Тёмно-чёрные искры

 – Хм, ты так и не сказал, чего приперся прятаться именно ко мне.  – Прекрати дышать мне в лицо дымом, – Дазай больно драматично пытается увернуться от Чуи, а тому похуй. Его квартира – его правила. Его постель – его желание курить после секса. Он бы лягнул Дазая, но чуть все же отодвигается и выдыхает дым в потолок, но потом косится на своего внезапного гостя: ну? Он все еще ждет ответа.  – Я не прячусь, – Дазаю лень придумывать изворотливые оправдания, на Чую не смотрит – глядит куда-то в сторону открытой двери на лоджию. Легкая занавесь колышется от сквозняка, Чуя бы закрыл окно, но Дазай ноет, что тут нечем дышать из-за дыма сигарет, и вообще это шанс простыть и типа сдохнуть. Чуя никогда не поверит в то, что такому неудачнику так повезет. Поэтому и не спорит.  – Ты будто ждешь, что кто-то проберется сюда через окно, – фыркает Чуя, размышляя параллельно о том, чтобы как-то уже заставить себя подняться и сходить за бутылкой вина, но вместо этого он опять бесит Дазая, когда подбирается ближе – и да, он затянулся, прежде чем поцеловать его. Специально держит крепко за подбородок, чтобы не смел увернуться. Его рука упирается Чуе в плечо – сука, саднит: там где-то еще, наверное, краснеет след зубов, но Чуя не дергается, чтобы не дать своей жертве возможности вырваться – после секса, который Чуя в этот раз оценил бы на сто из десяти, всегда особо тянет целовать этого гада, каким бы гадом – плевать на гадские повторы – он ни был. Чуя не в настроении сегодня отказывать себе в удовольствии, у него на работе хватало проблем, так что он напирает вовсю, проталкивая язык – куда уж там глубже! Так и задохнется Дазай, обрадуется… Ну нахуй.  После поцелуя затяжка чудо как хороша. Дазай кашляет. То ли это от сигарет, то ли просто дыхания ему не хватило. Слабак.  Чуя ложится набок и смотрит на него, чуть прищурив глаза. Света мало – он льется с настольной лампы, которую Чуя только и успел включить, когда собрался сесть за ноутбук и немного поработать, и вот тут к нему возжелали вломиться... Но ярче света и не надо. Дазая и так хорошо видно. И вид у него раздраженный. И не потому, что ему не понравилось, как его отделали. Чуя отлично понимает.  – Чуя-кун бесит, – щека Осаму дергается, и они как-то еще злее глядят на друг друга.  Нет, правда, Чуя понимает. Он знает, что бесит его. Вот если бы Дазай сейчас позволил себе с ним ворковать сладко-сладко, он бы точно спустил его к чертям из окна. Хм, нет, не так. Сделал бы вид, что собирается выпихнуть, а потом бы обломал. Это расстроило бы сильнее.  – Я притворяюсь мертвым, – затем следует дополнение.  – Кто-то из твоих подружек наконец-то раскусил твою гнилую натуру? – Чуя обнимает подушку, в которую вжался щекой.  – Ты всегда говоришь про каких-то моих подружек, Чуя… Тебя беспокоит это, будто ты и впрямь пытаешься ревновать.  Издевается. В Чуе это порождает желание шмякнуть об стену, но кости свои он разминал сегодня не для этого, и он ложится на спину, а потом тянется к остаткам сигареты в пепельнице. Губы немного саднит. Облизал – провел поиски вкуса Дазая на них. Блядь, это на грани такой банальной романтики, от которой стошнит похуже, чем от дешевого пойла, но ему приятно кусать собственные губы в понимании того, что всего мгновения назад их касались другие пусть и не совсем по своему желанию. Не желал бы – давно вырвался.  Голое бедро Дазая, торчащее из-под тонкого покрывала – соблазнительно. Держаться за его ноги и входить в него резко, специально с паузами – Чуя не против повторить, но что-то, блядь, лень. В смысле ему нравится глазеть на недовольного Дазая, который примчался к нему. Вид у него…  – Знаешь, как это, нахер, бесит… Когда втрескиваешься в такого вот мудака. И что делать?  – Убейся, Чуя.  – С тобой? Хер тебе.  – Ах, а я уже представил лицо бывшего босса, когда он увидит, как мы с тобой голые валяемся под окнами твоего жилища.  Здесь типа Чуя должен был подавиться дымом, но закон жанра нихуя не сработал, и Чуя просто потянулся к пачке сигарет за новой.  – Сегодня было охуенно, правда? – он вытянул свободную руку перед собой и вытаращился на свои пальцы, будто на них что-то было. Да, там было, пока он не провел рукой о собственное мокрое тело. Капли чужих слез. И, блядь, нет, Дазай не стал сентиментальной размазней, что пускает слезы, едва кончив. Это просто Чуя был так хорош, что заставил его организм потерять контроль и включить все то, что обычно управляет человеком в момент наслаждения. Ебаные чувства. Чуя, если честно, тоже перешел грань в тот момент.  – Твою мать, Чуя, убери этот херов дым от моего лица, – уже не показной каприз, но Чуя снова не реагирует. Сквозь сизую вуаль Дазай просто нечто – лучшее, что он мог видеть и почувствовать. Смотрит это лучшее в ответ недовольно, но потом кривится и пытается укрыться с головой – не особо выходит, он как-то изогнуто полусидит, задом придавил покрывало к постели и достать его не может. Закрыл лицо – теперь ноги торчат. – Посмеешь прижечь меня сигаретой, скажу Мори о твоих постыдных тайнах.  – И что? – в Чуе зажигается интерес. Дазай блефует и нет. Ему тоже не будет на руку их обоих сдать, но из вредности он вполне может до такого дойти.  Похер, Чуя рискует, но его действие давно предугадано – перехватывают за руку, и – вот это ловкость! Закатывают в это чертово покрывало, и беда – сигарету отобрали, а она была последней в пачке!  – Сука!  Чую толком и не слыхать. На его пояснице теперь удобно восседают, приплющив его к кровати, и дышать нечем, но нет – спасительный воздух поступает в легкие, это Дазай содрал с его головы покрывало, но карма – та еще сука, и теперь Чуе перекрывает чужой рот доступ к воздуху – Дазай склонился к нему, распластанному, и грубо целует, держа за волосы, чтобы не рыпнулся.  Дазая надо провоцировать. А то он любит входить в режим куска льда из холодильника, про который все забыли. То ли специально – пытается вызвать всех вокруг на эмоции, то ли – Чуя в курсе некоторых его закидонов, но это меньшее, о чем он хочет думать, потому что реальная грусть не особо вписывается в то, как по нему сейчас елозят. Только так или иначе Чуя все же добился своего: Дазай применил к нему силу. Это лишь малый процент его темной стороны, но Чуя и не особо хочет в темноту, у него вон лампа на столе горит, разжижая полумрак – так идеально.  – Нравится, да? – Дазай уже лезет рукой под покрывало, пытаясь определить, насколько он там наелозил. Чую дергает от прикосновений, и он пытается вывернуться и вмазать по носу, за загубленную сигарету, но руки прижаты уже к постели, и… А ну и ладно. Да, нравится.  Еще где-то час на то, чтобы утолить снова припрыгавшее желание. Над Чуей измывались, но снова позволили вести. Дазай и правда бесстрашный, раз пошел на такое после того, как посмел лишить его сигареты.  Наверно, они расцепились-то только потому, что было слишком горячо уже прикасаться друг к другу. Теперь и сквозняк пригодился, но мало.  Чуя смотрит с кровати – Дазай, завернувшись в покрывало на манер римской тоги, стоит там и взирает сверху на мерцающий город. Огни Йокогамы размытым фоном прям настраивают на ночь, которую обычно потом еще долго вспоминаешь. Дазая чуть пошатывает – не совсем понятно: сам он так покачивается или реально его заносит, но Чуя представляет это деталью к картине, что делалась в его слегка отрешенных от реальности из-за сносящего крышу секса глазах тошнотворно романтичной, но как-то похуй, что ли.  – Не скажешь все ж, чего пришел так внезапно? А то…  – М-м? А то что, Чуя?  Провоцирует! Специально повернулся к нему вот так и смотрит с коварством. Сука, ты Дазай!  – А то разлюблю.  Что сморозил? Будто ребенок спорит.  – Оно того не стоит, но если ты настаиваешь. Я просто загадал себе, когда вязал веревку на шее, что если не убьюсь, то загляну сразу к тебе.  – И что же тебе помешало?  – Куникида-кун приперся поработать сверхурочно и содрал меня прежде, чем под моими ногами возникла пустота, – Дазай явно смаковал свои воспоминания, а Чуя старался просто, как всегда, пропустить это мимо себя и забыть, – он сказал, что хрен он мне позволит зависнуть над его столом. А было бы эффектно, если бы он утром меня нашел. Но грустить уже потом было некогда и я поплелся к тебе.  – Ты вломился так, будто тебя кто-то преследовал.  – Убегал от желания убиться с помощью лифта.  – Видно, когда хочешь, ты быстро бегаешь.  – Не обольщайся.  – Мог бы мне за сигаретами сгонять…  Чуя заранее нырнул головой под подушку, чтобы не слышать, как его послали. И так знает, что смысла нет просить.  Его обнимают спустя пару минут через одеяло и ложатся рядом. Ладно, ночь без сигарет он точно протянет.