Есть, капитан Финн!

Назавтра Гек ушел пораньше, так как обещался отвезти вдову Дуглас в Сент-Луис. Звал и Тома с собой, да тот наотрез отказался. - Дело у меня одно есть, - сказал Финну. – Ты езжай, а мне обдумать кой-чего надо. Проводил Гекльберри до калитки, на прощанье обвил его крепко руками за шею и поцеловал со всей любовью, тот даже как-то удивился. Конечно, усмехался про себя Том, не сводя с Гека Финна жаркого острого взгляда, с непривычки-то. Теперь все по-другому, а ты, Гекльберри, никак не втолкуешь себе. Теперь-то все по-другому. Теперь он с тобой настоящий. Теперь у них все-все по-настоящему. - Ну, иди, - шепнул-вцеловал в губы. – Вдова-то ждет! - До вечера тогда, Том Сойер. Глядел вслед ему, удалявшемуся уверенной неторопливой походочкой. Прочь. Прочь. Ох... Сердце сейчас разорвется от счастья. Вздрогнул, услышав собственный заливистый смех. Ох, чего это он? А ну как тетка услышит, как ему хорошо?.. Нет, нельзя себя выдать ничем. В мансардочке их с Геком, плюхнулся на кровать, закинув руки за голову и глубоко задумался. Шар. Всамделишный воздушный шар. Если это не подарок судьбы, то что? Что еще, а, Томас Сойер «Гроза морей»? На Миссисипи-то у них такое событие – отправляется воздушный шар в Европу. Там-то уж точно хоть что-то, да происходит! Хоть бы маленькая какая войнушка-заварушка? Значит, шар этот нужно угнать, думает Том. Ну, да. Хватает он Гекльберри и они оба исчезают в облачной дали. Прочь-прочь, и никто их не остановит. Про чокнутого профессора доводилось Тому читать очень много. Все его осмеивали, но мальчишка в него почему-то верил. Там, как получится, думает он. Может, попросятся они с Геком к профессору в компаньоны? Может, он их по-хорошему возьмет? Ну, а если не по-хорошему, то Гек его ножичком. Хотя... нет, не станет Гек-то. Пистолет бы раздобыть что ли? Ох, как же Том хотел бежать из Санкт-Петербурга, из этого захолустья, из этой гнили болотной! Никогда бы не видеть рожи кумушек, да некоторых ребят тоже. Не Бен ли Роджерс его в Геков шалашик гнал на острове? А сейчас будто нос воротит. Или это Тому только кажется? Запутался он совсем. Любит он Гека. И это всем-то, слава богу, давно уже ясно, что у Миз Полли живет племянник-сирота со своим любовником. Ой, не секрет, и никому не удивительно. Гнусь вся в том, как они относятся к Гекльберри. В глаза-то вроде ничего не говорят. Как же, он из богатых, Гек-то! Зато за спиной жалят, точно ядовитые слепни. Гореть им всем в аду, о, дьявол об этом непременно позаботится. - Том? – негромкий стук в дверь. Молчание. - Том? – она закипает. - Я могу войти? Нет ответа. - Ну и ладно, Томас Сойер, как знае... - Входи, тетя Полли. Она стремительно вошла и, подобрав юбки, уселась в ногах племянника на его кровати. Поправила сползшие на кончик носа, очки. Он наблюдал за ее движениями, спокойно, глядел немного исподлобья, стараясь придать взгляду особенного мрака. - Так и будешь на меня волком смотреть? – спросила тетка. – Того и гляди, завоешь. - Завою, тетя, ох, как завою! – грустно закивал Том, запрокидывая голову назад и глядя на грязновато-серый, давно не беленый, потолок. Гниль. Кругом одна гниль. - Да что с тобою, заболел? – спросила заботливо. - Право, заболел, - кивает, выжидает с ядовитым удовольствием на лице, когда тетя поймет, что к чему, и тянет протяжно так: - Черрррною-пречеррною тоскою больно мое сердце, тетушка! Тетка не удержалась, всплеснула руками с расстройства, вскочила, подалась вперед резко, да и отвесила ему хорошенькую оплеуху. - Будет он еще надо мной измываться, ирод! – крикнула в сердцах. – Знаю я, какое у тебя место больно, распутник малолетний! Слышу по ночам-то! Рукоприкладство – это хорошо, улыбался Том про себя, пропуская все мимо ушей. Рукоприкладство – это самый лучший козырь. Теперь выждать часок-другой, спуститься вниз, поглядеть на нее грустно и вздохнуть, точно Гамлет над Йориком... Так он и делает. Тетку этот весь его спектакль пронимает, и она кидается к Тому, обнимать его, целовать, в слезах. А потом без слов достает из буфета початую черничную наливку, да ставит перед ним добрую стопку. - На вот, смажь свое больное сердце. Том одаривает ее улыбкой, радуясь про себя: теперь ее до-олго совесть будет есть. Ну что ж, им это лишь на руку. Гек пришел через окно – не отвык от старых манер-то. - Отчего через дверь не зашел? – спрашивает Том недовольно, не торопясь сбрасывать рубаху. - Так оно быстрей-то, - зато Гек торопится. Через миг на полу уже его штаны, а рубашка по пути к постели слетает. – К тебе хотел. - Мне радостно, когда ты через дверь, как всякий белый человек, ходишь, - сказал Том, отворачиваясь от поцелуя. - Что за муха тебя укусила, Том Сойер? – не понял Финн. – Будто не знает про нас никто? - Том! Гек! Молиться! – кричала с лестницы Мери. Том ухмыльнулся и