Сквозь тишину, Безумную пелену В потоке дней, Не видя конца пути, Мы шли с тобой Сквозь слабость и летний зной В толпе людей, Пытаясь себя найти.*
Запах лесной сырости ударил в нос слишком внезапно, и вместе с тем так предсказуемо, что желание — не открывая глаз, зажмурить покрепче и прошептать матерные проклятия — только усилилось. Головная боль не ушла после трёх таблеток «Пенталгина» и одного укола «Кетарола». Но и сном без проблем это нельзя было назвать. — Хватит притворяться, что меня не существует, — нежный женский голос с нотками детской обиды заставил Драгомир открыть глаза. Вокруг зеленела листва после дождя, под задницей и ладонями была грязь, за спиной — камень. Ну, просто… То ли сон, то ли Филлори, то ли Джейн решили ей показать, чем является её жизнь в этой безумной чехарде со временем. Примерная английская девочка стояла напротив в берете и плаще, с нетерпеливым ожиданием глядя на Надю. Та подпёрла голову рукой, в сотый раз радуясь, что волосы у неё короткие. Длина волос Соломона Наде долго не давала покоя. Это, блин, как? А если вот ту будет сидеть в грязи, он как потом волосы отмоет? В принципе, не её дело. — Даже, если да, пошла нахрен, — голос Нади был ожидаемое хриплым и прокуренным. Перед сном она умудрилась на нервах скурить пол пачки сигарет, отчего теперь в её комнате было тяжело дышать. А она, наверное, сама ещё от приступа астмы где-то на кровати загибается. Драгомир давно не курила так. Быстро выкуривая одну сигарету за другой, практически без продыха. Это было безумно и опасно. Надя не отрицала — суицидальные наклонности у неё есть и радовало, что они не от родителей. А всё потому, что на телефон с незнакомого номера пришло грёбанное сообщение: «Нам надо поговорить. Стас». Кажется, Драгомир могла пережить всё в отношении Стаса: смерть от руки Зверя, её заклинания, или потерю памяти в различных вариациях. Начиная с автокатастрофы, заканчивая магическим изъятием воспоминаний о ней. Ей было даже легко и весело, когда в одной из временных линий он принял её сторону волшебницы, а в каких-то наоборот из-за этого ставил отношения на паузу. Но в этот раз… хотелось ли ей всё возвращать? Нет. Измену простить она не могла. И если будет сорок первый раз, то… Надя просто снова магически удалит ему воспоминания о себе. Так будет лучше. Она слишком много переживала из-за этого придурка, чтобы снова на что-то напороться. — Скоро всё начнётся. Будь в этот раз с нами, Надя. Джейн Чатвин нависла над ней, глядя, как на нашкодившего котёнка. Такой строгий взгляд от маленькой английской девочки. Если бы кто-то тут был ещё, то заметил бы, как между Чатвин и Драгомир есть внешнее сходство, которое… пока на этом и заканчивалось. На фоне чопорной и ухоженной английской школьницы нынешняя студентка Брейкбиллса выглядела ниже среднего. Усмехнувшись, Надя показала фак. — Ты никогда не спрашивала ни моего ответа, ни моего мнения — ничего. Только приказы, приказы, приказы. Сними корону, Джейн. Резкий толчок в спину заставил русскую резко распахнуть глаза и сделать судорожный глоток воздуха. Лес в Филлори, Джейн, запах прелой листвы — всё померкло перед глазами и размазалось акварельными красками. На секунду девушка пожалела, что это действительно не акварель, ведь на вкус она — медовая, прям, как тогда, когда в первом классе попробовала на спор с соседкой по парте. Перед глазами всё ещё двоилось, но силуэт склонившейся над ней Марго узнала (да и кто с каштановыми кудрями полезет к ней?). Та держала ингалятор, не позволяя Наде скинуть его неосторожным взмахом руки. Когда Надю впервые на глазах Марго и Элиота скрутил приступ астмы от кальяна, то тогда они испугались до смеха и слёз. Когда это стало практически привычным из-за курения Драгомир, то не вызывало такую бурю эмоций. Только Хэнсон не нравилось смотреть, как подруга себя сама медленно убивает. Если бы ей было плевать, то прошла мимо. Когда путешественница начала спокойно дышать, девушка передала в руки ингалятор и села на кровать. В ладони она демонстративно сжимала пустую красную пачку сигарет «Winston». В карих глазах полыхало возмущение. — Драгомир, твою мать, это, по-твоему, нормально за один раз скурить всю пачку?! — она указала на полную окурков пепельницу на подоконнике. — Ты хоть на минуту вспоминаешь, что ты — астматик?! — Марго уже не просто говорила на повышенных тонах. Она кричала на бледную девушку. Та лежала, молча дыша, закрыв глаза с видом, что ей абсолютно плевать, что тут происходит. — А если бы я не услышала, что ты