Есть, капитан Финн!

Крыса пулей просвистела по груди, задев щеку кончиком длинного голого хвоста. Том Сойер нервно дернулся. Теперь крысы вовсе не вызывали у него восхищения. Не то, что в детстве! На соседнем тюфяке громко закашлялся Джером. Принялся снова харкать кровью, бедолага. Скорей бы уж, подумал Том, жалея парня. Болезнь подобралась вплотную. Из лагеря нужно бежать, соображал капитан Сойер, отворачиваясь спиной к Джерому. И чем скорей, тем лучше. Том решил. Бежать - завтра. Допрос - вот спасенье. И под непрерывную возню крыс и громкий кашель капитан Том Сойер, некогда лучший снайпер Кровавого Билла, а ныне вольный стрелок, принялся строить план побега. Но скоро заснул. И снился ему Санкт-Петербург, и и берега Миссисипи, и тетушкин белый забор. А вот еще было окошко в его мансарде. И в то окошко частенько к Тому лазил по ночам Гек. Надоест ему бродяжничать, вернется... осядет на месяц другой... Да и снова пропадет, почем знай. Каждого его возвращения Том ждал, как праздника! И тотчас нападал на Гека с расспросами обо всех удивительных чудесах, которые он, наверняка, видел на своем пути. Гек только ухмылочку свою натягивал, да два-три слова говорил - и умолкал, уставившись на Тома во все глаза. У того мурашки по спине от этого взгляда бегали. Ох, скорей бы Гек вернулся, думал Том. Лежал он в кровати, слушал мерное посапывание Сида и со всех сил старался не спать. Ждал, не послышится ли вдруг знакомое протяжное "мяяааааоу". Как только у Гека выходило так натурально мяукать?! Том всякий раз диву давался. У тетушки внизу были поздние посиделки, кумушки, как водится, перемывали кости всей деревне. - А к Милли Доусон-то, - завела извечную шарманку Миссис Харпер, - так в окошко-то полюбовничек шастает! - Кто ж такой это может быть? - с любопытством восклицала тетушка. Том-то знал, что лазил старший брат Бена Роджерса. Это Бен ему так сказал по секрету. Чтоб он больше ни одной живой душе, значит... А кому еще рассказывать, удивлялся Сойер? Геку что ли? Так он всяких подобных историй не любит. "Что мне до них?" - отзовется бывало, да закурит задумчиво. Том не удержался и выглянул в окно. Долго всматривался в темноту горячей южной ночи, не мелькнет ли где знакомый силуэт. Уж он столько ночей, бывало, Гека ждал, что узнавал его в любое время, с какого хочешь расстояния. Сойер покачал головой и снова улегся в постель. И уже почти заснул, когда вдруг еле слышно скрипнула ставня. Том живо повернулся и вскочил! И тут же встретился глазами с приветливо-насмешливым прищуром карих глаз. И в груди горячим медом разлилось знакомое тепло - так было всякий раз, когда Гек возвращался. - Ну, здравствуй, Том Сойер, - протянул негромко, кошкой проскользнул внутрь, ловко пристроился на краю томовой кровати. Сойер приник к стенке, чтобы Гек мог устроиться поудобней и начать свой рассказ. Как же долго Том ждал этого! - Ну же, Геки! Расскажи, где побывал? – тормошил он друга. – Чего навидался-то?! - Погоди ты, Том! – Гекльберри улыбался. – Дай дух перевести. В окно-то влезть – не в дверь войти. И тут у Тома отчего-то зарделись щеки. А еще снился молодому капитану лихой его партизанский отряд, от которого, если и остался кто, так раскидало ребят по северу, не собрать уж вместе. Был у него в том отряде друг – парнишка метис. Совсем юный, восемнадцать только-только стукнуло. Звали Алехандро. Имя-то испанское, а на лицо самый что ни есть индеец краснокожий. Да