Не проснешься, ведь это не сон! Твое тело механизм, данными заполнен мозг. Ты должна понять, что зря тратишь свою жизнь. Батарея на нуле, израсходован бензин. Я с рождения ходячий дефект. Сил нет от голосов в голове. У всякого добра должны быть кулаки...*
— У него магическое истощение, черепно-мозговая травма, трещины в рёбрах, по всему телу множественные гематомы, ссадины и ушибы, — целительница подняла глаза с отчёта, спокойно посмотрев на преподавательницу и студентку. Надя выдохнула, прикрыв глаза. Голова немного болела и в сон клонило. Целительница была родом из Китая, и у Драгомир была идея — спросить успокаивающий чай, но передумала. Джия по какой-то причине не выносила её на дух, и русская отвечала ей полной взаимностью с переходящим на «А нахера мне кому-то нравиться? Я, что, на роль доллара мечу?». Где-то оставались таблетки снотворного. Ими можно закинуться. — Где ты его нашла? — девушка посмотрела на путешественницу, но та неопределённо пожала плечами. — В лесу. — В каком? — Там на дереве не было таблички с названием леса, — студентка прикрыла глаза, не сдержав сарказма в голосе. — Я отслежу магический след, — Элайза подняла руки, призывая дам к спокойствию. Драгомир была относительно частым гостем в лазарете, и вечно на смене Джии. Так как обезболивание тут подаётся редко, Надя уносила ноги отсюда порой и с ранами. Дурой не была. Учёба в ветеринарном колледже дала свои плоды. Мало того, что могла прокапать внутривенно животных, стерилизовать собаку и кошек, так и обзавелась своим инструментарием на операции и нитками. И не обошлось без того, чтобы девушка не начала свои раны зашивать самостоятельно. Ради такого пришлось вспоминать, как делается косметический шов и просить ребят подстраховать. Из анестезии только новокаин и лидокаин. Но это было лучше, чем валяться со сорванной глоткой в лазарете. Да, больницы она также не любила… — А тебе, Надя, пора возвращаться в общежитие и ложиться спать, — светловолосая женщина строго посмотрела на Надю, а та скосила взгляд на окно. Да, спать хотелось, но за окном светило солнце. Как-то было не комильфо… — Могу вкатить ей снотворное, если позволите, — Джия усмехнулась, посмотрев на Драгомир. Та молча показала ей фак. Волшебница убрала руки в карманы олимпийки. Самое главное было сделано. Незнакомца доставила, где ему окажут помощь, а дальше пусть разбираются без неё. Кто он, откуда, что с ним произошло и так далее. Надя детективом не была, чтобы задавать эти вопросы в камере допроса. Попрощавшись, девушка вышла из просторного и светлого коридора лазарета на улицу. Брейкбиллс находился в меж пространственном кармане в Нью-Йорке, защищаемый сотнями заклинаний, чтобы его не нашли люди и не смогли проникнуть враги. Внешняя защита была достаточно крепкой, но несла за собой ряд косяков. Из-за различных заклинаний, наложенных в разные года, смена сезонов года тут сдвинулась на три месяца. В мире людей была только середина июля, в университете только середина апреля. Тем не менее, несмотря на серость, фонтаны и оживающие после зимней спячки деревья немного разгоняли минутную тоску по лету. Успокаивала также мысль, что, когда в мире людей будет осень, тут будет лето, и не надо будет на парах сидеть в кофтах. Также среди проблем значилось то, что путешественники — коих совсем мало (раз в десять или двадцать лет, нынешние пара лет стали исключением, да и то недолгим) — продолжали слышать мысли людей из любой точки мира, и перемещаться. Единственный плюс, ректор эти перемещения отслеживал, и студентов возвращали обратно. Между Нью-Йорком и Новосибирском было одиннадцать часов разницы. Если в её городе люди только-только просыпались на работу, то тут был уже третий час дня, отчего сон накрывался медным тазом, а вот таблетка обезбола — вряд ли. Когда живёшь на обезболивающих, они фактически становились мятным драже. Прикола ради, Надя пересыпала разные виды обезболивающих таблеток в упаковку из-под мятного драже. Та была плоской, помещалась в кармане джинс, всегда под рукой. До общежития было недалеко. Её одежда и животные наверняка были в комнате, а это значит, что оставшиеся студенты наверняка в курсе о её приезде. Дом физиков напоминал коттедж современного стиля. Светлые панели, тёмная крыша, три этажа, крыльцо, задний двор для шашлыков. Не хватало только сада или огорода. Возле крыльца стояла девушка в малиновой водолазке, чёрной юбке и туфлях. Каштановые волосы кудрями лежали на плечах. Надя издалека узнала Марго. Та всегда была при макияже и на каблуках. И ей никогда не требовался загар с её смуглой кожей. На её фоне — Драгомир представительница семейства «Поганка». Причём, первая в списке. — Детка, с возвращением! — волшебница пробежалась по каменной дорожке, врезаясь в приехавшую девушку, крепко обняв и покачав. — Вас так и не смогли выселить на летние каникулы? — Надя выдохнула с облегчением, обняв Марго. Она