Сплетни и интриги? Да как два пальца об асфальт.

      С того дня время пошло очень быстро. Каяма вместе с Тошинори искали людей, которые когда-то работали на Энджи. Ведь если опрашивать действующих работников, то Старатель наверняка очень быстро просечёт эти махинации. Плюсом ещё было то, что все готовились к Новому Году, поэтому отвечали максимально честно и быстро, дабы от них отстали. Киришима и Шиндо тоже принимали участие, но только тогда, когда об этом просила Полночь. Своевольничество ни к чему хорошему бы не привело.       В то же время у остальных ребят всё складывалось по-разному. Изуку периодически звонил Немури и узнавал, есть ли какие-то новости. Шото, на удивление своему отцу, стал чаще отвечать на его звонки и даже спокойно с ним разговаривал. Но, конечно, это всё было лишь для того, чтобы в определенный момент узнать намерения Энджи и сделать подкоп поглубже. Гетерохром не простит себя, если будет сидеть на месте, пока Мидория из кожи вон лезет, чтобы сохранить своё агентство.       Денки и Шинсо были, пожалуй, самыми счастливыми людьми из всех, потому что они не знали о том, что происходит внутри всей этой хуеверти. Они просто до конца пытались наладить свои отношения, ведь Каминари всё ещё боялся возвращения Серо, а Хитоши просто временами злился на себя из-за тупой ревности.       У Бакуго дела обстояли куда хуже. Его всё ещё волновали прошедшие события с Киришимой. Кацуки просто не мог поверить, что Эйджиро на самом деле оказался такой двуличной сукой. И почему вообще ему приглянулся этот обычный парень? Хотелось не думать об этом, но вспоминая ту самую милую акулью улыбку и красные волосы, колышущиеся на ветру, и которые парень зачем-то временами супер по-дебильному укладывал, на душе становилось очень спокойно. Но чувство одиночества его никак не оставляло.       Бакуго знал, что ему абсолютно похуй на всех людей, пусть это даже тот же Деку, с которым они знакомы уже очень давно. Да, сейчас они довольно неплохо общаются, иногда могут обращаться друг к другу за помощью, но это было не то. Только рядом с Киришимой Кацуки мог полностью расслабиться. И, возможно, из-за того, что он хотел найти ответы на все эти вопросы, его так тянуло к этому красноволосому парню. Возможно, когда он наконец получит эти ответы, то они разбегутся, как в море корабли. А может…       Блондин частенько ездил в агентство, в надежде увидеть там Киришиму, чтобы наконец спокойно поговорить, однако вместо этого в один из дней встретил Изуку с Шото, которых ему хотелось бы видеть в самую последнюю очередь. Но последней каплей стало то, что Бакуго на эмоциях прописал другу пощечину, а после на него впервые смотрели такие, до жути холодные, зелёные глаза. Именно тогда он впервые задумался, что многие проблемы действительно из-за его отвратительного характера. И именно после того дня парень решил просто дождаться Нового Года, опустить всё случившееся, а потом уже разгребать потихоньку всё, что он наворотил.       Вот только белая полоса в его жизни пока решила обойти его стороной…

* * *

      Шото хотел вернуться из магазина до того, как Изуку проснётся. Гетерохром хотел сделать сюрприз любимому, но вместо этого заставил того только поволноваться, потому что зеленоволосый очень растерялся, не найдя никого дома. Да и записку Тодороки, конечно же, решил не оставлять. Но в конечном итоге зеленоглазый всё же был рад, что ему решили помочь с покупками.       Спустя пару часов разноцветноволосый наконец обратил внимание на то, что Мидория до сих пор ходил понурый. И, конечно, сразу же решил узнать, в чём дело. — Эй, Изуку, у тебя всё хорошо? — спросил Шото, зайдя на кухню, где очень вкусно пахло разными блюдами. — Знаешь, я тут недавно думал об одной вещи, — зеленоволосый поставил ягодный пирог в духовку и убрал в сторону прихватки, украдкой посмотрев на стоящего в дверном проёме, — Ты же знаешь, что в нашем агентстве четыре этажа? — Да, только всегда задавался вопросом, что находится на последнем. — Не хочешь съездить туда и посмотреть? — Изуку приобнял себя за плечи и посмотрел на возлюбленного. — Да, с радостью, но… Но почему ты говоришь об этом с такой грустью? — гетерохром подошёл ближе, кладя свои руки парню на плечи. — Возможно, ты и сам поймешь, когда увидишь, — зеленоглазый мимолетно чмокнул Тодороки в щеку и пошёл в сторону комнаты, — Тогда давай поскорее соберёмся и поедем туда.       