и странный такой. Том всегда к индейцам с осторожностью относился, - вспомнить одного только Джо-полукровку, да тех сволочей, сотворивших с Пегги Миллз и ее сестрой такое... ох, даже вспоминать не хочется, - а все-таки этот покорил его своей угрюмой загадочностью. В своем юном возрасте парнишка уже имел небывалую славу: ходили про него в отряде байки, что он в одиночку с десятью северянами сладил, из резни жуткой без единой царапины выбрался. Поговаривали даже, что колдовством тут попахивало. А уж заклинания да колдовство Тома с самого детства страшно увлекали. Подружились они быстро. Нелюдимый, неразговорчивый Алехандро на удивление Тома был рад его компании. Сойеру же рядом с ним становилось так тепло и спокойно, что за разговорами он забывал обо всем на свете, а главное: о поганой этой войне, в которую ввязался глупцом-мальчишкой на свою голову. Оба они были лучшими снайперами. Однако ж Алехандро бил и дальше, и метче Тома. - Почему ж я не могу стрелять, как ты? – спросил однажды Сойер, когда после очередной атаки отступили они глубже в тыл. Метис отвел рукой назад прядь длинных черных волос и показал левое ухо с серьгой золотой: - Видишь? Тут особенную точку мне дед проколол еще в детстве, от которой мое зрение еще лучше стало. Поэтому и бью и дальше, и точней твоего. Тому не пришлось долго упрашивать друга, чтобы тот ему ухо проколол. С тех пор и носил колечко в ухе. А зрение, так и правда, острее сделалось. А однажды во время стоянки лежали они вдвоем неподалеку от лагеря, закинув руки за голову, глядели на звездное небо. - Скажи, Алехандро, - начал Том, - а как тебе все-таки удалось из той передряги-то выбраться? Неужто и впрямь колдовству обучен? Метис усмехнулся. - Колдовать не умею. А вот есть у меня секреты, которые еще дед поведал. Ими и пользуюсь. - Расскажи! Расскажи мне, Алехандро, - упрашивал Том, и, наконец, метис сдался. - Ну что ж, Том Сойер, - ухмыльнулся он. – Я тебя силком не тянул, - говорит. Достал из-за пазухи мешочек маленький на шнурочке. Трубку вынул, сыпанул щепотку из мешочка, запалил и прямо Тому в губы ткнул. Сойер растерялся, затянулся разок, да как вдохнул, так и выдохнуть не смог. Замер весь, глаза круглыми стали, сердце колотится – словно из груди вот-вот выскочит. Стал он полем, стал небом… легким ветерком, треплющим полы мундира. Голосами ребят, их заливистым хохотом. Криком совы в полночном лесу… да звездами, рассыпанными по черному-пречерному небу. А потом кто-то положил руки ему на плечи и сдавил невыносимо. - Том Сойер, - зашептали на ухо. – Настало время отвечать за грехи. Он хотел возразить, вырваться, но не мог двигаться и лишь смотрел во все глаза, как перед ним возник сам дьявол, как есть: с рогами и хвостом да с трезубцем в огромных лапищах. - Ты – в аду, - говорит, - сейчас тебе вечную пытку придумаем за дела твои лживые! Том дрожит, как осиновый лист. И хочется кричать и плакать, и невозможно пошевелить ни пальцем, моргнуть даже нельзя!.. В следующую секунду все прекратилось, черт растаял без следа, Том резко выдохнул и без сил повалился на спину. - Теперь ты знаешь, что это за магия, - раздался над ним голос Алехандро. – Шалфея сорт особенный. Я-то тебе вот столечко, с ноготок, травы отсыпал. Понял, что бывает? Том сдавленно кивнул, сглатывая. Жажда мучила зверски. - А коли побольше сыпануть, - продолжал метис, - может и не очнуться человек вообще. Совсем по ту сторону остаться. После