упала, задыхаясь? — уже чуть тише поинтересовалась она. Надя пожала плечами. Это был риторический вопрос. Умереть вперёд всех, не сталкиваясь с проблемами — не такая плохая идея. В Рай ей дорога всё равно закрыта, а бога, как такового, не существует, чтобы судить её за грехи. — Чёрт тебя подери, Надя… — Уж лучше бы, — хрипло ответила она, садясь и убирая на тумбочку аппарат. Ей давно должно было скрутить от приступа, но, как назло, ни потрясение от измены, ни новоявленный чудак, ни грядущие проблемы не вызывали ничего. А курить хотелось, аж голова болела. Но сейчас в мозгу было пусто и кайфово, прям, как надо. Сейчас её не трогало ничего. Определённо стало легче. — Такими темпами ты ничего не добьёшься, кроме смерти, — услышав знакомый, до зубного скрежета, голос за спиной, Надя обернулась. На кровати теперь на месте Марго сидела Джейн.- Не только своей, но и остальных, — уточнила она, усмехнувшись. — Надеюсь, этот юноша поможет тебе вернуться назад. Драгомир ошалевшее смотрел на Чатвин, чувствуя, что тело ей не подчиняется, даже рукой взмахнуть не могла. Паралитические чары во всей красе. Не прошло и минуты, как хрупкий на вид подросток схватил путешественницу за шею, опрокидывая на кровать. Ладонь перекрывала доступ к кислороду, и девушка не имела даже возможности, чтобы скинуть с себя эту идиотку. — Проснись! Как по щелчку пальцев исчезли Джейн, хватка на шее, полная окурков пепельница. Резко сев, путешественница тяжело дышала, обливаясь холодным потом. Горло болело, словно она и впрямь недавно обкурилась и её после этого душили. Руки дрожали, и пришлось сжать их в кулаки. В комнате было темно, за окном было далеко за полночь, а электронные часы показывали «2:37». Бутылки воды на тумбочке не оказалось, и пришлось найти в себе силы, чтобы доползти до ванны. Включив свет, Надя вздрогнула. На её шее багровели синяки — отпечатки пальцев той девчонки. Прикоснувшись к новым увечьям, Надя не сдержала тихого смеха. Хорошо, что в комнате она одна, и никто не будет пялиться на неё, как на умалишённую. — Сучка… Я последнюю пачку сигарет прикончила в Новосибирске, — пробормотала девушка, когда ополоснула лицо ледяной водой. Курить хотелось просто до дрожи после таких снов.***
Чужой мир пугал, поражал и вызывал любопытство. Пугал, потому что в руках не было привычного посоха, мир вокруг был совершенно иным, магия подчинялась законам, которых Соломон не знал от слова «совсем». Поражал обилием новых и совершенно незнакомых штуковин, странной одежды, архитектуры и людей. Люди — отдельная тема, заслуживающая особого внимания, в принципе, как и всё остальное. Он сидел на кровати в лазарете, прикрывшись одеялом и откинувшись спиной на подушку. Так было гораздо комфортнее. В руках была книга, и Соломон понимал, что символы он понимает и даже говорит. Как так, понятия не имел. Книга была о свойствах металлов в магических ритуалах и заклинаниях. Грубо говоря, компания, что сидела в палате, подкинула ему методичку, стащенную у одного профессора. — Ну-с, и что теперь будем делать, дамы? — Элиот с задумчивым видом посмотрел на Марго и Надю. Хэнсон, стоило им только зайти, тут же устроилась рядом с Соломоном, вручив книгу. Симпатичные парни её привлекали. Надя наоборот села на стул, прижав ноги к себе. В руках была только ручка, которой она рисовала себе косичку на ладони. Она вообще сюда бы не пришла, не притащи её эти двое. Это понимал даже иномирянец. — Не знаю, как вы, а я хочу есть, — Драгомир вздохнула. Ни у кого не было идей, так? Так. — Ты же недавно целую тарелку спагетти под соусом съела, — Вог глянул на девушку, и та пожала плечами. — Стресс заедаю. Ему, кстати, тоже пора заедать стресс, а то одними капельницами и больничной едой сыт не будешь. — Зай, мы тут тебе одежду принесли, так что переодевайся и пошли. Надя права — надо заесть стресс, — Марго дружелюбно улыбнулась, протягивая парню пакет с одеждой. Драгомир и Вог переглянулись, дружно подумав о том, что, если бы не было рамок приличия, то их подруга уже поцеловала незнакомца. Ну, а что? Бывает спонтанный секс с незнакомцами в баре после очередного бокала мартини, то тут практически похожая ситуация! Ребята дружно свалили в коридор, а Соломон выдохнул, озадаченно посмотрев на пакет. Он не знал, от чего его больше перекорежило: от фамильярного «Зай», или от ситуации, в которую влип? Местная одежда тоже вызывала вопросы. Большое количество вопросов. С футболкой и пиджаком он разобрался, с трусами и со штанами (брюками на деле) тоже. Не понял, куда полоску кожи