***
Эвериона Болонстовская являлась женщиной из деревенского города Соуласт, где ранее были одни губернии и деревенские дома крестьян, которые работали на них, чтоб прожить на один день больше. На тот момент Эверионе было 21 года, была полна сил и энергии, готова была все сделать и убрать, даже не присев. Жила сама девочка в семье отца алкоголика и с больной матерью, которая была единственной, кто любил её. Дом был уже давно дряхлым и еле как держался на ногах. Дерево в каких-то местах было сгнившее, а в других вообще отсутствовала, была виден один мох. Лестницы были обвалены, поэтому девочке приходилось перепрыгивать 2 ступеньки, чтобы не провалиться, независимо, что высота не большая. Веранда, а точнее остатки от неё были завалены досками, бутылками алкоголя, разбитыми вазами, а где-то лежали сгнившие дввно цветы, ранее когда-то ровшие в их доме. Ничего живого не осталось там, кроме кошки. Кошку звали Амелия, была довольно худом состоянии. За ней никто не следил, ей приходилось есть мышей и остатки еды от её хозяев. Внутри дома было не лучше, чем снаружи. Пол состоял из дыр, где-то большие, а где-то ещё можно перешагнуть. Картины лежали на полу, в них были разбиты рамки или разорвана сама картина из-за панической атаки отца девочки, который кидал все во все места. Диван был изорван из-за кошки, которая точила свои когти на нем, помимо неё, там были разные пятна, от алкоголя, еды, грязь и многое другое, он всегда был занят отцом, ведь мать спала в другой комнате, где благодаря её дочери было более чисто и опрятно. Как и во всех домах есть столы, у них тоже. На нем лежали когда-то действительные бумаги, а на них кружки, тарелки, так же они валялись ещё на полу, но половина была в разбитом состоянии. Девочка иногда ставила свои игрушки на этот стол, но отец их выкидывал в печь, если был ещё в настроение, а если нет, то брал и кидал в неё, а некоторые игрушки были твёрдые. Синяки были на всех местах, без исключения, иногда он брал ремень и был её за плохое поведение, не понимая, что её воспитанием никто не занимался, но в отличие от других детей таких, она успела читать и писать. В комнате матери где и сама девочка спит было более уютно и она знала, что если уснёт, то её никто не побьёт и не накажет. Одна большая кровать, пару подушек когда-то бывшие белые, окрасились в серый, а где-то появились чёрные пятна, такое же было и одеяло. Единственная комната где был целый пол, хоть и были небольшие трещины, но ещё вполне мог выдержать их. Небольшой шкаф, где девочка складывала свою одежду, мамину тоже, игрушки, а рядом столик, где лежали книги и тетради, в тот момент она ходила в школу и нужно же на чем-то писать. Она не имела образования, поскольку её мать заболела туберкулёзом, когда она была в 7 классе. Сначала она отпрашивалась с уроков, а потом вовсе перестала ходить в школу, поскольку приступы сильного удушающего кашля участился, с каждым днем заставляя её мать задыхаться до потери сознания. А отец отказался помогать ей, дабы он не хочет провести свою жизнь с больной женой, которая скоро ходить не сможет, поэтому он находился в гостининой, но никогда не заходил к ней, даже когда кашляла на всю комнату. Сама девушка была с русыми волосами собранные в длинную и эстетичную косу, на самом конце была синяя лента. Помнится, когда она была на море с матерью, то, одна незнакомая женщина подошла к ней и подарила ее с просьбой хранить и не забывать бога всевышнего. Каждый раз когда ей было трудно, она молилась и на следующий день внезапно появлялись просветы в любых делах, которые когда-то обвалились на неё без единого здравого решения. Только нужно выбрать правильный и не сойти с пути верующего человека. Дама всегда ходила лишь в одном наряде, на которое она накопила неплохие деньги, с 18 лет. Мать на её день рождения добавила недостающую сумму, хотя она и отказывалась, но все же это был её подарок от чистого сердца, от родной матери, которая понимала о её прихоте быть красивой. Отказать нельзя было, но пообещала, что когда-то заработает их и отдаст лично в руки. На ней было бежевое платье ниже колен и с длинным рукавом, чтобы скрыть свои синяки от тяжести работы прислугой, где за каждый неверный шаг готовы были ударить плеткой по ногам или рукам, нужно было терпеть и дальше работать без права на отдых. Синий пояс, подчёркивающий фигуру, которой можно было позавидовать, она досталась ей от своей матери, которая в её годы была самой красивой женщиной в городе. Она как и все любила каблуки на небольшом каблуке, однако, на работу ходила лишь в бархатных балетках белого цвета. Амиса