловкого касания сердце гулко ухало. В какой-то момент терпеть стало невыносимо, Какузу остановил руки. Сделав глубокий вдох отвернулся, несколько раз окатив себя водой. — Я сделал что-то не так? — Хидан не понял из-за чего случилась столь внезапная перемена. — Всё хорошо, мой свет, всё хорошо, — пройдясь по корням пальцами, Дьявол убрал волосы назад. Ушёл в арку, ведущую в другую комнату хамама, — пойдём в источник, тут прохладно. — Источник? — Хидан выглянул из-за арки и ахнул.       В зале под сводом гладких колон, находился котловина, обделанная белым мрамором. Её по кругу опоясывал низкий бортик, с рисунком, походящим на змеиную кожу. На эту «змею» поставили передние лапы два каменных льва, изрыгающих из открытых пастей горячую воду. Какузу опустился по пояс воды, сев вытянулся, запрокинув голову на бортик. Хидан осторожно подошёл, коснулся пальцем ноги водной глади пустив рябь, медленно опустил полностью. Шёл осторожно, боясь поскользнуться или утонуть, но всё же слегка проехал назад. Не упал, но носом воду клюнул, захлопал крыльями, ну точно воробушек в луже. Какузу отреагировал на всплеск, ухватил за руки, поддерживая чтобы избежать повторного падения. — Вот так, осторожно, садись сюда, — усадив на своё место, Дьявол сел рядом, всё ещё держа одну руку, — Прости, мне стоило завести тебя с самого начала. Испугался, наверное. — Нет, всё хорошо, — Хидан испугался на первых секундах, а после стало даже весело. Но несмотря на это, отпускать руку не спешил. Держась за неё, как за самую надёжную опору, поднырнул под поток воды из пасти, — смотри, можно было просто помыться здесь. — В источник нельзя залезать грязным, в нём не моются, а греются, — вытянув ангела из-под потока, усадил себе на колени, нежным жестом убрал волосы назад. — А почему вода не переливается через край, если постоянно льётся? — Хидан раскрыл крылья на полный размер, опустив в воду. — Она циркулирует, мой свет, вытекает снизу и по трубам возвращается через пасть. Идёт по кругу, проще говоря, — очертив в воздухе круг, Какузу попытался показать наглядно, — Это нужно чтобы вода не застаивалась и всегда была горячей. — Циркулирует… по кругу… зачем нужно так много сложных слов, если есть так много простых? — запрокинувшись, ангел распахнул крылья. И пусть источник большой, кончики перьев касались бортов. — Их используют в книгах и свитках, для записи научных трудов, трактатов. Там они к месту, к тому же мысль выражают лучше, — Какузу подложил руки под узкую спину. Поза довольно двусмысленная. Если бы он ещё прижимался, Дьявол точно не сдержался. — Тогда почему ты их постоянно говоришь? Тебя трудно понять, — пожаловался Хидан, рассматривая красочные своды, — Не то чтобы я совсем уж тебя не понимаю, но каждый раз, когда ты говоришь что-то заумное, а я не понимаю, чувствую себя… неприятно. — Наверное потому что всю жизнь учился на этих трудах, — Какузу пожал плечами, усмехнувшись, — Постараюсь изъясняться проще, раз тебе неприятно. — Изъясняться… — ангел выпрямился, недовольно сведя брови. Резко взмахнув, забил крыльями о воду, — Ты специально, ты издеваешься надо мной! — Ну что ты, Хидан, что ты делаешь? — закрывшись руками Дьявол хохотнул, — Всё-всё, перестань, больше не буду, не буду, обещаю! Ангел!       Хидан резко опустил крылья, создав волну накрывшую демона с головой. Собирался прекратить, добившись своего, но тут Какузу включился в игру. Убрав волосы назад, двумя ладонями брызнул в ответ. Его волна вышла не меньше, накрыв даже крылья. Оставлять подобное безнаказанным нельзя. Хидан засмеялся, хлопая раскрытыми ладонями по воде. Какузу закрывался одной рукой, а второй черпал воду на ангела, что только усиливало смех. Наложник вместо того чтобы попытаться закрыться, просто жмурился. Со стороны выглядело столь забавно, столь очаровательно, что Дьявол засмотрелся, перестал брызгать. Хидан не заметил, поднятые им брызги летели во все стороны, частично имитируя ответные.       