***
Ведьмак нагрянул к ней ранним вечером. Причем, настолько неожиданно, что она остановилась как вкопанная посреди комнаты, в которой обычно принимала своих посетителей. Геральт, однако, не был для нее обычным посетителем. Он молча смотрел на чародейку с порога и дальше пока не продвинулся. Сейчас их разделяла не только пара шагов, но и несколько суток, за которые изменилась вся жизнь в Офире. Это время не прошло бесследно и для них обоих. С тех пор как Трисс узнала, что Геральт жив и здоров, она старалась не думать о новой встрече с ним. Казалось, что с того момента, когда они проснулись в ее палатке, прошло не несколько дней, а несколько месяцев или даже лет. Их сильно разделяли произошедшие события. Поэтому Трисс просто застыла на месте и терпеливо ждала. Она не имела никакого понятия, что Геральт знал о происходящем сумбуре. Слишком мало прошло времени, чтобы она могла об этом догадаться. Неизвестно, что именно заставило ведьмака пошевелиться. Нечто такое в образе чародейки, в ее позе, наклоне головы или взгляде, однако ее осторожная реакция была полностью вознаграждена. Он сделал один маленький шажок ей навстречу, и этого оказалось достаточно. Потому что она сделала все остальное. Стремительно бросилась к нему, обняла и прижалась всем телом. — Больше я тебя никуда не отпущу, — жарко прошептала ему на ухо. Они стояли так долго, словно ища опору друг в друге и не прерывая затянувшееся молчание. Геральт ответил не менее крепкими и пылкими объятьями. Пока дрожь, которая сотрясала все тело Трисс, наконец не прошла. — Давай уедем отсюда, — сказала она ему. Ведьмак не ответил. Он о чем-то напряженно раздумывал. — Можем отправиться в Темерию или куда-нибудь в новое место. Например, на Скеллиге. Геральт... давай просто наплюем на все остальное и уедем. Я уже об всем подумала. Она не успела сказать, как сильно горела желанием покинуть Офир. И чем быстрее, тем лучше. Она лишь надеялась, что ее молящие глаза сказали за нее все, что было необходимо. Какой путь она проделала от той женщины, которой была раньше, к той, что полностью раскрылась перед ним. Однако она не успела сказать ему, что их отношения вовсе не должны быть коротким романом, потому что ведьмак прижался к ее губам в мягком успокаивающем поцелуе. И все прочие мысли просто растворились у нее в голове. Трисс обняла его за шею, по-новому, более трепетно и устанавливая свои права. Почувствовала, как возбуждение растекается в ней чудесным теплом. Увлекла, очаровала, соблазнила. Совершенно. Так, что буквально минуты спустя они уже срывали с себя одежду. Тот дивный миг в лесу. Их первый поцелуй. Он повторился вновь, когда они накинулись друг на друга. Под вой попутного ветра. Грохот волн и солоноватый вкус штормящего темного моря на израненных губах. Поздно ночью, когда шум прибоя уже стих, а буря исчезла бесследно, Геральт уснул мирным сном на плече Трисс, а она лежала и боялась пошевелиться. Смотрела на него совсем другими глазами и ясно понимала, как соскучилась, даже несмотря на то, что у нее не было ни минутки свободного времени, пока она лечила раненных, тушила пожары и помогала вытаскивать людей из завалов. Искандер и его люди отказывались оставлять ее одну, и давление со стороны визиря за последнее время только усилилось. Но она все равно находила минуты, чтобы тосковать и беспокоиться о Геральте даже посреди всего этого хаоса. Трисс рассеянно провела пальцем по шрамам на руке и ключицах ведьмака. Попыталась представить, что они будут делать, когда вернуться в Северные Королевства. Но не решилась заходить так далеко. Поэтому как можно незаметнее выскользнула из кровати. Мегаскоп в соседней комнате мягко светился в темноте. С Кейрой, еще одной советницей короля Фольтеста, у Трисс было много, что обсудить. Например, свое скорейшее возвращение в Вызиму. Тот факт, что рядом с чародейкой оказались еще и Сабрина, Маргарита и Филиппа ее несколько озадачил. Но не сильно. А вот внезапную встречу с Йеннифер она совсем не ждала. И конечно же не подготовилась к этому. Появилась в мегаскопе как была — растрепанная и закутанная в тонкий шарф, накинутый поверх пеньюара, прямо с кровати и из объятий ведьмака.***
Хотя Геральт крепко спал в соседней комнате, Трисс защитила себя двойной сферой секретности, и все равно она чувствовала себя крайне неуютно. Она едва могла скрыть свое внутреннее замешательство. Тем более, что все остальные чародейки были при полном параде со всем спектром доступной им косметики и искрящихся драгоценностей. Они уставились на непричесанную и раздетую Трисс практически с одинаковым градусом интереса в глазах и с понимающими улыбками касаемо тех занятий, которыми она, видимо, вот только недавно закончила заниматься. Чтобы привлечь к себе внимание, Кейра Мец нарочито громко кашлянула: — И так, приступим. Трисс, я понимаю, что ты отчитываешься на следующей неделе перед Капитулом и что мы собирались поговорить с тобой в более приватной обстановке. Однако узкий круг собравшихся здесь дам пожелал узнать подробности заранее и решил, кхм, несколько ускорить события и присоединиться к нашему обсуждению. Надеюсь, ты не против. Я сама не ожидала, что все присутствующие здесь дамы смогут отложить дела и собраться так быстро. — Нет, что ты, никаких неудобств, — расплылась в улыбке Трисс. Она решила делать то, что в текущих