I'm still loving you

«…Угрозы, насмешки, короны примеряют пешки, На лицах отметки, что все они марионетки…»

      Знакома ли вам ситуация, когда удивление застигает вас в процессе выполнения какой-то работы, и вы просто начинаете на автомате выполнять действия, не задумываясь. Хорошо, что бизнесмены были заняты обсуждением дел (созерцанием гейш) и не заметили, как Мира сбилась с ритма, по кругу повторяя одну и ту же мелодию.       Девушка во все глаза смотрела на Акаши. Тот в свою очередь удивлённо вздёрнул брови, но поспешно постарался скрыть удивление, вернув на лицо привычное спокойное выражение.       Мирослава смотрела, как он здоровался с гостями. Разговора она не слышала, но было видно, что к Сейджуро тут относятся с уважением. Гоман-сан с той же елейной улыбкой пожал ему руку и раскланялся. А когда Акаши занял своё место, Мира смекнула, что к чему. Парень сел рядом с тем мужчиной, перед которым так стелился наниматель Мирославы.       «Они так похожи, просто одно лицо», — промелькнула мысль.       Сейчас обзор Мире никто не загораживал, и она смогла рассмотреть Сейджуро и его отца. В том, что они были отцом и сыном, не было сомнений: одинаковые черты, статность, некоторая холодность во взгляде – они были очень похожи.       От наблюдений за представителями семьи Акаши Миру отвлёк тихий шёпот одной из девушек.       — Хозяин приказал тебе начинать петь, — бросила она и вернулась к гостям.       Мирослава хотела фыркнуть ей в ответ.       «Что это ещё за новости, приказал…», — недовольно подумала она, но всё же отложила инструмент.       Мира не знала, что пришлось бы по нраву такому контингенту, поэтому она решила начать со старинной японской ставшей уже народной песни.       Как и раньше, девушка прикрыла глаза и не сразу увидела, что взгляды всех присутствующих обратились на неё. Её звонкий голос растекался по помещению, будоража сознание и одновременно с этим успокаивая.       Песня завершилась как раз вовремя: вода в тагама нагрелась. Мирослава заметила, как одна из гейш стала бросать «незаметные» взгляды на Акаши, двигаясь к нему всё ближе, но её перехватил другой бизнесмен, уже порядком разгорячённый саке. Как говорится: самый вкусный саке в полдень, но вот сколько его должно быть выпито в полдень — история умалчивает. Мира немного усмехнулась, думая, что девушки-то не шутили, говоря, что своего шанса не упустят.       И только она хотела начать новую песню, как один из порядком подвыпивших гостей направился к девушке.       — Прошу прощения, но я не мог вам не сказать, что вы потрясающе поёте, — нетвёрдым голосом произнёс он, — Моё имя Арукору-сан, прошу вас присоединиться за наш стол. Я хочу, чтобы вы подали мне в конце трапезы омогаси.       Мира пыталась сдержать смех, услышав имя человека. (Арукору — алкоголик)       — Мне не стоит мешать вашей встрече, моё дело создавать атмосферу, — сказала она, немного улыбаясь.       Вообще, девушка понятия не имела, что такое омогаси и как их подавать, и старалась отвертеться.       — А ещё твоё дело не отказывать гостям, — развязно проговорил он, осматривая девушку с ног до головы.       Улыбка на устах Миры дрогнула, но собравшись, она смогла натянуть её обратно.       — Как пожелаете, Арукору-сан, — сказала она, поднимаясь и кланяясь.       — Вот, послушная девочка, — протянул он и пошёл к столу.       Мужчина не заметил, как скривилась Мира, услышав эту пошлую фразу. Она неспешно подошла к столу, и поклонившись, хотела было присесть на удалении, но Арукору настойчиво дёрнул её за рукав.       — Садись рядом, милая.       Ничего не оставалось, как послушаться. На её лице застыла искусственная улыбка, которая, впрочем-то, вполне удовлетворяла гостей. Только Акаши, заметив её, немного задержал взгляд. Мира заметила это и слегка поджала губы, показывая, что ей не по себе от происходящего. Она взглянула на Гоман-сана. Тот продолжал что-то активно рассказывать Акаши-старшему, правда Мире показалось, что тому вообще было всё равно на болтовню Гомана. Он сидел со спокойным видом, периодически поворачивая голову к говорившему. Мира не слышала ни одного слова с его стороны, зато поток, лившийся изо рта нанимателя, с лихвой компенсировал молчаливость собеседника.       