Ухудшенная версия Снейпа

Холодный стакан в подрагивающих пальцах помогал сохранять трезвость рассудка, каким бы странным это ни казалось. Гарри будто фокусировался на прикосновении ладони к стеклу, ему не обязательно было даже пить, хоть он и сделал пару глотков, но такой вот тактильный якорь, к которому он раз за разом возвращался в ходе диалога, был просто необходим. — Ты хоть что-то услышал? — спросил Снейп, когда после его длинного рассуждения о том, что Гарри уже слышал несколько раз и от него, и от Минервы, пауза затянулась. — Услышал, конечно, — спокойно кивнул он, поглядывая то на стакан, то куда-то в сторону, и это было единственным проявлением слабости, которое он себе позволял: не смотреть в его глаза. — Ты сказал, что поражен изменениями, которые со мной произошли в твое отсутствие. Знаешь, как это звучит? Как утверждение, что я наконец стал достойным твоего внимания. Отчего-то на лице сама собой появилась усмешка, причем отчасти брезгливая, как будто бы, говоря это, он понимал, что перерос тот этап, когда нужно было тянуться, чтобы наконец достать до высоты, с которой можно смотреть на Снейпа как на равного. — Нет, — спокойно отозвался тот, — это значит, что ты мне нужен. Судя по тому, как он произнес это — сдавленно и тихо, — было очевидно, что дались эти слова ему нелегко. Гарри сделал очередной глоток из стакана и поднял глаза, вглядываясь в лицо человека, которого долгих полтора года считал мертвым, и при этом стараясь сохранять внутреннее спокойствие. — Да какого черта! — Поттер, — этот предупреждающий тон он знал до мельчайших интонаций. — Что?! Я чищу ваши котлы, мою парты, перебираю старые контрольные, что еще вы мне можете сделать?! Ах да, я помню, как же, — закивал он, машинально поправляя спавшую на раскрасневшееся лицо прядь волос. — К Филчу отправить на отработку! Чтобы как можно дальше от вас, да? — Отбывать наказание за проступки вы будете с тем, кого выберу я, — равнодушно отозвался Снейп, снова склоняясь над своим столом. — Мне нужны вы, а не кто-то, кого вы выберете. — Поттер, вы будете отбывать наказание с тем, кого выберу я, — еще раз монотонно проговорил тот, даже не отрываясь от чтения какого-то своего пергамента, что доводило Гарри буквально до белого каления. Игнорирование в его случае было лучшим наказанием, и это, казалось, профессор уж давно понял. — Посмотрим, как вы меня заставите, — выплюнул Гарри в ответ, демонстративно швырнув тряпку на пол и уже через пару секунд скрываясь за дверью. Он не боялся, бояться на его месте было бы попросту глупо. Когда пару дней назад тебя в очередной раз пытаются убить, сил на то, чтобы опасаться наказаний за нарушение субординации, уже не остается. Какого черта каждый хоть сколько-нибудь осмысленный их диалог заканчивался так? Какого черта ради того, чтобы иметь в этом диалоге пару лишних минут, он обязан был несколько недель драить испачканные зельями парты — и это еще если повезет! Ответы на эти вопросы были даны уже давно, но они не устроили его тогда и не устраивали сейчас, так что он намерен был продолжать, независимо от того, что каждый такой разговор морально его опустошал. — Ты не говоришь о том, что мои чувства, начавшиеся черт знает когда, были важны. Ты не говоришь о том, что осознаешь, как именно относился ко мне в течение всего этого времени. Ты пришел тогда, когда я больше не буду истерить, вымывая твои котлы с ножами, и шарахаться от любых людей в черном, потому что каждый из них может грохнуть меня где-нибудь за углом. Ты пришел тогда, когда все это закончилось, и это… удобно, — хмыкнул он, понимая, что совершенно не собирался этого говорить, но ощущения стыда не появилось. Видимо, потому что подсознательно он считал эти слова правдивыми. Как бы он ни боготворил мертвого Снейпа, к живому он испытывал больше презрения, чем любви, и не собирался убеждать себя в том, что это было не так. — Послушай, — произнес