вдруг принялся раздеваться. Молиться вместе с лицемерными курицами, которые придут сегодня к тетушке на званый ужин? Нет уж, дудки. - Том? – Гек его зовет. – Идем. - Трахни меня, - стонет в ответ Сойер, откидывая голову назад и блаженно потягиваясь. – Что есть мочи, а? Усмехнулся Финн. - Это я могу, но ведь молитва. - А к Сатане ее, эту молитву! – шепчет Том. Тетка уже у двери. Врывается в комнату, и Сойера от смеха чуть пополам не сворачивает: ну такое ж лицо у нее потешное. Ну, да, вот так у них все просто, а она что думала, они тут в оловянные солдатики играют? - Ох, - сказала тетя Полли. – Ох... Ну-ка немедля вылезайте из кровати, и вниз! Ждут уже все! - Мы не пойдем молиться, - ухмылочка ползет-змеится. – К чему она такой швали, как мы? - Ты не шваль! – кричит тетка. - О, а Гек, значит, да? – кричит в ответ, почти что вот истошно. – Нет уж, тетя Полли, или мы оба – шваль, или никто из нас! Гек с нами каждый раз на семейной молитве, а в качестве, осмелюсь ли спросить, кого? - Да есть ли вообще у тебя сердце, жестокий мальчишка? – вскричала тетка, громко хлопая дверью. А он смеется ей вслед, громко, заливисто, почти как-то даже истерически. Пусть думает, что ему все это легко дается. Обнимает Гека, замирает под ним, выгибая спину. И смеется. И неважно уже ничего, пропади оно все пропадом, но когда Гек с ним, то можно дьяволу душу продать, чтобы оно вот так всегда и было! Всегда... И как-то вспомнилось то странное зимнее утро, когда перед школой они устраивали гонки на санках с холма. Хотя почему странное? И впрямь, с чего вдруг? Как обычно, они с Геком отправлялись в школу вместе. Точнее, в школу шел Том, а Гек просто повадился провожать его каждое утро, чтобы побыть с ним... А еще целовались под окнами школы, когда оставались одни на школьном холме, а учитель уже громко звал: - Томас Сойер! А! Вспомнил! Ведь именно в то утро отвел его Сорок Четвертый в сторонку после уроков и спрашивает в лоб: - Любишь того парня? Том растерялся как-то, но кивнул. Это ж Сорок Четвертый. Ему все можно рассказать, он поймет. - Сильно? – как на допросе. Кивает Сойер. А красавчик ядовито улыбается. - А чего ж тогда в Хукервилле забыл на прошлый уикенд? Не в типографию же ездил? - Слышь, Сорок Четвертый, ты че как хренов проповедник? А тот еще слаще улыбается в ответ. - О, как раз наоборот, ты же знаешь, Том... А дальше смутно как-то очень. То ли было, то ли нет, черт его знает? Лишь отчаянно врезался в память холодный, как сталь, голос: - Чего желаешь?! Желай! Желай же, Том Сойер! И свой, громкий, во всем этом неистовом гудении: - Удачи! Странный-странный сон это был. Или не сон. Но кто такой этот Сорок Четвертый? Стойте, как же, кто такой? Ведь он... Помнится же... И правда, какой чудной сон это был, думает Том Сойер, отдыхая в объятьях своего любимого парии. - Слышь, Том, - шепчет Гек ему на ухо, - а вдова-то мне сегодня разговорчик устроила. Про нас промеждупрочим. Том фыркнул. - Вот тоже, карга старая! - Не надо так, она ж добра ко мне! - А чего тогда проповеди читает? – задумался на миг. – Ах, вот оно как! Вдова у нас-то как раз на той неделе была. Ну , тетушка! Не ожидал! – и нервно как-то рассмеялся. Они, значит, и с этого боку решили зайти. Гнусные, поганые лицемеры! Ну, положим, он-то ничем не лучше их, плоть от плоти та же помойная грязь, но он хотя бы борется! Нет, нельзя сдаваться этим подлецам, ни за что! - Чего говорила-то? – спрашивает он, уже спокойней. - Мужеложники царства Божия не наследуют... - Не продолжай. Премерзкий был тип этот Лука... или Марк... Черт их там разберет, вот если б Иисус сам взял и записал, так нет же... - А я думал, ты Библию совсем не читал, - удивился Гекльберри. - Ну, ты ж ту книжку из костра спас. Я ее потом полистывал немного. - Ну и что, как оно там про нас, Том? Так уж ли страшно? - Какая разница в самом деле? Вот верили люди в кукурузный початок, так что мне теперь из-за него с любимым не жить? Тут глаза у Гека круглыми делаются. - В кукурузный початок? Кто ж додумался в него верить? - Древние индейцы, например, - Том закатил глаза. Ну, вот. Начинается... Лучше б трахались. - Вот ведь странный народ, - подивился Финн. И Том не стал возражать. Все равно бы он не понял ничего. Да и ладно... - Не верь, Гек, - сказал. – Ничему не верь. Никому. Мы с тобой только друг у друга есть. Как прежде. Как всегда. Понял? - Знаю я, Том Сойер. Как увидел тебя впервые, так и понял: связаны мы теперь что ли... Эээх, думает Том, вот они с Геком уже скорехонько на шаре улетят! Далеко-далеко улетят. Прочь. Пистолет-то он добудет. А коли нет, возьмут с собой Джима для защиты. Уж он-то за ними в любом случае увязаться захочет. Нежатся они с Геком в постели еще долго. Потушив лампы и слушая, как внизу на тетиных посиделках чьи-то несчастные кости добела моются. ***