условиях получалось у нее лучше всего. Прикинуться не понимающей контекста ситуации и оставаться просто вежливой и милой. Сабрина тут же не преминула криво ухмыльнуться. Она бросила внимательный взгляд на Йеннифер, чье лицо сейчас не выражало ничего кроме внешнего равнодушия. — Как обстоят дела во дворце? — поинтересовалась Филиппа. — Ардэширне покидает пределы Мараканды, — пояснила Трисс. — Он разослал своих людей с письмами к знати и пытается договориться с визирями. Когда ему присягнут армия и флот, он назначит дату официального вступления на престол. — Это правильно, что он отсиживается в столице, — одобрила Филиппа. — Сейчас ему надо быть осторожным, как никогда. Что он будет делать, есть армия и флот останутся верными прошлому правителю? — Это маловероятно. Он — принц крови и первый наследник. Страна только приходит в себя после нападений, и серьезной оппозиции у него нету. Перевороты для Офира — дело довольно обычное. — Уже есть какие-нибудь результаты? Кейра сказала, что тебе удалось обозначить наши требования на бумаге. — Ардэшир подготовил целый ряд новых указов, — Трисс окончательно перешла на деловой тон. — Все, что касается либерализации магии в Офире. В столице будет создана первая академия для женщин. Им снова будет разрешено практиковать магию. Заброшенные эльфийские развалины на севере страны станут доступны для наших исследователей. По приказанию падишаха новым верховным магом Офира станет женщина. А из королевской библиотеки будут изъяты все интересующие нас книги. Ардэшир отменил обязательную воинскую повинность для всех чародеев страны. Он уже подписал все необходимые документы и передал их мне на хранение. Они вступят в силу сразу же после того, как новый падишах Офира взойдет на престол. — Очень недурно. Если бы Трисс была в другом настроении, даже эта короткая и сухая оценка ее действий пришлась бы ей по вкусу. Именно рука Филиппы Эйльхарт и направила ее в Офир. — Почему бы нам не поставить эксперимент? — предложила Маргарита. — Пусть девочки и мальчики обучаются вместе. Раз нам представилась такая возможность, давайте посмотрим, что из этого выйдет. — Исключено, — отозвалась со своего места Кейра Мец. — Офир очень религиозная страна. Давайте не будем вызывать недовольство больше, чем следует. Так легко потерять контроль над ситуацией. — Ардэшир собирается проводить социальную реформу, — добавила Трисс. — В его планах разрешить аборты и разводы и дать женщинам право голоса. Хотя с последним будут проблемы. Именно из религиозных соображений. — Эмансипация, — Филиппа с удовольствием попробовала это слово на вкус. — Заманчиво, хотя, конечно, это дело нового падишаха. На данном этапе главное, чтобы он впустил нас в страну. А дальше уже разберемся на месте. Думаю, Капитул будет очень доволен тобой, Трисс. — Никогда не следует недооценивать силу былой связи, — ехидно заметила Сабрина. Вроде бы она говорила про Трисс и Ардэшира, а все присутствующие здесь чародейки знали, что в прошлом они были любовниками, однако на самом деле как бы намекала на другую пару. Лицо Йеннифер оставалось на редкость бесстрастным. — Что там с требованиями Фольтеста? — спросила Кейра. — Да ладно тебе, — Сабрина едва не закатила подведенные угольком глаза. — Эти мелочи можно решить и потом. Никому, кроме тебя и Трисс, они не интересны. Однако Кейра сделала вид, что не расслышала ее. Тронутые карминовой помадой губы чародейки опять сжались в одну полоску. — Подписание торговых соглашений с Темерией назначено сразу после того, как падишах официально вступит на престол, — ответила ей Трисс. — Я уже успела обсудить все требования с Ардэширом и рассчитываю значительно расширить наши текущие условия. — То, что надо. Если Фольтест и теперь не удовлетворится, то это уже его проблемы. Он наконец-то получит деньги на свою войну. Филиппа и Йеннифер многозначительно переглянулись. Да все чародейки Севера сразу почувствовали себя как-то неуютно. Непонятно было против кого конкретно играет Фольтест. Он не собирался на войну против соседей, скорее наоборот, укреплял собственные границы. Говорили, что он придавал большое значение усилению нильфгаардцев на юге. Мол, отсутствие у них очередного переворота и крепкая централизованная власть всерьез беспокоили короля Темерии. А так как Фольтест, несмотря на все свои недостатки, был дальновидным политиком, тяжело было списать это беспокойство на простую истерию. — Помню, что смена власти в Офире планировалась не раньше Беллетэйна — подала голос Йеннифер. — А вовсе не сразу после Йуле. Совет визирей должен был арестовать прежнего правителя, а вместо этого сам принц устроил резню во дворце. Трисс избегала прямого взгляда фиолетовых глаз. Знала, что это только подтверждает и усугубляет ее вину. — Ардэшир решил действовать раньше, чем планировалось. Дракон совершил очередное нападение, на этот раз уже на столицу. И ему представилась возможность, которую было глупо упускать. — Дракон? — не поняла Маргарита. — Побочные проблемы в Офире, — пояснила Сабрина и мотнула ножкой, обутой в туфельку из змеиной кожи. — Они никак не связаны с нашим делом. — Проблемы пора решить, — твердо сказала Филиппа. — Теперь эта смута нам абсолютно не выгодна. Сабрина широко улыбнулась Трисс. Она давно ждала этого момента. — Слышала, что сказала сейчас Филиппа? Право, я удивляюсь твоему