Болонстовская, была женщиной сильной и независимой. В свои работала на судне известного экипажа «Морской стиль», её взяли как уборщицу, чтоб в случае урогана или просто пьянки моряков могла все убрать, чтобы те как отойдут могли проложить работу, однако, работая там она познакомилась с командиром судна Атмис Тернер, который имел хорошую внешность, а по характеру был добрый и понимающим человеком. Будущему командиру было 27 лет и уже умел покорять моря и быть хорошим лидером среди людей. Моряк был довольно высоким, ростом 187 сантиметров, но не выше своего начальника в Берлина. Глаза подобно горькому шоколаду, который при одном лишь укусе даёт горькость во рту, заставляя чувствовать вкус отравы из самых свежих трав. Из-за своей вечной работы был одет в белый мундир и не менее белые штаны. Туфли из змеиной кожи, являлся дефицитом в стране, а у тех, у кого они были являлись почётными людьми. Также, нужно отметить его шрам на шее, появился из-за шторма в Синсуэле, где корабль ударился из-за сильного потока об камень и его направление нельзя было определить из-за сильного давления. Тернер не поддался панике и взял мачту, пытаясь выравнить его ориентир и не допустить ещё одного удара об камень. Если корабль допустит одну дырку, то он уйдёт на дно как и он сам. Проявив отвагу, он выбрался из шторма и доставил его в саму столицу, где его возградили медалью и предоставили новый линейный корабль «инкомр 1910». Белые паруса давали ему направление, весь блестит, встречая своего нового хозяина. Экипаж его обустроил за 10 часов, так, будто этот корабль был уже предназначен ему судьбой. Мужчина являлся капитаном с хорошим стажем и не раз управлял кораблём любого направления. Любой экипаж знал его и уважал, как самого ответственного человека. Его общение всегда сдерживались и даже в самой экстремальной ситуации мог найти выход. Ни один человек не пострадал от его руки. Его терпению можно было позавидовать, однако он имел минус, который девушки видели лучше, чем мужчины. Он никогда не имел границы и даже когда мужчина мог умереть, все равно рвался в бой. Он смотрел в смерти глаза, плюя в её лицо. Амиса была женщиной неземной красоты, которая привлекла мужчин любого возраста и даже если у них были жены — она могла отбить их сразу, без капли совести в руках. Мать, когда была ещё жива, учила её быть девушкой сложного характера, чтоб ни один мужчина не смог её одурить. Она давала Амисе уроки жизни, которые она не имела права не соблюдать, однажды даже спасли её честь о достоинство. Работая в ночную смену, она была на поверхности корабля, убирала куски стёкол, камней и другого вида мусора. Тогда у командира была бессонная ночь и чтоб не пойти с ума от дозы таблеток, которые он принимал как стрессоустойчивые. С детства у него была травма, которая искалечила его жизни и после долгих скандалов с врачами, ему выписали лекарства хорошего воздействия. Пил он их уже с 5 лет и по сегодняшний день не мог отказаться от них даже на день. Выйдя на палубу, он увидел её и был поражён её силам. Проработав весь день, она решила взять и ночную смену вместо ее коллеги, которая хотела этот вечер разделить со своим новым мужчиной. Она была девушкой лёгкого характера, но всегда знала, чего она хочет и как она этого хочет. Две разные девушки нашли общий язык, став лучшими друзьями. — Однако, вы не боитесь темноты? Вдруг кто-то сзади подойдет. — уже подходя даме поговаривал, понимая, что кроме неё, тут никого нет. — Господи, напугали. — она сильно дернулась назад, что даже уронила пакет с мусором и его унесло в море, — отлично, мне этого ещё не хватало. — Да ладно тебе. Улетел, так улетел. Что ты тут делаешь ночью одна? — уже смотря на неё, он начал замечать обворожительные черты, которые его лицо меняли на небольшое смущение с удивлением. Командир никогда не видел никогда столь красивых дам на своём судне. Если и были, то в возрасте, а ей было всего-то 23 года. Столь храбрая и независимая женщина поразила его до глубины души. Она была для него совершенством, девушка сразу смогла утихомирить его панику и своим голосом позвать апатию к нему в сознание. Ранее у него были девушки, вполне хорошие, даже нравились, но их хватало не на долго, постоянно находились причины для истерик, а с его травмой — было слишком опасно допускать слова близко к сердцу. Всегда мечтал найти себе жену, спокойную и понимающую. Чтоб приняла его с этим недостатком и не давила на него. Девушка, которая была перед ним обладала прекрасными голубыми глазами, но при свете луны они становились темнее, будто сливаясь с состоянием моря и становиться