Снейп, и Гарри кивнул в очередной раз, хоть и уже устало, но все же давая ему возможность продолжить говорить. — Мы не сможем изменить прошлое, сколько бы ни ходили по кругу, и оно уже не имеет значения. И это словно было той самой последней точкой, которая была необходима, чтобы принять решение. Снейп говорил дальше, и он его даже слушал, но уже не воспринимал сказанное так же внимательно, как и до этого, потому что вертел в голове одну-единственную фразу, обдумывая ее со всех сторон. — На моем месте ты поступил бы так же. — Возможно, — Гарри пожал плечами, не собираясь спорить. Все это шло не по сценарию. Он должен был метаться по кабинету в попытках снять защиту, крушить все, что видит, и выкрикивать в лицо Снейпу тысячи оскорблений. Но тогда бы Снейп имел власть над ним. Своим спокойствием, своей выдержкой, своими навыками вести диалоги с холодной головой. Однако стоило Гарри успокоиться — и он начал замечать, что не настолько профессор владеет собой, как хотел бы. Он волновался, это было видно, этот разговор выходил далеко за рамки его привычных диалогов, но при этом выглядел он довольно решительным. Это подтвердилось, как только Гарри встал с места, чтобы молча направиться к двери. Тот поднялся моментально, преграждая ему дорогу и мягко взяв за предплечье, но, видимо, помня предыдущую попытку, не сжимал, а только держал. Гарри сделал глубокий вдох, а затем медленный выдох, глядя в сторону. Он был почти уверен, что молча уйти ему не удастся, но попытаться стоило, потому что уходить было нужно прямо сейчас, ничего дальше бы уже не изменилось. — Пусти меня. — Ты не ответил мне, — от голоса Снейпа, оказавшегося ближе, чем до этого, стало не по себе, и Гарри попытался выдернуть руку, но попытка успехом не увенчалась, и он только вздохнул, обессиленно покачав головой. — Ты не задавал вопросов. — Гарри… — произнес он, притянув его к себе, хоть и едва ощутимо, но достаточно, чтобы по телу прошла крупная дрожь, и взгляд, блуждающий по стене, уже не помогал сконцентрироваться, и даже спасительного холодного стакана не было в руках, чтобы попытаться на что-то отвлечься. — Отпусти, — пробормотал он слабее, понимая, что это — та самая ситуация, о которой он, глупый подросток, несколько лет мечтал ночами. И если тогда это было самой заветной целью, то сейчас больше походило на проклятие, иначе как можно было объяснить то, что он просто не находил в себе сил вырваться и уйти. — Посмотри на меня, — еще тише, чем до этого, попросил Снейп, и ощущение того, как он слегка касается губами то ли его волос, то ли виска, выбивало почву из-под ног похлеще любого боевого заклинания. Подрагивающие пальцы раздражали, служили напоминанием, что всю его выдержку можно разбить вдребезги одним словом, сказанным с нужной интонацией и на нужном расстоянии. — Ну? — с вызовом, который скорее был скрытой агрессией, направленной на себя самого, он поднял голову, встречаясь взглядом с мужчиной, который был предметом его мыслей слишком долго, чтобы можно было разобрать, какие действия сейчас правильны, а какие нет. Оказывается, все было так просто: достаточно притянуть его к себе и можно делать все, что угодно, пока он пытается вспомнить, как правильно дышать, и найти в себе силы вырваться из цепкой хватки. Последним, что удалось осознать, прежде чем здравый рассудок окончательно улетучился, было то, что этот поцелуй, которого не должно было быть, начал даже не Снейп. Это было чистым проявлением слабости. Гарри знал это, но целовал его так самозабвенно, что шансов на то, чтобы опомниться в эту же секунду, просто не было. Ему отвечали, отвечали так, что хотелось по меньшей мере заявить свои права на этого человека, притягивая его настолько близко, насколько это физически возможно, и он позволил себе очередной провал, вцепившись в его мантию до побелевших костяшек на пальцах. В то время, как ладони Снейпа мягко скользили по его спине, сам