терпению. Разве ты не можешь отправить своего карманного ведьмака на поимку этого дракона? В комнате повисла напряженная тишина. Все чародейки кроме Сабрины сейчас старались не смотреть на Йеннифер. Трисс покраснела. Впервые при упоминании его имени. И порадовалась тому, что мегаскоп не показывает цвета. — Геральт из Ривии почтил Офир своим личным присутствием, — сказала Сабрина, обращаясь только к Маргарите. — Мы все знаем ведьмака, как большого профессионала своего дела. Хоть некоторые — только понаслышке. Поэтому ему не составило большого труда уговорить Трисс на взаимовыгодную помощь. Кейра едва слышно вздохнула. Тот факт, что между Трисс и Геральтом вспыхнул бурный роман, донесли до широкой общественности те чародеи из Северных Королевств, которые жили вместе с ними в одном лагере. Кто проштрафился конкретно, оставалось неизвестным. Похоже, этот слух имел сразу несколько источников, одним из которых был Кардуин из Лан Эксетера. Кейра не могла исключить и того, что сам Истредд пожелал бы донести эти сведения до своей бывшей любовницы. Так сильно он по слухам горевал. Сабрину, впрочем, интересовало совершенно другое — возможность позлить Йеннифер и посмаковать эту новость прямо перед ее глазами. — Дракон уже элиминирован. Трисс старалась изо всех сил, чтобы не терять самообладание и оставаться спокойной. Хотя бы внешне. — Не могу не оценить твою ловкость и гибкость, — ядовито заметила Сабрина. — Уверена, что ценю их не одна я. Как там поживает, Геральт? Трисс не ответила. Мегаскоп не передавал цвета. Однако в этом не было никакой нужды. Йеннифер и так видела, как пылали ее щеки. Видимо, Геральт хорошо постарался на этот раз, не без цинизма подумала она. Видимо, хорошенько ее оттрахал, заключила чародейка не без некоторой ревности. Сабрина было открыла рот, чтобы исторгнуть из себя очередное колкое замечание. — Угомонись уже, — холодно попросила Филиппа. — Свои личные проблемы решите в другое время. Руки Трисс чуть дрожали от напряжения. Хорошо, что мегаскоп не передавал и этого. Сабрина сконцентрировала все свое внимание на туфельке из змеиной кожи. Однако больше не пыталась ерничать. — И все-таки, мне не нравится, что принц не предупредил тебя о своих намерениях, — сказала Йеннифер, совершенно проигнорировав Сабрину и обращаясь только к Трисс. — Настолько ли он доверяет тебе, насколько ты сама думаешь? — Соглашусь, — активно поддержала Филиппа. — Мы должны контролировать смену власти от начала до конца. Даже если не слишком принимаем в ней участие. Реформы реформами, однако будь внимательна. Не дай принцу себя обдурить. Ты должна манипулировать им, а не наоборот. — У нас уже был обстоятельный разговор на эту тему, — призналась Трисс. — Я не обольщаюсь насчет отношения Ардэшира ко мне и прослежу, чтобы такого больше не повторялось. «Ой ли?» —говорило лицо Сабрины. Однако чародейка все-таки смогла промолчать. Вслух она заявила совершенно другое: — Как по мне, так все равно, каким способом случилась смена власти. Главное, что это произошло. И что теперь Офир и его ресурсы будут открыты для нас. — Легитимность — штука тонкая, — возразила ей Маргарита. — Как бы не было нового переворота или восстания. — Он — принц крови, а не какой-то там разбойник. — Соглашусь с Маргаритой, — вклинилась в их спор Кейра. — Когда есть возможность, то надо сохранять видимость до последнего. Соблюдение порядка полезно для самого народа. Но что сделано, то сделано. Переворот совершен. Пусть и не без крови и грязи. Теперь будем пожинать плоды. Филиппа кивнула Трисс, как бы давая понять, что она выяснила все, что хотела. — Не будем больше спорить, — предложила Маргарита. — Давайте вернемся к празднику, пока наше отсутствие не осталось незамеченным. Все остальное сможем обсудить на официальной аудиенции у Капитула. — Кстати, — вдруг сказала сама Трисс, — я хочу уведомить Капитул о моем желании вернуться обратно в Темерию. Сразу после восхождения Ардэшира на престол. Маргарита и Кейра едва заметно переглянулись. Филиппа чуть нахмурилась. — Что тебя так торопит? Трисс помялась, однако ответила решительно: — Ты сама понимаешь. Офир — чужая для меня страна. — Нет, не понимаю, — в голосе Филиппы проскользнули холодные нотки. — Революция лишь полдела, твоя обязанность — проследить за тем, чтобы все наши требования были выполнены. И кто сможет сделать это лучше, чем ты? Особенно в первые годы, пока в памяти падишаха еще будет свежо воспоминание о том, что именно мы помогли привести его к власти. — В первые годы? — не удержалась от восклицания Трисс. — Я не думала, что мне придется задержаться в Офире надолго! Идеально ровные брови Филиппы чуть приподнялись от удивления. — Мне казалось, что ты сама этого хочешь. Я даже думала ходайствовать перед Капитулом, чтобы именно ты стала главной чародейкой при офирском дворе. Если принц хочет видеть на этом посту именно женщину, то ты — лучшая кандидатка. — О, нет-нет! Я хочу как можно быстрее вернуться обратно, — выпалила Трисс и тут же закусила губу от досады, понимая, что проявила никому ненужные эмоции. — Жизнь в Офире будет подобно ссылке. Филиппа натянуто улыбнулась. — На мой взгляд, рано об этом говорить, — уже более мягко добавила она. — Но если ты настаиваешь, то ладно. Не буду настаивать на этом. Чтобы несколько снизить градус напряжения, Кейра открыла несколько