Оторвавшись от разговора, Гоман-сан объявил, что пора преподнести кайсеки, и бросил взгляд на одну из девиц. Та спешно оторвалась от флирта с мужчиной и поспешила укрыться за дверьми.       — Развлеки нас пока, спой что-то весёлое, — достаточно громко заявил Арукору-сан. — Но сначала подай мне масу.       «Твою же, что такое это масу?» — в панике думала девушка.       Она уставилась на оставшуюся гейшу, но та, поймав её взгляд, ухмыльнулась и продолжила общение.       Мира осмотрела стол.       «И что тут может быть масу? Или это вообще не тут, кошма-а-ар»       В панике девушка уставилась на Сейджуро. Будто бы поняв, в чём причина заминки, он осторожно повёл рукой в сторону лакированных коробочек, стоящих рядом с саке.       Мирослава шумно выдохнула и спешно потянулась за своеобразной рюмкой.       «И почему было не сказать, что надо дать чашу для саке, масу ему подавай, выпендрежник! Можно подумать, что все знают, что это за зверь такой», — еле сдерживаясь, чтобы не цокнуть, думала она, аккуратно наливая алкоголь.       Как только Мирослава закончила, мужчина спешно схватил ёмкость и осушил.       — Всё же, как приятно пить саке из масу. Древесина прекрасно раскрывает вкус напитка, — восхвалял он рисовое вино, немного качнувшись в сторону. — А теперь исполни нам что-то, Акаши-сан, вы не против?       Мира посмотрела кому из Акаши адресован вопрос. Акаши-старший перевёл взгляд на девушку. Он смотрел на неё меньше секунды, но девушка почувствовала, будто бы из её лёгких вышел весь воздух, а вздохнуть не было сил.       «У отца Сейджуро очень тяжелый взгляд, ясно в кого у сына такой же», — решила Мира, когда мужчина отвёл глаза и неспешно кивнул.       Заметив красноречивый взгляд Гоман-сана в стиле: «пой или умри», она вздохнула и начала тихо петь. Девушка не хотела, чтобы громкий голос давил на уши. Пока она исполняла песню, ушедшая гейша принесла кайсеки: большой поднос, на котором было много тарелок и мало еды. «Интересно, а во всех дорогих заведениях мало кормят, но много берут? Тут же есть нечего», — заканчивая песню, подумала Мирослава, косясь на тарелки.       Мира заметила, что при раздаче блюд, та девушка, что раньше кидала взгляды в сторону Акаши, ухитрилась-таки подсесть к нему. Мирослава тихо усмехнулась, и заметив, что Сейджуро перевёл на неё взгляд, она повращала глазами, а в конце закатила их. Губы Акаши слегка дёрнулись в подобии улыбки. На гейшу, отчаянно жаждущую его внимания, он даже не взглянул, от чего девушка, предприняв ещё попытку заинтересовать парня и не получив взаимности, просто обратила своё внимание на соседа. Мужчина по соседству с Сейджуро так и пожирал её глазами, следя за каждым взмахом руки.       От наблюдения Миру отвлекло прикосновение к плечу. Арукору-сан ещё больше раскраснелся и, положив ладонь на плечо девушки, сказал:       — Милая, ты хорошо проводишь время? Может…       Мирослава не дала ему договорить и, довольно резко подавшись вперёд, произнесла:       — Всё прекрасно, господин Арукору, давайте я вам подам ещё саке.       Как и задумала девушка, мужчина повёлся на обращение «господин». От удовольствия его ноздри аж расширились, и он принял саке, не обращая внимания на то, что таким резким движением Мира скинула с себя его руку.       «Будет тут мне ещё непристойности предлагать, ага», — фыркнула она.       Пока Арукору-сан заливал в себя саке Мирославой заинтересовался его сосед. Он переключил своё внимание с охмурявшей его гейши и активно стал расспрашивать девушку. Мира старалась отвечать правду, но вскоре поняла, что её ответы особо не волнуют мужчину: он хотел больше покрасоваться сам.       Мира видела полный досады взгляд девушки, которая всю трапезу крутилась рядом, выслуживаясь, и ей стало жаль её. Но тут на «выручку» пришёл Арукору-сан.       — Оставь девушку в покое, Нининшо, я её первый нашел, а ты всегда второй. (Стоит немного пояснить: тут вы можете увидеть популярную японскую забаву — игру слов. Японцев рисом не корми, дай составить двусмысленную фразу с именем или каким-то событием. Вот и здесь Арукору смеётся над Нининшо, чья фамилия переводится, как второй человек. Представьте себе в каком были восторге японцы, узнавая, что моё имя созвучно с выражением: «бесполезная вещь».)       — Будь добра, подай мне мукодзукэ, — продолжил он, ухмыляясь.       — Быть может вам могла бы составить компанию обученная девушка? — Мира предприняла попытку отвадить от себя назойливого бизнесмена. — Мне право неловко, что я могу не оказать вам должного почтения.       — Милая, делай, что тебе говорят. Гома-а-ан, — нараспев протянул он, отвлекая нанимателя от разговора, — твоя певичка показывает зубки.       Мирослава заметила с каким неудовольствием посмотрел Гоман-сан на Арукору, и потом перевёл злой взгляд на девушку.       — Делай всё, что он скажет, — одними губами промолвил он, и, улыбнувшись, обратился к Арукору: — Что вы, девушка просто волнуется, ах она так юна.       Во время этого разговора Мирослава пыталась понять, что же за мукодзукэ такой из-за которого разыгрался весь сыр-бор. Девушка снова посмотрела на Акаши, умоляюще хлопая глазами. Сейджуро откинув руку в сторону, будто бы желая на неё опереться, указал Мире на дальнее блюдо. «Точно, мукодзукэ — это же сашими, ставящиеся в противоположном от гостей конце стола, я и забыла».       Мирослава поспешно потянулась к блюду и, чуть склонившись перед Арукору, проговорила:       — Пожалуйста, господин Арукору, и прошу меня простить. Я с удовольствием окажу вам должное внимание.       Мира старалась быть милой и улыбаться так, чтобы мужчине понравилось.       — Ладно-ладно, всё же она прелесть, — пьяно рассмеялся он.       Мирослава спела ещё несколько песен. Несколько раз Миру загоняли в ступор просьбы подать то или иное блюдо, но Сейджуро помогал ей. Приставания Арукору становились всё более навязчивыми, некоторые гости бросали на него осуждающие взгляды, но стал он вести себя приемлемее только после того, как к нему обратился Акаши-старший.       — Арукору, веди себя сдержанней, — спокойно произнёс он, смерив его тяжёлым взглядом.       После этого мужчина на некоторое время замолчал и воцарилось спокойствие. Зашуршали бумаги, и Мира обратила внимание, что похоже сделка подходит к завершению. Гоман-сан спешно выкладывал перед Акаши-старшим все бумаги, пытаясь скрыть ликование. Мирославе не нравился этот человек, и она надеялась, что он не обманет семью Сейджуро.       Когда все бумаги были подписаны, а Гоман-сан и не пытался скрывать улыбку, он весело объявил, что пора бы подавать омогаси.       Пока подписывались документы, Мирослава решила не мешать пением. Она сходила за инструментом и играла тихую ненавязчивую мелодию. Гоман-сан даже бросил на неё одобрительный взгляд, прежде чем снова вернуться к бумагам. И вот сейчас Мира доигрывала композицию и смотрела, как на подносе преподносили финальные сладости.       «Значит встреча близится к завершению», — подумала она, и едва сдержалась, чтобы не вздохнуть с облегчением.       Увидев, что представляют собой пресловутые омагаси, Мирослава вспомнила, что их подают в конце церемонии. Конечно, полная чайная церемония состоит ещё из нескольких частей, да и саке не подаётся, но похоже, что весь этот сбор был сделан только ради подписания документов.       — Милая, будь добра, обслужи меня, — вновь распоясался Арукору-сан, заметив, что бумажная волокита закончилась, и он снова может расслабиться.       Девушке пришлось отложить сямисэн, оказывая внимание гостю. Она с натянутой улыбкой терпела его указания. Мужчина то и дело вольничал, вновь позволяя себе касаться то её плеча, то лопатки, и Мира в итоге не выдержала и отсела чуть дальше. Арукору нахмурился и только хотел что-то сказать, как девушку отвлек Гоман-сан.       — Иванова-сан, я очень доволен вашей работой, — он незаметно протянул ей конверт. — Не могли бы вы исполнить для нас ещё одну последнюю песню и больше мы не станем вас задерживать.       Мужчина говорил негромко, но его слова были услышаны.       — Да, милая, спой для нас, — громко проговорил Арукору, посмеиваясь с соседом.       Мира замялась. Все песни, которые она знала, у неё закончились, правда была одна... Мира грустно улыбнулась.       «Выхода-то нет, завершу этот вечер колыбельной», — подумала она и начала петь.       