частью его. А может и наоборот, оно притягивают ее и дают часть себя ей. — Я советую вам, командир, пойти вниз в свою комнату. — уже собираясь уходить вниз, проговорила та, но он схватил её за руку. — Женщина командует мной, похвально. — улыбаясь посмотрел на неё, однако, она лишь покраснела от столь внезапного действия неравнодушного для него мужчины. Она поняла, что сказала глупость, как можно так разговаривать с начальством? Она же просто уборщица — не более того. Она сразу влюбилась как маленькая девочка в него. Его лидерская походка заставила сердце биться сильнее, а голос опускаться в сон, чтоб услышать его ещё раз, как он её зовет. Столь яркие карие глаза были будто песками, которые заставляют тебя увязнуть в них и задохнуться их блеском, которые уничтожает весь кислород. Однако, она молчала и пыталась избегать его. Чтоб не сорваться и не напрыгнуть ему на сильные плечи и не уткнуться в его тёмные волосы, пропавшие морским призом. Однако, он уже сами обратил на неё внимания, не желая оставлять её с кем-то иным. — А разве нельзя? — улыбнувшись проговорила та, раз начали эту игру, стоит закончить и оставить слово за ней. Нет много выбора. — Ну, раз будешь ты отдавать столь важные поручения, то почему бы не послушаться. — он не желал отпускать её руку, но спать ему хотелось больше. Оставлять командир её тут не хотел. — пошли вниз, а то дождь видимо начинается. — Ладно, только если вы пойдете спать. — сильным голосом проговорила та, заставляя его лишь одобрительно кинуть. — Так точно, мисс! А теперь пошли. — повёл её за руку вниз, закрепляя их судьбы воедино. На следующий день, он пригласил её на вечерний ужин, а она лишь согласилась и всем своим подругам написала письма с такой важной новостью, что те бишь порадовались за неё. В этот вечер он впервые поцеловал её, слишком манила командира к себе, будто как проклятье, но оно не убивает, а наоборот заставляет чувствовать себя любимым. Её губы были со вкусом клубничного блеска, хотелось так и облизнуть, немного даже прикусить, оставить след свой, чтобы помнила об этом вечере. Они с каждым днем были ближе и ближе к друг другу. Моряки могли лишь завидовать им, они всегда были вместе, везде и всюду. Он стал её опорой и если её обижали, то он готов был кинуться в драку лишь бы защитить её всеми силами. Корабль должен был находится в море 3 месяца, все эти 3 месяца они проводили лишь с друг другом, даже он мог дать ей покомандовать экипажем, из неё выходил хороший командир, особенно когда она перед ним стягивала мундир и садилась на колени, то у парня сносило голову от такого действия. Но Атмис не хотел останавливаться на этом, слишком много отдал, чтобы отпустить ее. Поэтому после прибытие в город, он сделал ей предложение руки и сердца, он хотел жить с ней и быть счастливым. Через 4 года у них появилась дочка, красавица. Тернер и Болонстовская были счастливы такому дару судьбы, они были готовы прыгать от счастья. К сожалению через полгода его отца уволили с работы из-за нестабильного состояния, он уверял всех, что готов был отказаться от таблеток, но не справился и сорвался на людей. Из-за такого давления он начал пить, в итоге спился и не справился со своими нервами. Денег не было, а дочь воспитывать надо, вместо этого он лишь кричал на неё, срываясь, пока не начал поднимать на неё руку. Он винил себя и где-то в глубине душе понимал, что любит её, обещая защитить, но вместо этого каждый день избивает, а она не слова не говорит, лишь улыбается ему. Ведь она дала ему общение, что никогда не станет его попрекать. Тернер ненавидел себя, пытаясь много раз встать на ноги, начать все заново. На каждом шаге он спотыкался, через боль и вину пытался вновь встать. Пока просто не сдался. Его жена проживала свои последние дни и она помнит, что женщина перед смертью сказала пару нужных для неё слов, которые помогли найти себя в обществе. — Когда меня не станет, запомни, куда бы ты не пошла, я всегда буду рядом. Моя жизни теперь твоя — иди к мечте… Я люблю тебя… На её похоронах было всего-то несколько человек. Её подруга, друг, двоюродная сестра, брат мужа и дочь. Они провожали её в последний путь, отправляли в мир иной, желая ей там найти свое место. Дочь обещала ей отпустить, когда будет готова. Девочка обещала, что она исполнит её мечту и станет тем, кем она хотела все эти года. В свои 23 года она была в Берлине, накопившиеся деньги на учёбу с помощью работы в губернии ушли на билеты и немного уже на жилье, чтоб успеть устроится на работу. Там она и встретила Вансона Бугенвиллия. Работав в ресторане уборщицей она впервые увидела этого