«…Всё не так, и всё не то, Когда твоя девушка больна…»
— Я дома! — распахнув дверь, крикнула Мира и, заметив удивлённо вздёрнутую бровь, усмехнулась: — Сейчас поймёшь. В эту же секунду раздался лёгкий топот, и по ступенькам спустился чёрный кот. Он вальяжно махнул хвостом и уставился на гостя. — Прости, Амай, я сегодня задержалась. Кстати, познакомься, это Сейджуро. — Ты всегда разговариваешь с котом, как с человеком? — спросил Акаши, удивлённо вздёрнув бровь. Мира на него шикнула. — Вообще-то, я уже не уверена, что это кот. Кстати, если у тебя есть что-то сладкое, ты лучше выложи, а то он всё найдёт и съест. В этот момент кот фыркнул в её сторону. — Видишь? — прошептала Мира. — Он всё понимает. Усмехнувшись, Сейджуро присел и поманил Амая. Тот осторожно понюхал протянутую руку и разрешил себя погладить. А потом так вообще — развалился и дал почесать пузо, что Мире он позволял дай Бог только по праздникам. — Ну, кто бы сомневался, — уныло протянула Мира. — Сейджуро, а у тебя точно хвоста нет и рожки ты не прячешь ли под шевелюрой? — Просто меня любят кошки. Акаши с лёгкой улыбкой почёсывал кота, так, что его блаженное урчание разносилось по всему коридору. Мира засмотрелась. Сейчас Сейджуро выглядел так обычно: просто парень, гладящий кота. «Это слишком мило», — подумала девушка, улыбаясь. Она скользила взглядом по его спине, умиротворённому лицу, и остановилась на руках — ярко красные пятна крови никак не подходили для такой размеренной картины. Нахмурившись, Мира начала командовать: — Тебе стоит переодеться. И надо застирать рубашку. Раздевайся, а я пока принесу одежду. Две пары глаз: алые и зелёные уставились на неё одновременно. — А что? — смутилась девушка. — Что вы на меня оба так смотрите? — Ну раз хозяйка сказала раздеваться, то надо её слушаться? — обратился Сейджуро к Амаю, и Мира могла поклясться, что пушистый наглец кивнул. «Быстро же они спелись», — подумала Мира, сложив руки на груди и вздрогнула, когда надавила слишком сильно на ушибленное ребро. В это время Акаши выпрямился, и прямо, где стоял, стал расстёгивать рубашку. — Эй, ты чего делаешь? — чуть покраснела девушка, смотря за тем, как ловко его пальцы расстёгивают пуговицу за пуговицей. — Ну ты же сказала раздеваться, — усмехнулся Сейджуро и медленно опустил руки к брюкам. Тут Мира не выдержала и, спешно отвернувшись, проворчала: — Извращенец. Ванная у меня одна, пойдём, проведу. Мира отвела его на второй этаж и завела в ванную комнату. — Давай рубашку, её надо замочить. Кровь плохо отстирывается. Кстати, в стиральной машине её можно стирать? Акаши пожал плечами, раздеваясь. — Эх, мужики, — стараясь не смотреть на обнажённый торс парня, вздохнула Мира и поспешила отвернуться под насмешливым взглядом Сейджуро. — Эк развеселился. Это по любому ты, Амай, плохо на всех влияешь, — тихо проговорила девушка, как только дверь в ванную закрылась, почесав кота за ухом. Девушка быстро нашла одежду. Как же хорошо, что Акаши был не сильно высокий, и в моде сейчас оверсайз — поэтому добыть подходящие спортивные штаны и футболку не составило труда. Мира боролась с желанием положить ему розовую футболку с белым единорогом, но нарисовав это в воображении, она засмеялась, и под странным взглядом кота, положила обычную серую. Закончив возиться с рубашкой, Мира наконец взглянула на себя в зеркало. Платьем её одежду уже нельзя было назвать. «Теперь только на тряпки», — грустно подумала девушка, и стала осматривать раны. Разбитая губа неприятно саднила, и красноватое пятно на скуле на утро грозило превратиться в синий фингал. Но больше всего неприятных ощущений доставляло ребро. Платье было разодрано как раз на месте раны, и Мира, сжав зубы, пыталась понять, ушиб ли это просто или что-то серьёзнее. — Давай я посмотрю? Мирослава подпрыгнула от неожиданности и ударилась рукой о стену. — Блин, почему ты так бесшумно ходишь? Как кот. Было ошибкой знакомить тебя с Амаем, вы мне теперь жизни не дадите. Ну вот, ещё один синяк, — захныкала девушка. Сейджуро подошёл к ней и присел, чтобы ближе увидеть рану. — Да не стоит, одежда грязная, да и вид не из приятных, — постаралась отмахнуться Мира, пытаясь прикрыться пиджаком. — Я только посмотрю, — Сейджуро поднял на неё глаза, и