бутылок игристого вина и разлила светлую жидкость по узким бокалам. — Дамы, предлагаю на этом закончить, — торжественно объявила она. — Иначе нам не останется, что обсудить с Капитулом. На лице Филиппы Эйльхарт было красноречиво написано, что она бы с удовольствием ограничилась лишь этой беседой и решила все прямо здесь. Без Капитула и остальных чародеев. Однако она приняла бокал из рук Кейры и даже пригубила игристое вино. Трисс распрощалась с присутствующими чародейками очень быстро. Едва ей представилась такая возможность, как она поспешила удалиться, по-прежнему избегая пристального взгляда своей подруги. — Смотрю, ты прямо расположена к ней, — сказала Маргарита Ло-Антиль Филиппе, когда проекция чародейки мигнула и исчезла из мегаскопа. — И не скрываю этого, — безапелляционно заявила та. — Трисс славно потренировалась в Офире и посадила на трон нужного нам человека, который, к тому же, обучен основам магии. Я уверена, что она применит свои способности с умом, когда вернется обратно. Если продолжит в том же духе, то когда-нибудь окажется в Совете. Йеннифер тотчас же поднялась со своего кресла. Она оставила свой бокал нетронутым и уже хотела удалиться, когда Сабрина ловко опередила ее. Она буквально ужом проскользнула мимо Маргариты и загородила дорогу Йеннифер. — Дорогая моя, мне так жаль, — сказала она настолько фальшивым голосом, что это резало слух все остальных чародеек. Не говоря уже о самой Йеннифер. — У нашей братии, конечно, нет запретов. И всякое случается. Кто, как говорится, не без греха, тот пусть бросит в меня монетку. Мы все склонны воровать амурные интересы друг у друга, но когда твоя закадычная подружка вот так легко предает тебя, то это трудно пережить. Никогда бы не подумала, что Трисс рискнет спать с ведьмаком, пока у тебя еще есть к нему чувства. Тем более, мы-то знаем, как он тебе дорог. Филиппа снова поморщилась и отвернулась. Кейра и Маргарита сделали вид, что увлечены вкусом игристого вина. Все три чародейки прекрасно сознавали, что Сабрина питает болезненную зависть к тем искренним близким отношениям, которые сложились между Трисс и Йеннифер. Не осознавала это только сама Сабрина. — О чем ты говоришь, милая? — насмешливо переспросила ее Йеннифер. — Совершенно не понимаю. Ты слишком веришь каким-то досужим сплетням. — Я бы хотела, чтобы это были только сплетни. Но говорят, что у них все очень серьезно. Что ведьмак каждую ночь проводит с Трисс уже на протяжении целого месяца. Ты ведь сама слышала. Она рвется обратно. Наверняка, из-за него. Губы Йеннифер не покидала равнодушная улыбка. И никто не знал, чего на самом деле ей это стоило. — Ах, ты про мелочь, о которой даже говорить не стоит, — нарочито мягко ответила она. — Уверена, что мы еще успеем посмеяться об этом с Трисс, как только нам представится такой случай. Очередной мужчина никогда не может испортить настоящей дружбы. Ты-то должна об этом помнить, Сабрина. Как-никак и мы с тобой в период нашей молодости и учебы в Аретузе питали друг к другу самую взаимную приязнь. Впрочем, это было так давно. Как говорится, что было, то уже быльем поросло. Не тратя больше времени попусту, Йеннифер оставила Сабрину с остальными чародейками и гордо, не опуская головы вышла из комнаты. Где-то там, на маскараде, ее ждал очередной мужчина.***
Ночь совсем незаметно опустилась над крышами Оксенфурта. Прокралась на тихие улицы города и поглотила главную площадь и рынок. В саду, полном аромата летних цветов, сидели принц и чародейка. — Ветер мой, прохладный, но в то же время огненно-обжигающий, — с улыбкой проговорил юный Ардэшир. — О, какие глаза, которые убивают, манят и завораживают. Сердца моего госпожа. Сколько счастья в прикосновениях твоих. Как мне тепло и радостно от улыбки твоей, моя лучезарная пэри. Трисс звонко рассмеялась в ответ на столь возвышенные слова принца. — А ты, оказывается, еще и поэт. — Принц-поэт, — с улыбкой поправил Ардэшир. — Хотя как поэта в Офире меня знают под другим именем. Зовут меня Бехруз, что значит счастливый. Именно так я подписываю свои стихи. Он, ничуть не смущаясь, придвинулся к Трисс ближе. Очень решительно для столь молодого человека. — Ах, эти руки, руки, что так обнимают, ласкают, увлекают в свои объятия. И что же делать мне, как совладать со своим разумом. Как, скажи? Заворожила, и вот — мой плен это ты. Самый сладкий плен. Новоиспеченная чародейка шумно вздохнула. Цветы вокруг нее распространяли чудесный аромат. От него кружилась голова и сильно пересохло в горле. Трисс записалась на курсы в Оксенфурт непосредственно после окончания своего обучения. Просто не знала, что делать со всем этим свободным временем, которое так неожиданно свалилось на ее плечи. Остальные студенты обходили ее стороной. Как чародейку и нездешнюю. Поэтому обычные для университета радости продолжали оставаться для нее недоступным удовольствием. Ардэшир был её ровесником. И он тоже вел нетипично студенческую жизнь. Наследника Офира постоянно охраняли. Денно и нощно стояли около него смуглые грозные воины с кривыми саблями. Следила за ним и реданская разведка. Молоденькая и еще не совсем опытная Трисс об этом даже и не догадывалась. Она видела только то, что студенты университета обходят принца стороной еще больше, чем ее. Неудивительно, что при таких обстоятельствах они познакомились и быстро сдружились. Они оба могли часами разговаривать о поэзии, философии или политике. И теперь еще и о романтике. Ардэшир произносил слова неправильно и с акцентом, однако Трисс находила это даже забавным. Никто никогда не говорил с ней на языке поэзии. Она уже попала под чары принца, однако все еще активно сопротивлялась им. — Ты всем своим женщинам читаешь такие красивые стихи? Улыбка принца отчего-то сделалась печальной. — В Офире нет настоящих женщин. У нас обитают лишь покорные наложницы.***
