***
Каменная громада Виндхельма хорошо была видна с правого берега реки Йоргрим, куда путницы перебрались, миновав небольшое селение на левом. Идеса взглянула на силуэт города и на пару мгновений остолбенела, Банри пришлось встряхнуть ее за плечо, чтобы привести в чувство. – Ты в порядке? – спросила она, заглянув Идесе в лицо, потом полезла в свои сумки и извлекла на свет плоскую флягу. – Вот глотни-ка. Лишним не будет. Идеса послушно отхлебнула и закашлялась – пойло было несусветно крепким. – Что это?.. – проскрипела она. – Остатки сиродильского бренди из моих запасов. Должно тебя немного взбодрить и успокоить. Вон, умойся снегом, полегчает еще больше. – Со мной все хорошо… – Идеса вернула выпивку и встряхнула головой. Бренди, проложив огненную дорожку в ее пищеводе, упокоился поверх плотного завтрака, съеденного поутру. – Просто… воспоминания нахлынули, да… «…боюсь узнать, что с Ревином случилось что-то страшное», – мысленно добавила она, но вслух не сказала – язык не повернулся. – Зато мы ни разу не встретили имперцев, – бодро сказала Банри, – а уже почти пришли. Давай, шевели ножками. Идеса вздохнула и поплелась следом за ней, бормоча: – Не сглазь. – Ой, да ладно. Сдается мне, эти слухи о кордонах на дорогах сильно преувеличены. Мы последние дни путешествуем по основному тракту, не таясь. Ты хоть какие-нибудь следы видела? Идеса неопределенно пожала плечами. По правде говоря, она не была уверена, что сможет распознать собственные следы, не то что чьи-то еще. – Вот и я нет. Давай живее, я хочу откушать чего-нибудь горячего.***
Не встретив никаких имперских солдат на основной части пути, они повстречались с целым пешим отрядом на подходе к городским конюшням. Идесу при виде марширующих легионеров снова охватил столбняк, а Банри громко икнула и сбилась с шага, чуть не выронив из рук прикорнувшую Кисину. Идеса уже приготовилась узнать, что вот сейчас их арестуют за нарушение границ владений, но имперцы прошли мимо, даже не удостоив женщин взглядом. Обе торчали на обочине дороги почти неподвижно, пока солдаты не взошли на мост через Белую и не скрылись из виду. Банри судорожно выдохнула и прикрыла глаза на мгновение. – Вот ведь леший… Не думала, что мы так просто отделаемся. – Может, мы еще и не отделались, – пробормотала Идеса. – Может, на нас в городе насядут. – Тьфу на тебя! Банри отправилась устраивать свою кобылу на конюшнях, а Идеса застыла в самом начале укрепленного моста, ведущего к главным и единственным городским воротам. Руки у нее слегка дрожали, и вовсе не от холода, хотя с северо-востока тянуло сырым и морозным воздухом. Вскоре к ней присоединилась Банри, без лошади, нагруженная сумками и Кисиной. Идеса взяла у нее часть ноши, и вместе они поплелись под стены Виндхельма. – Я поспрашивала на конюшне, – пропыхтела Банри, пытаясь удержать в руках багаж и вертящуюся Кисину, – так там говорят, что в городе более-менее порядок. В окрестностях неспокойно – это да, вроде как недобитки из Братьев Бури расположились в неких тайных лагерях и периодически оттуда набеги совершают. – Набеги куда? – Не знаю, я забыла уточнить. Но, я так думаю, нам с тобой и впрямь повезло, раз мы на дороге ни с кем не столкнулись. Ведь даже троллей в обычных местах не было… – Местах? Мне казалось, ты говорила только об одном месте – там, у дороги на этот… Кор… Корванунд. – Корваньюнд. Ну да… – Банри засопела. – Еще тролли водились на перегоне между «Ночными воротами» и той деревушкой, которая Мельница Анги. Только нынче их там тоже не было. Странно. Может, солдаты постарались?.. Идеса приготовилась высказать все, что думает, не стесняясь в выражениях, но тут оказалось, что они уже подошли к воротам, и все ругательные слова вылетели у нее из головы. Створки были приоткрыты достаточно, чтобы двое могли войти впритирку, что они и проделали под бдительными