просовывать и почему штаны упрямо падают на пол. Как их фиксировать не понял. В коридоре послышался приглушённый женский смех, а после в палату очень дружелюбно «Иди, помоги» отправили Элиота. — Это ремень, просовывается он в эти петли на брюках и вот так затягивается, — парень совершенно спокойно объяснил что к чему, в мыслях пообещав прибить Надю. Сама не могла зайти и объяснить? — М-да… Надо что-то делать с твоими волосами. Стричься ты точно не будешь… — Естественно… Твоё? — Соломон указал на одежду. — Да. Подгоняли под тебя уже магически. В принципе, повезло, сильно в телосложении мы не различаемся. Девчонки, не хотите с волосами помочь? — Нет! — дружный женский отказ поставил крест на том, что Элиот освободится быстро. Куда там! У одной короткая стрижка уже много лет, а другая делает себе шикарную завивку и не парится по поводу причёски какое-то время. — Будешь ходить с «колоском»… — если бы дело касалось оружия, то прозвучало бы, как угроза. Хотя, волосы… тоже оружие, и как-то немного Соломону было не по себе доверять незнакомому человеку свои волосы. Но тут один, не разобравшись в магии, с волосами попросту не справится. — Ты умеешь заплетать косички? — в палату заглянула Надя, прижимая к груди свой кожаный рюкзак. — Если бы у тебя были длинные волосы, ты узнала об этом первой. Лучше дай расчёску… — У меня её нет… — Драгомир пожала плечами. Ей-богу, зачем ей расчёска в сумке, когда достаточно провести мокрой ладонью по волосам? Вот по утрам она нужна, чтобы убрать это воронье гнездо. — Держи, — Марго протянула свою расчёску и с упрёком посмотрела на девушку. — Когда ты запомнишь, что должно лежать в женской сумке? — Нафига она мне, когда я ношу короткое каре? Девушки продолжили спор в коридоре, а Соломон познавал на своей шкуре уход за длинными волосами без магии. Подслушивая приглушённый разговор, он сделал несколько противоречивых выводов о девушках. Однако понять, насколько они правдивы, волшебник пока не мог. И с этим оставалось только смириться или не обращать внимания.***
— Так как сейчас не учебное время, столовая у нас закрыта, поэтому готовим сами… В принципе, в учебное время тоже готовим сами, когда пропускали столовку. Сегодня моя очередь готовить, поэтому итальянская кухня, — девушка поставила на стол тарелку со спагетти, щедро политую томатной пастой и сыром. — Не оригинал, но вполне съедобно, — оправдалась она, а после вспомнила, что Соломон — ни разу не итальянец, в Италии не бывал, поэтому тупить не надо. — Ладно. Buon Appetito*, — какой это был язык, парень так и не понял. Надя пошла на кухню, а Соломон посмотрел по сторонам. Вог стоял в окружении стеклянных бутылок, стаканов, фужеров. Что ни говори, место отделано явно с любовью и вкусом. И, да, Иснану тут точно понравилось бы. Естественно, выпивка. Только сам парень видел, что выпивка выпивкой, но тут к ней совершенно иное отношение. — Уф! А вот и пицца! — перед иномирянином рухнул круглый поднос с одурманивающим ароматом, который исходил от блюда. — Ребят, только из печи! — девушка, сняв прихватки, начала разрезать на треугольные кусочки. Соломон выдохнул — он вовремя успел руки со стола убрать… — Осторожно. Она может отравить, — промурлыкал ему на ухо Элиот, заставив вздрогнуть от неожиданности (раньше его личные границы так грубо никто не нарушал — тренировки с Арбой, где посохом в лоб получить — это ещё ласково — не в счёт). Рассеян и расслаблен, хотя спроси у всех троих — так ли это? — ответ был бы: «Сходи на массаж. У тебя спина деревянная». — Эй! — не успел волшебник увернуться, как Драгомир кинула в него прихваткой. Скинув с себя фартук, она уткнула руки в бок. — Поясни за базар. — Детка, не принимай ты близко к сердцу… — Это было к тому, — Марго, снова обняв девушку со спины, усмехнулась, — что будь я мужчиной, женилась на тебе. Редко, но ты вкусно готовишь, отравляя наши сердца и заставляя скидывать на тебя дежурство по кухне. — Марго, не рассказывай ей всех секретов… Особенно, при гостях, — Вог учтиво кивнул в молчавшего до поры до времени парня. Тот, подперев голову рукой, смотрел на всех, стараясь не закатить глаза к потолку от концерта. — Вы продолжайте, не обра… — Соломона резко перебила Надя, сбросив с себя руки Хэнсон. — Кстати о гостях, — девушка подтолкнула друзей садиться за стол. — Обычно принято знакомыми за стол садиться, но пора бы привыкнуть, что жизнь — сплошной кавардак. Я — Надя. Сразу говорю, полное имя, фамилию и отчество я не люблю. Наш пожизненный бариста и любитель нелегальных дел — Элиот Вог, — парень такой характеристике усмехнулся. — Милейшая девушка, на деле — ведьма, которая может унизить одним взглядом — Марго Хэнсон, — взяв в руки нож, она начала резать пиццу. — Сам представишься, или мне в голову залезть? — Одного раза мне было достаточно, — Соломон сам заметить не успел, как почувствовал, что манера речи Драгомир его раздражает. Эти взмахи рукой, пренебрежение в его адрес, подозрения… Нет. Он мечтал о нормальном отношении к нему. Чтобы не было этих слов-паразитов в его адрес «Юный господин», «Король Соломон» и «Сын Старейшины Давида» (а вот это уже — клеймо на всю жизнь). Мечтал оказаться там, кто его не знает. Ни прошлого, ни Давида, ни того, что у него есть сын. Соломон тайно мечтал о нормальной жизни без всей войны, Давида, раздражающего к нему поклонения. И оказавшись в подобном месте он теперь не мог побороть раздражение от чьей-то манеры речи и отношения к нему. Предвзятого. С подозрениями. Его тут не знали. Не знали на что он способен, и это… это же нормально — подозревать того, кого не знаешь. Особенно, если у них есть враги. А у Нади враг определённо был. Она, в отличие от друзей, выглядела также, как и он после очередного рейда на гунуд. Уставший, потрёпанный и внутренне злой на всё и всех (но больше на чокнутого папашу). Неожиданное открытие. Неожиданное открытие, полное неприятных моментов. — Соломон, — к чьему роду он относится, парень решил благоразумно опустить. — Приятно познакомиться… — Стоп… Ты переместился к нам из Израиля? — Хэнсон, потянувшись за пиццей, застыла от удивления. — Надя, ты точно нашла не в их лесах, а? — Чего? — парень нахмурился. О чём тут была речь — не понял. — На деревьях, особенно в темноте, никто не вывесил табличку с названием леса. А продолжим в том же духе, и я свалю как раз на пляж в Италию. Но вернёмся к делу… — про пляж было преувеличение, но сама Надя была бы не против сгонять уже туда на недельку, чтобы отдохнуть, загорая на пляже, купаясь в море и откровенно балдея. Но обстоятельства пока диктовали свои неудобные условия. — Если на то пошло, я понятия не имею, о чём вы сейчас говорите. Даже больше — я не из этого мира, — Соломон улыбнулся совсем ненадолго, хотя ситуация была совсем не для смеха, а улыбка — проявление того, что нервы ему скоро скажут «До свидания. Увидимся в Альма-Торран». А у Драгомир из руки выпал нож. Поймав его в нескольких сантиметрах от пола, маг вернул его на стол. — Осторожно. К прочим травмам, я не хотел бы ходить с продырявленной ногой, — у мага всё ещё болела грудь, будто туда кто-то со всей дури нанёс удар с ноги. Синяков уже не было, рёбра целы, но боль оставалась. Взгляд девушки был очень красноречив. Марго пришлось тактично покашлять, чтобы эти двое не сверлили друг друга взглядами в стиле «Ещё хоть одно слово, и в ход пойдут кулаки». — Ребят, вы свои молнии спрячьте. — Да брось. Уж кому, а Наде надо развеяться… — Элиот, ещё хоть слово о «развеяться» — нашлю порчу, понял? — откинув чёлку назад, Надя села за стол и взялась за пиццу. — Ешь уже, а то остынет. — Ты нахмурилась. — Ты сидишь здесь, Соломон. Ректор сделал тебя моей проблемой. Закончим с едой, уже всё подробно расскажешь — кто ты, откуда и пути решения твоей проблемы. Ребят, вас тоже касается. — Да так… Я вспоминал порчу, которую ты навела на одного парня на той вечеринке… Бедолага потом сутки не выходил из туалета, и никакие лекарства ему не помогали. Хорошо, что туалет был не наш. — Кажется, его звали… Шломо*? — девушка усмехнулась, а после отодвинулась к приглушённо смеющемуся Элиоту. — Ребят, с каких пор вы начали понимать ивритский и арабский языки? Кажется, вы едва не завалили, или всё-таки завалили экзамен по этим дисциплинам, не? После этого все, наконец-то, заткнулись.***
Соломон действительно был проблемой. Расположившись с попкорном в гостиной, волшебники начали допрос. Выбора у парня не было. Во-первых, это совершенно незнакомый его мир, а проводников у него тут нет, кроме этой троицы. Во-вторых, он не понимал здешнюю магию, и соответственно с колдовством были проблемы. В-третьих, один он точно не найдёт дорогу в Альма-Торран. Чем больше Соломон рассказывал о себе (хотя некоторые факты он всё-таки утаил. Даже тут ходить с клеймом, что он — сын психопата — не хотелось), тем больше ребята тихо-мирно охреневали. Другой мир, другая магия, другой поток магии, что из-за этого требуются посохи и куча других огромных мелочей. Это было просто… Да, покруче лекций по истории древнего мира. Драгомир, поджав ноги под себя, молча