Тёмно-чёрные искры

Восемнадцатилетний Чуя — это что-то… Дазай не знает. У него в голове всякая дурь, по большей части порнуха, и он грезит сценой вроде той, где прижимает Чую к себе, обхватив за живот; собственный член вдавливается Чуе в ягодицы, он стонет не от возбуждения, а просто от легкого возмущения, что Дазай так крепко жмется к нему, целует его плечо, зарывается носом в волосы, тыкается им за ухом, словно ищет точку, где еще сильнее будет улавливаться запах Чуи, а Чуя все из принципа вроде как ворчит, что его беспардонно лапают и все такое…  Но это только фантазия. Между ними ничего такого не было, и Дазай лишь об этом думает, но не о как возможном воплощении, а просто ради того, чтобы отпустила скука, что вечно горчит во всем теле. При этом Дазай спокойно смотрит на нулевые перспективы воплощения своих мыслей. Знает же, что они просто как бы не в том мире живут, чтобы предаваться таким вещам.  Дазай вот уверен, что сегодня точно схватит пулю в лоб. Ждет, жаждет. Чуя… Пулю он не схватит, однако и в его случае риски не всегда идут мимо. Жизнь — риск каждый день, тот еще адреналин, Дазай в этом плане маньяк, поэтому, даже если он оказывается где-нибудь в уединении со спущенными штанами, и членом в руке, и Чуей в голове, это остается лишь фантазией, на том стремление заканчивается. И снова скучно.  У Чуи, пусть ему и не было скучно, вообще тоже была своя фантазия относительно напарника. Она мелькала среди всяких вариаций пыток, которые он не уставал сочинять. Мысль эта возникла совершенно спонтанно, просто из злости на Дазая, когда тот устроил разнос Акутагаве. По мнению Чуи, совершенно несправедливо. Так выбесило, что Чуя захотел, чтобы Акутагава отомстил этой суке, ну и выебал его, что ли, хорошенько. Ясное дело, что Акутагава на такое бы не пошёл, но в голове это вышло занятно, и Чуя сам не заметил, как сцена получилась расширенный, так сказать, extended cut вариант. С унижениями, кляпом во рту или опять же членом до самого горла… Чую несло, правда несколько шаблонно, стандартный БДСМ, смешанный с его любовью к пыткам Дазая. Потом еще долго думал о том, пару раз даже подрочил с этой темой в голове, ужаснулся после оргазма своим фантазиям (в смысле — вот ведь додумался представлять знакомых людей!), но затем решил, что о том все равно никто не знает, и ладно. Можно повторить. Самое смешное, что на таком фоне даже зауважал Акутагаву, словно в реальности он был таким же, как и его придуманный вариант, имеющий в задницу своего наставника.  Акутагава, конечно, и подумать не мог о том, что там чудит у себя в голове Накахара. О нем он вообще думал редко, разве что в контексте того, что на него надо равняться, но Дазай-сан ему ничего такого не говорил, а значит, смысла в этом не было.  Дазай-сан занимает и без того все его мысли, в основном, от них жутковато, но Акутагава ломал в себе страх, хотя одна мысль его не могла не ужаснуть, правда, ужаса там настоящего не было, скорее, стыд…  Не думал бедный Рюноскэ, что такое посетит его голову. А ведь ничего и не было, он сам себе это вдолбил. Заглянул раз по приказу босса в его кабинет, думал, тот один, а он не один. Там был Дазай-сан. И снова ничего дурного — босс лично измерял своему подчинённому давление и ворчал на него, что тот тяпнул какие-то таблетки, вот его и мутит. Дазай-сан лениво оправдывался, скучал… Акутагава уже и не помнил, но ему было неловко почему-то застать их в такой момент. И вроде бы ничего, но вдруг мысль понеслась в пляс… А если бы они…  Акутагава это все быстро прокрутил в голове: вот босс стаскивает со своего подчиненного брюки, вот берет его член в рот, лапает между ягодиц неприлично, сует пальцы, облизывает слюняво языком головку члена, а потом резко сдирает Дазай-сана на пол и пристраивается сам сзади и движется так, словно за ним призрак бывшего босса с косой мчится.   А Дазай-сан в восторге и затем замечает, что надо повторить, и смазку поменять, ну, для разнообразия, чтобы не заскучать.  