мужчину. У неё была хорошая память, что давало преимущество всех запоминать, но его она не разу не видела. Подумала, что он на время, так что, она лишь продолжила подметать полы. У неё не было там друзей, лишь враги — подобно официанткам, которые имея возможность прибавляли ей работы. Все ее коллеги имели образование, хороший дом, имели свои деньги и хороших мужчин, а она лишь была уборщицей, ничего не имел на руках пошла в столицу в поисках лучшей жизни. Идя уже к основным столам, девушку оставила одна официантка, которая начала кидать мусор специально на пол. — Ой, я случайно, уберешь? — с насмешкой проговорила та, кидая ещё салфетки. — Да конечно… — спустившись на пол начала говорить она, а та особа хотела его пнуть ногой, но как только начала, то её кто-то схватил, повернув к себе. — Ещё одна прошмандовка. Сама возьми и подними, не бойся, не переломишься. — грозный мужчина смотрел на неё ядовитыми зелёными глазами. А она лишь кивнула и сама спустилась на колени собирая мусор. — Не стоит! Я могу и сама убрать. — колебаясь девушка пыталась остановить мужчину, чтоб он попросил отозвать свои слова, но военный лишь схватил её швабру и отодвинул в сторону. — Я вижу, сердце у тебя доброе, не порть его об таких как эта женщина. — улыбнулся он словно сонная сова, а девушка лишь кивнула ему. — Спасибо в-вам большое! — поклонялась она, смущая мужчину своими некорректными действиями. — как мне стоит вас отблагодарить? — Мне нужна домработница в мой дом, но никак не могу найти ту самую, а вы мне приглянулась. По крайней, когда зашёл сюда почувствовал запах уюта, ни одной пыли, ни одной бумажки на полу. Думаю, что это лучше, чем работать с такими как она. — кинул недовольный взгляд на женщину, которая уже сидела на коленях и собирала свои же салфетки. — ах, да, где мои манеры, зови меня Вансон, а вас как величать? — Меня зовут Эвериона, очень приятно познакомиться! Я не думаю, что справлюсь с такой работой. — отошла назад и опустила голову, зная, что все испортит. — Не попробуешь — не узнаешь. В любом случае, я дам вам свой адрес, можете приехать как захочешь. Я буду рад, если вы примете моё скромное приглашение. О зарплате можно поговорить уже на месте. В любом случае, она будет лучше, чем тут. — синеволосый сел на свой столик, достав из внутренного кармана листок, формата А5. На всех столах лежало перо с чернилами, ведь само заведение было лишь для военных и всем нужно иногда было что-то написать. — Это не далеко от сталицы, можно доехать на ночном поезде. — Х-хорошо, спасибо вам за столь ценную доброту. — ещё раз поклонилась дама и взяла с его рук тот самый листок. — Спасибо за обслуживание, мне пора, а вас я жду. — официантки и повара отблагодарили его за столь неожиданный визит и пошли дальше обслуживать клиентов, а Эвериона лишь помахала рукой, перед тем как он скрылся в дверях. Она думала пару дней, ведь понимала, что работать в том месте, где её унижают постоянно — одно мучение, а по словам столь уважаемого мужчины, он предоставит все, включая благодарность и уважение к ней. Её подруга из светской школы уговорила её попробовать хоть день там проработать, прежде чем судить. Она и согласилась, утром следующего дня она собрала все свои вещи, при этом отдав ключи от квартиры хозяину, уже шла к поезду и думала над словами парня. Эвериона с детства была храброй, но когда дело доходило до парней, то она во всех видела своего отца. Страх с детства не давал ей начать отношения или найти себе друга, ведь все попытки закончились со слезами в подушку. А когда-то она мечтала о принце, который заберёт её отсюда и увезет далеко-далеко. Однако, такой не явился и всю жизнь она была одна, никому не нужная. Мысли путались в голове, создавая мрачные картины, где нет ни одного хорошего места. Где-то пролита кровь, а где-то грязь — это её прошлое, которое стоит уже отпустить, но если она отпустит, то и мать придётся забыть, чем она не могла. Забыть единственного человека, который был так любим для неё. Её терпение было железным и она была готова смириться с тем, что будет всю ночь в этой крови, грязи и сожаления, что не смогла помочь матери родной. Поезд уже приближался к точку назначения, а она не смогла уснуть этой ночью из-за горечи своих раздумий. Женщина не курила и ни пила, но порой хотелось так же как и её отец схватиться за рюмку водки или выкурить целую пачку сигарет, подобно наркотической траве, которую курили её ровесники из соседних домой, говоря родителям, что так пахнет вода в озере. Конечно им никто не верил, но и доказать свою правоту невозможно. Стоило только сомкнуть глаза, как