он властно удерживал его за одежду, не давая ни единого шанса отойти хотя бы на шаг, и в какой-то момент укусил его совершенно намеренно, с удовольствием дождавшись ответного невнятного мычания. Наверняка это было больно, но что поделать, иногда так бывает. Гарри упустил тот момент, когда оторвался, чтобы набрать воздуха, и недовольно зашипел, понимая, что его шея пострадала от ответного укуса куда сильнее. Но когда поверх ощущения острых зубов он почувствовал мягкое прикосновение губ, его словно прошибло током во второй раз за вечер. — Стой, — моментально, хоть и хрипло, произнес он, и то, как уверенно он сжимал его мантию, мгновенно превратилось в попытку оттолкнуть, которая впрочем, быстро сработала. Он оглянулся по сторонам, как человек, который пытается разглядеть знакомое помещение, впервые будучи в нем в состоянии сильного опьянения, и по мере того, как ясность зрения возвращалась, отходил от Снейпа как можно дальше. Это слишком непозволительная слабость. На грани безумия, но все же — лишь физиология, обусловленная в числе прочего тем, что именно это он представлял себе в последние несколько лет. Это не имело ничего общего с реальностью. Дыхание восстанавливать оказалось куда сложнее, чем зрение, но в конце концов Гарри смог окончательно прийти в себя. Он подошел к столу, потянулся за уже, должно быть, нагревшимся коньяком и за раз опустошил стакан, который потом нарочито медленно опустил на стол, давая себе последние несколько секунд на раздумья. А потом вызвал своего патронуса, отправляя его туда, куда и следовало. Все это — не реальность. Реальность — человек в измятой мантии напротив него, вынуждавший его в течение последних лет скулить в подушку и ночевать под дверью, а затем — обивать пороги министерства в попытках найти доказательства его смерти. Это то, чего он не смог простить. И теперь, после того, как он позволил себе на несколько минут отдаться слабости, стало ясно, что он не сможет простить этого никогда. Это было важно, важнее, чем что бы то ни было, и Снейп ошибался, когда говорил, что прошлое не имеет значения. Гарри окончательно принял решение именно в момент, когда услышал от него эту фразу, потому что в их случае не существовало ни будущего, ни настоящего, а значит, прошлое было единственным, что имело хоть какое-то значение. Снейп не задавал никаких вопросов. Он молча обошел стол, сел за него, налил себе коньяка — кажется, в тот же стакан, — потом залпом его выпил и отвернулся в кресле к окну. Гарри знал, что он прекрасно все понял, так что никаких лишних слов не требовалось. Когда Минерва, вызванная патронусом, наконец открыла снаружи дверь кабинета, Гарри в последний раз обернулся на мужчину в кресле, практически отвернутого в противоположную сторону, а затем направился к выходу, останавливаясь на секунду, когда поравнялся с ней. — Вы пришли к каким-то выводам, Гарри? — мягко поинтересовалась она, хотя, судя по тому, что она не могла не заметить общее настроение, ответ ей не особо требовался. — Я уже сказал, я увольняюсь. Моментально закрытая за ним дверь оградила его ото всех возможных вопросов намного раньше, чем она успела бы их сформулировать. Он был не до конца уверен в своем решении, но при этом однозначно понимал, что оно единственно верное, даже если в итоге не принесет ему ни счастья, ни исполнения желаний. По крайней мере оно должно было принести ему покой, а в нынешней ситуации это был не самый плохой вариант. Он не имел понятия, встретится ли с профессором Снейпом еще когда-либо, более того, он даже не желал ему той боли, которую успел прочувствовать за эти полтора года, а особенно — в последние дни. Он хотел просто спуститься по лестнице, ведущей из директорской башни вниз, забрать свои вещи и, уже честно отработав две положенных недели, покинуть Хогвартс, чтобы навсегда закончить этап своей жизни, связанный с детьми, личной лабораторией и подземельями.