того раза Том долго дичился Алехандро. Все было ему страшно, с трудом верилось, что в его фокусах не было никакой магии. А как же он дьявола-то увидел? Что же это было, если не самое настоящее колдовство?! Но метис рассказал ему потом, что в таком состоянии можно внушить человеку что угодно, и он все это увидит собственными глазами. Главное, знать, как говорить. Этому Алехандро Тома не научил. Хороший друг был, вспоминал Том. Счастье, что смерть его была быстрой и совсем без боли. Пуля в лоб – нет Алехандро. Похоронили в братской могиле вместе с двумя бойцами. Но мешочек-то с шеи метиса Том снять успел. К утру Джером снова зашелся кашлем, разбудив всю казарму. И больше заснуть Том не мог. Он обдумывал предстоящий день и свой единственный шанс. Страх его брал лютый. Поймают – расстрел. Скольких уже тут прямо на глазах его за это дело порешили? Но Том Сойер знал, что нет у него права такого – мертвым быть. Дал слово, так держать его надо! А он и держит. И нарушать не собирается. Наутро выпустили их, по обыкновению, на променад во дворе - Том тотчас же высмотрел в толпе одного приятеля, тоже бывшего партизана, по имени Уэс. Он в этом лагеречке вроде как старожилом был, с самой первой партии пленных, говорили. Так и не обменяли его отчего-то, да уж теперь и не обменяют. Том попервой, как в лагерь попал, не печалился: думал, что мне, офицеру, беспокоиться? Уже через месяц наши меня выменяют у северян на их капитана! Да не вышло: обмены вдруг прекратились, и теперь уж никакой надежды освободиться по-хорошему не оставалось. Том подошел к старому солдату и тихо, почти шепотом, обратился. - Уэс, ты мне, - говорит, - подробно растолкуй, где мы сейчас находимся? И если через лес вон тот срезать, куда выйду-то? Тот посмотрел на него пристально, словно взвешивая серьезность томовых намерений. - Ты, никак, бежать собрался? – спросил. - Ну, бежать – не бежать, а все ж таки знать, полезно, - заюлил Том. Не хватало еще, чтобы по лагерю слухи пошли о том, что он на побег решился. - На свободу захотелось? – усмехнулся Уэс, сплевывая на землю. Том только головой кивнул. - Пулю меж лопаток схлопочешь, Сойер, - посетовал солдат. – Вот тебе и вся свобода. - Да ведь Миллер-то с ребятами сбежал! Значит, и у меня получится. По мне так лучше пуля, чем холера! – отозвался Том и улыбнулся, думая о том, что скоро уж все решится: либо ему сегодня ночью вольным воздухом дышать, либо закопают его друзья лагерные, поговорят о нем вечером, да и забудут вскоре. Сколько их тут таких, как он, было! Уэс объяснил хорошенько, как Тому добраться до границы штата, и у какой деревушки восточнее взять, чтоб к границе с Миссури выйти и не попасться прямо северянам в руки. Умный Уэс был – ужас просто! Словно карту в голове хранил, да еще умудрялся на ней отмечать все перемещения войск: знал наверняка, кто какую деревню захватил, какой городок нынче у северян отбили, а где какой партизанский отряд дровяной склад поджег. Слушать умел, Уэс-то, что новоприбывшие рассказывали, а что и охрана болтала. По слову, по полслова – вот так целую картину в уме и собирал. Дослушал Том, понял все и вздохнул глубоко: хоть бы запомнить-то, все эти уэсовы ориентиры! Не успел он все услышанное про себя повторить, как повели его на очередной допрос к майору. Майор Грэй, что лагерем командовал, самого первого дня заинтересовался Томом: все не верил, что Сойер по глупости своей попался. Видать, слыхал