***
– Что, по-твоему, там произошло? – спросила Идеса, когда они удалились от оскверненного святилища на достаточное расстояние и двинулись вдоль реки на восток. Банри пожала плечами. – Трудно сказать. Может, кто-то пришел поклониться, а тут волки, после зимы оголодавшие. Или разбойники отметились. Или… Она умолкла, словно не желая продолжать. – Или что? Банри вздохнула и повела плечами: – По Скайриму давно ходят слухи, что талморцы похищают сильно борзых нордов, которые в открытую поклоняются старому императору, прямо из их постелей, и потом их больше никто не видит. Еще кое-кто говорил, что агенты Доминиона устраивают засады у таких вот дорожных святилищ Талоса. Последствия для паломников весьма неутешительны. Сама я не видела, но в прошлом году в Ривервуде слышала сплетню, что, дескать, на южных берегах Илиналты обнаружили кучу мертвых верующих и одного неживого эльфа, одетого в форму юстициара. Как раз под статуей этого змееборца. – Да, но мы не нашли никаких покойников. Слава богам. – До Белой оттуда не шибко далеко. Тела можно просто сбросить в воду. Хотя… там отмели. Но в любом случае, вниз с обрыва мы не заглядывали. О, смотри-ка!.. Она указала на довольно пологий заснеженный подъем впереди – стало быть, тропу в горы они все-таки нашли. Впрочем, почти сразу Идесе подумалось, чтоб уж лучше и не находили – на проклятом хребте было холодно, будто в нордском аду. Ветер завывал между скалами, швыряя в лицо мелкое крошево, ледышки впивались в кожу, словно рой кровососущих мошек. Идеса не единожды проводила рукой по физиономии, всякий раз страшась увидеть багровые пятна на рукавице из толстой шерсти, но пока обходилось. Наверное, стоило прислушаться к советам Банри и обмотать по ее примеру шарф вокруг головы, оставив лишь щель для обзора. – Нужно найти укрытие! – прокричала Банри сквозь маску, прижимая к себе заснеженную Кисину. – Иначе нам крышка! – И где же нам его искать?! – гаркнула в ответ Идеса. – Не вижу ничего подходящего! Им удалось пристроиться в относительно небольшом каменном закутке с подветренной стороны. Хватило места даже для кобылы, которую Банри уговорила лечь в снег и укрыла дополнительной попоной. Она дала Идесе какое-то зелье, выпила такое же сама, а потом развела еще пару в чашке с водой из талого снега и влила содержимое пиалки в глотку лошади. Идеса, проглотив содержимое флакончика, хотела поинтересоваться, что это, но, ощутив, как ее почти окоченевшее тело начинает отходить, передумала. – Поспи, – предложила Банри, заметив, как она борется с внезапно накатившей сонливостью. – Это от зелья сопротивления холоду побочный эффект такой. – А мы не околеем тут? Я слышала, что на морозе именно так и умирают – засыпают насовсем. – Не околеем. Эти зелья хорошие – действуют около полусуток. К тому же я растолкаю тебя, если вдруг что. Идеса со вздохом устроилась поудобнее, опираясь спиной о скалу, и закрыла глаза.***
Ветер стих только к утру. За это время они успели отоспаться, размять затекшие от неудобных поз ноги и перекусить. Банри покормила свой зверинец и мрачно сказала: – Если не найдем тут какую-нибудь дичь, мне придется потчевать Кисину своим собственным мясом. Идеса лишь вздохнула. Собравшись, они двинулись по едва угадывающейся под снежным покровом тропе. Идеса, после продолжительного молчания проговорила: – Эта твоя крепость… Ну, та, о которой ты раньше говорила. Где она стоит-то? – Здесь. – Где «здесь»? – В этих горах. Идеса некоторое время переваривала услышанное. – И как, скажи на милость, ты собираешься ее искать? – Вообще-то я не собираюсь ее искать, – терпеливо