тут сильный толчок кидает её на пол, а от испуга она ударилась рукой об стол, создав небольшой синяк на запястье. Поезд прибыл и остановился, а она начала выходить, чтобы направиться по направлению карты, которая была выдана начальством столицы в знак благодарности за помощь в уборке учреждение перед парадом майским. Уже 3 километра она идёт, пытаясь найти тот самый дом, где живёт командир, но сколько бы не шла никого и ничего. Уже выйдя из чащи леса, она увидела большой белый дом, где было 3 этажа, а внешностью он проходил на дворец в сказках. Женщина предполагала, что у него будет большой дом, но не настолько, а красота у него неземная, неописуемая. Как-то стесняясь она постучалась в дверь, негромко, будто зная, что мужчина не любит громкие звуки. Хозяин не заставил себя ждать, через пару коротких моментов отпер ту самую пугающую дверь. — Кто та… А, здравствуй, неужели вы приняли моё приглашение? — тихим голосом проговорил тот, отперая дверь сильнее, чтоб пропустить даму в дом. — Да, только я долго блуждала по этому чертовому лесу… — злым голосом проговорила она, а парень лишь улыбнулся, чуть ли не смеясь. — Зато здесь тихо и очень уютно. Сами это поймёте, когда проживете тут неделю. — отходя назад, зовя попутно девушку проговорил он, а она лишь удивилась. — Проживу? — она думала, что нужно будет искать дом, чтоб после работы знать куда идти, а здесь командир говорит так, будто он предоставит ей жилье. — А вы чего хотели? Неужто хотите идти 5 километров туда и так же сюда? Будете жить у нас, мы не против. — она уже зашла в дом и просто открыла свой рот, столь огромное посещение, больше самого здания в Берлине. — Мне как-то неудобно. — повернулась к нему и невольно посмотрела в глаза. — Не дурите, я не изверг чтобы вас гонять туда-сюда. — показала рукой наверх, чтоб та обратила внимание. — Там все комнаты. Жены, моих сыновей, моя, самая дальняя ваша. Правила жена написала на листке и он лежит уже у вас в комнате. Я надеюсь, что вы сможете тут продержаться. — Да, спасибо. Я буду стараться! — поклонилась и начала свою работу, положив начало истории семьи Бугенвиллии, приняв свою роль.***
Гилберт помнил, как отец рассказывал эту историю и он всегда пытался запомнить её. В детстве, когда ему было 4 года Эвериона сидела с ним, пытаясь всячески развеселить, а когда болел, то паила лучшими лекарствами. Все больше и больше мальчик привязывался к ней, но когда мама заболела, то он сидел с ней, а им помогала служанка. Она имела право на будущее, как и все, но решила остаться тут, не видя никаких просветов. Гилберт лишь кивнул, когда она могла решить, что будет делать раньше, но и принять был готов всегда. Военный верил, что когда-то она встретит того самого человека, но, а если нет, то он с Вайолет будут её семьёй. Вайолет стояла возле двери, смотрев на лестницу, в ожидание Гилберта. Она не могла идти дальше, поскольку без разрешения хозяина и шаг не пройдёт. Девушка понимала, что они уже много раз разговаривали об этом, но никак она не могла отказаться от приказов, которые переросли уже в обычные просьбы. Он понимал и не ругал, лишь давал ей опору забыть это вообще, терпел и целовал крестик, молясь богу, чтобы её сны стали лучше, а сознание чище. Военный зашёл в комнату и залез в шкаф, в поисках одного письма. Когда-то в давние времена он пытался ей написать письмо, ни одна из этих попытков не увенчалась успехом. Его мысли были сильно запутаны, а когда пытался придумать что-то, то выходил бред сумасшедшего, который безумно любит девочку. Но, как бы это не было, она показала ему самые первые письма, зная, что они не лучшие, подобны отчёту, но чем дальше, тем живее, пока не долго до самого последнего его письма, которое заставило его порвать свои сомнение и неуверенность на миллион частей, вместо этого появилось желание головой биться об стенку, жалея о своих грехах перед ней. Однако, она всегда уверяла, что он не виноват и это помогало, до следующего приступа шизофрении, которая появилась после боя в Интенсе. Он не больной — он изранен. Мужчина был обязан показать его, иначе бы это было бы несправедливо. Достав небольшую стопку писем одного адресата и закрыв шкаф, он начал перебирать их, отыскивая его самое первое. Вайолет решила подняться к нему, внизу стало крайне мрачно из-за туч, которые прикрыли весь свет с улицы, а эта темнота её напрягала не хуже боле боя. Подняться наверх было легко, а пройти по тёмному коридору к нему уже нет. Осмотрев, она ничего кроме тьмы не увидела, но идти придётся. Вдохнув и выдохнув она пошла в эту темноту, не зная, что там её ждёт. Каждый шум