слушала его и листала учебник по своему направлению. Когда иномирянин закончил, время уже подходило к десяти часам вечера, а в голове девушки царил сущий бардак. Соломон рассказывал, а его мысли пробегали в голове дополнением. Будто для закрепления материала Соломон взял бейсбольную биту и несколько раз врезал для запоминания Наде по голове. — Надь, ты весь день с этой книгой, — Марго нависла над девушкой, находясь в крайней степени возмущения. — Оторвись, наконец! — Пока вы тут болтаете, я уже читаю учебник, надеясь найти ответ на главный вопрос: «Как вернуть воина прошлого в его время», — отбилась девушка. — Тебя не интересуют никакие другие подробности его жизни? — прпошептала Хэнсон и поиграла бровями, явно намекая на личное. От этого Драгомир закатила глаза — Нет. А учитывая его рассказ, его надо вернуть не то, что в прошлое Земли, а в другое измерение и временную линию. Наверное. Надо историю античности пошарить — имена знакомые. Может, прошлым ограничимся, — возмущённый взгляд ни капли не впечатлил девушку. Вернувшись к книге, она не заметила, как на подлокотнике устроился Соломон, вчитываясь в страницы. Надя листала быстро — этот учебник она знала практически наизусть. То, что он относился к курсу выше, девушка объясняла тем, что ей выдали по её профилю все книги сразу. На деле, когда ты в сороковой раз проживаешь день сурка, то свою программу успеешь прочитать вдоль и поперёк, вспоминая по быстрому то, что забыла. Жить с дежавю — тяжело. А парень на подлокотнике — тот, кто неудачно вписался в эту кровавую картину, и вместе с тем — новый, неучтённый элемент. Что с ним делать? Драгомир не знала. Её больше раздражало то, что Фогг скинул иномирянца на неё. Спасибо Элиоту и Марго, оставались рядом, не позволяя ей сойти с ума. Но всего и им не расскажешь… — Ты уже не читаешь, — голос за спиной заставил вздрогнуть. Как много голосов в голове и за спиной. — Я думаю, что с тобой делать, — встав, Надя захлопнула книгу и бросила на стол. Не успел было Соломон возмутиться такому отношению и к книге, и к тому, что он тоже читал, как девушка выскочила на улицу. Стоя на крыльце, Надя похлопала себя по карманам, с раздражением выдыхая и впечатывая кулак в деревянный брус. — Чёрт… Сигарет же нет. Даже в заначке не валялось пара блоков. А жаль. Путешественница была сейчас не против повторить «подвиг» из сна.***
До учёбы оставалась неделя. Почти полтора месяца пролетели незаметно. Соломона переселили из больницы в общежитие Неопределённых, объяснив, что все первокурсники живут здесь до экзамена определения специализации и стихии. Ну, или пока во время учёбы не проявится дар, как бывает у некоторых. Не сказать, что Соломон был в восторге, но это лучше, чем оказаться на улице. Комната была на двоих, но заселение ещё не началось, поэтому парень жил один, постепенно осваиваясь. Троица приходила каждый день, забирая его то к себе (пока можно), то в библиотеку, то выбирались в Нью-Йорк. Это был просто огромный город с бешенным ритмом жизни, яркими красками и оглушающими звуками. И Драгомир с Хэнсон вытащили его «пройтись по нескольким магазинам». То, что несколько — понятие обширное и не подлежит обсуждению — Соломон узнал поздно. После такого похода парень был оглушён и ошарашен. Хоть волосы не тронули, и на том спасибо. В коридорах общежития было пусто и тихо, что позволяло спокойно осматривать новое место. Комнаты были открыты и свободны. На кухне Соломон не без помощи новых знакомых постепенно осваивался, понимая, что скучает по моментам, когда кто-то готовил другой. Тут он был практически сам по себе. Но вот в вопросах магии… Удар волной телекинеза не прошёл бесследно: разлетелась статуя, а парня откинуло в ствол дерева, отчего он почувствовал не только боль, но и то, что сучок ему врезался в бок. Оставалось радоваться тому, что плотно вязанная кофта спасла его от ранений посерьёзнее. Надя, глядя на всё это, в итоге отвернулась, чихнув, а Элиот улыбнулся. — Ого. Надо ещё раз, — волшебник нацелился, собираясь сложить новое заклинание, но Драгомир хлопнула его по ладони. — Хорош уже, Элиот. Соломон — не мальчик для битья. — Если он не найдёт эмоции, от которых его магия начнёт работать, ему не только на курс не попасть, Надя, но и память сотрут. А ему в реальном мире пойти некуда, — третьекурсник сел на лестницу общежития. Девушка закатила глаза и пошла помогая Соломону вставать. — Так что, Шломо, быть тебе мальчиком для битья, пока не додёт. Проигнорировав женскую ладонь, парень встал, нахмурившись. У него