Какузу поймал узкие ладони, прервав веселье. Ангел не сразу открыл глаза, продолжая в мгновения заминки хлопать крыльями. Когда же пересёкся взглядом, покраснел, слишком уж странное ощущение прошлось по тело. Словно разряд от грозового облака, незаметно подплывшего сзади. Хидан непроизвольно сжал ладони, не в силах разорвать зрительный контакт. Какузу улыбнулся. — Рад что ты веселишься, но такими темпами мы опустошим источник. — А… да, — ангел смутился, наконец опустив глаза, ткнулся лбом в плечо, — Прости, я веду себя глупо. — Ты очарователен, мой свет, — Дьявол потёрся носом о щёку, поцеловал едва ощутимо.       Хидан открыл глаза, но стеснялся снова взглянуть. Демон не должен так себя вести, слишком ласково, слишком чутко, слишком. Просто слишком. Бог никогда не был таким, а он самое светлое, самое великое из существ и всё же. Неужели всё дело в любви? Это она сделала Дьявола таким? Если так… — Какузу, — тихонько позвал Хидан. Немного приподнявшись коснулся губ лёгким поцелуем, сразу же отстранившись, — ты можешь сделать это, один раз. Только если не будет больно. — Сделать… — Какузу настолько отвлёк поцелуй, что он не сразу понял о чём речь, — Конечно, я сделаю так, чтобы ты не ограничился одним разом, а просил ещё и ещё.       Приблизившись Дьявол поцеловал, уже глубже, проникнув языком в рот. Хидан вздрогнул, прикусив язык, но быстро расслабился. Не просто позволив двигаться внутри, ещё и пытаясь повторять. Они неловко стукнулись зубами. Какузу отпрянул, издав короткий смешок. Ангел сразу же нахохлился словно сыч. — Не смейся, я и без тебя знаю, что у меня не получается! — Я не смеюсь, что ты, просто ты такой милый, — Дьявол выдохнул, успокоившись. Осторожно взял за подбородок, приподняв, — я научу тебя, расслабься. Приоткрой рот, вот так, молодец и губы немного вытяни, не сильно. Рот не закрывай, одновременно и глаза закрой.       Хидан открыл рот чуть больше, чем необходимо, Какузу не стал поправлять. Прихватил губами нижнюю губу, коснулся щеки пальцами, прихватывая чуть грубее. Ангел тихо промычал, когда язык вновь оказался во рту, но всего на мгновение, чтобы вернутся, так же ненадолго. Хидан попробовал повторить, пройдясь под языком. Поцелуи становились всё напористей, удлинялись, ангел едва успевал глотнуть воздуха. Но о том, чтобы отпихнуть не возникало мысли, наоборот, руки сами собой обвили шею, притянув. Какузу скользнул ладонями вниз по спине, ухватил за ягодицы. Смял без грубости, пропустив указательные пальцы в ложбинку. Хидан отпрянул, тяжело дыша. — Там трогать обязательно? — он попытался убрать руку. — Без этого ничего не получится. Не бойся, я сделаю так что больно не будет, — приподняв ангела, Какузу усадил его на бортик. Чёрная дымка опустила в ладонь флакончик миндального масла, — Постарайся не зажиматься, сосредоточься на том что я делаю спереди.       