взглядами двоих легионеров, которые, впрочем, не издали ни звука и не сделали ни единого движения, дабы остановить их. Даже шипящая, как лед на раскаленных углях, Кисина их не возмутила. – Ну просто охренеть, – прошептала Банри, оказавшись по другую сторону стены. – Что при Ульфрике стража приезжими не интересовалась, что при Легионе. Я-то думала, что в нынешние времена они должны каждого встречного-поперечного досматривать. – Ну, может, мы не внушаем опасения… – промямлила Идеса, и тут Кисина в очередной раз решила показать характер. С жутким воем она вцепилась в хозяйскую руку, Банри, изрыгая проклятия, схватила ее за шкирку и попыталась отцепить от себя. Идеса принялась помогать, а народ, курсирующий мимо, шарахался в стороны, образовав вокруг них пустое пространство. – Прибыли с помпой, – прошипела Банри, когда удалось унять клыкастую заразу. Горожане таращились на них, несколько даже остановились – на безопасном расстоянии – чтобы поглазеть. – Давай уйдем с площади. И так уже привлекли кучу нежелательного внимания. – В Квартал Серых, – кивнула Идеса, и когда они поспешили к темным улочкам в восточной части Виндхельма, тихонько добавила: – Если, конечно, его еще можно так называть… Банри промолчала. Она шагала впереди, но вскоре остановилась у давно запертого и необитаемого «Музея редкостей Каликсто» и промямлила: – Мы могли бы… м-м-м… ну, например, расспросить кого-нибудь из местных о… твоем брате. – Нет! – выпалила Идеса. – Нет… Сначала я хочу посмотреть… ну, своими глазами, убедиться, что ли. В чем убедиться, она не вполне понимала сама, а уж как объяснить, и вовсе не знала, поэтому просто пошла вперед, в лабиринт Квартала Серых. Поначалу шаг ее был твердым, но чем глубже она спускалась, тем сильнее проявлялась слабость в ногах. Лавчонка Ревина располагалась в самой глубине квартала почти вплотную к городским стенам. Идеса обогнула древнюю колонну из темно-серого камня и встала напротив дверей. Вывеска на столбе по крайней мере болталась та же самая, что и прежде, пуще того, недавно ее подновили – стилизованные весы блистали свежей зеленой краской. Она задрала голову: знамена и флаги, что ее народ когда-то привез с собой с почти уничтоженной катаклизмом родины и которыми украсил новое место жительства, висели на прежнем месте. Погода и время хорошо поработали над ними, но орнамент еще угадывался. Идеса вытерла внезапно повлажневшие глаза и решительно шагнула к двери. Петли скрипнули, когда она проскользнула внутрь, и из дальней комнаты, которая раньше использовалась как склад, крикнули: – Одну минуту, пожалуйста, я сейчас подойду! Идеса застыла, бездумно глядя на полупустые полки за прилавком, и лишь повернула голову на словно заржавевшей шее, когда со склада показался хозяин со стопкой глиняных мисок в руках. – Приветствую!.. – любезно начал он и тут увидел, кто пришел. Миски с грохотом посыпались на пол, но Ревин этого будто и не заметил. На негнущихся ногах он сделал несколько шагов и замер с протянутой рукой, не решаясь подойти ближе. – Идеса… ты волосы отрастила… – выдавил брат, а потом, к ее ужасу, расплакался. Идеса выронила сумку, подскочила к нему и неловко обхватила руками, пытаясь утешить, то ли Ревина, то ли себя.***
– Я думал, ты давно умерла. Погибла, – проговорил Ревин, когда оба немного успокоились. – Некоторые ведь вернулись, понимаешь, и говорили, что дороги ужасны, и там не выжить. Как тебе удалось? Идеса вздохнула: – Не знаю. Если честно, путь до Рифта я почти не помню. Мы шли, падали, поднимались, снова шли… И было все время холодно, ну, пока мы не добрались до той местности с горячими источниками. Там стало полегче, хотя и ненамного. – До Рифта?.. Так ты в Рифтене была все это время? – В Ривервуде. Это деревня во владении Вайтран. – Так это ж совсем в другой стороне. – Да, мы разделились на границе