была её выше, так что уткнулась ей в макушку. — Мы смогли договориться с преподавателями. А с тобой что случилось? Совсем лица нет, — Хэнсон с беспокойством посмотрела девушке в глаза, а после потянула скорее к дому. Надя встала, как вкопанная, глядя в прострацию мимо подруги. На её глазах навернулись слёзы, которые тут же поспешила вытереть рукавом кофты. Замахав ладонями, чтобы от прохладного потока ветра прекратилось слезотечение, Драгомир на недоумение девушки только покачала головой. — Без комментариев, — пробормотала она, сдержав всхлип судорожным выдохом. — Так дело не пойдёт. Пошли, — решительно взяв студентку за руку, Марго заставила ту идти быстрее. — За Альму и Персика не переживай. Те уже облюбовали свои места… Элиот! А вот и Надя! — Хэнсон хлопнула дверью, оповестив ещё одного студента о прибытии последней. Так как на каникулах многие ученики уехали домой, в общежитиях было пусто. А в общежитии физиков и подавно. Только Марго и Элиот тусовались, помирая от скуки, время от времени выбираясь в Нью-Йорк. У каждого были свои причины не возвращаться в мир людей. Если снаружи общежитие напоминало коттедж, то и внутреннее убранство располагало к себе. Наде всегда нравилась древесина, то, как отделаны тут стены, ковры на полу, а в гостиной ещё камин и первая гордость общежития — шикарный бар, в котором можно было найти алкоголь на свой вкус. Второй гордостью общежития была библиотека, где маги-физики засиживались во время учёбы. Так как путешественники рождались очень редко, то отдельных общежитий для них никто не делал, а подселяли туда, где есть место. Так Драгомир и попала в это общежитие, сначала шалея от местных вечеринок, а после втягиваясь. Учиться тут тоже было весело. Из гостиной на встречу вышел высокий парень, чей вид Наде говорил всегда: «Я — эксцентричная особа с тонкой душевной организацией, но вкатать в асфальт смогу с улыбочкой, даже закурив». Элиот не изменял себе, оставаясь всё также в розовой рубашке, бежевом жакете и под стать цвета жакета брюки и обувь. Окинув новоприбывшую оценивающим взглядом, он кивнул, указывая на лестницу: — Вещи в комнате, Альма заняла моё кресло… Всё никак не могу понять, почему слёзы из глаз? — Соскучилась, — пробурчала Драгомир, пожав плечами. — Элиот, будь душкой, приготовь Наде глинтвейн. Как она любит. С мёдом, — проворковала Марго, обняв девушку со спины. — Нас же теперь ждут незабываемые каникулы и рассказ о том, кого она ещё в Брейкбиллс привела, — от этого Драгомир дёрнулась, скосив глаза на подругу. — Откуда… — Птичка напела. Пошли. Тебе ещё переодеться и умыться надо. — Я вас понял, дамы, — Вог поднял ладони, давая понять, что все пожелания учёл. — Давай, милая, мы ждём подробностей, — Элиот галантно поклонился, указывая жестом на лестницу. Надя выдохнула, закрыв глаза и сосчитав до десяти. Иногда они её бесили. Элиот Вог и Марго Хэнсон были лучшими друзьями и однокурсниками, Драгомир была на курс младше. Как так вышло, что прибилась к их компании и влилась в неё, самой было непонятно. Присев в реверансе, она под дружный смех стукнула кулаком парня по плечу и поспешила наверх. Не дойдя до второго этажа, Надя обернулась, крикнув: — Элиот! Глинтвейн оставь на Рождество! Сделай апельсиновый раф! Буду очень благодарна! Кофе сейчас был куда актуальнее глинтвейна. Драгомир нравилось это общежитие. С виду небольшой трёхэтажный коттедж — это с чердаком вместе — внутри был магически расширен, так что у студентов в комнатах имелись личные ванны и туалеты. Для той, что большую часть жизни провела в детдоме, а после в задрипанной и в хлам убитой общаге при аграрном колледже, это равнялось к пятизвёздочному отелю. Своя комната, ванна, туалет. Все могла расставить так, как считала нужным. Не надо было бояться, что кто-то из соседей будет лазить по твоим вещам, чтобы украсть конспекты и учебники, или ещё лучше — деньги. Не надо опасаться, что заявится кричащая матом смотрительница общежития и начнёт гнать бочку только за увиденные кружки с недопитым чаем. В Брейкбиллсе в этом плане не было никаких загонов. Что даже удивительно — в общежитии Неопределённых тоже было чинно-мирно, только соседи по два-три человека. Наде было не стрёмно заявляться здесь на общую кухню. Несмотря на распущенность, вечеринки с алкоголем и лёгкими наркотиками, тут все ценили чистоту и порядок. Да, после вечеринки вряд ли такое будет, но жирных пятен, которые уже не отскабливаются от плиты складным ножиком, тут не увидишь. Тараканов тоже. В комнате мог быть хоть трижды бедлам, никто не заявится из преподавателей с лекцией о том, что ты — дерьмо по жизни, шлюха и алкоголичка, и быть такой тебе по жизни, ведь ни порядка в комнате, ни в жизни нет! Надя наслушалась это за четыре года, поэтому умела впадать в две крайности при такой характеристики своей личность: игнорировать, кивая головой, чтобы быстрее отвалили; или посылать в пешее эротическое