заставлял её чуть ли не орать во весь дом, она шла медленно, пытаясь ощупать пол ногой, чтоб убедиться что там ничего нет, кроме красного ковра. Пройдя середину, кто-то или что-то издал скрип открывающей двери, заставив её сильно сдать назад, что не увидела ском ковра об который и упала на ноги. — Вайолет! — она сразу поняла, что это был Гилберт и стало стыдно, что женщина испугалась его. — Ты чего не позвала меня? Я бы провел тебя. — Нет, нет. Всё хорошо, сама виновата, что не сказала тебе, что буду подниматься. — схватилась за его руку, чтоб подняться на ноги. Но, она услышала уже шум внизу и поэтому сильно схватилась за его плечи и сдавила как можно сильнее. — Ты это слышал? — Я порой обожаю твою боязнь темноты. — хоть она и не видела ничего в темноте, но его улыбку на лице она уже нутром чувствовала. — Как маленький ребёнок. — Я не ребёнок! Просто я до сих пор боюсь темноты. — лицом уткнулась в его шею и легонько целовала её. — А вот ты… — Всё, все, я понял. — немного отошёл назад, но уже потянул её и обхватил руками, чтобы не упала. — я бы продолжил, но не здесь. — А поцеловать? Чтобы я не боялась. — с кокетливостью проговорила та, облизывая свои губы, а он слышал столь возбуждающий звук её действия, что уронил с рук письмо, но это уже стало для него не важным. Он как зверь притянул её к себе, а та лишь расслабилась, давая контроль над собой, на что он лишь улыбнулся не столь здравой улыбкой, но отказать ей в таком удовольствие — хуже казни. В таком обтягивающем платье, которое выделяет все её женственные черты, от плеч, до бедер, могли лишь присниться в его снах, а сейчас он может наяву дотронуться до них, не получив отказ, ничего. Вайолет встала на носочки, а парень рукой коснулся её подбородка, приподняв её красное уже от таких нежных действий личико, будто теряя рассудок и ожидая его коварство. Горячий воздух проходил по всего его телу, заставляя пропускать дрожь, потом вторую и так далее, пока его температуру не понимает девушка собой. Рукой он дотронуться до щеки, которая была горячее солнце и глаже стола, столь приятная и гладкая щечка, которую хочется поцеловать. Военный слегка нагнулся к ней, чтобы почувствовать её горячее на тот момент дыхание второй волны, заставляя лицо мужчины проявлять свои скрытые эмоции. Зелёные глаза обрели более яркий оттенок, который даже в темноте мог проявить взгляд подобно черному коту. Сильнее сжимая его плечи, она оставляет на них след своих худых пальцев, но крайне твёрдых, как титан, но жарче самого масштабного огня. На следующий день от них останутся синяки, но синяки она будет лечить своими пухлыми губами, облизывая, проводя мокрую дорожку, создавая перепад температуры. Его руки проводили сверху вниз, дойдя до конца её платья, которое невольно начало задираться, а его руки поймали это движение. Губы мужчины невесомо коснулись её, пытаясь сдержаться, немного прикусив нижнюю губу, принуждая её издать довольно сладкий звук, который заставил парня углубить поцелуй, сдерживая себя в рамках. Только рамки были картонными, которые рвутся с каждой секундой. Он не мог удержаться на ногах, поэтому прижал её к стенке, решив её возможности двигать руками. Гилберт обхватил их и прижал к стенке, а Вайолет лишь прогнулась вперёд. Ей не дано описать такие чувства, они совсем новые, неизвестные, но очень приятные. Чувства смешиваются как сладкий и нежный алкоголь, подобно самому дорогому вину, который так хочется выпить от горла до единой капли. Её тело горит как яркое пламя, а он поджигает его, ведь сам горит. Им давно не хватало этого, этой близости их тел. Теперь он волен делать все, что ему угодно, а она лишь довериться. Обычный поцелуй перерастает в нечто большее. Их языки сплетаются будто в длинном танце. Танцуют в такт своему сердцу, никогда мужчина не думал, что один поцелуй сможет стать чем-то большем. Никакая женщина не могла одним действием скипетить кровь, руки начали терять координацию, одно прикосновения до неё — начало прямой, которая, чем дальше идёшь начинает скакать все сильнее и сильнее, делая резкие скачки и падения. Как только он хотел приподнять её платье выше бёдер, как в доме что-то упало и они оба обратили на это внимание. — Если это опять он, то я как и обещал, вырву ему руки. — смотрел в сторону звука, ожидая услышать тот самый голос своего друга, который всегда приходит «вовремя». — Я с тобой. — все ещё прижатая к стенке проговаривала она. Но, голоса не последовало. Он отошёл от неё, но держал за руки. Перед тем как уйти вниз, он взял письмо в руки, чтобы не забыть отдать его ей. Уже выйтя из тени, они вышли на