про его похождения, думал Том не без гордости. Изо всех переделок, мол, капитан Сойер, ужом извиваясь, но выкручивался. А тут попался! Подозрительный он был, этот Грэй, вечно ему всякие заговоры мерещились. А как увидел кольты гековы, тут вообще забеспокоился, так и начал Тома на допросы через день таскать. Мол, говори, щенок, чьи пистолеты-то свистнул?! Какого офицера убил? А Том только улыбался да одно отвечал: - Почем мне знать-то? Сколько я вашего брата перестрелял, имен да званий вот только не спрашивал! Бил его, конечно, Грэй за острый язык, но отчего-то жалел потом. Отпускал всегда. Бывало, даже кормил у себя в кабинете. - Борзый ты, Сойер, - говорил, усмехаясь. – Нам бы сотенку другую таких ребят – уж давно бы вас, южан растоптали, как грязь. Странный он был, этот майор. Отчего Грэй так ненавидел южан, это Тому Уэс рассказал: всю семью он в войне потерял: двое сыновей в первый же год на фронте погибли, а жену с дочерью во время нападения на деревню всем отрядом сначала по кругу пустили, а затем по пуле в висок – вот и весь сказ. - Ох, я б этим сволочам причиндалы-то все поотрезал, - зашипел тогда Том Сойер, сжимая кулаки. Кипело в нем нерастерянное еще разбойничье благородство, да все те же воспоминания о несчастной судьбе Пегги Миллз да Флэкси покоя не давали. Грэй по обыкновению положил на стол пистолеты гековы. Напротив поставил стул для Тома и даже привязывать его не стал для приличия. А чего, спрашивается, привязывать, если за дверьми караул вооруженный стоит? Том сидел молча, снизу вверх глядя на майора, курившего трубку. «Хоть бы сработала моя затея с дьяволом!», - загадал Том и даже погрустнел немного: ведь майор-то среди всех жутким безбожником слыл. А вдруг он и дьявола самого не боится?! - Ну, что, Сойер, - Грэй недобро ухмыльнулся. – Рассказывай, кто помогал Миллеру побег устраивать? Том исподлобья глядел на майора сквозь завесу отросших черных кудрей. - Знать не знаю, а знал бы – не сказал, - завел он свою обыкновенную песню. Грэй, однако, шутки сегодня шутить не хотел. Размахнулся – да ударил наотмашь. Том так со стула на пол и повалился. - Ты, молокосос, не тот день для выкрутасов своих выбрал! – поднял его за грудки, встряхнул – да как саданет о стену – у Тома чуть искры из глаз не посыпались. Поплыло все… в ушах звон один стоит… … Давно не было такого жаркого лета в Санкт-Петербурге. В самое пекло мальчишки, как всегда, толпились на берегу реки. Гомон стоял дикий: крики, визги, смех! Том разбежался и весело плюхнулся в воду. За ним бросились Джо, Бен и Билли, сын Майлза Уотерса нового городского доктора. - Геки! – Том выскочил из воды, едва заметив друга, и побежал к нему. Гекльберри Финн лениво приближался к берегу. Штаны и рубаха на нем были новехонькие – снова у вдовы, значит, обосновался. Подойдя к Тому, пожал его руку. - Давай к нам! – позвал Том, но Гек покачал головой: - Не могу, - сказал. – Вдова меня к доктору послала за каплями. Обещал ей не задерживаться. Он бросил быстрый взгляд на младшего Уотерса, который жил неподалеку. - Слышь, Билли, отец-то дома твой? – спросил, сдувая с носа длинную прядь соломенно-светлых волос. Тот задрожал весь, затрясся отчего-то, щеки алым налились. - С утра дома был… - запинаясь, отвечал, не глядя Геку в глаза. - Да могли и вызвать его к кому… - Понимаю, - кивнул Гек, чиркая спичкой и прикуривая. - Разве ты не пообещал вдове, что это дело бросишь? – подмигнул ему