путешествие. Мало кто из взрослых в подростковом возрасте имел авторитет в её глазах. А уж одна орущая воспиталка с причёской «взрыв на макаронной фабрике» и подавно. Животных в комнате не обнаружилось. В общежитии их любили. Альма относилась ко всем дружелюбно, а кот служил просто талисманом среди девушек. В меру упитанный, с мягким пузиком, некоторые студентки даже одежду подгоняли коту. Самое потешное было, конечно, это рождественский наряд Санта Клауса. Также талисманом общежития был Раковый щенок, чья история долгой жизни поразила даже Драгомир. Когда-то этот щенок был взрослой собакой, и ему «повезло» оказаться любимцем одного волшебника. В итоге к старости у того начал развиваться рак, и хозяин его остановил… своеобразно. Итогом эксперимента стало то, что собака стала щенком, а на протяжении всей жизни у него воспалялись различные заболевания, перешедшие со временем в хронь. В амбулаторной карте девушка отмечала знакомые диагнозы: гастрит, панкреатит, «Триада», отёк лёгких, парапроктит и так далее. Скинув олимпийку, Надя порылась в чемодане, отыскав джинсы и свитер ручной вязки фиолетового цвета. Это было лучше, чем тут выглядеть, как гопарь на районе. Семечек не хватает. Из зеркала на Надю смотрела медленно, но верно засыпающая девушка с нежными чертами лица и пухлыми, искусанными губами. Алкоголь только быстрее её усыпил, так что решение об апельсиновом рафе самое верное. Мелированные каштановые волосы на концах ещё оставались пепельно-русыми, а у корней было видно родной цвет. Стрижка «каре» была самой привычной и практичной в её жизни. В конце концов, когда тебя за волосы тягали в детдоме, длинные волосы станут самыми ненавистными. Голубые глаза на фоне покрасневших белков выглядели чужеродным элементом. Бледность была родной. То ли от стресса в жизни, то ли от генетики, то ли от недостатка витамина «D». Ещё немного, и кожа будет сливаться с серой футболкой. Как говорила Марго, что при её внешности, если посидеть и выделить все сильные стороны, можно крутить парнями, как вздумается. Наде шли самые нежные, невинные и воздушные наряды, так и самые дерзкие, раскованные, притягивающие к себе не один десяток глаз с самыми различными мыслями. В прошлом году девушке было плевать на это, ведь она состояла в отношениях с человеком, за которого хотела выйти замуж и обрести тихое, семейное счастье. Сейчас она не чувствовала себя ни невинным ангелом, ни демонической обольстительницей, а просто уставшей и разбитой девушкой. В конце концов, четыре года, плюсом ещё пара лет тех, когда она просто была безответно влюблена. Это было больно, несмотря на то, что храбрилась, хотелось послать весь мир к чёрту. Она была рада снова оказаться в Брейкбиллсе. Так шанс встретить Стаса на улицах Новосибирска был равен нулю. Из глаз снова потекли слёзы, и Драгомир дрожащими руками открыла воду, чтобы никто не услышал, что она плачет. Ей было проще сказать им, что скучала по университету и по друзьям (ведь это тоже правда!), чем признаться, как ей больно на самом деле. Одно дело, когда тебя с грязью смешивает человек, который тебе безразличен, и ты можешь послать его на три буквы, отделавшись позже объяснительной, а другое дело увидеть любимого человека, занимающегося сексом с другой в их кровати, в её квартире. А после ещё узнать, что это она, Надя, виновата — толкнула его в объятия другой, ведь ему плохо и сексуальное напряжение никуда не денешь, когда девушка тусуется в другой стране. Сложно было поверить, что все эти годы она встречалась с эгоистом, для которого важен собственный комфорт. В комнате хлопнула дверь. Когда Марго зашла в ванну, Надя не заметила. Пелена из слёз мешала её рассмотреть, как и выражение её глаз. Волшебница поняла, что не одна, когда подруга обняла её, сев на бортик ванной, прижав к себе, позволив рыдать в плечо. Хэнсон успокаивающе гладила её по спине, говоря, что всё будет хорошо. Обязательно. Надя в это уже не верила. Верить в чудеса Драгомир перестала в пять лет, когда на день рождения отец впервые замахнулся в неё бутылкой из-под водки, и всю ночь, дрожа от страха и слёз, она провела у вахтёрши в будке, чтобы только не замёрзнуть от зимнего холода.***