Мирослава не исполняла эту песню больше десяти лет, было слишком тяжело. И даже сейчас девушке стоило огромных трудов сдерживать слезы. Мира погрузилась в музыку и не услышала, как шумно хлопнули сёдзи. Вся боль, которая, казалось, со временем утихла, вырывалась сейчас наружу. Пение девушки не оставило равнодушным никого на встрече. Мужчины затихли, даже гейши не хотели прерывать их задумчивость своим вниманием. Мирослава пела настолько проникновенно, что у каждого в душе вспыхнули давно забытые воспоминания: грустные и весёлые, счастливые и не очень, главное, что песня вызывала трепет в их душах.        Закончив исполнение, она низко поклонилась.       — Я была рада скрасить вашу встречу, — тихо проговорила она, не поднимая головы.       — Откуда ты знаешь эту песню? — раздался негромкий вопрос.       Мира выпрямилась и замерла. Впервые за сегодняшний вечер отец Акаши обратился лично к ней.       Мужчина смотрел на девушку. Казалось, что его глаза абсолютно пусты, но Мире почудилось, что она рассмотрела отголоски боли. Скорее всего только почудилось.       — Мне её пели в детстве, — ответила она, отводя глаза.       Акаши ничего не сказал, только слегка качнул головой. Тут Мирослава заметила, что место рядом с ним пустует.       «Сейджуро куда-то ушёл?» — подумала она, поднимаясь с колен и, поклонившись ещё раз, постаралась как можно скорее покинуть помещение.       Ей так хотелось сделать глоток свежего воздуха. Мира не знала сколько прошло времени, пока она выступала, казалось, будто бы целая вечность. И только впереди забрезжил свет из входной двери, как её грубо дернули и прислонили к стене.       — Милая, мне кажется, что со мной ты не должна прощаться, — еле выговаривая слова, произнёс Арукору.       «Да он еле на ногах стоит», — оценив состояние назойливого мужчины, подумала она.       — Арукору-сан, прошу вас, дайте мне пройти, вы пьяны, — попыталась урезонить его Мира.       — Я буду решать, пьян я или нет, — грубо произнёс он, а потом добавил такое, от чего глаза у Миры расширились от отвращения.       — Сколько ты стоишь, а? Я заплачу вдвое, нет, втрое больше, чем дал тебе этот старик Гоман. Ты должна понимать, что такие деньги для тебя — перебор, но я готов потратиться. Поехали со мной.       — Что вы себе позволяете, я не продаюсь! — повысила голос девушка — Дайте пройти сейчас же!       Мирослава резко дернулась и поспешила к выходу, сильно толкнув пьяного мужчину. Он отшатнулся к стенке, и было подумав, что она успеет добежать до выхода, ускорилась, но наряд сыграл с ней злую шутку – её ноги запутались в кимоно, да и удержать равновесие в сандалиях на неустойчивой высокой платформе оказалось трудной задачей. Девушка пошатнулась и рухнула на пол.       — Чёрт, — выругалась она, потирая колено.       — Ах ты сучка! — взревели за спиной. — Ну я тебе сейчас задам!       Мира испуганно обернулась и, увидев разъярённого мужчину, поползла от него.       — Стоять! — рявкнул он, приближаясь нетвёрдой походкой.       Мирослава в страхе поджала колени, когда Арукору навис над ней. Мужчина схватил девушку за волосы и резко дёрнул на себя. Мира взглянула в его затуманенные алкоголем и яростью глаза, и вся сжалась, готовясь к удару.       Но только он хотел хорошенько приложить девушку, как его руку остановили, грубо заведя за спину. Арукору нецензурно выругался, пытаясь рассмотреть, кто его остановил.       — Арукору, держи себя в руках. Я не посмотрю на то, что ты держатель акций нашей компании, — раздался голос сзади.       Мира видела, как глаза мужчины расширились от страха, и рука, державшая девушку, ослабла. Мирослава смогла отодвинуться в сторону и рассмотреть человека, заставившего Арукору так испугаться.       — Акаши-сан, — пискнул он, — Я просто…       — Достаточно, — холодно проговорил Акаши, отпуская его руку. — Уходи.       Арукору будто бы сразу протрезвел, и, спешно поклонившись, направился к двери. По пути он злобно зыркнул на девушку, и уголки его губ дрогнули в усмешке. Мира, заметив это, отвела взгляд, по телу побежал неприятный холодок.       — Ты в порядке?       