Трисс Меригольд поспешно выключила мегаскоп и одним взмахом руки потушила свечи в канделябрах. Сняла с себя двойную сферу секретности и плотнее закуталась в легкий шарф. Она посидела в темноте еще пару минут. Пока не почувствовала, что собралась с мыслями и совсем успокоилась. Она была полностью готова вернуться обратно. В постель. И в объятья Геральта. С единственной горевшей свечкой в руках Трисс бесшумно вернулась в спальню. Она остановилась как вкопанная напротив едва видимого отпечатка на простынях, в котором еще угадывались знакомые контуры тела. И не поверила своим глазам. Кровать была пуста.***
Военный когг Искандера плавно покачивался на волнах. Крик чаек и скрип дерева о дерево едва ли не заглушали весь остальной шум в порту. Жизнь в пограничных с морем городах Офира была настолько насыщенной, что не останавливалась ни на секунду. На самом главном причале Мараканды, где сейчас был пришвартован когг, остановилось несколько больших паланкинов. По приказанию Мараала, вездесущего помощника Искандера, невольники, которые удерживали носилки на своих плечах, осторожно опустили их прямо на мокрые доски. Сам великий визирь даже не соизволил обернуться, однако одобрительно хмыкнул и заложил руки за спину. Вслух сказал следующее, обращаясь только к ведьмаку: — Я велел капитану следовать твоим указаниям. Он доставит тебя в Новиград или же в любое другое место. Тебе остается только распорядиться, куда именно поплывет этот когг. — Благодарю, — коротко ответил Геральт. Искандер невесело усмехнулся. — Ты не взял с меня денег. Так что это самое малое, что я могу сделать. Геральт ему не ответил. Он внезапно заинтересовался высокими мачтами и сложенными парусами когга. — Хотя достаточно было одного твоего слова, и Миргали отправил бы тебя обратно. — Не люблю порталы, — поморщился ведьмак. — Предпочитаю по старинке. Своим ходом. Тем более для того, чтобы добраться до Новиграда через порталы, мне надо будет телепортироваться в десяток разных мест. — Я бы сказал, даже побольше, чем десяток, — встрял в разговор Лютик. — У меня все нутро скрутило, пока я прыгал из одного портала в другой. — Ну что ж, — загадочно улыбнулся Искандер. — Значит, так тому и быть. Повинуясь молчаливому приказанию своего хозяина, Мараал дошел до паланкинов и коротко сказал что-то по-офирски. Сейчас же из носилок вышли девушки, закутанные с головы до ног в пестрые шелковые покрывала. Наложницы склонились в глубоком поклоне, а потом одна за другой беспечно просеменили мимо ведьмака с бардом и поднялись по трапу на борт. Последняя девушка, которая замыкала эту молчаливую процессию, на мгновение приподняла свою верхнюю накидку, когда проходила мимо Геральта. И тот к своему изумлению увидел смеющиеся глаза Ясмин. Она приложила палец к губам, как бы давая ему понять, чтобы он сохранил эту тайну. А потом также быстро опустила накидку на свое лицо. — Это мой прощальный подарок, — сказал по-прежнему улыбающийся Искандер. — Чтобы вам обоим было не слишком скучно на пути обратно. Казалось, Геральт едва расслышал его. Он внимательно следил взглядом за удаляющейся от него Ясмин и снова обрел ясность мысли только тогда, когда девушка вместе с остальными наложницами скрылась от него в трюме. Впрочем, Лютик едва не сломал себе шею и даже привстал на цыпочки. — Не слишком раскатывай губу, — проворчал Искандер, заметив реакцию барда. — Они довезут вас до Северных Королевств и вернуться обратно вместе с остальной командой. — Конечно-конечно, — не очень разборчиво ответил Лютик. — Ну, я пойду. Хватит натирать жопку ромашковым маслом. Надо показать девушкам их каюты. Он кивнул Искандеру на прощание. Ловко и проворно забрался по трапу корабля и был таков. Мараал по-прежнему оставался около паланкинов, и, таким образом, Геральт и Искандер наконец-то остались наедине. — У меня будет к тебе просьба, — сухо сказал ведьмак, чтобы хоть как-то сгладить то неловкое молчание, которое сразу же воцарилось между ними. Он достал из поясной сумки потертый кожаный мешочек и протянул его визирю. — Передай это принцу от меня. Я хочу, чтобы он поместил мой подарок в сокровищнице дворца. Искандер взвесил предмет на ладони и осторожно ощупал его. — Могу я посмотреть, что внутри? При всем уважении, Геральт, я не способен доставить твое послание к шахзаде без того, чтобы хотя бы примерно представлять, что оно содержит. — На другое я и не рассчитывал, — криво ухмыльнулся ведьмак. — Впрочем, у меня будет одно условие. Заглянешь в мешок уже после того, как мы простимся. И сам решишь, что будешь делать дальше. — Могу я также поинтересоваться о твоих намерениях. — Намерения мои таковы, — отрезал Геральт, — что эти предметы должны быть отправлены на хранение. Желательно в хорошо защищенное место, куда до них никто не доберется. Искандер на секунду задумался. — Только падишах может свободно