Девушки лежали в кровати, обнявшись и болтая. Альма устроилась в ногах, и, кажется, спала. Марго вздохнула. Потребовалось несколько часов, прежде чем Надя успокоилась и начала потихоньку рассказывать, что с ней произошло. Вот тут повезло, что заглянул Элиот, удивившись тому, как долго девчонки отсутствуют. В раф был добавлен коньяк. Самое лучшее решение, принятое за Надю. Даже возмущаться не начала, да и в принципе стало как-то легче и спокойнее, когда парень устроился сбоку. Пока она пила кофе, успокаиваясь, они все трое сидели. Марго рассказывала о том, как тут скучно, и порой они выбирались в Нью-Йорк или в любимый паб в Англии, нарываясь на уличных дилетантов, что гордо называют себя «уличные маги». Персик устроился в ногах Вога. Кружка была пустой, и Надя поставила её на тумбочку. То ли уже наболевшее, то ли алкоголь ударил в голову, то ли вопрос Элиота «Так что у тебя случилось?», то ли всё вместе легло так, что Драгомир решилась рассказать о том, как прошли каникулы у неё. Точнее, часть. — Вы бы попкорн взяли, ребят, — девушка усмехнулась, посмотрев на потолок. — Ничего особенного. Просто жизнь ещё раз ткнула мордой меня в то, что я — бесхарактерная слабачка, — она пожала плечами, вздохнув. — Всё просто. В пятнадцать закончила девятый класс, поступила в аграрный колледж на ветеринарного фельдшера, заселилась в то богомерзкое общежитие. Ремонта там не было по ощущениям со времён постройки здания, хотя отчитывались, что ремонт там делают. Делали студенты из дешёвых материалов, на которые худо-бедно собирали с групп деньги, поэтому всё было на отъебись. Его звали Станислав Никитенко, третий курс по специальности «вет.фельдшер». Познакомились во время вечерней уборки на первом этаже, разговорились, домывая пол, разбежались. Мне он понравился сразу: симпатичный, любит животных, с ним можно было поприкалываться, куча общих тем. Влюбилась со временем. Он выпустился и учился на вышке, а я третьем, когда начали снова общаться, а после предложил встречаться. Да, Марго, меня устраивало это: спокойствие в отношениях, прерываемое чьим-то дебилизмом, особенно от его родственников: «когда поженитесь? Когда деточку сделаете?». Я как-то не стремилась прочесть его мыслей, да и там в основном были планы на будущее, начиная с дома в пригороде на два этажа, личное хозяйство, мечта завести хаски и прочий бред. Когда и что пошло в сторону — не знаю. Видимо, когда поступила сюда, его переклинило. На каникулах в квартире я стала чувствовать себя неуютно, но списывала это на то, что в Брейкбиллсе я не таясь, использую магию. А дома будто перекрыли кислород. Драгомир выдохнула, рухнув на подушку под медленно вытягивающиеся лица друзей. По Наде нельзя было сказать в прошлом году, что у неё был какой-то напряг в жизни. Выпивала вместе со всеми, училась, получала кайф от магии. А рядом с Викторией, что пропала перед выпускными экзаменами, и вовсе получала удовольствие от своего дара. А сейчас оба мага чётко понимали — магия стала для Нади сильным наркотиком, от которого она получала кайф и забывала о том, что её напрягает в родной стране. — Моей ошибкой было поставить блок на мысли Стаса, чтобы я их не слышала. Считала, что, мол, что это за доверие, когда я намеренно буду лезть в его голову и узнавать, о чём он думает, что мне не рассказывает, что его волнует? — девушка усмехнулась. Глаза оставались сухими, но белки, кажется, ещё больше воспалились. Надя выглядела жутко с такими глазами, но никто ничего говорить ей не стал. — Когда в мае вернулась в Новосибирск, я сначала тоже ничего не замечала. Устроилась на подработку в одной ветклинике, по выходным пыталась вытащить его гулять, в кино, в парк аттракционов. Если раньше соглашался, то тут теперь «нет времени» и «дорого». Проще было кино посмотреть по телевизору, в магазине купить пакетик попкорна и разогреть в микроволновке. Все мои попытки понять, что, блин, происходит, увенчались провалом. Может быть, подсознательно я начинала всё понимать, но принимать это не хотелось. Один раз, когда он был в душе, я увидела, что ему на телефон пришло сообщение. Если раньше я знала пароль, и там был зафиксирован мой отпечаток пальца на случай, если пароль забуду, всегда могла взять телефон, чтобы позвонить на свой (никому не секрет, что я свой телефон вечно теряю?), или загуглить что-то срочно. В этот раз ни цифровой код, ни отпечаток пальца не помогли. Спрашивать ничего не стала, да и его разозлило то, что я взяла телефон его в руки. И так я цеплялась за прошлое… до середины июля, проглатывая все «раньше» и «сейчас», пока не вернулась с ночной смены домой. Застала я их в классической миссионерской позе. Не помню, как выкинула их в подъезд, зато помню, как собрала все вещи и выкинула с балкона. Так как середина июля у нас выдалась дождливая, все упало в грязь. И приставка его, и телефон, и прочие приблуды. Попытался наехать на меня, что подаст в суд за порчу имущества… Так что, жду повестку в суд, — волшебница развела руками, неловко усмехнувшись, заканчивая рассказ на самоиронии. — Так что, где я считала, что твёрдо стою на ногах, оказалось, что стою в болоте. Прошло чуть меньше недели, и поняла, что ненавижу себя: столько перед глазами было не состыковок, холода в мой адрес, отсутствия секса с моего приезда, наезды по мелким причинам, и на всё закрывала глаза. Я умею быть просто наивной идиоткой. Надя закрыла глаза, и охнула, когда ей на грудь перебрался Персик. Марго и Элиот переглянулись. У них тоже были отношения в жизни. Кого-то бросали они, кто-то их. Так что то дерьмо, что испытывает Драгомир, знали прекрасно. Молчание