теперь болел бок, но показывать это не собирался. — Так может на словах объясните, что к чему? — Мы тебе уже говорили… — И скажем ещё раз, Элиот, — Надя, поняв, что осмотреть Соломон себя не даст, села на землю и вздохнула. От того, что статуя Аполлона разлетелась на части, она не испытывала ни малейшего сожаления. Никогда не нравились греко-римские скульптуры. — Магия — это сила, для которой законы физики и природы важны, но они куда глубже, шире, но откликается она сначала не на заклинание даже, а на тебя, твои эмоции. Злость, боль, разочарование, радость, счастье, спокойствие, ненависть… любовь, — от последнего она поморщилась. — Отчаяние. Соломон слушал это, задумавшись. Он жил по понятиям, что эмоции в бою –лишнее. Магия в его понимании — это изучение её сути, инструмент защиты и нападения. И вот со всем этим тут происходила откровенная лажа. — У тебя должна быть платформа, Соломон. То, из чего ты будешь черпать силы, пока выдерживает твоё физическое тело поток магии. Сначала тебе просто нужно найти ту нить и потянуть на себя, чтобы освоить самые базовые заклинания. Потом, когда ты будешь это понимать, и будет пустяком, там будет уже тяжелее. Какие-то заклинания и ритуалы будут требовать от тебя нулевую эмоциональность, или наоборот… Ладно, Элиот, вали на кухню. Твоя очередь готовить, — Надя посмотрела на наручные часы, вздохнув. — На сегодня достаточно. Я принесу мазь от синяков тебе, — он глянула на Соломона. Тот выглядел недовольным, уставшим и потрёпанным. Поднявшись в комнату, Драгомир первым делом отыскала аптечку и подошла к окну. Ей не хотелось идти обратно на лестницу, к дверям. Иногда собственная лень развращает и заставляет идти на безумства. Раздвинув шторы, она так и замерла, наблюдая за иномирянцем. Пока никого не было, он развалился на траве. Над ним против часовой стрелки кружили листья деревьев, точно маленький ураганчик. Всего ненадолго. Отвлёкшись на какой-то шум в гостиной, Соломон потерял всю концентрацию и сел, пока листья опадали ему на голову. Надя задвинула шторы обратно, закусив губу. Соломона душила тоска по родному миру. То чувство, которое он никому не покажет. — Вот почему тренировки идут паршиво, — пробормотала она, теперь не зная, что делать. Почему тоска? Почему не злость? Элиот всё это время нажимал не на те точки. Заглянув на кухню, где Вог уже во всю готовил, Надя щёлкнула пальцами, уведомив: — Тренировки Соломона я окончательно беру на себя. Вы лучше с Марго свои учебники приведите в порядок перед обучением. Спасибо за помощь, Элиот.***
— Куда мы идём? Соломон за все недели, проведённые тут, уяснил, что Брейкбиллс — огромен по территории. Студентам явно есть куда спрятаться после пар. Никто этого не отрицал. Девушка шла впереди, пробиваясь через заросли хвои и яселя. Парень шёл за ней, оглядываясь. Впереди что-то щёлкнуло, стало немного прохладнее. — В мир людей, — девушка схватила спутника за руку, уводя с дождя под навес. Ливень лил, как из ведра, а у них с собой не было даже зонтиков. Серые здания, проезжающие машины, люди, бегущие под навесы или под зонтами в здания, чтобы от этого всего укрыться. Пока Соломон осматривался, Надя растёрла ладони и сложила заклинание, уберегающее от воды. Взяв иномирянца за руку, она вышла из-под навеса и посмотрела на синюю табличку, чтобы сверить адрес. — Пошли. — И куда мы идём? — Увидишь. Они завернули за угол, уходя во дворы. Большая часть цветов отцвела за маленькими оградками, мусорный бак переполнен и рядом стояла уже ненужная мебель. Из-за отсутствия парковки, двор был полон машин. Надя вздохнула. Воскресенье. Многие отдыхают, а по такой погоде мало кто согласен гулять даже с собакой. Дверь подъезда была на магнитном доске, которую Надя взломала из-за отсутствия ключей. — А это законно? — Нет. Лифт не работал. В подъезде пахло кошачьей мочой, за каждой дверью шла своя жизнь. Где-то кричали, разбивая посуду, где-то нет. До третьего этажа они молчали, не комментируя ничего. Соломон просто находился в шоке от увиденного. Этот мир продолжал неприятно его удивлять. — Я не жила здесь. Раньше с отцом жили в другом, более приличном районе города. А это коммуналка. Кто-то из родственников отца пристроил его сюда, пока я жила в детдоме, — открыв дверь, Надя поморщилась, когда увидела на пороге спящего пьяницу. Перешагнув, она пошла дальше. — Я была тут год назад. Ничего не изменилось, — квартира была настолько убитая, что, казалось, её не спасёт даже капитальный ремонт. Открыв дверь в комнатку, где был слышен храп и