лестницу — никого не было. Оказалось, Гилберт забыл закрыть дверь, из-за ветра на улице, оно распахнулось, будто кто-то пошёл. Когда Вайолет повернулась к нему, то он лишь чесал лоб, проклиная себя за эту глупость. Понимая, что мимо своего друга, сам не лучше, если уже забывает о таких вещах, хотя рядом с Вайолет можно и имя свое забыть, ни то, что закрыть дверь. А в руках она заметила его письмо. — Что у тебя в руках? — спросила она не отводя взгляда от этого обычного на вид конверта. — А, это, письмо. Хотел тоже показать самое первое письмо тебе…думаю, что ты не посчитаешь меня сумасшедшим. — как-то пытался отвернуться от неё, чтобы не видела его стыда от своих слов. — Правда? А можно? — она взяла его за рукав, чтоб тот полностью не отвернулся, а мужчина лишь нелепо улыбнулся, протягивая письмо ей. — Прочти, после того как придём с базы, солнце. — он смотрел на её улыбку и смутился от её действия, когда она поцеловала письмо, будто видит что-то ценное. Она потом повернулась и резко кивнула. — Что-то вспомнила, как я тут была впервый раз…— как-то грустно проговорила она, а Гилберт лишь сжал её руку, прогоняя точку, оставляя лишь радость, что она будет ещё приходить сюда, так ещё и жить. — Дом остаётся все таким же родным…***
После встречи со Дитфридом, он отправился к себе домой на недельный отдых. Вечные его поездки по стране вымотали его и он не был готов начать работать, зная, что через день свалиться с ног. Помимо этого, ещё и девочка была у него на руках. Гилберт отправился на поезд направлением которого был Райден. Пока они ехали он перебирал документы, отчёты, отыскивая важную для него информацию о задание, которое ему поручили. А будущая Вайолет лежала напротив него, смотрев куда-то вдаль, в пустоту, своими тёмными голубыми глазами, взирая на все, что она видит, будто видит что-то неописуемое, но её осторожность на первом месте. На удивление, девочка спокойно отнеслась к нему, а к поезду с каким-то еле заметным удивлением. Вполне логично полагать, что помимо организации где она работала и флота своего брата — она ничего не видела. Всё для неё ново и крайне необычно. На ней была испачканая рубашка с большими пятнами, а где-то даже были дырки большие и маленькие — это все, больше ничего. Даже обуви не было, все это время она ходила босиком, покрывая свои ноги вечными царапинами, синяками и мозолями. В кабине стоял едкий запах от куртки, на которой лежала сама девочка, из-за этого запаха майор извечно морщился. Он думал, что эта куртка его брата, но она была больше размером. Тогда осталось то, что она её нашла и вечно ходила в ней, чтобы не замёрзнуть. После часа, он попросил одного из своих солдат её убрать, а сам взял свой китель, накинув на неё. Девочка не хотела отдавать столь грязную и разорванную куртку, что пришлось предложить обмен, тогда он подумал на пару минут, что она умеет понимать людей, включая его. Она не разрешила солдату прикоснуться к ней. Когда майор попробовал сделать сам, то девочка просто сидела, не двигаясь, позволяя ему сделать то, что он хотел. Это немного удивило его, поскольку когда он находился у брата, ребёнок всеми силами отбивалась, кусалась, дергала, пока не вмешался Гилберт. Пока поезд ехал, девочка уснула, по её лицо было видно, что она сильно устала, даже подвинуться не могла из-за тяжести своего тела. Майор понимал её состояние, поскольку сам бы не стал спать в проклятом доме брата, понимая, что он рядом и может воткнуть или выстрелить чем-то в спящего мужчину. Именно такие отношения были между братьями, а Вайолет была последней причиной их поддержание. После того, что он с ней сделал нить их общения порвалась на две части и больше не связывалась. Гилберт никогда не давал второго шанса, даже если перед ним был брат. Если и давал, то только матери, мать никогда не огорчала его, даже если ничего не делала для него. Почему-то сидев и читая документы, глаза мужчины в интервале 3-ех минут сами возвращались к ней, любуясь. Он не понимал, что в ней такого, просто смотрел, не сводя своих изумрудных глаз, высматривая все, что было в ней. Обычные волосы, которые были на вид, как у всех блондинок, но эти чёртовы локоны, которые так и хотелось убрать с её маленького лица, где иногда виден румянец, однако, это могло быть из-за холода, а может из-за зуда. Тоненькая шея, которая так манила его, чувствуя как он срывает с себя нитки расудства. Когда поезд приехал, он решил взять её на руки, не хотел будить, пусть хоть сейчас полностью утонет в апатии, не думая ни о чем. Мужчина решил оставить своих солдат на станции, не видел смысла таскать в