Том. Ответом ему был озорной взгляд золотисто-карих глаз Гека. - Я ее правила уважаю, - сказал, выпустив колечко дыма. – В доме не курю. А тут уж извиняй, я – человек свободный, сам знаешь. Ну, пора мне уже, вдова-то сказала, дело срочное. - Ну, тогда иди, Гек, - Том коснулся его плеча на прощание. – Ты, главное, потом приходи. Мы с ребятами чего-нибудь придумаем этакое. - В разбойников играть, что ли опять будем? – усмехнулся Гек и зашагал прочь. Вслед за ним засобирался Билли Уотерс, который внезапно вспомнил, что ему давно домой пора. - Чего это он, а? – спросил Том, глядя ему вслед. - А то ты не знаешь? – Бен Роджерс с остервенением пытался вытащить застрявшие в волосах водоросли. - Чего не знаю? – удивился Сойер, удивленно глядя на Бена - По Геку он шибко сохнет, наш Билли, - сказал Роджерс потише. – Совсем извелся. Тут Тому отчего-то нехорошо сделалось. Жарко в груди, он тихонечко ахнул даже: как так? По Геку-то сохнуть! А с другой стороны, подумал, так и было из-за чего известись: стройный, высокий, загар на нем ровный, бронзовый… Волосы – как золото на солнце, нос – прямой, тонкий… Благородный даже. Том заулыбался: перед глазами, как живое, лицо Гека стояло. Всякий раз так было, стоило Сойеру подумать о Финне. - А чего Гек-то? – спросил Джо Харпер, заинтригованный новостью. – Знает про Билли? - А чего ему Билли-то? – по-простецки рассмеялся Бен. – Когда он каждую ночь к нашему Тому в окошко лазит… Рассмеялись друзья, и Том вместе с ними, а все равно чувствовал, как сердце быстрей биться стало. А чего быстрей – и сам не понял. А ночью, когда Гек, по обыкновению, забрался к нему, Тому вдруг сделалось душно. Лежал он, глядя на друга во все глаза, да и слова сказать не мог. Гек это заметил, поглядел на него удивленно, и спросил: - Том, ты часом не захворал? Обыкновенно и рта не закрываешь, а тут притих. Стряслось чегой-то, а? Том покачал головой и глаза отвел, не выдержал. - Да ничего не стряслось, - сказал. И хотел было промолчать потом, да так и подмыло спросить насчет Билли. Ну, и спросил, зачем, мол, Финн, мальчишку мучаешь? А Гек вдруг подобрался весь, улыбка с губ сошла. - Знаю, - говорит, - про него. Вижу все, да что мне делать? На кой он мне сдался-то, этот Билли? Тут и Том уже не знал, что сказать. Жалел, что завел такой разговор. Того и гляди – обидится Гек, да улизнет от него туда, откуда пришел – в то самое окно заветное. - Да ты не сердись, - попросил он друга. – Я ж так, любопытства ради, спрашиваю. А выходит, есть у тебя кто, а, Гек? – не подумав, выпалил, да сам испугался: ну вот кто его за язык тянул, спрашивается? А Финн склонился прямо к самому его носу, пощекотал волосами щеки Тома. - Есть, - говорит, - один человек. Да только не твое это дело, Том Сойер. Сказал – и в окно. … Крепко приложил его майор – не сразу Том очнулся. А как пришел в себя, так опять принялся Грэй душу из него вынимать, чтобы он товарищей сдал. - Скажу, - сказал Том, наконец. – Дьявол ты, а не майор! Ей богу, все скажу. Грэй так и опешил: никогда таких слов от Сойера не слышал. Сощурился, смотрит на него пристально: - Если опять брехать собрался – дважды подумай, - прорычал майор. - Зубы у тебя больно красивые, ровные - не досчитаешься ведь. Том усмехнулся. - Обещаю, что скажу. Только у меня сначала есть просьба одна: смотрю я на твою трубку - и аж саднит в легких – так вот курить охота! Грей недобро улыбнулся. Набил трубку свеженьким табачком