Мира вздрогнула, но заметив перед собой знакомую руку, кивнула. Сейджуро помог ей подняться. Было заметно, как её плечи немного подрагивали, но выпрямившись, она смогла собраться и стала спешно поправлять кимоно. Пошатнувшись ещё раз, она тихо выругалась.       — Чёртовы сандалии! — в сердцах бросила Мира, скидывая неудобную обувь. — Как же хорошо!       Ощутив неимоверное облегчение, она посмотрела на Сейджуро и улыбнулась ему.       — Ты спасаешь меня уже который раз, как насчёт работы моим ангелом-хранителем? На добровольных началах. Но учти, я мастер попадания в неприятные ситуации, — рассмеялась девушка.       Ей было немного неловко снова оказаться в ситуации, когда требовалась чья-то помощь. Было как-то некрасиво что ли, потому как чем отплатить за такие поступки Мира не знала.       — Вряд ли я справлюсь с ролью ангела, — усмехнулся Акаши.       — Ну рожек я у тебя не вижу, и хвоста, — девушка демонстративно посмотрела за спину Сейджуро, и вынесла вердикт: — И хвоста я тоже не вижу.       Парень снисходительно покачал головой. Видеть Миру с настоящей улыбкой было куда приятнее, чем с вымученной или со страхом в глазах.       — Я твоя должница, — после небольшой паузы проговорила она. — Без твоей помощи меня выгнали бы с этой встречи за невыполнение просьб гостей.       — Я был удивлён, когда увидел тебя, — сказал Сейджуро. — Раз ты не знала простые вещи, то как оказалась тут?       Девушка фыркнула.       — Да у вас столько условностей, что за всем не уследишь. Вот то ли дело у нас: рюмка есть рюмка, а в любой непонятной ситуации спасёт стакан. А у вас тут масу всякие, жуть, — проворчала девушка и продолжила: — Но самое смешное во всей этой ситуации то, что из русской сделали гейшу. Русская гейша — это прямо оксюморон.       Акаши слегка улыбнулся.       — К слову, я дважды твоя должница, — тихо проговорила Мира. — Ведь если бы не ты, то ходить мне как минимум с синяком на лице, а как максимум…       — Не стоит. Какой бы статус не был у мужчины, он не имеет права так обращаться с девушками, — спокойно произнёс Сейджуро.       Мира хотела было произнести что-то, но её прервали.       — Я могу подвести тебя, если ты немного подождёшь.       — Ой да не стоит, — смутилась Мира, но посмотрев на свой вид и прикинув, что ехать в дорогом кимоно в толпе в метро было бы странно, осторожно сказала: — Ну только, если тебя не затруднит.       — Я не долго, — сказал Акаши, разворачиваясь.       И не думая надевать неудобную обувь, Мирослава вышла из ресторана. Вдохнув полные лёгкие воздуха, она присела на скамейку в ожидании. Девушка задумалась, как много произошло за эту половину дня.       «Из меня сделали гейшу, но объективно, я не преуспела в этом. Мне чуть не прилетело от богатого алкаша. Вот насколько даже люди с достатком отличаются. Почему в мире есть такие уроды», — размышляя, девушка доставала из головы невидимки.       Волосы ужасно устали лежать в неудобной причёске и требовали свободы. Как раз, когда она достала последнюю невидимку и взъерошила волосы, из дверей появился Сейджуро. Мирославе показалось, что парень был чем-то встревожен, хотя его лицо и было абсолютно спокойно. Разве что походка чуть торопливее обычного. Он кивком головы указал направление к стоянке, и Мира поспешила к нему.       — Ты не будешь надевать обувь? — спросил Акаши, видя, что девушка ступает босыми ногами по асфальту.       — Да я в жизни больше не надену эти адские штуки, — сказала Мира. — И, между прочим, ходить босиком полезно.       Они быстро дошли до машины, и Сейджуро, предварительно оглядевшись, открыл дверь. Мира лишь пожала плечами и уселась в салон. В машине пахло так же приятно, как и в тот вечер: запах кожаных кресел смешивался с легким ароматом парфюма Акаши.       Пока Мира крутилась, пытаясь пристегнуть ремень безопасности, парень обошёл машину и сел на водительское место. Сегодня ремень не хотел дружить с девушкой, он наглым образом застрял, не желая вылезать. Мира чертыхнулась и откинулась на кресло. Один из цветков из её волос, которые девушка решила оставить, выскочил и упал вместе с заколкой на коробку передач. Мирослава устала потёрла глаза, думая, что сделать первым: поднять украшение или продолжить борьбу с ремнём, но тут она почувствовала лёгкое прикосновение к своим волосам.       