продлилось недолго. Оба упали рядом с девушкой, обняв её. — Знаешь, детка, сейчас это прозвучит, как насмешка, но тебе надо захлопнуть страницу этой книги… — И мы тебе поможем! — Рядом с нами ты быстро забудешь этого эгоистичного ублюдка. Марго и Элиот говорили по очереди, заставляя русскую переводить взгляд то на одного, то на другую. Она фыркнула, закрыв глаза. — Надеюсь, я не пожалею о том, что раскрыла вам о том, в какое дерьмо вляпалась. И, Марго, никаких отношений. Ни с кем. Даже не пытайся, иначе вкатаю их в асфальт, а неловко будет тебе, — если, конечно, Хэнсон испытывала неловкость по какому-либо случаю. Девушка на это только ухмыльнулась, и это не предвещало Драгомир ничего хорошего. — Ладно-ладно, — к удивлению Элиота и Нади, шатенка быстро сдалась, отчего подозрения выросли вдвойне. — Так, кто теперь лежит в лазарете? На это Надя только вздохнула, уже коротко рассказав о голосе в голове, лесе и о том, что нашла этого незнакомца в каком-то странном белом наряде, похожем на ритуальным, ну, может чем-то по стилю смахивающий на античный (в этом девушка не разбиралась). Плюсом ко всему раненого. То, что наряд был белым, было ясно по белым пятнам-прожилкам между засохшей кровью и грязью. — Понятия не имею, что с ним будет. Моя цель выполнена, — а в ангелы-хранители она не нанималась ещё ни к кому. Может быть, после смерти (если там есть жизнь) поступит, как Джон Константин (только он был живым для этого), и начнёт гоняться за нечистью, чтобы попасть в рай. В ад то для неё дорога открыта, а в рай — нет. — Скажу одно, длинноволосый, эстетически красивый, нашего возраста, — она пожала плечами. Эстетика, да… В конце концов, самоубийц хоронят за пределами кладбища. А у Нади были попытки самоустраниться с холста этого мира, и все, как назло, неудачные. Хотя с поступлением в Брейкбиллс мнение о жизни она всё-таки поменяла.***
До учёбы оставалось полтора месяца каникул, чем компания решила воспользоваться. Народу среди студентов было немного, но это не помешало троице весело проводить дни. С алкоголем, естественно. Они практиковали различные чары, Марго всячески пыталась вытащить Драгомир из её свитеров, кофт и футболок, сменить на что-то более женственное и сексуальное. Надя отмахивалась словами «Из гадкого утёнка прекрасного лебедя не сделаешь». Несколько раз наведывались в Англию, устроив драку в любимом пабе из-за шуток про английскую чопорность и любовь к чаю. Если для волшебников это были шуточки, для англичан — оскорбление национального масштаба. Так раз они свалили из заведения, и решено было отправиться в Ирландию. Точнее, планы до конца не были определены. — Своим ходом или на машине? — решила уточнить Марго. — Какое путешествие, и без машины, милая? — Надя оглянулась через плечо, ухмыльнувшись. Здешний ром нравился девушке, как и напев «Йо-хо-хо, и бутылка рома!». Где путешественница это услышала, оставалось загадкой. Хэнсон было неудобно на каблуках идти по дождливому Туманному Альбиону. Но все трое предпочли надеть кардиганы. У Элиота был песочного цвета, у Марго малинового, а у Нади чёрный, классический вариант. — Может сейчас заглянем на Бейкер-стрит? — она заглянула в путеводитель, который купила в магазинчике на углу. В нём продавались сувениры для туристов. Англию Надя не шибко любила, по душе была солнечная Италия с её изысканными винами и сыром, пиццей и пастой. — В конце концов, начала смотреть тот сериал, хотелось бы проникнуться духом старины… Эй! А, ну, Ирландию сейчас? Как раз можно на экскурсию пойти домой, к Шерлоку, — всё-таки Холмса считали великим волшебником своего столетия. Почему бы и не наведаться? Тем более, Надя была на половину англичанкой, и английская версия её имени была «Хоуп». Естественно, так время от времени звала её мать, но Надя отказывалась это принимать. — А в Ирландии можно… Что там было можно, Элиот не успел договорить. Мимо них пронесся серебристый Rolls Royce, окатив впереди идущих парня и девушку дождевой водой. Машина остановилась, и стёкла опустились, явив им миловидное лицо профессора. Элайза посмотрела на ошарашенных ребят нечитаемым взглядом. Наде и Марго повезло. Хэнсон шла позади друзей, а Надя закрыла лицо путеводителем. Не повезло Элиоту… — Залезайте. В следующий раз прогуляетесь. Бумага в руках Драгомир начала воспламеняться и опадать пеплом на сырой асфальт.***