да сунул Тому под нос, мол, понюхай. - Ты мне сначала имена – а уж потом я тебе трубочку, - сказал. – Слово офицера даю. Была – не была, подумал Сойер, да всех заговорщиков разом выдал – нельзя ж такой случай упускать! Грей протянул ему трубку. Том затянулся пару раз с наслаждением, а перед тем, как отдать ее майору, незаметно сыпанул туда щепотку индейской травы из мешочка. Грэй затянулся и тотчас замер. Глаза округлились. Уставился на Тома. Сойер знал, что есть у него от силы четверть часа, чтоб все дело дьявольское провернуть, да только не так все обернулось, как он рассчитывал. Смотрел на него майор, да, кажется, не его, Тома Сойера видел, а кого-то совсем другого. - Ты! – осклабился, взял со стола кольты и направил прямо на пленного капитана. – Знал я, попадешься ты мне однажды. За все ответишь, мразь конфедератская! За Молли мою ответишь, за Бетти! Том боялся пошевелиться, но сообразил, что для майора убийца семьи – вот кто истинный дьявол! Такой расклад ему тоже подходит. ГГоворить нужно уверенно, спокойным голосом, внушал себе Сойер. Да только куда там спокойным быть, когда на тебя сразу два пятизарядных кольта направлено? - Погоди, - нашелся Том. – Ведь не убили мы их! Вывезли из деревеньки! - Врешь, сука! – закричал Грэй, однако заметил Том, как дрогнули его руки в локтях. - Не веришь, так пойдем со мной! Тут недалеко. - Ну пойдем, скотина, пойдем, - майор вытаращил на него глаза, так что, казалось, они вот-вот из орбит вылезут. – Но если сбрехал, держись! Пристрелю на месте. Вышли они из домика майорского, и у всех на глазах, пошли к воротам лагеря. Том – впереди, с пистолетами, к спине приставленными. Все вокруг с сожалением и состраданием смотрели на него. Конец Тому Сойеру, думали: решил его Грэй застрелить, как овцу паршивую, без суда и следствия. А сердце Тома с каждым шагом все сильней ликовало. А еще дрожь его колотила: только бы хватило той щепотки! Хоть бы не опомнился от наваждения майор! Вышли они за ворота, повел его Том в самую рощу. Шел, да все оглядывался. - Ты иди-иди, - приказал майор. – Веди меня к девочкам моим. - Пришли уже, - сказал Сойер и рукой куда-то в кусты показал. – Видишь? Грэй вглядывался: не видел ни черта. - Вот же она, за деревцем, твоя Молли, - сказал громко, уверенно. Лицо майора вдруг посветлело. Выпрямился он и кинулся было вперед, как Том его за плечо схватил. - С пистолетами-то жену обнимать? Безумно счастливый Грэй ему кольты и отдал. И припустился вперед, не помня себя от радости. «Пуля в спину, вот тебе и свобода», - вспомнил Том Сойер слова Уэса, спуская курок. Майор упал навзничь. Том шементом стащил с него мундир, прихватил с собой и бегом припустился дальше в лес – пока не начали искать. *** После той ночи, когда Том его насчет Билли расспрашивал, Гек два дня Сойеру на глаза не показывался. Хотел было снова в бега пуститься, да у вдовы в последнее время со здоровьем что-то неладное творилось, жалко ее сделалось, остался. Тенью ходил за Томом, незамеченный, уж это он хорошо умел. Глядел на друга, да все никак не мог пересилить себя и подойти поздороваться. Костерил себя так и растак, мол, что ж ты, Гек Финн, за томная барышня такая? Похлеще Билли Уотерса раскис, посмотри-ка на себя! Что уж такого-то – подойти к Тому, да пожать ему руку, как обычно? Эх… Как обычно, теперь не будет, видимо. На кой черт вообще Том стал у него все эти подробности выспрашивать? Что ему, интересно что