распоряжаться относительно своей сокровищницы. Иначе долгий путь проверок среди чародеев Офира и ювелиров. Визирь снова покрутил мешочек в руке. — Хорошо, я выполню твою просьбу, — наконец решил он. — Если не найду в ней какой-либо угрозы. Геральт слегка наклонил свою голову в знак благодарности. Отчего офирец сделался мрачнее тучи. — Перестань, — глухо сказал Искандер. Выглядел он сейчас гораздо более серьезным, нежели раньше. — Это я должен быть признателен за все, что ты для меня сделал. И если бы ты только разрешил мне, я бы отсыпал тебе столько золота, сколько ты смог бы увезти. — Давай не будем, — резко попросил ведьмак. Словно этот разговор был ему крайне неприятен. — Ладно, я рад уже тому, что ты сменил гнев на милость. Геральт снова заинтересовался мачтами корабля. Причем, на этот раз сильнее, чем раньше. Ему казалось невероятным, что он сошел на берег Мараканды всего несколько месяцев назад. Казалось, что он провел в Офире целый год. Не меньше. Он сошел на этот самый причал под конвоем вооруженной до зубов стражи и мало зная самого Искандера. Впрочем, он также мало понимал офирца и сейчас. Однако глупо было отрицать тот факт, что ведьмак успел проникнуться к нему определенной долей симпатии и уважения. Пока они сражались вместе плечом к плечу и вели расследование. И эти чувства явно были обоюдны. — Я не жалею о том, что попал в Офир, — сказал Геральт вслух. — И тем более о том, что познакомился с тобой, Искандер. Я могу жалеть о многом, но только не об этом. Лицо визиря скривилось, и он как-то странно посмотрел на ведьмака. — Ты вряд ли мне поверишь, но я раздумываю о досрочной отставке. Не сейчас, конечно, но может, когда ситуация утихомирится и падишах перестанет сильно нуждаться во мне, это будет возможно. Теперь, когда мне не грозит опасность лишиться головы, у меня было время поразмышлять на досуге. И буду с тобой честным, Геральт, я не очень хорошо исполнял свои обязанности при Фархаде и не уверен, что смогу быть беспристрастным и к его брату. Если мне представится такая возможность, я предпочел бы со временем уступить свою должность кому-нибудь другому. Геральт хмыкнул, однако не стал комментировать последние слова Искандера. Непонятно было, поверил ли он в искренность признаний со стороны визиря или нет. Вместо этого ведьмак спросил: — Чем планируешь заняться, если расстанешься с политикой? — Еще не знаю. Приведу в порядок дела, а потом, наверное, поживу в своем южном поместье. И как знать, может, даже выберусь попутешествовать. Я ведь никогда не был за пределами Офира, ну и еще одной страны, где родился и вырос, и откуда уехал с родителями, еще когда был маленьким ребенком. Геральт, впрочем, совершенно не удивился. И Искандер это сразу же заметил: — Я смотрю, ты не слишком взволнован тем, что я не коренной офирец. — Я понял это еще при нашей первой встрече. Великий визирь коротко рассмеялся и покачал головой. — Правду говорят: ведьмаки не похожи на обычных людей. Не буду спрашивать, как ты догадался, это уже неважно. Надеюсь, что когда-нибудь доеду и до Северных Королевств. Мне страсть как хочется побывать на вашей земле. Так что, возможно, когда-нибудь еще свидимся. — Определенно, свидимся, — кивнул Геральт. — Ну, бывай, визирь. — Бывай, ведьмак. Искандер крепко пожал протянутую ему руку. Мараал, помощник великого визиря, подошел к своему господину, когда Геральт уже поднялся на борт и исчез из виду. Матросы сновали туда-сюда по широкой палубе когга. Пополняли провизию, таскали сундуки с грузом и постепенно готовились к тому, чтобы скоро выйти в море. — Если господин позволит, то я могу сопроводить наших гостей до самого Новиграда, — заметил офирец, хитро поблескивая своими глазками. — Если есть такая необходимость, конечно. Он делал вид, что наблюдает за матросами, и гладил небольшого черного скорпиона, которого аккуратно держал в своих руках. Причем, без каких-либо опасений, что это животное перестанет вести себя смирно. Искандер развязал тугие тесемки мешочка, который передал ему ведьмак, и высыпал себе на ладонь его содержимое. Перстень с круглым синим камнем и разломанные останки печати. — Господин? — переспросил Мараал, когда ответа на его предложение не поступило, и удивленно оглянулся на визиря. Искандер, не отрываясь, смотрел на останки печати. — Господин? Визирь снова не ответил. Прошло еще несколько томительных минут, и наконец он оторвал свой взгляд от предметов на ладони и соизволил поднять голову. — Ну что тебе? — недовольно спросил он. Искандер окинул быстрым взглядом своего помощника и заметил скорпиона в его руках. Когда наконец до него дошло то, что именно предлагает ему офирец, то он неприятно скривился. — А ну-ка убери это с моих глаз, — сквозь зубы процедил визирь. — Я подумал, что господин захочет подчистить концы. — Чтобы я этого больше не видел. Искандер отвернулся от него, однако скорпион уже исчез из рук его помощника. Великий визирь был так поглощен своими мыслями, что не заметил одного странного мужчину, внимательно наблюдавшего за ним. Незнакомец с бритой головой и темными глазами был одет на манер Северных Королевств: в желтый камзол с синими полосками и такого же цвета рубаху. Через его плечо были перекинуты две торбы. Одна из них — до краев набита свитками. Мужчина сидел на грубо сколоченных досках и тихо насвистывал зловещую