сказала Банри. – Но… – Я сказала, «может, удастся», и только. Было бы неплохо найти ее, чтобы хоть разок заночевать под крышей, но не более того. К полудню пятого дня Банри подстрелила дикую козу, косматую и вонючую, да пару одетых в белые шубки кроликов. Похоже, пока что ей не надо было жертвовать куском своей ноги, чтобы покормить саблезуба. Спутницы устроились неподалеку от тропы, чтобы разделать добычу, Идеса занялась кроликами и справилась довольно быстро, хотя привыкла обдирать их на весу. Банри же потрошила козлиную тушу. Она даже не слишком перемазалась кровью, наверное, потому что та быстро застывала на морозе. Навьючив убоину на кобылу и выделив порцию Кисине, она отмыла руки в снегу и с удовлетворенным вздохом нацепила рукавицы. – Что ж, пару дней можно не думать о мясе. Хорошо бы еще коза попалась. Кролики уж больно мелкие тут, не напасешься. – Я надеюсь, мы-то поедим горячего сегодня, – сказала Идеса, когда они продолжили путь. – На одних хлебе с сыром долго не протянем. – Протянем, вообще-то. Еще зелья есть. А насчет горячего – я захватила с собой дрова, но немного, нужно поберечь на крайний случай – пока что топлива мне не попадалось. Пока. Топливо они смогли добыть в небольшом и редком сосеннике, на который набрели вечером этого дня. Снега здесь почти не было, но хворост, которого нашлось в избытке, все равно оказался влажным. Впрочем, Банри заверила, что сможет заставить его гореть. – Так и быть, пожертвую еще пару полешек, для тепла, – добавила она, укладывая сушняк, чтобы поджечь. После ужина Идеса удалилась от стоянки в лес, чтобы облегчиться. Сделав свои дела, она выпрямилась и постояла немного, прислушиваясь к звукам, потом повертела головой и вдруг заметила мелькающие между соснами огоньки. Любопытство оказалось сильнее инстинкта самосохранения. Идеса засеменила в сторону неизвестных источников света и вскоре вышла на опушку лесочка. Обозрев освещенный тусклым светом лун пейзаж, она живо метнулась назад, к лагерю. Банри, раскладывающая постели поверх пожелтевшей хвои, подняла голову: – Что случилось? Только не говори, что сейчас надо будет с кем-нибудь драться. – Надеюсь, что нет. – Идеса отдышалась. – Кажется, я нашла твою крепость.***
«Крепость» было чересчур громким словом для этих развалин. Когда-то здесь и впрямь возвели форт средних размеров, но теперь посреди маленькой горной долинки раскинулась груда развалин. От всех укреплений осталась только одна стена, сильно прореженная и частично ушедшая в землю. Позади нее, прямо впритык к скалам, высилась большая трехъярусная башня. Свет, замеченный Идесой из леса, исходил от большого сигнального костра, разведенного на останках кладки. Банри восседала на ветви сосны, куда с трудом вскарабкалась, а Идеса осталась стоять у ствола – в длинном платье не слишком удобно залезать на смолистые деревья. – Ну как, видно что-нибудь? – не утерпела она. – Что-нибудь видно, – отозвалась Банри. – Там кто-то ходит на стенах. И по внутреннему, хм, дворику – тоже. – Кто? Но Банри помалкивала. Идеса вздохнула и попыталась побороть все усиливающееся раздражение, как вдруг Банри соскользнула с дерева и неловко приземлилась рядом с ней. – Думаю, нам лучше держаться подальше от этого места. – Почему? Ты же надеялась заночевать под крышей. – Ну, сдается мне, те, кто тут обитает – не самые гостеприимные хозяева. – Банри оторвала прилипший к рукаву кусок сухой сосновой коры и неохотно добавила: – Кажется, я видела что-то, сильно смахивающее на огненного атронаха. Идеса отчего-то сразу ей поверила. Сама она отродясь не видела никаких даэдра, да