такую даль. На улице была глубокая зима, а так как он отдал свой китель девочке, сам уже шёл в одном мундире, под которой была чёрная футболка. Лучше пусть заболеет сам, чем она. Идя по снегу, промокая до нитки, он не смел думать разбудить её, заставив идти ее силами. Да, она ребёнок, но в первую очередь она девушка, которую нужно уважать. Уже дойдя до особняка, он одной рукой постучал в дверь, держа во второй девочку. Через пару дюжин мгновений женщина открыла ему дверь. Она была служанкой майора, которая ровно по расписанию ждала около двери два стука среднего удара. Войдя уже в дом, он кивнул ей, давая знать, что ни на что не будет давать ответы. Парень лишь повернулся к ней, когда та закрывала дверь. — Будь добра, после того как она проснётся, дай любую чистую одежду и отмой. — уже передавая девочку на руки служанки проговорил тот, довольно уставшим голосом. — Как скажете, юный господин. — уходя на второй этаж поговаривала женщина спокойным голосом, убеждая хозяина в своей честности. А он ушёл в гостиную, где проводил свое свободное время после работы. Это была единственная комната, которая могла дать ему силы и успокоиться после сложного дня. Само помещение было довольно большим, стенки были заняты картинами своих предков, в серебряной рамки с кусочками алмаза, при свете он начинает отдавать блеском. Мать решила, что это украшение поможет не забывать их, так оно и было. Большой красный ковёр с рисунками растений различной формы, такой выбрал именно Гилберт, с детства любил вещи связанные со цветами, однако, кроме ковра ничего не было, отец не терпел такое, но отучить сына от любви к цветам — невозможно. Два больших кресла, служили для матери и отца, но когда отец был уже на грани, то сказал, что может сам там сидеть и разговаривать с его женой, то есть с матерью. Мать Гилберта была у него редко, но, а если была, то всегда сидела на своём месте и пила с ним чай, разговаривая о чем-то своём. Кресла были без диктора, обычный серый бархат, на ощупь была как мягкая подушка, где можно было уснуть на целый день. Сама печь была сделана из красных кирпичей, довольно стандартный выбор материала. Зато было красиво и подходил к ковру. На печи были разные статуэтки, фотографии, старая ценная валюта, пару бутылок с кораблём внутри, их дарили отцу на разные праздники. По просьбе брата старшего, сюда перенесли большой стол, который был такие же, как и в кабинете майора, только там было мало отделений и не было полки с замком, поэтому там ничего из принципа не хранилось. Красное дерево, такой же лак для древесины, столы были сделаны другом их отца, который любил делать разные реконструкции из дерева, в крайнем случае мог брать пластик. На потолке висело 2 лампы, светили ярким светом, однако нужно было брать стул, чтобы добраться до них и спичками поджечь. По углам комнаты лежали огромные вазы со цветами, они менялись, то розы, то лилии, возможно иногда ромашки и так далее. Сидев там, он мог просто спать или писать документы, наслаждаясь тишиной, прислушиваясь к горению дерева в ярком огне. Сейчас он не мог ни спать — ничего. Порой он мог привести сюда любую женщину. В основном он их брал с баллами или мог с кооператива, как получается, все они были младше его минимум на 5 лет. Но на утро она уйдёт, а он не вспомнит ни имени, ни даже внешности. Все они на одно лицо, но разные в постели, ничего более. Только вот, девочку эту, с которой он был всего-то пару часов запомнилась лучше всех дам, с которыми он проводил свое время. Каждую волосинку, синяк, мозоль отчётливо запомнил и никак не мог забыть, хотя знал, что она тут на время, в скорем времени она исчезнет как любая женщина, но появилось странное желание её оставить тут, с ним, не отпускать. Всё эти мысли осели на него, придавливая его мозг, что он уже не мог ни о чем думать, как о ней. Хорошо, что в этот момент пришла служанка, а рядом с ней стояла девочка, смотря ему в глаза, пронзая каждую частицу, сжирая. — Извините, но только так я смогла её одеть, она все время сопротивлялась. — поклонилась она, показывая свою вину. — Ничего, это намного лучше, чем было до этого. Теперь накорми её, а дальше решим. — повернулся к ребенку, застыв в её глазах, где он уже мог видеть себя, но не с внешнего ракурса, а с внутреннего мира. С этого дня началась её история. Девушка солдат и её майор Гилберт. Она не имеет конца, но имеет хорошее начало. Здесь она останется навсегда, в его сердце, глазах, вкус на губах, синяки на теле от её прикосновений — любое действия уже знак того, что она была тут и это не сон.Я буду твоей жизнью и смертью одновременно