с Рифтом, я же говорю. Часть – большая – отправилась на юг, они хотели попасть в Морроувинд, а я и еще несколько наших присоединились к возчикам, которые везли товары на запад. Они нас довезли до обитаемых мест… Некоторое время оба безмолвно сидели рядышком. Ревин поцеловал сестру в макушку и наконец-то выпустил ее руки из своих. – Я так рад, что ты здесь… Словами не описать. Наверное, надо закрыться на сегодня… Хрен с ней, с торговлей. Подожди, я все уберу. Он начал подбирать черепки и уцелевшие миски с пола, Идеса, спохватившись, стала ему помогать. – Я заплачу за разбитые, – сказала она. – О, перестань. Не такие уж они и дорогие, мне так и вовсе почти даром достались. Словом, невелика потеря. Уборку они заканчивали в молчании. Идеса отметила, что брат не спросил о судьбе ее попутчиков в Ривервуд, и пришла к выводу, что он просто боится спрашивать – среди них были его знакомые и даже приятели. – Надо было на восток из города сворачивать, – пробормотала она. – Что? – Я говорю, нам надо было идти отсюда на восток, вышли бы прямо к Блэклайту. Тут ведь и впрямь довольно недалеко, как Банри и говорила. – Кто говорил? – Бан… – Идеса обернулась, но никого у входа не увидела. – Я… Со мной был кто-нибудь, когда ты меня увидел? – Нет… Ну правда! – поспешно добавил Ревин, заметив, что Идеса взирает на него с некоторым недоверием. – Я, разумеется, был ошеломлен, увидев тебя, но не настолько, чтобы не заметить потенциального клиента. Идеса вернулась к двери, распахнула ее и почти нос к носу столкнулась с потной Банри. – Быстрее! – прошипела та, вталкивая Идесу внутрь и протаскивая за собой недовольно ворчащую Кисину на поводке. Потом она быстренько захлопнула дверь и осведомилась: – Тут можно как-нибудь запереться? Ревин протиснулся мимо них и задвинул засов, прежде чем на дверь снаружи обрушились тяжелые удары. – Ах ты срань! – ревели на улице. – Слышь ты, серый урод, а ну открывай! – Иди и проспись, Рольф! – крикнул Ревин. – Потом приходи, когда протрезвеешь, тогда и разберемся! Упомянутый Рольф в ярости пнул дверь, выкрикнул еще парочку оскорблений и удалился, напоследок пообещав скормить кому-то «все его дерьмо» при следующей встрече. Ревин некоторое время прислушивался, потом перевел дух и повернулся к гостьям. – После известных событий он стал совсем несносным, – сообщил он. – Раньше хоть только по вечерам напивался, а потом тут поливал всех грязью, теперь, вон, белым днем глаза залил. – Он может как-нибудь навредить тебе или твоему магазину? – спросила Банри. – Если да, то лучше разобраться с ним прямо сейчас. – Раньше он только лаял, но не кусал, – заметила Идеса. – В прежние времена достаточно было его игнорировать, и этот кретин отваливал. – Нынче тоже так, ну, как правило, только вот пить он стал еще больше. Здоровье у него железное, надо признать. – Ревин отошел к прилавку, аккуратно перешагнув через поводок Кисины. – Кстати, я Ревин, Ревин Садри. А ты… – Ох, да, – Банри смущенно кашлянула. – Меня зовут Банрион из Готтлсфонта. Это в Сиродиле, если что. Мы с Идесой вместе путешествовали из Вайтрана. – Скорее уж, ты меня оттуда сюда доставила, – пробормотала Идеса и взглянула на брата: – Если б не она, я бы жила в этом Ривервуде до старости. – Я понял. – Ревин склонил голову в поклоне и проговорил: – Благодарю тебя, мутсэра, за помощь моей семье. Я твой вечный должник. Банри покраснела и вытаращила глаза: – Я… Что ты?.. Да мне просто по пути было! – Но ты провела меня дорогами, которых я не знала, и делилась со мной всякими припасами, хотя и не обязана была, – заметила Идеса. – Так что, если и не Ревин у тебя в долгу, то я – точно. Брат молча кивнул. – Ладно, ладно. Пожалуйста. – Банри потерла лоб. – Только не надо этой ерунды про долг, я все это делала не с целью поиметь что-то в ответ. Не говоря уж о том, что ты тоже мне