кашель, Драгомир вздохнула, сложив руки на груди. Соломона тошнило от всех запахов антисанитарии. Казалось, многое в жизни повидал, но как-то… оказалось, не всё. Дно человеческой жизни, где за бутылку водки отдаётся последнее, а в приступе галлюцинаций можно грохнуть ближнего своего. Даже маленького ребёнка. Надя до сих пор поражалась тому, как её родители сошлись. А главное, она прекрасно знала, что отца сломила — магия. В алкоголе он просто нашёл своё утешение, а в маленькой дочери — причину всех его бед. Иссохший, с пожелтевшей кожей, ногтями, с седыми волосами и лысиной на макушке — в этом человеке было уже невозможно узнать отца Нади и разглядеть хоть какие-то признаки разума. Он храпел, а на полу недалеко от кровати валялись пустые бутылки из-под водки. Надя сморщилась, подумав о том, что печень вот-вот откажет у него. — Это… — «твой отец?» так и застыло в горле вместе с комком блевоты. Соломону было даже страшно дышать глубоко, не прижав ко рту и носу рукав кофты, чтобы худо-бедно воздух фильтровался. — Да. Мой биологический папаша, — Драгомир убрала руки в карманы джинс, усмехнувшись. — Я тебе завидую, Соломон. Твоя тоска оправданна, ведь, люди твоего типа, не жалеют и не тоскуют понапрасну. Я не понимаю, почему из всех путешественников, тебя услышала я. Ты тоскуешь — тебе есть, куда вернуться. Место, которым ты дорожишь, где тебя любит, и любишь ты. Это хороший стимул, правда… Тоска — твоя платформа, и именно тоску ты прячешь от нас, — девушка подошла к окну, открыв, чтобы пустить свежий воздух после дождя. — Пойми, чем больше ты будешь запираться, тем будет проблемнее. Мы все тоскуем. И чаще наша тоска беспочвенна и глупа, как и мои детские надежды, что всё будет хорошо, и родители заберут меня из детдома, и мы будем счастливой семьёй с картинки. Но с годами в этом ребёнке проснулась злость. Услышав шум позади себя, Соломон оглянулся. На него уставился ещё один пьяница в мешковатой футболке и грязных штанах. — А вы… хто такие? Глаза уже шарили по карманам молодых людей. Надя, наведя ладонь на жильца, начала сжимать пальцы. Тот схватился за горло, глухо захрипев и упав на пол. Сопротивлялся он недолго. — Ты убила его? — парень оглянулся на невозмутимую волшебницу. — Нет, — «если это тебя сейчас успокоит» осталось неозвученным. Подойдя к иномирянцу, она схватила его за руку. Тот не успел вырвать руку, как они оказались во дворе дома, возле поломанных качелей. Надя на это всё смотрела с болезненным равнодушием. Соломон с шоком в глазах. Он прекрасно понял, что девушка ему соврала. Видел, как перестала подниматься грудная клетка, как перестали функционировать лёгкие. Он убивал сам, в конце концов. И не один раз. Просто… сейчас это было бессмысленным. — Жизни они сломали многим, Соломон, даже по социальным нормам. — Но ты всё равно убила того, кто умрёт ско… — Того, кто из своих детей тянет деньги на водку. Того, кто не раз бил свою жену и детей. Я знаю истории этих жильцов. И это жутко. И у таких людей есть дети, как я, которые тоскуют о несбыточном, о том, что им некуда вернуться, и ненавидят за то, что клеймо алкаша будет преследовать в социуме всегда. В школе, в колледже или в институте, на работе, если узнают. Наша тоска — это забытые дети, которые любили, несмотря на то, что их били. Наша злость — это пепел тоски, — развернувшись, Драгомир пошла на улицу, обходя ямы с лужами. Соломон, шокированный прогулкой, шёл за ней. — Не давай тоске владеть тобой, запирать тебя, жалеть о случившемся и лишённом. Как человек с тоской, говорю тебе, ни к чему хорошему это не приведёт. Ищи другую платформу, а тоску оставь на вечер у камина с чашкой какао в руках. Дойдя до ларька, Надя достала паспорт и указала на пачку сигарет «Winston». Когда расплатилась и отошла в сторону, девушка поспешила закурить и затянуться. Она молча разглядывала колечки дыма, думая о своём, наболевшем и так похожим на ампутированную конечность, которую донимают фантомные боли. Она помнила то недолгое счастливое время, когда с отцом всё было в порядке. Короткий миг, кусочек детства. И так хотелось стереть его и память, чтобы прекратить ненавидеть за то, чего у неё никогда не будет. Соломон стоял подальше, чтобы сигаретный дым его окончательно не добил. Отвернувшись и вдыхая воздух после дождя, он задумался о том, что вряд ли он вообще увидит Давида таким. И было как-то… немного жаль? У каждого в жизни свои не пережитые трагедии, и никто из них не выбирал своих родителей при рождении. — А я завидую тебе, Надя. Лучше бы мой папаша