Такая фантазия буквально шугает Акутагаву. Он обещает себе от нее поскорее избавиться; и того, за чем едва не застала его сестра, когда он в который раз фантазировал, точно не повторит! Ни за что! Даже в душевой кабине!  И как вообще можно было такое о Мори Огае подумать?!  Мори бы тоже удивился, что о нем такое подумали. Вроде прежде ничем таким не грешил, ах, Акутагава, как он мог??? Но Мори ведь ничего не знает; правда, есть за ним свой грешок. И, как он считал, он имел на то основания!  Нет, ну Мори честно полагал, что Дазай и Ода Сакуноскэ день через день трахаются. Да не поверит он в жизни, что они в бар ходят просто выпить! Дазай больно счастливый после таких встреч, что ему не свойственно, а это значит, что все дело в химии, блуждающей в человеческом организме. Получил разрядку – и красота. Мори полагал, что они едут в Токио и снимают там номер в отеле, подешевле или подороже – зависит от настроения, ну или шуруют прямо в лав-отель, не суть важно. Последняя фантазия Мори на эту тему была среди зеркал. Он с чего-то полагал, что Дазаю нравится ставить Оду на колени, хвататься крепко за его бедра и далее — если бы Мори знал, какую скорость он развивает сам в фантазиях Акутагавы, то можно было бы их сопоставить. Дазай весь влажный, красный, обязательно — в версии Мори — потом пихает Оду на спину и сам устраивается на его члене (там дальше снова что-то про вариации с ускорением), чтобы уж с удовольствием кончить. Наверное, они потом целуются долго, ну, Мори хотелось романтики, это скорее Ода на него так влиял.  Один раз правда стало стыдно за свои похабные мысли. Дазай жаловался на головную боль, рассуждая о том, что ему будто сверло в затылок вонзается, и с надеждой спрашивал, не признак ли это смертельной болезни. Мори, чисто чтобы отвязаться, спросил, куда там ему что вонзается, и Дазай простодушно заныл: «Вот, прямо сюда долбит!».  А Мори и не ожидал, что его самого долбанет. Просто мозг тут же выдал Дазая на постели, лежащего на боку и стонущего: «Вот, прямо сюда…»… Малиновая головка члена Оды, что выскользнула из задницы на миг — всего лишь фантазия — заставила Мори встрепенуться, и вскоре он выставил Дазая, уединившись вместе со своей рукой и мыслью об этих двоих на постели.  Если бы Ода только знал, что от мыслей о нем (ну и о Дазае) кончает его собственный босс, он бы на хрен свалил из мафии. Твою ж мать, ну это как-то… Нет, он до таких вещей не доходил. Ода был скромен и лишь свято верил в то, что в тот раз, когда он заходил в лифт, приехавший вниз на парковку, и застал там злобно глядящих друг на друга Дазая и Чую, они бы поцеловались, если бы не оказался рядом посторонний. Почему он так подумал? Ну, сам не знал, просто это хорошо сочеталось в его голове.  Он не прям забивал себе голову таким, но несколько раз так представлял, что Дазай и Чуя после заданий обязательно где-нибудь таятся, но Оде было немного стыдно представлять детали, разве что разок его понесло мысленно, когда Дазай рассказал, что во время онлайн-совещания, когда Чуя был на задании на Хоккайдо, Дазай его так взбесил, что тот, несмотря на то, что его видели и босс, и Коё, и Хироцу-сан, и еще несколько человек, показал ему средний палец прямо в камеру. Ода не знал, прилетело ли Накахаре за такое поведение, но он представил, как эти двое приватно общаются при помощи камеры, провоцируя друг друга, и через ругань доходят сначала до полной обнаженки, а потом, совсем раззадорившись, кончают одновременно, следя друг за другом через экран ноутбука или смартфона.  Рука так и потянулась к паху, но Ода вовремя одёрнул себя, вернувшись к готовке карри.  Эта бы мысль так и осталась просто мыслью, как и все выше перечисленные, учитывая их некоторую несочетаемость с реальностью, если бы Ода случайно не ляпнул после нескольких бокалов лично Дазаю, о чем он однажды подумал. Жаль, никто не видел Анго в первый и последний раз с отвалившейся челюстью.  А Дазай…  Следующим днем просто так выдал Чуе:  — Прикинь, Одасаку, представляет, что мы с тобой через веб-камеру трахаемся.  Чуя ошалел, задумался… Всмотрелся в Дазая. Взял себе на заметку. Разве что без камеры.