ли, что там у Гека да с кем?.. «А ну как, и впрямь, интересно? – думал Финн, прячась за дерево перед окошком томовым, чтоб тот его, не дай боже, не высмотрел. Не знал он, что и думать теперь. Ведь неспроста же стал Том про все эти дела дознаваться? А какого ответа он хотел, спрашивается? Самого честного? Уж два года как люблю я тебя, Том Сойер, больше жизни своей пропащей? Такое что ли хотел услышать? Да он, Гек, скорей под землю провалится, чем другу признается! Хоть его Том пытать будет, хоть резать – а все равно не скажет он ничего. Том-то, может чего себе там и догадывается (не зря ж мальчишки про их ночные встречи уже судачить начали), да только таскается по-прежнему за этой Тэтчер-девчонкой, пропади она пропадом! Нет… Гек выпустил колечко дыма… нет, друг ему Том Сойер, да не более. И дружбу эту он совсем в конец рушить не собирается. Ничего, два года же как-то терпел, и ничего с ним не сталось? Вот и дальше перебьется, не сломается. Выглянул Гек из-за дерева да так и обмер: стоял у окна его Том, да в ночную темноту вглядывался. Ясное дело, его высматривал. А заметил – засиял, заулыбался да руками как начнет махать, мол, поднимайся ко мне скорей! Тут уже Гек не выдержал, одним махом вскарабкался на дерево, с него на сарайчик перескочил и шмыгнул в окно. Сердце шальное билось, тук-тук, да все никак успокоиться не могло. - Геки! – прошептал Том радостно, усаживаясь на кровать, да все к стеночке поближе, чтоб ему побольше места оставить. – Куда же ты пропал-то? Я тебя обыскался везде! - У вдовы все больше сидел, нехорошо ей, - не врал Гек (потому как и правда много времени со старой вдовой Дуглас провел в последние дни), но немного приукрашивал. - Ну, это дело благородное, - заключил Том. Глядел он на Гека так бесхитростно, так радостно. У самого щеки красные, точно яблоки в саду тети Полли, а глаза размером с четвертак, да блестят как счастливо! Засмотрелся Гек, замечтался. Так бы и повалил Сойера на его же постель, да впился бы губами в эти его губы пухленькие. А руки бы запустил в кудри Сойера, ох как давно ему этого хотелось! Больно, как же больно ему было смотреть вот так на Тома и ничего не делать. - Ты чего, Гек, такой грустный? – спросил Том. – Все еще обижаешься на меня? - Что ты? – удивился Финн. – Когда я на тебя обижался-то? - И то верно, - тихо рассмеялся Сойер. – Ты обижаться не умеешь: разве что в нос кулаком двинешь – а после мир да дружба. Вспомнил Гек тот раз, когда ударил Тома за то, что он про индейца Джо проболтался, клятву их нарушил. Ему, когда он это вспоминал, всегда еще грустней становилось. - Ну чего ты скис-то? – Том лег, подложив руки под голову и, не мигая, уставился на Гека. Было в его взгляде что-то такое… Финн и не знал даже, как сказать, а тут вдруг снова почувствовал себя бедным робким Билли Уотерсом. Эх, да что там Билли? Знал Гек, что и другие мальчишки на него заглядывались. Да и не только мальчишки: парни постарше тоже. И даже директор школы, паскуда этот, пытался его в переулочке снасильничать, все приговаривая: «Шваль ты эдакая, да в кого ж такой красавчик получился?..». Гек его тогда чуть не прирезал. Но понял тогда отчетливо, что «недурен собой» это про него еще мягко сказано… Да только понимал ли все это Сойер? Иногда казалось Геку, что давно уже все он прознал, проведал, а теперь только ждет, пока Финн сам откроется. А порой Том вел себя с ним так глупо так и по-ребячески, что Гека аж прямо