Шото кивнул и последовал за парнем, чтобы тоже переодеться.       Когда они наконец прибыли в агентство, там никого не было, чему Мидория был несказанно рад. Не хотелось сейчас лишний раз оправдываться перед кем-то, да и просто настроение не для дружеских посиделок за костром.       Поднявшись по лестнице до последнего этажа, Изуку остановился возле самой двери. Его ладонь плотно обхватывала дверную ручку, но парень не мог на неё нажать. Было очень страшно спустя столько лет заходить туда.       Шото подоспел на помощь практически сразу. Одной рукой он обнял любимого за талию, а второй накрыл дрожащую руку и слегка нажал, слушая щелчок открывающегося замка.       Дверь со скрипом открылась, и перед парнями предстала огромная комната, которая чем только не была забита, от старых грамот до пыльного полотенца на подоконнике. — Здесь так… — Грязно, да? — Мидория печально усмехнулся, проходя вглубь комнаты. Он провёл рукой по длинной полке, на которой стояли награды за показы мод. Это были и статуэтки, и грамоты, и даже некоторые благодарственные письма за помощь в организации мероприятий. — Нет, здесь очень мило, пусть и пыльно, — Шото не мог остановиться рассматривать каждый уголок этого помещения. На полу местами были расстелены ковры, возле стены располагался широкий диван, на котором валялись какие-то игрушки. Также посреди комнаты были разбросаны парочка пуфиков разных цветов: один жёлтый, а второй — фиолетовый. Но что больше всего привлекало внимание — это красивые панорамные окна, на которых красовались небольшие рисунки. Тодороки подошёл поближе, уделяя этой мелочи особое внимание. — Мама с папой часто любили рисовать людей в модных нарядах так, чтобы под определенным углом они будто стояли на верхушках зданий, — Изуку взял Шото за руку и потащил к одному из пуфиков. Когда он усадил на него любимого, а сам присел сзади на коленки, указал пальцем на дальнее здание, — Смотри, вот эти два нарисованные человека стоят на крыше и держатся за руки. Когда мои родители были заняты, а мне становилось скучно, то я приходил сюда и, как сейчас, сидел, рассматривая их. А потом снова шёл помогать маме в ателье.       Тодороки перевёл взгляд на ещё один рисунок, а потом на следующий, и ещё один. Действительно, все эти нарисованные люди так хорошо вписывались в этот красивый пейзаж города за окном, но в то же время были от него отделены. Шото вернулся из своих мыслей, когда Изуку встал и подошёл к двум манекенам, которые стояли в дальней части комнаты. Недалеко от них гетерохром заметил двухместную кровать.       На манекенах висели какие-то костюмы, на которыми, видимо, работали родители зеленоволосого. Шото пока не решился подойти к нему, казалось, что тот вновь погрузился в свой маленький и уютный мирок, вырывать из которого не очень то и хотелось. Поэтому Тодороки просто молча наблюдал за парнем, периодически поглядывая по сторонам. Несмотря на то, что здесь никто не был уже довольно давно, комната выглядела очень неплохо. Да, был небольшой беспорядок, но его можно скорее назвать творческим, который присущ всем творческим людям.       Ещё Шото заметил фотографии, развешанные чуть ли не по всей стене. И все это фото висели в какой-то непонятной композиции, образуя чёрт пойми что, но выглядело красиво. Вот что значит необъятная фантазия. — Я просто ужасно получался на фотографиях, — Мидория встал сбоку, смотря на свои детские снимки. Разноцветноволосый усмехнулся и взял его за руку. — Неправда. Все фотографии буквально наполнены вашей любовью. Лично я бы всё отдал, чтобы у меня была хоть одна такая фотография, — и только через пару секунд он понял, что сморозил, поэтому тут же начал извиняться, — Ой, прости, я ляпнул, не подумав… — Неужели у тебя нет фоток с родственниками? — неожиданно спросил Изуку, сильнее сжимая чужую ладонь. — К сожалению, я редко виделся с братьями и сестрой из-за учёбы, а после смерти старшего брата мы вообще стали как чужие. — Прости… — после небольшой паузы парень добавил, — Соболезную. — Я уже давно опустил ту ситуацию. И сейчас, смотря на эти фотографии, я даже в какой-то степени счастлив, — Тодороки потянул зеленоглазого за руку и крепко обнял, закрыв глаза, — Хотел бы я с ними познакомиться. — Уверен, ты бы им очень понравился, — тут же прошептал юный хозяин компании, обняв парня в ответ.       