и не горела желанием видеть. Она охотно вернулась в лагерь, впрочем, еще более охотно она бы удалилась куда-нибудь прочь от проклятых развалин, но Банри заверила, что тут они в относительной безопасности. Пришлось остаться в лесу. На рассвете, стараясь вести себя как можно тише, они вернулись по своим следам и вышли из сосняка. Идеса огляделась. – И куда мы теперь? – спросила она. Банри тоже обвела взглядом окрестности и ткнула пальцем в сторону какого-то ущелья на севере: – Ну, можно туда, например. Идеса заморгала. – Ты понятия не имеешь, куда мы идем, верно? Банри почесала затылок под капюшоном и пожала плечами: – Кое-какое имею. Мы идем в Виндхельм. Он находится к северо-востоку отсюда. Всего-то нужно – спуститься с хребта и найти какой-нибудь ориентир. Если верить моей старой карте, мы примерно на середине пути в Истмарк. Можем, конечно, спуститься с гор и вернуться обратно на дорогу, но ведь мы уже довольно далеко зашли. Так как? – Ладно, – обреченно пробормотала Идеса, – давай в ущелье. Она надеялась, что это будет нечто вроде перевала, по которому можно попасть в низину, но часы тяжелого пути сквозь пургу и сугробы почти по пояс показали, что все напрасно. Прямой путь вывел путниц на маленькое плато, покрытое девственным снежным покровом. Сойти с него, правда, оказалось вполне возможно, только это была дорога без возврата – прямо в пропасть. Идеса устало прислонилась к заснеженному камню средних размеров, пока Банри ковыляла к обрыву, оставляя за собой глубокую траншею. Она посмотрела вниз, обернулась и что-то крикнула, но ветер унес ее слова прочь. Идеса мотнула головой, показывая, что не расслышала, и Банри, сокрушенно покачав головой, потопала обратно. – Вернемся? – предложила Идеса, когда тан приблизилась достаточно, чтоб можно было разговаривать, не крича во всю глотку. – Попробуем пройти еще туда, наверх. – Банри махнула рукой на восток, где плато плавно перетекало в какую-то возвышенность. – Наверх? Я думала, нам нужно спуститься, а не забраться повыше. – Боги, Идеса. Иногда нужно забраться повыше, чтобы спуститься. Обратное тоже верно. – Хорошо, хорошо… Можно мне зелье от холода? А то я уже пальцы не чувствую. – В левой задней сумке Альфсигры. Те, что от холода, помечены сине-зеленым. Не перепутай с зелеными. Впрочем, если устала, возьми с зеленой меткой. Они там же лежат. Идеса послушалась, и вскоре ее настроение несколько улучшилось. По предложению Банри они двинулись наверх почти впритирку к горе, чтобы нависающие скалы хоть немного укрывали от ветра и летящего снега. Вскоре Идеса поняла, что наклон стал более пологим, хоть и менее ровным – то тут, то там виднелись какие-то округлые и неправильной формы булыжники, достаточно большие, чтобы за ними можно было укрыться женщине ее габаритов, да еще и место осталось бы. Банри вдруг сунула ей поводья лошади, шагнула к ближайшему камню и смахнула снег с его макушки. Смахивать пришлось много, намело целый сугроб. Идеса со смесью любопытства и раздражения наблюдала за ней, как вдруг заметила кое-что странное – из подножия «камня» торчали некие странные длинные отростки, едва угадывающиеся под покровом, но, тем не менее, заметные. Когда Идеса подошла к нему вплотную, Банри успела очистить примерно треть поверхности, и теперь стало понятно – это вовсе не камень, а чей-то огромный череп. – Мамонт. Идеса подняла взгляд на Банри, но та, обронив это единственное слово, заспешила назад, к буграм в снегу, которые они уже миновали. Под впопыхах счищенным ледяным покровом виднелись все те же желтоватые кости. Банри взяла повод из идесиных рук