мелодию, поигрывая мешочком, висевшим у него на груди. Он находился достаточно далеко, чтобы не попадаться охранникам Искандера, но достаточно близко, чтобы различать великого визиря на пристани. На самом деле со своего места он видел даже те предметы, которые Искандер исследовал сейчас на своей ладони. — Дела-дела, — задумчиво произнес незнакомец. — Никак не думал, что все закончится именно так. Казалось, что он обращается к самому себе, потому что вокруг него совершенно никого не было. Однако вскоре в воздухе около него нарисовался из дыма большой нос, похожий на спелый баклажан. И две узкие щелочки хитрых глаз. Рот, сжатый в гневном порыве. — Ну полно тебе, — проговорил незнакомец, обращаясь к джинну. — Этот мир совсем не так уж и плох. Здесь даже повеселее, чем дома. Дэва не ответил, просто замигал в воздухе, оставаясь невидимым для всех в порту. Впрочем, как и сам незнакомец. — Когда найдем тебе подходящее тело, то ты и не захочешь обратно, — заверил его мужчина на непонятном языке, который больше напоминал птичий свист. — Что касается печати, то не беспокойся. Незнакомец внимательно посмотрел на Искандера. В его руках само собой возникла тонкая шелковая нить. А в глазах зажегся опасный огонь. Дэва вновь замигал. — Значит Геральт, говоришь, — незнакомец зловеще улыбнулся и продолжил. — Теперь я знаю твоё имя ведьмак, - таинственно проговорил мужчина начал тихо насвистывать. Налетевший сильный порыв ветра заставил дэву раствориться на мгновение. А потом джинн снова появился из воздуха. Гюнтер о’Дим натянул шелковую нить между руками. Так сильно, словно уже примеривался к чей-то конкретной шее и прикидывал, как именно ему следует удушить. Натянул до предела. До побелевших костяшек пальцев, если бы его смуглые пальцы могли побелеть. Холодная полная презрения и вместе с тем самая искренняя усмешка не покидала его губ, пока он внимательно, очень внимательно смотрел на Искандера.***
Всякому жителю Офира, молодому или старому, богатому или бедному, было известно, что состоятельность человека в этой стране определялась не столько количеством денег, земельными владениями или даже размером дома, сколько обширностью и величиной сада, который он поддерживал. А содержать в Офире собственный сад было делом крайне затратным, хлопотным и абсолютно невыгодным. А посему — считалось чистой роскошью. В выжженной на солнце и обдуваемой ветрами местности плодородной почвы было крайне мало. В основном ее сюда завозили. А так как на дождливую погоду приходилось всего пару недель в году, то поливать любые цветы и растения приходилось часто и в основном вручную. Поэтому вельможи Офира соревновались между собой в выращивании самых экзотических и капризных цветов и ярких вечнозеленых растений. И конечно, венцом всего творчества в Офире считался придворцовый сад Мараканды. Зеленая обитель падишаха, питаемая подземной рекой. Сегодня принц Ардэшир и его свита спасались от жары в этих буйных зарослях. Водный каскад осыпал будущего повелителя Офира мелкими брызгами и дарил столь приятную свежесть. Принц сидел совсем близко к искусственному водопаду, внимательно слушал доклад первого министра и посматривал на своих старших сыновей, играющих недалеко от воды. — Значит, уехал, — пробормотал он себе под нос. — Что ж, как говорится, скатертью дорога. Искандер не поднял головы и терпеливо ждал, что будет дальше. — А ты и рад стараться, — недовольно заметил принц. — Отправил ведьмака как можно дальше отсюда. Подальше от беды, я полагаю. Великий визирь едва заметно вздрогнул, что не укрылось от внимания Ардэшира. — Тебе сильно повезло, Искандер. Потому что твои действия совпали с моими намерениями. Но впредь я хочу, чтобы подобные вещи ты для начала обсуждал со мной. Я дал тебе эту должность, но я могу ее и забрать. А заодно и все твои земли, дворцы и состояние в придачу. — Как вам будет угодно, повелитель, — Искандер сдержанно поклонился. Ардэшир выпил немного холодного щербета из кувшина. Полюбовался красотой стремительно падающей воды. Визирь по-прежнему разглядывал свои расшитые туфли. — Но не буду, — внезапно сказал принц. — Не буду, потому что умею быть благодарным. И прекрасно понимаю, что если бы ты и твои соратники сдали бы меня Фархаду, то я бы уже давно лишился головы. Так что можешь не беспокоиться, Искандер. Жизни не лишу, даже за серьезные проступки. И земли твои останутся при тебе. Визирь снова поклонился принцу и наконец решил поднять голову. — Ведьмак оставил вам подарок, — хрипло пояснил он. По молчаливому согласию Ардэшира он подозвал к себе одного из слуг и выложил на блестящий серебряный поднос содержимое мешочка. Офирец в нарядной ливрее тут же отошел к принцу и склонился около него. Ардэшир приподнялся на своем кресле, чтобы хорошенько рассмотреть вещи на подносе, и внезапно замер. В отличие от Искандера его не столько заинтересовала печать, сколько перстень с круглым синим камнем. Искандер внимательно наблюдал за его реакцией. Смуглое лицо принца слегка побледнело и сделалось каким-то напряженным. Казалось до него доносится далекий свист или это ветер. Он протянул руку и было коснулся перстня, однако в последний момент передумал. — Что именно сказал тебе Геральт? — резко спросил он. — Чтобы я передал эти вещи на хранение. В сокровищницу дворца. И что вы знаете, что с ними делать. Принц внимательно