помогала. – Давайте присядем, – предложил Ревин. – Я принесу каких-нибудь закусок и выпивки. Нечего торчать тут, у двери. Он провел обеих в жилую комнату, принес дополнительные стулья и удалился на склад за едой. Идеса осматривала аккуратно прибранную комнату, рассеянно пытаясь отогнать Кисину, грызущую ее сапог. Банри это заметила и сердито натянула поводок: – Прекрати, ты, засранка! Саблезуб неожиданно послушался и пристроился у хозяйских ног. Идеса, проследив за ней взглядом, вдруг вспомнила: – Рольф ведь за тобой гнался? Он, конечно, тот еще негодяй, но обычно только воздух сотрясает. Да и Ревин сказал, что он хоть и поменялся в худшую сторону, все еще буянит только словесно. Никогда не видела, чтобы он ломился к кому-нибудь в двери. Что ты сделала? – Да если бы я, – пробурчала Банри и вздохнула: – Если вкратце: Кисина навалила кучу посреди дороги, а он поскользнулся и свалился прямо в… ну, в общем, в свеженькое… Идеса расхохоталась.***
Ближе к вечеру она сводила Банри к дому Авентуса Аретино, вернее, его почивших родителей, в конце концов та именно для этого притащилась в Виндхельм. Домишко выглядел неважно, хотя нынче практически все дома в городе так выглядели – осада сказалась. – Ну, тут еще ничего, – отозвалась Банри в ответ на это замечание Идесы. – Немного закоптились, может. Вайтран после атаки войск Ульфрика по сию пору не оправился. Видела, небось, развалины тут и там. Короче, нашему городу сильнее досталось. – Кхм. Может, это оттого, тан, что ваш город – в основном деревянный, а Виндхельм все же почти целиком каменный? Банри открыла рот, закрыла, затем нехотя произнесла: – Ну да. Это многое объясняет. Дом Аретино был темен и заперт. Идеса с опаской предложила постучать, но Банри отказалась. – Пока рано, – объявила она. – Если слухи о Темном Таинстве правдивы, стоит лишний раз и поосторожничать. Какого возраста этот твой Авентус, кстати? – Ему было десять, когда его отправили в приют, с тех пор прошло три года, выходит, лет тринадцать, может, уже четырнадцать… – Вот здорово. То есть уже достаточно взрослый, чтобы суметь спустить меня с лестницы. Как вышло, что он докатился до жизни такой? И как узнали, что он там… вершит? Идеса помедлила: – Разве я не рассказывала? – Если и рассказывала, то я не помню. Пожалуйста, повтори. – Мать его из местных, коренных виндхельмцев, – со вздохом начала Идеса. – Отец, судя по фамилии, да и имени мальчика тоже, видно, был сиродильского племени. Я его никогда не видела, и другие горожане вроде бы тоже. Ну, это детали. В общем, мать его умерла незадолго до возвращения Ульфрика из имперского плена, и Авентус остался один. Потом люди ярла отвезли его в Рифтен, в приют… но он довольно скоро, через несколько месяцев вдруг объявился в городе, причем народ это не сразу заметил… – А почему его обратно не отправили? – спросила Банри. – В приют-то? Раз уж в первый раз не поленились, отвезли? Идеса фыркнула. – Ульфрик тут как раз начал воевать, всем стало не до пустяков. В городе «Мясник» завелся, который девушек на куски резал, так ярловым людям плевать было, что уж говорить про какого-то беспризорного мальчишку? – Тогда скинулись бы и сами его отвезли. Или думали, что он опять сбежит? Идеса потерла лицо руками. – И это тоже… Послушай, я понимаю, я и остальные виндхельмцы, возможно, кажемся тебе равнодушными засранцами, и в отношении большинства это правда, но были и те, кому не все равно… Когда мать Авентуса умерла, оказалось, что она не оставила никаких сбережений, только немного монет на еду. Поэтому некоторые из нас скидывались – кстати, я и Ревин тоже, – чтобы оплатить погребение и маленькие поминки. И еще мы подкармливали мальчика, когда он остался один, мы – это в смысле соседи… А насчет приюта… – Идеса повесила голову. – Это ведь моими стараниями он туда в первый раз отправился… Она затихла, явно