Кабинет декана был полон различных магических артефактов. Некоторые из них со временем начинали барахлить, но в остальном работали исправно. Любителям старины и винтажа определённо здесь бы понравилось. Наде по первости времени тоже тут нравилось, пока не просекла, что новости в этом кабинете не несут ничего, кроме проблем. Она сидела, вжавшись в спинку стула, думая о том, что ей повезло минимально: похмелье её не скоро настигнет. А лучше бы сейчас, чтобы Фогг отказался с ней разговаривать. Но, нет. Драгомир лишь за последний год отучила себя от расизма, чтобы уже спокойно воспринимать остальные народности. В Брейкбиллсе учились и индейцы, и китайцы, и корейцы, и славяне, а ректор и вовсе был афроамериканцем. Нет, стереотипных косичек у него не было, так как был побрит налысо. Солидный мужчина сорока лет в деловом синем костюме — сколько себя тут Надя помнит, он Генри Фогг был вечно в этом костюме (он его стирает? Или у него этих костюмов целая коллекция?). Его манера речи порой убивала в девушке всё терпение. И попытки надавить, и знаменитая фраза «Это твои проблемы», и многое-многое другое. У них, можно так сказать, была взаимная антипатия, но Надя была студенткой — пусть и тяжёлой в плане характера и способностей, а Фогг был ректором этого заведения. И он должен быть мудрее. — Тебе и твоим друзьям повезло, что сейчас каникулы. Сегодня я не буду спрашивать о том, как вы выбрались за пределы Брейкбиллса, — мужчина сидел за столом, чеканя эти слова. Любого другого они бы испугали, как и жест «ладони домиком», но девушка только сморщилась. Будь она кошкой, не сдержала бы шипения и выгнутой спины с вздыбленной шерстью. — Сейчас я хочу поговорить о человеке, которого ты нашла две недели назад, Надя. Он до сих пор не пришёл в себя, хотя его магической фон восстановился, как и физическое здоровье. Девушка пожала плечами. Это была проблема колдомедиков, но явно не её. Но теперь чётко поняла: эту проблему хотят сделать её. — Я понятия не имею — кто он, и в добрые волшебники я нигде не записана. — Каждый сам для себя определяет добро и зло, Надя. — Ректор Фогг, нет, — она встала, уперевшись ладонями в стол. Внутри шипящей кошкой клокотала ярость. — Мне уже человечество, а конкретно одна женщина, которую Вы защищаете, сделали достаточно, чтобы я прокляла людской род. Нет. Мне к гадалке ходить не надо, чтобы узнать: засадит он мне нож в живот, или сразу сыграет в русскую рулетку. — Если ты продолжишь подозревать всех в том, что тебе хотят причинить боль, счастья ты так и не узнаешь. — Счастье — это наркотик, после которого жутко ломает. Стоит ли он того, чтобы потом изнутри рвало на части, ректор? — путешественница вздохнула, глядя в абсолютно спокойные глаза человека, что годился ей то ли в отцы, то ли в дедушки. — Сколько раз Вы пытались поймать счастье в свои руки? Сколько раз я буду ловить чувство дежавю? Мужчина напрягся после этих слов. У каждого волшебника за спиной была своя кровавая история. Волшебники ломались, как и люди. От боли, от любви, от ненависти и других чувств. Магия дана исправлять то, что напортачило мирозданье, или они сами. Но иной раз магия не может помочь. Пытаясь повернуть время вспять, они ничего, кроме смерти, не видели. Это было больно. Больно идти по трупам учеников, больно слышать крики… — Хотя бы попытайся. Только в этот раз, — уже тише произнёс он, а после добавил. — Пожалуйста. Плечи студентки расправились. Она тяжело выдохнула. Мало кто знал, что это такое — жить в бесконечном дне сурке. И этот парень — единственное отличие от предыдущих попыток, но верила ли она в что-либо? В случайности? Нет. Ректор прекрасно понимал чувства Нади. Умирать раз за разом так себе удовольствие… Молчание Драгомир и было согласием.***
Тишина и спокойствие этого места обволакивали, отчего появлялось ощущение, что это просто сон, сейчас проснётся и всё окажется очередным кошмаром. Но это был не сон. Надя с изумлением осматривалась, следуя за ректором и Элайзой в палату незнакомца. В внеучебное время лазарет казался просто дивным раем. Панорамные окна, светло и просторно, на улице расцветал миндаль, напоминая японскую сакуру. Аромат был сногсшибательным, отчего девушка жалела, что вокруг стекло, и нельзя выпрыгнуть за небольшим букетом цветов. А что? В палату и без подарка. Она посмотрела в спины впереди идущих взрослых, и сдержалась от фырканья. Взрослые. Как же. Мастера втягивать студентов в мясорубку. Надя предпочитала жить так, будто ничего не происходит снова. Так было легче. Не оборачиваться назад, не переживая грядущий год в своих кошмарах, прерываемых голосами людей. Надя закрыла свой разум от остальных, но остальные от неё — не особо. Путешественникам вообще «повезло» быть телепатами. Кто-то считал, что это круто, но большинство бесило это. Никакого покоя и одиночества в собственной голове! И наяву тоже! Мало того, вечно приходится сидеть на обезболивающих таблетках. Джии нигде не было, отчего волшебница решила, что у той выходной. Троица молча вошла в палату, и ректор, точно английский джентльмен, пропустил дам вперёд. Драгомир поверить не могла, что её поход на Брейкер-стрит накрылся из-за всего этого… Палата также была отделана в белом цвете, и ни разу не напоминала реанимацию. Студентка посмотрела на приборы, считывая данные. Образование и последующие курсы кардиолога и анестезиолога в ветеринарном обществе позволяли это. Конечно, показания человека и животного явно отличались. Надю