и махнула рукой, приглашая следовать за собой. Они прижались к скале рядышком, и Идеса, обозрев хмурую физиономию напротив, спросила: – Что не так? – А по-твоему все в порядке? Мы только что наткнулись на кучу мамонтовых костей, собранных в одном месте. Меня это, мягко говоря, тревожит. – Послушай, я, конечно, не специалист по мамонтам, но слышала, что у них бывают эдакие кладбища. Скорее всего, это одно из них. – Здесь, на хребте? Кладбища мамонтов, ну, или что-то подобное, и впрямь существуют, одно такое есть к северу от Вайтрана. Но мы-то сейчас в горах, причем довольно высоко! Мамонты не ходят по горам, да еще в таких количествах, они обитатели тундры! Идеса забеспокоилась. Танские доводы показались ей достаточно убедительными. Она была почти уверена: впереди поджидает какая-то опасность, более конкретная, нежели возможность замерзнуть насмерть или переломать кости на обледенелых камнях. – И что будем делать? – спросила она. Банри помедлила. – Я пойду вперед, одна, и гляну, что там. – Она расстегнула кожух, вытащила из ворота сонную Кисину и вручила ее слабо сопротивляющейся Идесе. – Возьми ее, пожалуйста. Я сейчас поднимусь туда, и посмотрю, может, там ничего страшного, кости-то старые, вроде. – А если там есть что-то… страшное? – Ты это сразу поймешь. То есть, услышишь. – Банри сняла с седла длинный тонкий сверток и извлекла из промасленной холстины странно выглядящий меч в ножнах. – А как услышишь – беги. Возвращайся по нашим следам в Вайтран. Только позаботься о моей живности, или я тебя из Совнгарда прокляну. Она скрылась за пеленой снега, а Идеса осталась стоять под скалой, судорожно сжимая в одной руке лошадиный повод, а другой прижимая к боку мелкого саблезуба. Кобыла вдруг занервничала, переступая с ноги на ногу и встряхивая головой. Идеса попыталась утешить себя – мол, это из-за того, что хозяйка куда-то удалилась, но тут вдруг земля под ногами затряслась, а со скалы обвалился целый сугроб и почти погреб ее под собой. Лошадь взвизгнула и взвилась на дыбы, с легкостью выдрав поводья из руки, развернулась и поскакала прочь от места событий. Идеса, помертвев от ужаса, тупо таращилась в снежное марево, внимая все усиливающемуся чудовищному реву, доносящемуся, казалось, со всех сторон разом. В чувство ее привела Кисина Младшая. С испуганным воем и шипением саблезуб рвался на поводке, пытаясь удрать вслед за черной кобылой, но остолбеневшая Идеса мешала. Наконец Кисина рванулась особенно сильно, и Идеса чуть не упала в снег. Оцепенение сменилось отчаянным желанием убраться отсюда подобру-поздорову, Идеса побежала, ведомая детенышем саблезуба, чей поводок Банри предусмотрительно намотала на ее руку. Кисина прыгала где-то впереди, а Идеса, загребая снег юбками, едва поспевала следом. Не раз и не два она спотыкалась и валилась в сугроб, но всякий раз вставала и заставляла себя идти дальше, особенно после того, как твердь под ногами начинала ходить ходуном. Кисина вдруг свернула налево, и Идеса вновь упала, поднялась и с некоторым облегчением ступила на небольшой перевал, откуда они с Банри когда-то явились на это плато. Низкий рев в конце концов утих, заглушенный воем и свистом ветра, а Идеса все бежала куда глаза глядят. Кисина исчезла из поля видимости, зато на руке повисла какая-то тяжесть. Свинцово-серое небо, едва виднеющееся сквозь завихрения снега, стремительно темнело, Идеса сбавила шаг и побрела, не разбирая дороги. Впрочем, она и раньше ее не видела. Впереди замаячило что-то темное, Идеса вяло подумала, что это какие-то скалы, но потом разглядела отдельные деревья и догадалась – она вышла к тому самому сосеннику, откуда они с Банри не так давно начинали путь. Не так давно… Идеса остановилась и в изнеможении осмотрела окрестности. Кроме нее самой здесь не было никого живого. Никого… почти. Впереди темнел довольно большой четвероногий силуэт с понуро опущенной головой. Идеса, не веря себе, нашла силы приблизиться и с облегчением опознала убежавшую кобылу Банри… как там ее зовут? – Эй… – промямлила она. Лошадь, когда она подошла и смахнула с черной шкуры снежный покров, лишь отступила на полшага в сторону. Идеса попыталась второй рукой ухватить ее за уздечку, но неожиданно осознала, что что-то мешает. Она удивленно уставилась на тонкий ремень, обмотанный поверх рукавицы, его второй конец прятался в сугробе позади. Идеса охнула, разом вспомнив о детеныше саблезуба, оставленном на ее попечении, и кинулась разгребать снег. Кисина Младшая выглядела ужасно. В первые мгновения Идесе показалось, что звереныш вообще не дышит, но потом она заметила, что грудная клетка котенка поднимается и опускается. Идеса очистила морду Кисины от налипшего снега, обнаружив несколько ссадин – должно быть, когда она в полубеспамятстве волокла ее на буксире, та обо что-то ударилась, препятствий тут, в горах, было предостаточно… Идеса взяла саблезуба на руки. Было довольно тяжело, тем более, что Кисина обмякла и висела мертвым грузом. Словом, далеко уйти не удалось, Идеса, ведя за собой лошадь, лишь слегка углубилась в лесок и нашла местечко, где деревья росли гуще. Их кроны неплохо защищали от вьюги. Найти прежнее место лагеря она и не пыталась, устроившись под группкой сосен вместе со всем танским зверинцем. Тан… Идеса быстро мотнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Она подумает об этом позже, сейчас у нее полно других забот. Перво-наперво нужно развести огонь. Это оказалось совсем не просто, если не сказать – невыполнимо. Во время прошлой стоянки костром занималась Банри, которая владела стихийной магией в достаточной степени, чтобы при помощи магического огня высушить и подпалить отсыревший лапник. Идеса, совсем не умевшая колдовать, столкнулась с непреодолимыми трудностями. У нее с собой было лишь огниво, а в качестве трута пришлось использовать пушицу, которую она нашла среди лекарских припасов Банри. Огонь добыть удалось, но ненадолго – сырой лапник не хотел гореть. Идеса в отчаянии колотила кремнем о кресало, но вскоре поняла, что даже искр у нее не получается – пальцы онемели от холода и не слушались. Да и пушичная растопка закончилась. Некоторое время Идеса бездумно глазела на огниво, а затем тщательно спрятала его в поясной мешок – она все еще надеялась, что инструмент пригодится ей в будущем. Она выпрямила затекшие ноги и полезла в седельные сумки кобылы, надеясь, что запас зелий защиты от мороза еще не иссяк. К счастью, пузырьки с сине-зелеными этикетками присутствовали в изобилии, или это все же зеленые?.. Проклятье. В свете угасающего дня все они казались мрачно-серыми. Идеса откупорила один и попробовала содержимое кончиком языка. Поморщилась – о вкусовых качествах его создательница не беспокоилась – но так и не поняла, то самое, или нет. Она вздохнула и проглотила зелье и вскоре с радостью почувствовала, как холод, сковавший тело, отступает. Идеса отыскала в сумке подходящие флакончики, то и дело сравнивая их с опустевшим, чтоб не перепутать. Один она влила в глотку еле шевелящейся Кисины, а еще тремя хотела оделить кобылу, но не знала, как это сделать. Идеса помнила, что Банри давала той зелья в воде из талого снега, но сама не имела возможности растопить его. Идеса сдалась и привязала лошадь к сосне, а затем укрыла ее попонами, как это делала хозяйка. Кисину она, долю секунды поколебавшись, спрятала под свою куртку, закуталась в походное одеяло и уселась под дерево, опираясь спиной о ствол. Только бы вьюгу пережить, а там видно будет.***