не желая продолжать. Банри нарушила затянувшееся молчание словами: – Ты так говоришь, будто сделала что-то ужасное. – Потому что я так считаю. Авентус ведь был совершенно нормальным, когда его увозили, ну, с поправкой на все те невзгоды, что на него обрушились. Испуганным – да, но в остальном это был обычный – хороший – ребенок. Но той осенью двести третьего, когда я его увидела впервые после побега… – Идеса оглянулась на дом и сказала: – Раз ты не собираешься сейчас туда наведаться, давай вернемся к Ревину. Мне тут очень неуютно. По дороге к лавке в глубинах Квартала Серых Банри проговорила: – Ты так и не сказала, откуда знаешь про его попытки вызвать Темных Братьев. Идеса вздохнула и начала рассказ, правда, почему-то издалека: – До осады я работала гувернанткой у клана Жестокое Море. Они взяли меня для их младшего сына – Гримвара. Гримвар и Авентус до смерти матери последнего были друзья не разлей вода, вернее, даже до тех пор, пока Авентуса в приют не увезли. Гримвар тогда сказал, что он меня ненавидит. Ведь это я просила власти куда-нибудь пристроить Авентуса, и меня даже послушали. – Слушай, я могу понять, что мальчишка рассердился на тебя за то, что ты разлучила его с другом, но это не то, из-за чего стоит так убиваться. В конце концов, ты хотела для Аретино лучшего. Или нет? – Разумеется да. – Тогда чего ты так винишься? Идеса остановилась и посмотрела Банри прямо в глаза. – Ты когда-нибудь жила в сиротском приюте? – Ага, я там выросла. Ну что таращишься? Я никогда не знала своих родителей, что, может, и к лучшему, и да – меня вырастили монахини из приората Готтлсфонт, о чем и говорит мое имя. Идеса смущенно пробормотала: – Извини… Я и понятия не имела. – Ради всех богов… Просто если ты хотела поразить меня в самое сердце и вызвать чувство вины, то немного просчиталась. Да, жизнь в таком месте не сахар, монахини, вон, нас секли прутьями, даром, что служительницы Мары. – Банри задумалась, рассеянно почесывая затылок. – Ну, не все время, конечно. Только когда мы делали что-то совсем из ряда вон. Ну, например, случайно, я повторяю, случайно, поджигали монастырский амбар… Или когда эта сучка Полин залетела от сильно женатого местного фермера и попыталась отравить его жену и детей, ну, стало быть, чтоб их место занять вместе со своим ублюдком… Она осеклась, заметив вытаращенные глаза Идесы. – Ясно… – слабым голосом проговорила та. – Полагаю, ваш приют сильно отличался от рифтенского. Видишь ли, если хотя бы четверть того, что я о нем слышала, правда, то там ненамного лучше, чем в городской тюрьме. А то и хуже. Ты была в Рифтене? – Бывала. Вроде даже кто-то упоминал при мне про приют, но туда я не заходила и даже не знаю, где он располагается – мне это ни к чему. Некоторое время они безмолвно шагали бок о бок. – Что бы там ни произошло, в этом приюте, оно сильно повлияло на Авентуса, – продолжила Идеса. – Я как-то, той осенью, увидела его поздно вечером, крадущегося к рынку, и сначала не узнала. Да и вообще, он явно старался быть незаметным. Я проследила за ним, поняла, что он живет в старом доме матери… – Так это он сам тебе сказал, что кого-то там призывает? – Ничего он мне не говорил, мы не общались с тех пор, как его увезли. – Идеса помедлила и с огромной неохотой добавила: – Я сама все увидела, когда забралась в его дом как-то ночью. К счастью, его там не было. – И что же ты увидела? – А ты как думаешь? Все, как в этих мерзких страшилках: скелет, обвязанный мясом, в круге из свечей. Паслен, и прочую дрянь. Понятия не имею, где он все это достал. Боюсь даже предположить. Банри встала посреди дороги: – Знаешь, я, увидев такое, доложила бы страже. Я, если уж на то пошло, так и сделала. – Какой страже? Не той ли, что спокойно смотрит, как какой-то выродок режет девушек на улицах, а потом просто уносит трупы? Они не то чтобы