Так они простояли довольно, пока Изуку не чихнул из-за большого слоя пыли. Шото слегка посмеялся, на что чуть не получил подзатыльник от любимого. И тогда Мидория пришёл к выводу, что было бы неплохо здесь убраться. Хотя в конечном итоге это всё превратилось в игру, Тодороки умудрился найти ещё и альбом с фотографиями, где зеленоволосый совсем маленький. Последний пытался вырвать этот альбом из чужих рук, но в итоге его завалили на кровать. И только Тодороки на секунду остановился над губами парня, как сбоку зазвонил телефон. Разноцветноволосый был готов провалиться сквозь землю от терпкого разочарования, но лишь засмеялся и упал рядом с партнёром, который быстро поцеловал его в щеку и ответил на звонок. — Алло? — Изуку, привет, это Эйджиро. П-прости, что отвлекаю, — улыбка тут же спала с лица зеленоглазого, когда он понял, что Киришима… плачет? — Т-ты сейчас не сильно занят? — Так, Эйджи, успокойся и объясни все с самого начала, — Изуку встал с кровати и обхватил себя одной рукой. — Кацуки… он в больнице. Я… пожалуйста, можешь приехать?       Мидория просто впал в ступор. Ну что ещё могло случиться накануне праздника? Он даже боялся представить, что же там произошло. Но больше всего, конечно, сейчас волновало то, что всегда спокойный Киришима сейчас плачет. Парень взволнованно повернулся к Шото, но тут же был притянут к тёплому телу вплотную, а мягкие руки обхватили его, обнимая. — Да, конечно, я скоро буду. Просто пришли адрес, где вы. — Хорошо, ещё раз прости, — парень на другом конце всхлипнул и завершил вызов.       Изуку вздохнул и кинул телефон на кровать, наблюдая, как Тодороки уже целовал его грудь, подняв толстовку. — Мгх, Шото, хватит, — нехотя, но осознавая всю ситуацию, парень отодвинул гетерохрома от себя и положил руки ему на плечи, — Кацуки в больнице.       Разноцветные глаза в миг округлились, а после Шото даже приподнялся, намереваясь встать с кровати. — Это сейчас Киришима звонил? — Изуку кивнул, а Тодороки потихоньку стал собираться, — Знаешь, это уже даже какая-то традиция, что нас вечно прерывают на самом интересном. — Ты сейчас правда только об этом думаешь? — зеленоглазый нахмурился, кидая раздраженный взгляд в сторону своего обожателя. — Нет-нет, что ты. Ладно, поехали в больницу, мне уже самому интересно, что же с Бакуго могло случиться.       Вызвав такси, пара приехала по адресу, который скинул Эйджиро. Внутри больницы было как-то очень шумно. Медсёстры бегали туда-сюда, словно недавно произошла большая авария, в результате которой оказалось очень много пострадавших. Парни, нервно сглотнув, переглянулись и поспешили на нужный этаж, где их уже ждал обеспокоенный Киришима. — Эйджи! — красноволосый повернулся на голос, и по его щекам тут же потекли слёзы, — Что случилось? — Кацуки… Этот придурок… Возле торгового центра, который находится буквально в двух кварталах отсюда, началась какая-то заварушка. Я хотел уже пройти мимо, но те парни начали… — Киришима совсем не хотел говорить, что те ребята узнали его как работника стрипклуба, но объяснить ситуацию как-то надо было, — Ну, в общем предлагать наркоту, я хотел уйти, но из-за того, что меня сильно держали за руку, я не заметил, как оказался очень близко к дороге. В самый последний момент я хотел уже прописать удар, но надеялся, что они по-хорошему от меня отстанут… — Эйджи, причём здесь Каччан? — Изуку перебил друга, но тем самым давая тому немного отдышаться. — Я не знаю, как и откуда, но появился Кацуки и начал с ними разбираться. А когда держащий меня человек отпустил, я потерял равновесие и начал падать прямо на дорогу… а там машина быстро ехала, и Кацуки… — красноволосый снова шмыгнул носом. В голове всё ещё стояли те отвратительные фрагменты из памяти. И что самое противное — парень смотрел это всё будто в замедленной съёмке, — Он успел меня дёрнуть за руку, и в итоге сам попал под машину.       