Убрав руку от глаз, Мира притихла. Видно, что пока она собиралась с мыслями, Акаши поднял упавшее украшение и теперь аккуратно заправлял его в волосы девушки. Аккуратно заколов прядь, он подался чуть вперёд. Мира, не сводившая с него глаз, покраснела.       «Слишком близко», — пролетела мысль в её голове.       Сейджуро подвинулся ещё на пару сантиметров и протянул руку почти к лицу. Лицо Мирославы приобрело насыщенный багряный оттенок, а сердце, казалось, сломает сейчас грудную клетку. Но раздавшийся щелчок вернул её в реальность. Мира захлопала глазами и посмотрела на себя. Ремень безопасности оказался пристёгнутым, а Сейджуро спокойно заводил машину.       «Твою мать», — беззвучно выругалась Мира, поражаясь своей глупости и мысленно хлопая себя по лбу.       — Ты очень необычно выглядишь, — сказал Акаши, когда машина тронулась, и они выехали с территории парковки на дорогу.       — Спасибо, — немного нервно проговорила Мира, ещё отходя от пережитого шока.       Вот женский мозг — большая загадка, за пару мгновений девушки способны накрутить себя так, что потом будут думать неделями над минутными событиями.       — Это всё мой шеф, да и, наверно, стоит сказать спасибо Гоман-сану, он брал все расходы на себя, — сказала девушка. — Хотя мне он не понравился. Слишком елейный тип.       — Мирослава осеклась. — Наверно не стоило этого говорить, вы же заключали с ним сделку, извини.       — Ничего, — сказал Акаши, не сводя глаз с дороги, — он действительно не самый приятный человек. Похоже, он думал, что ему хватит мозгов обмануть моего отца, но увы, сам за это и поплатился.       — Вы очень похожи с отцом, — задумчиво произнесла Мира       — Ты так считаешь?       Акаши на секунду повернулся к девушке, отвлекаясь от проезжей части.       — Внешне вы похожи, а внутренне я не знаю, — проговорила она.       — Я бы не хотел походить на него, — произнёс в ответ Сейджуро и замолчал.       Мира заметила, что он слегка сжал губы.       «Похоже, я сказала что-то не то...»       Ещё некоторое время они ехали молча. Акаши сосредоточенно смотрел перед собой, Мира тоже глядела на дорогу и считала столбы. Сбившись на двухсот каком-то, девушка решила, что пора поднимать всеобщее настроение.       — А ведь я тебя так и не отблагодарила, ты мне уже много раз помогал, — нарушила она молчание, слегка улыбаясь.       — Ты сказала спасибо, этого вполне достаточно, — ответил ей Сейджуро.       — Нет-нет-нет, ладно бы один раз, а ты тут возишься со мной, короче, — на одном дыхании проговорила Мира, — если захочешь как-то ещё прийти в тот ресторан, где я пою, то я договорюсь, чтобы плату за вход с тебя не брали, да и вообще, шеф мне явно должен, пусть будет всё за счёт заведения. Ты будешь моим гостем, вот.       Губы Сейджуро дрогнули в улыбке, и Мира вслед улыбнулась ещё шире.       «Отлично я придумала», — про себя решила она.       Какое-то время они снова провели в тишине.       — Я хотел спросить, та песня… — раздался голос Сейджуро. — Ты не могла бы её ещё раз спеть?       Мира удивлённо вздёрнула брови и взглянула на парня, и чуть подумав, улыбнулась. Девушка негромко запела, то и дело смотря на Акаши. Его лицо ничего не выражало, и глаза показались Мирославе слишком пустыми. Продолжая петь, она заметила, как Сейджуро сжал руль настолько сильно, что побелели костяшки. Он быстро взял себя в руки, пытаясь скрыть минутный порыв. Мира решила не обращать на это внимания и перевела все свои чувства в слова песни. Закончив, она никак не могла решиться начать разговор. Машина остановилась перед светофором.       — Мира, спасибо тебе, — Акаши повернулся к девушке, и на его лице появилась самая настоящая улыбка.       Мирослава замерла. Девушка впервые видела, как Сейджуро по-настоящему улыбался. Она радовалась, когда видела оттенки этого выразительного движения на его лице, но сейчас, это было так искренне.       «Красивая улыбка», — отстранённо подумала Мира, но следующие слова Акаши заставили её шумно вздохнуть.       — Мне пела её мама.       Улыбка на лице Сейджуро дрогнула и постепенно угасла.