лежал на той койке в таком состоянии, зато я точно бы знал, что он никого сегодня не убьёт. Первые капли дождя затушили сигарету. — К теме о магии… Если это ещё и вложенные эмоции. Я пока молчу о том, что они в смеси с магией могут и убить. Что у тебя пробудило магию и когда? — они ушли по детский «грибочек», чтобы переждать дождь. Драгомир никуда не спешила. Соломон тоже. — Мне было лет семь-восемь, я уже жила в детском доме, слышала голоса и страдала от головной боли. Плюсом со мной дрались все, кому не лень. И когда один мальчишка, схватив меня за шею, начал наклонять мою голову к разведённому его дружками из хлама костру, чтобы спалить мне волосы — я ходила ещё с длинной косой. Волосы вспыхнули, я начала задыхаться от страха, что сгорю, и они не понесут за это наказание… — Надя хотела было зажечь сигарету, но вспомнила, что парень не выносит запах дыма, поэтому просто щёлкала зажигалкой. Этот маленький огонёк приковывал к себе взгляды. — Когда я очнулась, волосы были обгоревшие, где-то по плечи, неровно и просто убито. Тот, кто держал меня, уже был мёртв. Его дружки лежали без сознания, но с обгоревшими лицами и руками, — усмехнувшись, девушка подпёрла голову рукой. Дождь только сильнее разыгрался, и Драгомир полезла в карман за мобильником, чтобы посмотреть прогноз погоды. Холода никто не чувствовал из-за заклинания, что ещё держала девушка. Почитав сообщения МЧС об урагане, вздохнула. Ну, да. Читает их предупреждения в самую последнюю очередь. — После этого со мной работала детская комната милиции, пытались припаять ко мне убийство того уродца и покалеченность его компании. Но там закон не позволял, мне то ли двенадцати, то ли четырнадцати лет не было, чтобы это всё мне приписать в личное дело. Для меня всё было, как в тумане. Я слышала мысли комиссии, воспитателей, детей, жила ими, и не понимала, что страх дал ход магии, и я каким-то образом это с ними сделала. Мне нужна была поддержка, но меня тупо топили. В этот момент я так хотела, чтобы всё прекратилось, чтобы мама и папа забрали меня из этого ада. Я звала каждый день. Сначала перестала звать отца, потому что помнила, что он меня чуть не прирезал — а поменять шило на мыло так себе перспектива. Лет в тринадцать я перестала звать маму. Газ в зажигалке закончился, и в ход пошли спички. Пламя доходило до кончиков огрубевших пальцев, после чего девушка тушила. — И что было потом? — огонь не отвлекал, а дополнял. Теперь он понимал, что в её случае — магия была импульсом, наворошившая дел от страха маленькой девочки. Самозащита от тех, кто причинил боль и страх. Заодно понял, почему Надя не носила длинные волосы. В ней до сих пор был жив страх получить повторение истории с волосами и огнём. Соломон прикрыл глаза, про себя радуясь, что ему такого пережить не выпало. Тогда он бы тоже вряд ли носил длинные волосы. — А потом я разозлилась. И пришла к выводу, что лучше быть озлобленной сукой, чем плачущей мямлей… И магия была со мной: мысли, чувства окружающих — я их слышала, училась отделять своё от чужого. Всё это в итоге помогало выжить. Страшнее стало в колледже, когда я просыпалась, зависнув у потолка, или в другом конце города, или вообще в другом городе, хотя ложилась спать в общаге. Это было ещё одно паршивое время. Ни денег, ни еды, где оказалась. Хорошо, если лето, в пижаме. Но на этом плюсы заканчивались. Так что Драгомир узнала, что это такое — жить на улице, и уличную магию осваивала у тех, кто жил в подвалах. Лишь бы выжить и свалить, вернуться в общежитие, дозвониться до куратора и пролепетать какую-то глупость, из-за которой её не будет на парах. Сейчас свои перемещения Надя умела контролировать, но то время… — Ад существует для всех. Персонально для каждого, — парень вздохнул. — Значит, это не просто эмоции должны быть… а что-то то, что впечатывается в душу и оставляет там след? — Да. — Хоть ударь меня сейчас, но я учился не реагировать на все события столь болезненно, — он промолчал о том, что большую половину детства был эмоционально подавлен Давидом и являлся послушной куклой в его руках. До поры до времени.У всех была своя война. В его мире одна война, здесь же… Даже в мирное время все умудрялись друг друга калечить. На всю жизнь. Страшно было от мысли, что мир, который он любит, пойдёт по вот такому кривому сценарию. Соломон задумался. А быть куклой в чужих рукой, как оказалось, до мерзости противно. Он зацепился за эту мысль. — Соломон, просто сдай этот чёртов вступительный экзамен, а с сутью магии будешь разбираться потом.