были беспомощны, им просто не было дела до таких мелочей. Их ярл воюет, на другое нет времени. Этого «Мясника», кстати, которым оказался тихоня Каликсто, вообще какой-то приезжий вычислил. – Угу, – пробурчала Банри, – я слышала. – В общем, без толку к ним было обращаться. Посмотрим теперь, как эти легионеры станут за порядком следить. А насчет Авентуса… я думала, по правде, что он не пережил осаду, и что я напрасно тебя сюда вытащила, но раз Ревин говорит, что в доме Аретино кто-то живет, я ему верю. – «Кто-то», – передразнила тан. – В том-то и дело, что это может быть кто угодно. Мы, кстати, пришли. Надеюсь, Кисина вела себя прилично. А то, боюсь, у меня денег не хватит покрыть все расходы твоего брата.***
Когда совсем стемнело, Банри, прихватив свои вещи и саблезуба, убралась в сторону «Очага и свечи», там она хотела жить во время своего пребывания в Виндхельме. Ревин уговаривал ее остаться на постой в его лавке, причем на совершенно безвозмездной основе, но она отказалась. – Вас тут и так теперь двое будет, – сказала она. – Я, да еще с Кисиной – совсем перебор. Проводив бывшую спутницу, Идеса взялась помогать Ревину с его торговыми делами, даже обслужила парочку покупателей. Правда, мыслями она все еще пребывала у дома Аретино. – Ты точно уверен, что с Авентусом все в порядке? – спросила она еще позже, помогая прибраться на полках с товаром. – В порядке – не знаю, но месяц назад я видел его на площади, когда нам представляли нового ярла. Мальчик вытянулся, хотя ужасно худой. С ним кто-то хотел заговорить, но он удрал так быстро, что я даже не понял, куда он скрылся. Но, наверное, он у себя дома живет, хотя тот и выглядит покинутым, хотя, говорю, свет я там замечал… – Ревин встряхнул скатерть, сложил ее и убрал в шкаф. – Пойдем на склад, надо вытащить кровать для тебя, да перину. Белье-то у меня есть свежее… Идеса поплелась за ним через комнату с прилавком, еле переставляя ноги. День выдался очень насыщенным, в конце концов, в путь они с Банри пустились еще до рассвета, но она только теперь ощутила, что страшно устала. И лучше бы Ревин не произносил волшебные слова «кровать» и «перина», от этого ей захотелось прилечь еще сильнее. К тому времени, когда удалось достать кровать из-за груд всяческих столов, стульев, табуретов и тумбочек, Идеса уже готова была уснуть прямо на голом полу. Ревин бодро щебетал что-то, но его сестре приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы держать глаза открытыми, и нить повествования ускользала от нее. Проще говоря, она ничего не понимала из его болтовни, тупо кивая головой в такт словам. Ревин установил кровать в своей спальне – единственной жилой комнате в доме, раскинул соломенный матрас и застелил постель. Идеса повалилась на нее сразу, как он удалился за водой – в понимании Ревина нельзя было улечься на чистое ложе не помытым с дороги. В иное время она была бы с ним полностью согласна, но только не сегодня. Вернувшийся с двумя исходящими паром ведрами Ревин нашел сестру крепко спящей. Он повздыхал немного, но будить не решился, оставив ведра недалеко у входа – вдруг через часик Идеса проснется, так вода еще не успеет до конца остыть – в доме было тепло. Он принялся подсчитывать немногочисленную дневную выручку, рассортировал монеты и спрятал их в сейф, погасил лишний свет и только собрался отправиться на боковую, как в дверь постучали. Ревин напрягся. Так поздно к нему редко кто заходил, и, как правило, с какими-нибудь неприятными новостями и просьбами. Тем не менее, он подошел к двери и позвал: – Кто там? – А… Ну, это мы, – послышалось снаружи. – В смысле – я и Кисина. То есть, это Банри. Я знаю, что уже поздно, и обоз, наверное, ушел, но можно мне все же воспользоваться твоим гостеприимством хотя бы на эту ночь? Разумеется, не бесплатно. Ревин тихонько фыркнул и отодвинул засов.