Она заснула, несмотря на ветер и летящий снег. Пробудилась, будто от толчка, и заморгала в темноте мутными от дремы глазами. Со стороны опушки доносились какие-то звуки, то ли шорох, то ли неритмичное шуршание. Кобыла рядом беспокойно фыркнула и переступила с ноги на ногу. Пригревшаяся под одеждой Кисина заворчала. Идеса вскочила на ноги, сонливость будто рукой сняло. Рука рванулась к поясу, за ножом. Кто-то приближался. Среди деревьев показался силуэт. Идеса сжала рукоять до боли в пальцах и зачем-то пригнулась, не замечая, что лошадь утробно заржала и потянулась навстречу пришельцу. – Стой! – хрипло приказала Идеса, но незнакомец упрямо полз вперед, вихляя и шатаясь, будто пьяный. В правой руке он, кажется, сжимал меч или что-то подобное, отчего Идеса совсем перепугалась. – Не подходи! – взвизгнула она, замахиваясь ножом. Чужак, уже поравнявшийся с лошадью, замер и бессильно оперся о прикрытый попонами бок. К удивлению Идесы, кобыла не взбрыкнула и не попыталась пришибить наглеца копытом. Пока эльфийка испуганно таращилась на незнакомца, тот подался вперед, вытянул руку в сторону кучи сырого лапника, собранного вечером, и с его пальцев сорвался язык пламени. Хвоя, которую Идеса так долго и безуспешно пыталась разжечь накануне, с треском и свистом занялась, рассыпая вокруг снопы искр. Обалдевшая Идеса узрела Банри, еле стоящую на ногах и цепляющуюся за сбрую. Потом ей пришлось сбросить оцепенение и подхватить падающую таншу, которую наконец-то подвели ноги. Остаток ночи Идеса потратила на то, чтобы всех присмотреть и обустроить, а еще следила за огнем, ведь если он погаснет, разжечь будет некому – Банри пребывала в забытьи и почти не подавала признаков жизни. Идеса еще раз осмотрела ее лицо, на котором живого места не было, и вздохнула. Если уж на то пошло, она не то чтобы узнала ее, когда увидела после разлуки, скорее уж догадалась, что это она, сложив вместе и поведение кобылы, и приветственное мяуканье Кисины, и внезапное пламя из пальцев. Идеса укутала больную поплотнее и отерла ее пятнистое от синяков и ссадин лицо влажной тряпицей. Затем проверила, держится ли полог, сделанный из ее, идесиного, одеяла и навешенный с подветренной стороны. Она покормила животных, с прискорбием убедившись, что и зерна, и мяса на прокорм осталось мало, и скорчилась у костра. Против воли снова задремав, она проснулась, когда уже совсем рассвело. Разбудила ее Кисина, трепавшая подол юбки. Идеса отобрала пострадавшую одежду и встала, протирая глаза. Нашла взглядом кобылу, рассеянно щиплющую жухлые травинки у подножия дерева, к которому была привязана, шуганула еще раз саблезуба и со страхом шагнула к неподвижно лежащей Банри. Страх лишь усилился, когда стало понятно – та лежит в той же позе, в которой ее оставили. Идеса, горло которой будто обратилось в пепельную пустошь, склонилась над раненой, и просунула ладонь под меховое одеяло, нащупывая безвольную руку. Пульс удалось найти, хоть и не с первой попытки. Идеса осела на пятки и судорожно перевела дух – что ж, хотя бы еще жива. Если бы только Банри позволила осмотреть себя… не то чтобы Идеса была в этом деле большим знатоком, но в ранах кое-что понимала. Вот только госпожа тан ясно, хоть и беззвучно, дала понять, что не нуждается в помощи, оттолкнув идесины руки, когда та накануне