успокаивало то, что ничего не забыла, мало того рядом с прибором было записаны нормы, в которые показания парня входили. Девушка молча уже разглядывала самого парня. От прошлого раза отличало то, что его кожа вернулась к естественному цвету, и не выглядел так, что вот-вот готов отойти в мир иной. Расслабленное лицо и просто охеренно длинные распущенные волосы. В прошлый раз особо то не обратила внимания, да и не до того было, если честно. Так как парень лежал в тени, девушка из интереса взяла прядь волос, чтобы вытянуть и посмотреть длину волос у этой спящей Рапунцель. И насыщенного тёмно-синего цвета. Стало даже любопытно, какую брендовую краску он использует, чтобы так равномерно окрасить все волосы? — Э-э-э… Длина волос у него примерно… — Драгомир была просто в шоке, когда отошла от койки на метр с прядью в руках. И это был не предел в длине. — С его рост, — подсказала Элайза, указав на край койки, где волосы более-менее были уложены, чтобы персонал по ним не ходил. Судя по спокойной реакции женщины, та уже привыкла к необычному внешнему виду незнакомца. — Охренеть… — поражённо пробормотала волшебница, не обратив внимания на то, что женщина стояла позади неё. Нет, девушка знала, что парни отращивают волосы. Это было даже красиво и сексуально, сама знала таких, но у них, как максимум, до пояса были, а не во весь рост. Это какие нервы, силы и деньги надо иметь, чтобы ухаживать за такой шевелюрой? Не у каждой, блин, девушки такие нервы имеются! Драгомир вздохнула. Действительно, какой-то чудак… — Ладно… И что от меня требуется? — девушка понимала, что с этого и надо было начинать. Чем скорее всё сделает, тем быстрее отсюда свалит. Но домой к Шерлоку она сегодня не попадёт. Печально. — Помочь ему очнуться. Драгомир покосила глаза на Элайзу. Ей-богу, уже плевать, разовьётся у неё косоглазие, или нет, но сейчас это напоминало шутку. — Я похожа на телепата? Напомню, что есть целый курс с такими… товарищами, — телепатов Надя недолюбливала и боялась быть на них похожей. Этакие эмо, которые ходят по улице с пришибленным видом, что ни спроси — молчание, или в слёзы. Мало того, она пожила у них неделю в общежитии, ошалев настолько от традиций, что к физикам она сбежала, роняя тапки. Хорошо, что там были свободные места. Надя не знала, как в этом году будет у первашей, у их потока рискнули тех, у кого ярко проявились способности, быстро выселить из общежития Неопределённых. Но это недельное скитание среди телепатов не для слабонервных, и Надя поняла, что у неё и нервы слабые, и ментальное здоровье к чёрту, и вообще, если в бога она поверит, то сходит в церковь исповедаться, а не в непонятную комнату, зашторенную бордовыми шторами. — До них ещё месяц, а ему нужна помощь сейчас, — терпеливо напомнил Фогг, но по тому, как он уже хмуро смотрел на Надю, было ясно, что терпение у него уходит. — Ты проходила с ней астральную проекцию? — ректор посмотрел на женщину. — Проходила, — ответ получился в один голос. Наде не нравилось, что о ней в третьем лице говорят. Вздохнув, девушка пододвинула себе стул к койке, чтобы удобно устроиться рядом с парнем. Несколько минут она молча вглядывалась в его лицо, пытаясь услышать его мысли. Резко оказаться посреди незнакомого места для Драгомир вовсе не неожиданность, а обыденная повседневность, приправленная ругательством на русском «Твою ж мать!». Девушка вздохнула, оглядываясь по сторонам. Незнакомое место напоминало чем-то музей античности периода вавилонской культуры. Ну, что же, видимо пары по истории магии стоит посещать, чтобы понимать, кто на чём завис. А этот парень определённо фанат этой эпохи. В своих джинсах, сапогах на маленьком каблуке и кашемировой кофте она тут была совершенно лишней. Отголоском современности. На длинных столах стояли еда и напитки. Создавалось впечатление, что будто вот-вот кто-то зайдёт в зал, заиграет музыка, огни на факелах станут ярче, и жизнь яркими красками вернётся сюда. Но этого не происходило, и Надя двинулась искать незнакомца по задворкам его сознания, делая выводы о том, что видит. Мало того, следующий зал напоминал общую спальню. На полу были разложены матрасы с одеялами, но людей тоже не было. Волшебница пошла дальше, пока не вышла к закрытым дверям. Тактично постучавшись, Драгомир взмахнула руками, просто ломая защиту в хлам. — Прости, парень, но на курсе телекинеза я вхожу в тройку лучших, возглавляя её, — пробормотала она, понимая, что сейчас он всё слышит и просто в шоке от такого вторжения. На первом курсе одна из лучших по данной дисциплине. Она уступала Элиоту Вогу, своему другу, у которого к данной способности дар от природы. Ей тяжело давались арабский, история магии и телекинез поначалу тоже, пока она не поняла, что с его помощью можно защищаться. И основы телекинеза заложены в боевую магию, которую Надя собиралась изучать в тайне от преподавателей. Ей было плевать, что это