досада брала: когда ж ты, Том Сойер, каналья такая, поймешь, что не просто так я у тебя под окном котом бродячим заливаюсь, да в спальню твою через окно наведываюсь, точно к себе домой?! Так и лежали они рядом, смотрели молча друг на друга, и ни один не решался и слова вымолвить. Гек все мечтал хоть на дюйм-то поближе придвинуться, да поцеловать Тома со всей любовью, да не мог. Все тело словно деревянным становилось: лежи да смотри, Гек Финн, а руки и все такое прочее не распускай! - Ты чего завтра после школы делать собрался? – спросил он, наконец. Том только плечами пожал. - Давай на остров что ли сплаваем? – предложил Гек. Том просиял: - Такому предложению я всегда рад, - говорит. – Я тогда ребят завтра соберу, и мы тебя после уроков на пристани ждать будем. - Слушай, Том… - засосало под ложечкой. Запнулся Гек. - Чего?.. - А давай, - трудно ему это говорить было, но так хочется с Сойером наедине побыть, чтоб никого вокруг, чтоб только они, да песок горячий, да прохладная вода… - давай, Том, мы их не будем звать, а? На секунду кажется, будто Том все-все понимает. Улыбается он широко-широко, а в глазах огонь бесовской. - Только ты и я, - спрашивает, - верно, Геки? Финн кивает. - Верно, Том Сойер, - говорит. - Только мы с тобой И снова еле сдерживает себя, чтоб не погладить кончиками пальцев раскрасневшуюся щеку Тома. Рано еще... … - Да что ж такое-то творится, а?! – орет Форестер на весь штаб. - Щенка этого конфедератского ни одна напасть не берет! Сбежал, паскуда, из Диксона-то! Гек поднимает голову от карты. Сердце бешеной барабанной дробью заходится, воротник жмет нестерпимо, в груди тесно стало: не вдохнуть - не выдохнуть. - Кто сбежал? – спрашивает майора, да наперед уж знает, кто… - Сойер этот проклятый, на вот, сводку почитай - Форестер кулаком по столу бьет, глаза красным наливаются. Знает Гек, что майор не стал бы с Томом церемониться – сразу к стене и разговор короткий. Одной командой обойдется. Капитан Финн старается не выдавать своей радости, кивает, говорит майору, что коли б этот стрелок ему попался, так он бы его живо на штык насадил. Берет у майора сводочку, руки дрожат, во рту пересохло. А сам-то рад! Прямо петь охота во все горло, вот как рад! Сбежал, родной… Сбежал, любимый! Слава тебе, Господи! Чуть не плачет Гек, когда проходится глазами по тексту. Побег средь бела дня… застрелен в спину начальник лагеря Ричард Грей. Ну ты и выкинул фортель, Том Сойер! Да как умудрился-то? Вот уж и правда, сам дьявол что ли у тебя за плечами стоит, как некоторые ребятки поговаривают? Разбойничает, выдает себя за офицера армии Союза… Ай, да Том! Ай да молодец! Ох, ну сегодня точно пойдет Гек в единственный кабак в этой деревушке, где штаб их находится, да напьется от радости такой! Пускай и не любит это дело, а по такому поводу грех не напиться. Сбежал! А как же горевал Гек, когда три месяца назад, еще в самый разгар лета прочел вот в такой же сводочке список пленных, какими пополнились бараки лагеря Диксон. Да и увидел заветную строчку: Т. Сойер, капитан. А тут и обмены, как назло, прекратили, и ничем он своему горемычному снайперу помочь не мог. Одно и оставалось только: надеяться, что Сойер быстро из лагеря ноги унесет, да не успеет никакую смертельную заразу подхватить. - Ишь ты, - усмехнулся себе под нос, дочитывая абзац. – Тыщу долларов за твою голову назначено. Ну и успел же ты насолить северному фронту, капитан Сойер! ***