попыталась разворошить на ней одежду. Чтобы убить время, Идеса отправилась собирать лапник про запас. Нож с тяжелой рукоятью и широким лезвием был у нее с собой, но она зачем-то решила собирать ветки с земли. За работой она не сразу поняла, что прошла лесок насквозь и вышла на другую опушку, ту самую, откуда они с Банри еще не так давно наблюдали за полуразрушенной крепостью. Сама крепость при свете дня выглядела тихой и темной – необитаемой. Идеса даже усомнилась: а не привиделись ли ей в ту ночь огни в бойницах? Да нет же, Банри тоже их видела… Идеса опустила связку лапника на землю и вытерла руки о юбку. Может быть, в крепости что-нибудь полезное. Или хотя бы место для раненой. Поначалу она хотела пройти во внутренний двор напрямик из лесу, но потом сообразила, что будет видна, как на ладони, когда кто-нибудь выйдет из башни. Стараясь держаться подальше от стен, Идеса крадучись порысила вдоль ограды снаружи, всякий раз опасаясь заметить краем глаза движение сквозь проломы. Достигнув дальнего конца стены, вернее, ее остатков, перемежающихся обледенелыми кусками скал, она присела за большим камнем и оглядела двор. Надо сказать, он представлял собой пересеченную местность – кругом какие-то бугры да препятствия, запорошенные снегом. Отчего Идеса не заметила их с другого ракурса, она затруднялась себе ответить, может, оттого, что все ее внимание тогда было приковано к большой – и единственной – двери башни. Вокруг не было ни души. Идеса осмелела и даже заставила себя подобраться под самые стены постройки, где она издалека, кажется, разглядела что-то полезное. Небольшое пространство, огороженное плетнем – видимо, в лучшие времена это был огород, – да убогий курятник, устроенный едва ли не под открытым небом – соломенные гнезда прикрывал плохонький навес. Идеса заглянула туда, обнаружила трех нахохлившихся кур и прошла дальше – у самого входа в башню, на полузасыпанном снегом деревянном столе кто-то оставил небольшой, но почти доверху набитый непонятным зерном мешок. Снежинки прилипли только к его дну снаружи, что означало – кто-то принес его сюда недавно, когда закончился буран. Идеса уставилась на цепочку следов, ведущую от двери к курятнику и обратно, обернулась и с запоздалым ужасом узрела собственные глубокие отпечатки. Можно было понадеяться на то, что обитатели башни не выйдут оттуда до ближайшего снегопада, или снег снова повалит в ближайшие минуты, но она на это не слишком надеялась. Из пука мерзлой соломы она скрутила подобие метелки, второй рукой подхватила мешок, оказавшийся весьма тяжелым, и попятилась назад, не сколько заметая следы за собой, сколько просто вороша снег. К лесу она вернулась усталая и потная, но с какой-никакой добычей – зерно, наверное, могло сгодиться на корм лошади. Начало темнеть. Идеса решила поискать свой лапник, брошенный где-то у границ леса, но вдруг вспомнила об оставленном костре и понеслась к месту лагеря. Она нашла его как раз, когда последний язычок пламени лизал последние рдеющие угли. Идеса подсунула несколько сухих хвойных веточек, чтобы подкормить огонь, а когда тот разгорелся, добавила одно из драгоценных поленец. Теперь о сохранности походного очага можно было не беспокоиться. Какое-то время. Идеса проверила состояние Банри – без изменений, – вернулась к опушке и нашла собранные ветки. Она опять покормила животных – лошадь охотно ела украденное зерно – позаботилась о собственном пропитании и, наконец, подступила с чашкой подогретой воды к неподвижной Банри. Когда Идеса поднесла посудину к ее губам, та приоткрыла глаза на мгновение и вроде бы даже