считали они слишком сложным для студентов, но внешний мир — редкостное дерьмо с острыми зубами и когтями, поэтому защищаться уметь надо. — Я тебя не приглашал, — незнакомец сидел за столом в тех же одеждах, что Надя нашла его в лесу, с книгой в руках. Длинные волосы были заплетены в косу, а рядом со столом стоял золотой посох. — Выход ты знаешь где. Волшебница фыркнула, подойдя к парню, чтобы посмотреть, что читает. Язык ей был едва знаком, но запомнить — запомнила эти символы. В конце концов, когда у тебя историк — фанатик шумерского языка, то волей-неволей заставит и окружающих учить этот язык. Надя знала отдельные слова, радуясь, что пока заклинаний на этом языке не находила в учебной программе, да и вне её. — Мне указать на выход? — парень потянулся за посохом. — Да хоть за указывайся, — она увернулась от его пасса посохом. Парень захлопнул книгу. Дружелюбия у него Надя не наблюдала, отчасти понимая и сочувствуя ему. Оказался непонятно где, лезет тут какая-то девка, мешает ему, бедному, страдать. — Давай без рукоприкладства? К твоему сведенью, сидеть и позировать страуса с головой в песке тебе не вариант — ты лежишь под аппаратами в лазарете, — предупредила девушка, смутно понимая, что часть этот человек и не поймёт. Тяжко будет… — С чего ты решила, что мне интересно это? — Как минимум, символы в твоей книге, сложились в одну надпись «Где я?». Или в нечто похожее, — вот как-то получить посохом по голове Драгомир не хотелось. Вряд ли опыт интереснее бутылки из-под водки. Лечить голову не хотелось. — Один из вариантов, ты — потерянный, не можешь найти дорогу назад и предпочёл закрыться от паники. Ей показалось, или в неё сейчас он метнёт что-то тяжёлое? — Второй вариант пока не придумала, — Надя подняла руки. — И, поверь, здесь ты вряд ли найдёшь ответы на свои вопросы. Один тем более, — волшебница в мыслях уже прокляла ректора. Что ему стоило подождать учебного года, возвращение студентов и профессоров, которые профи в таком деле? Вот нафига просить человека, чей эмоциональный эмпатизм равен глухому лесу? Хороший вопрос — ответа нет, а парень не был настроен разговаривать. Вдохнув так, будто идёт на собственную казнь, Драгомир сделала несколько шагов вперёд и предприняла ещё одну попытку достучаться. Ей-богу, она пойдёт на курсы психолога, только для того, чтобы с ноги вышибать дверь и говорить, что так и надо, эффектное появление означает просто охуенный результат. — Послушай, я понятия не имею — кто ты, откуда, что ты вообще за маг. Ты вообще первый проник в мою голову, разбудил и заставил меня тебя найти в каком-то лесу в отключке на грани жизни и смерти. Всё это — твоё сознание, ты самостоятельно не можешь проснуться, лежишь под аппаратами… И это разве жизнь? Если так дело пойдёт дальше, рано или поздно ты умрёшь, — говорить о том, что его отключат от аппаратов, не стала. Это было логично и предсказуемо. Незнакомый человек, которого притащила в университет студентка, которая его не знает… Перспективы были не радужными. Незнакомец выдохнул, прикрыв глаза и откинув пятернёй чёлку назад. — И куда я… попал? — Проще открыть глаза, чем выслушивать от меня объяснения, — Надя ухмыльнулась, чувствуя, как градус напряжения стремительно падает. Всё-таки, если психолог в ней жив, то умирает в эпилептических припадках. Она протянула ладонь для рукопожатия. — Надя. Маг неуверенно протянул ей ладонь. — Соломон. И скрепил знакомство рукопожатием, после которого перед глазами выключили свет.***
Драгомир открыла глаза, медленно моргая и приходя в себя. Новый знакомый, морщась от головной боли, попытался встать. Девушка молча встала, надавив тому на плечи и уложив обратно. Впервые за все… — сколько они времени провели в его сознании? — время их знакомства Надя заметила, что и глаза и у него насыщенного синего цвета. Что-то ей это напомнило. Обычно такие оттенки глаз бывают у людей, находящихся под гипнозом, но она точно знала, что разум Соломона был чист. Иначе вторженца она бы почувствовала. Ректор за спиной тактично кашлянул, напоминая, что они не одни в палате, и их молчаливые гляделки сейчас вряд ли кто-то поймёт. — С пробуждением, — Драгомир слабо улыбнулась и выпрямилась, кашлянув в кулак, разворачиваясь полукругом. — И добро пожаловать в Брейкбиллс… Я свою работу выполнила, — махнув рукой на прощание, девушка… исчезла. Внезапно, заставив Соломона дёрнуться от неожиданности. А после тяжело выдохнул: и на что он надеялся, если сам чётко чувствовал, что этой девчонке плевать на него? На стул рядом с больничной койкой села женщина, что с тревогой смотрела на него. Её причёска, наряд, магия — всё было незнакомым, чуждым, а от того постепенно просыпался интерес: и куда он попал, раз не чувствует ничего такого, что было в Альма-Торран? — Пожалуй, с Надей Драгомир ты теперь знаком, — начала она, и маг едва заметно усмехнулся. Это было самое паршивое знакомство в его жизни.