Киришима вновь заплакал и закрыл лицо руками, не в силах больше сдерживать эмоции. Даже после всего того, что между ними произошло, этот взрывной придурок без доли сомнения кинулся спасать Эйджиро. А сколько всего красноволосый наговорил ему… От этого становилось ещё паршивее на душе. Однако сейчас остаётся только ждать новостей от врачей.       Мидория заключил друга в объятия и стал поглаживать того по голове. Тодороки посчитав, что он здесь не к месту, решил пока спуститься на первый этаж, чтобы не мешать ни работе медперсонала, ни двоим знакомым, которым явно надо было поговорить без лишних ушей.       Минут через десять Изуку усадил Эйджиро на диван и принёс тому стакан воды. Аловолосый кивнул и стал маленькими глотками пить холодную жидкость. Его руки тряслись, а голова уже раскалывалась, не то от головной боли, не то от напряжения и прилившей крови, а возможно, от всего вместе. Мидория тактично молчал, просто рядом сидя и морально поддерживая друга своими приободряющими похлопываниями по плечу. Однако было всё же кое-что интересное, поэтому, когда стакан наконец опустел, а Киришима более-менее успокоился, Изуку начал разговор. — Слушай, Эйджи, я всё хотел извиниться за случай во время недели моды. Не знаю, что на меня тогда нашло… — Нет, что ты, не извиняйся. У нас у всех нервы были на пределе из-за всего стресса, да и в принципе, такого большого мероприятия, поэтому неудивительно, что ты сорвался, — парень смял в руках пластиковый стаканчик и снова посмотрел на Мидорию, — У вас ведь с Шото… всё хорошо? — Да, — зеленоглазый улыбнулся, а его щеки слегка покраснели, что не ускользнуло от Киришимы, — По крайней мере, мы смогли нормально поговорить даже после того, как у обоих крышу сорвало. — Славно, — аловолосый попытался натянуть улыбку, но получилось это у него с трудом. — Ты так реагируешь, будто у вас с Каччаном всё по-другому, — Изуку знал, что это совершенно не так. Но хорошо, что смог хоть таким, кривым, но всё же образом, подойти к этой теме. Потому что спрашивать в лоб не было бы смысла.       Эйджиро выдохнул, видимо, приготовившись к долгому рассказу. — Знаешь, мы на самом деле знатно повздорили после недели моды, — увидев удивлённый взгляд, красноволосый продолжил, но взгляд решил отвести, — Я… даже не знаю, как это объяснить. И я не знаю, что мне теперь делать. Мне очень стыдно, что даже после того, что я наговорил ему, он всё равно полез на рожон, чтобы спасти меня. — Каччан всегда был наблюдательным, — неожиданно начал говорить Изуку, смотря куда-то вперёд, — У него не было проблем в том, чтобы найти себе друзей, но только я один знал, что он всё равно, даже этих «друзей» держал на расстоянии, потому что ему они просто были противны. Я же всегда был скромным в детстве, поэтому кроме Каччана у меня никого не было. И за всё это время я его очень хорошо изучил.       Мидория глянул на приятеля, сидевшего с опущенной головой, не поднимая на него взгляда. Глаза были красноваты, а на щеках всё ещё виднелись влажные следы от слёз. Зеленоволосый улыбнулся и продолжил говорить. — И за всё наше общение лишь один человек смог заставить его показать свои настоящие эмоции, даже сделать его живее, что ли, — Киришима наконец вскинул голову, с явным интересом заглядывая в зелёные глаза, — И это ты, Эйджи. — Я? Это же… смешно. — Нет, я совершенно серьёзно, — Изуку схватил друга за руки, отчего тот знатно дёрнулся, но не вырвался, продолжая смотреть в глаза напротив, — Честно говоря, я для него не особый авторитет, и обращался он ко мне за советом о чём-то личном очень редко. Но когда это случалось, говорил он о тебе. Он всегда украдкой смотрел на тебя, когда ты начинал смеяться. Всегда внимательно слушал, когда ты предлагал какие-то идеи, хотя он терпеть не может принимать чужое мнение.       Ладошки вспотели, а на щеках появился мягкий румянец, указывающий на самое обыкновенное смущение. — Эйджи, рядом с тобой Каччан наконец смог избавиться от тех оков, в которые он себя заковал. Он никогда не хотел никому верить, открыть свою душу, но, кажется, рядом с тобой он готов на это. Подумай об этом и… — где-то в конце по коридору послышался грохот перевозной медицинской койки, а Мидория слегка опустил взгляд, нежно улыбаясь, — Попробуй с ним поговорить и лучше ничего не скрывай. Если он тебя любит, а я в этом уверен, то он обязательно примет любую правду, какой бы тяжёлой для тебя или него она не была.