шевельнула головой, но тут же обмякла. Правда, потом все-таки сделала несколько крошечных глоточков. Идеса поняла, что большего сегодня не добиться, а время-то уже позднее. Она расстелила постель по другую сторону от костра и легла, устало подумав, не согнать ли ей Кисину Младшую, устроившуюся в танских ногах, но чувствовала себя такой уставшей, что едва могла держать глаза открытыми. Ей показалось, что над лохматым одеялом, которым была укрыта Банри, видно слабое теплое свечение. Да нет, это, наверное, были лишь отсветы от костра. Идеса накинула на себя тяжелый меховой плащ из последних сил и вздохнула, погружаясь в сон.***
Рядом, кажется, кто-то ходил. Идеса рывком села на своем спальнике – от резкого движения у нее разом закружилась голова – и заморгала спросонья. Банри медленно ковыляла от костра, на котором булькал котелок с непонятным содержимым, до седельных сумок, которые Идеса еще позавчера сгрузила у ближайших деревьев, а потом обратно. Кисина Младшая гонялась за хозяйкой, пытаясь ухватить ее за ноги. – Привет, – хрипло вымолвила Идеса. Банри остановилась, выдавила кривое подобие улыбки и кивнула. – Как… ты себя чувствуешь? Банри опять покивала и беззвучно шевельнула губами: «Нормально». Идеса даже удивилась, что поняла ее, наверное, читать по губам не очень сложно. Банри приглашающим жестом указала на котелок, а сама уселась рядом с какой-то маленькой книжкой и угольной палочкой для письма. Идеса лопала горячую похлебку, краем глаза наблюдая за ней. Банри выглядела бледной и изможденной – казалось, она за считанные дни похудела на четверть своего прежнего веса, – но, несмотря на все это, странно бодрой, будто и не лежала пластом еще вчера вечером. Даже синяки на физиономии побледнели, а ссадины затянулись. Наверняка не обошлось без какого-нибудь колдовства, подумалось Идесе. Словно не замечая подозрительного взгляда, Банри черкала что-то в книжонке, то и дело поглаживая вертящуюся рядом Кисину. Той в конце концов надоели эти нежности, и она убралась подальше – играть с ветками и комьями снега. Идеса насытилась, почистила опустевший котелок и стала терпеливо ждать, когда Банри закончит свои записи. Та убрала книгу и уголь, а затем вручила растерявшейся Идесе клочок бумаги. «Пока не могу говорить, – прочитала она. – Там, где мы были, спуститься нельзя, попробую завтра посмотреть, что за крепостью. Если и там нет дороги, нам придется вернуться туда, откуда начали. Извини». Идеса опустила бумажку и перевела взгляд на Банри. Та смотрела несколько напряженно, будто ожидала, что Идеса набросится на нее с палкой. Идеса вернула записку и спросила: – За что ты извиняешься? Банри неопределенно пожала плечами и повела рукой вокруг. – Ну, вообще-то, хоть ты и предложила идти через эти горы, я согласилась с твоим планом. В любом случае, без тебя бы я дальше Вайтрана вообще не ушла. Банри вздохнула, казалось, с облегчением, на ее все еще несколько побитой физиономии появилась по-прежнему кривоватая улыбка. Она опять принялась что-то черкать на бумажке, а затем продемонстрировала написанное: «Предлагаю сегодня отъесться и выспаться. Завтра схожу на разведку. После решим, как дальше быть».***
Банри ушла затемно, когда Идеса еще спала, а вернулась на рассвете с самым мрачным выражением на лице, отчего Идеса сразу поняла – ходила та напрасно. Поприветствовав ее коротким взмахом руки, Банри опять полезла за бумагой и углем, а немного погодя Идеса прочитала короткую записку: «Ничего нет. Возвращаемся». – Ну и ладно, – сказала Идеса. – Возвращаемся так возвращаемся. Может, хоть в низинах потеплее будет.