Демон наклонился, оставив насколько поцелуев в районе, где должен был быть пупок, перешёл на внутреннюю сторону бедер. То прихватывал кожу, то облизывал, старался как можно сильнее отвлечь. Незаметно открутил флакон, вылив добрую половину себе на пальцы, коснулся входа. Ангел тут же ослушался, зажмурившись зажал голову ногами. Какузу не перестал облизывать, даже в таком положение, погладил бёдра свободной рукой. Похлопал, призвав развести. — Перестань, странное чувство, — Хидан помотал головой. — Это нормально, не бойся. По началу будет странно и непривычно, но потом приятно, обещаю, очень приятно, — Демон поднял ладонь над бедром, выпустив больше чёрной дымки. Она тонкими нитями окутала наложника, не ограничивая движения, лишь прикасаясь с лёгкостью пера. Ангел попытался отползти, сбросить с себя дымку, — не бойся, она не навредит, аура часть меня. Если некомфортно, представь, что это мои руки. — Слишком много рук, — буркнул Хидан, перестав пытаться избавится от дымки, — странно. — Всё в порядке, расслабься, закрой глаза, дыши глубже, — Какузу старался говорить ласково, мягко, что сложно с его тембром. Ангел расслабился, послушно закрыв глаза. Голос слышался ему приятным словно бархат. Хидан медленно развёл ноги, заметно расслабившись, тёплая аура обволакивала словно одеяло. Масленый палец легко скользнул внутрь, остановился на второй фаланге, стенки сжались слишком сильно. Какузу вновь поднялся, целуя живот, грудь стараясь особое внимание уделить соскам. Крохотным, розовым словно две жемчужины, как же хотелось их прикусить. Но демон даже не касался зубами, боясь оттолкнуть лёгкой болью. Палец беспрепятственно двинулся глубже, на всю длину, извернулся, затем добавился второй, вынудив выйти на половину. Демон растягивал осторожно, долго, пожалуй, даже слишком долго. Хидан заёрзал, почувствовав, странный зуд снизу. Словно пальцев недостаточно. По началу чувство едва проглядывалось, походя на неприятное, но стоило задеть что-то внутри, что-то колкое и приятное, как стало ясно. — Хватит, достаточно, — Ангел помотал головой. — Тебе больно? — Какузу сразу же вынул пальцы, отпрянув от груди. — Нет, не больно, — Хидан снова мотнул головой, спрятав глаза за растрёпанными волосами, — Просто ты делаешь это долго, не как в прошлый раз. — Я больше никогда не сделаю как в прошлый раз, — Дьявол коснулся шеи, всосав кожу. Она оказалось столь тонкой, что буквально в тот же миг расцвёл засос. — Ты не станешь входить им в меня? — Ангел поднял невинный взгляд, всё ещё не до конца понимая в чём конкретно заключается секс. — Им? Войду обязательно, но сначала тебя нужно хорошо разработать. Так не будет больно, — Какузу поцеловал за ухом, собираясь вернуть пальцы, но его остановили, — Тебе не нравится? — Нет, просто, — Хидан смутился, отпустив руку, — просто ты можешь уже войти.       Дьявол сглотнул, выпрямившись уложил ангела на прогретый мрамор. Погладив бока притянул ближе, войдя одним плавным движением. Хидан попытался закрыться, сведя ноги и крылья, практически сформировав купол. Какузу потёрся щекой о перья, не став пытаться сдвинуть. Уперев ладони по бокам от шеи, наклонился, медленно двигая бёдрами. Ангел поцеловал первым, сомкнув руки вокруг шеи, ну точно утопающий за соломинку. Потому что тонул, тонул в ощущениях, в жаре любви. Дышал урывками, чаще хватая губы, нежели воздух. Вместо боли тело захлестнуло колющее, неведомое до сего момента удовольствие. — Какузу… Какузу… ах, Какузу, — Хидан запрокинул голову, попытался отдышаться, но стоны срывались сами собой, — Какузу, Какузу. — Хидан, — горячо выдохнул Дьявол, касаясь губами кадыка.       Начал срываться на резкие, даже грубые толчки, не вызвавшие никакого сопротивления. Ангел наоборот начал подаваться навстречу, уловив нить наслаждения и отказавшись её отпускать. Крылья раскинулись по плитке, моргнули белым светом, выгнувшись в спине Хидан протянул стон испачкав себе живот. Это был его первый в жизни оргазм, но не последний. Слишком сильно желание получить ещё.