посмотрел на перстень и так и не решил к нему притронуться. Интуитивно чувствовал исходящую от него опасность. — Так тому и быть, — едва слышно отозвался он. — Значит, делай так, как сказал тебе Геральт. Искандер снова поклонился и сделал знак слуге, повелевая ему унести и перстень, и останки печати. Он едва сдержал саркастическую улыбку. — Папа! Папа! — раздался звонкий голос от воды. Маленький черноволосый мальчик, на вид не старше шести лет, подбежал к Ардэширу и попробовал забраться ему на колени. Когда у него это не получилось, он начал дергать принца за расшитый кафтан. — Папа! Папа! Ну пойдем со мной! Хочу тебе кое-что показать! Две наложницы, присматривавшие за ним, остановились перед принцем в некотором беспокойстве. Однако Ардэшир улыбнулся своему сыну и легонько шлепнул его. Прежнее напряжение, охватившее принца при виде подарка ведьмака, как будто сразу несколько спало. — Я занят делами. Разве ты не видишь? И это невежливо вот так влезать в разговор даже не поздоровавшись. Мальчик смущенно потупился. — Ну же, Сирват, веди себя как следует, — строго сказал ему Ардэшир. Его сын с некоторой опаской взглянул на высокого Искандера, но все же отвесил ему глубокий поклон. Визирь поклонился в ответ и дружелюбно улыбнулся мальчику. — Мой старшенький, — небрежно бросил принц. — Если ты еще не успел с ним познакомиться. — Не успел, — Искандер покачал головой. — И как же тебя зовут, о юный шахзаде? — Сирват, — бойко ответил ему мальчик. — И я уже большой. Ардэшир тихо рассмеялся. При взгляде на сына в его глазах светились радость и гордость. И несвойственная ему мягкость, которую до этого он проявлял только рядом с Трисс. — Конечно, большой, — подмигнул ему Искандер. — Когда вырастешь и станешь еще больше, то будешь управлять этой страной. — И поедешь учиться в Оксенфурт, — добавил принц, целуя своего старшего сына в лоб. — Как и твой папа когда-то. — Поеду, — важно ответил мальчик, совершенно не понимая, где находится Оксенфурт. — А пока иди, поиграй со своим братом. Да, кстати, что ты хотел мне показать? — Мы поймали большую жабу в камышах, — разом повеселел мальчик. — Она так смешно дрыгает ножками, что обхохочешься. Вот думаю, в какой кувшин ее посадить. Ардэшир серьезно посмотрел на сына. — Не надо. Лучше отпусти ее обратно. — Но отец… — Сирват, ты слышишь, что я сказал? Запомни, особенно если вырастешь и действительно когда-нибудь будешь управлять этой страной. Не надо никого мучить, если без этого можно обойтись. — Хорошо, — плечи мальчика несколько поникли, однако он беспрекословно послушался. Доковылял в сопровождении наложниц до воды. Там, где сидел его младший брат и с любопытством тыкал в жабу палкой. Она все никак не могла выбраться из большого и очень глубокого ведра. — Хватит, — властно сказал ему Сирват. — Не надо никого мучить. Он отобрал у брата палку, несмотря на все его протесты. И когда тот залился слезами, аккуратно взял желто-зеленую жабу в руки. На ощупь она была не очень приятной — скользкой, холодной и шершавой. Пучила свои глаза на выкате и глухо квакала. Сирват с легким сердцем опустил ее на землю около воды и посмотрел, как она весело поскакала в заросли.***
Красивый покрытый лаком нос корабля разрезал изумрудно-синие волны. Ведьмак стоял на корме и рассеянно наблюдал на удалявшимся городом. Вдыхал полной грудью терпкий морской запах. — Куда дальше? — спросил бард, перебирая струны лютни. — В Новиград. Куда же еще? — Можешь высадить меня по дороге. В том порту, откуда я смогу добраться до Туссента. — Все-таки поедешь… — Ну, конечно. Надо будет развеять меланхолию княгини, — Лютик провел рукой по своей драгоценной лютне. Даже слегка погладил ее. А потом неожиданно достал увесистый мешочек и улыбнулся. — Что это? — настороженно поинтересовался Геральт. — А ты как думаешь, мой дорогой друг? Наша награда, ты отказался от золота, поэтому я взял камни. — Зараза, Лютик! Я ведь не хотел ничего брать. —Бла-бла-бла. Ты наверное забыл, но мы истратили весь мой аванс, между прочим. И ты мне должен. Да и с голой жопой возвращаться к женщине, тем более княгине просто бестактно. Геральт сдержанно улыбнулся и покачал головой. — Не ворчи, — Лютик достал большой зелёный сапфир и кинул ведьмаку. Он поймал его и покрутил. Его цвет напомнил ему глаза Трисс. Геральт рассеянно наблюдал за удалявшимся от него городом и старался не думать, свидится ли он еще с людьми, которых в нем оставил. Лютик решил его не тревожить. Он не стал говорить Геральту о том, что намеревался сочинить новую балладу. На этот раз об их приключениях в Офире. Сейчас он как раз пытался подобрать мелодию и сочинить подходящие слова О новом полном опасностей и монстров мире. Бескрайней пустыне, выжженной земле и горячем солнце. Блистательных сражениях и золотом драконе. Великолепных дворцах и роскошных гаремах. Прекрасных принцессах и вероломных принцах. О волшебных коврах и зачарованных сокровищницах. И конечно, о чародейке и ведьмаке. О том, как они встретились посреди этой офирской сказки. Полюбили друг друга и больше уже никогда не расставались. О двух сердцах, навеки соединенных вместе. Военный когг несся вперед на всех парусах. Резал изумрудно-зеленые волны напополам. Увозил и Геральта, и Лютика далеко-далеко от Офира. Обратно в Северные Королевства и туманный Новиград. Навстречу новым приключениям.