Мира задержала дыхание. Он сидел перед ней на корточках, словно большой кот. Мирослава заметила, как капля воды скатилась по влажным волосам, и упала на футболку. Она почувствовала, как сердце на секунду замерло, а затем припустило быстрее, разгоняя кровь. «Интересно, если сейчас его погладить по волосам…» — пришла в голову мысль, но Мира поспешила отмахнуться от неё и, покраснев, сказала, отводя взгляд: — Мне неловко. Раздался тихий смех. — То есть, пускать посреди ночи парня к себе в ванну это нормально, а дать ему посмотреть рану это неловко? — спросил Сейджуро с улыбкой. — Ой, ну пожалуйста, — совсем смутилась девушка, убирая руки. Очень осторожно Акаши осмотрел рану, стараясь приносить, как можно меньше дискомфорта. — Думаю, это просто ушиб. Трещины, скорее всего, нет, но надо понаблюдать, — выпрямившись, сказал он. Девушка кивнула и вспомнила, что ей не мешало бы тоже привести себя в должный вид. — Не разгромите тут мне комнату на пару, — стараясь скрыть неловкость, сказала Мира, направляясь в ванну. — Вот же шайтан-машина! — ругалась девушка, прыгая то под душ, то в сторону. Дело в том, что после полуночи вода в её доме имело удивительное свойство: температура прыгала от жара адского котла, до холода ледяной проруби, и настроить ровную приятную телу воду было очень сложно. — Я понимаю, когда такое творилось у меня в России, но тут-то, гении, вон какие поезда напридумывали, да и вообще экономика страны входит в тройку лидеров, а воду настроить не могут, — ворчала она, пережидая очередной скачок воды с мочалкой в руке. — Как же хорошо! — раздался довольный голос, а за ним раздались шаги. Несмотря на шалившую воду, Мирослава была очень рада ощутить себя чистой. — Ничего на свете лучше нету, чем снять лифчик, каблуки, и быть раздетой! — на ходу вытирая волосы, сочинила девушка, и засмеялась. Спустившись с лестницы, она заметила Сейджуро. Он сидел к ней спиной и что-то увлеченно перебирал на кухонном столе. Мира коварно улыбнулась и стала подкрадываться, решив напугать. — В следующий раз, когда захочешь ко мне подкрасться, не дыши так громко, а то твоё довольное сопение даже урчание Амая не скрывает, — не поворачивая головы произнёс Акаши. — Возьму пару уроков у Куроко — будешь знать, — насупившись выдала девушка, но тут же заинтересованно вытянула голову, пытаясь рассмотреть, чем занят Сейджуро. — Что ты делаешь? Акаши как раз закончил приготовления и развернулся. В его руках Мира заметила несколько склянок, тюбиков и бинтов. — Я позаимствовал твою аптечку, — сказал он, поднимаясь. — Пойдём, если не хочешь завтра проснуться с огромным отёком. «Может это должно казаться мне странным? Неужели это потому, что все твердят мне, что я слишком доверчива? У меня дома сейчас парень с расстройством личности, который чуть было не убил людей. Он был у меня в душе. Его вещи лежат в тазу. Я боялась. Так почему мне не кажется сейчас это странным? Почему мне сейчас не страшно? Да, Мирослава, вот сейчас самое время об этом задуматься…» Мира смотрела, как Акаши разложил лекарства на диване и заметив, что девушка не последовала за ним, вопросительно поднял бровь. — Что-то не так? — осторожно спросил он. Рой вопросов, на которые девушка не могла пока найти ответы, исчез так же быстро, как и появился. Потрясающая способность — загрузиться в одну секунду, а в другую уже улыбаться. Возможно, ей стоило бы отнестись серьёзнее и, прежде чем пускать гостей в дом, обдумать ситуацию. Возможно, ей стоило подумать, почему эта ситуация отдаёт нотками нереальности. Слишком много возможно. — Нет, — последовал ответ, — Всё хорошо. Мирослава села на диван, наблюдая, как Сейджуро смешивает в небольшой ёмкости содержимое различных тюбиков. — А у меня вторая голова не вырастит? — спросила Мира, подозрительно смотря на смесь, которая по цвету, да и консистенции, была что-то среднее между дёгтем и «детской неожиданностью». — На тренировке каких только травм не увидишь, — спокойно ответил Акаши, и закончив размешивать «нечто», сказал: — Не волнуйся. Если уж Рёта был в восторге, то значит вещь хорошая. — Ах, ну раз Рёта… — с деланной иронией протянула Мира, усмехнувшись. — Почти готово, — Сейджуро внимательно посмотрел на девушку. — Подними футболку, я нанесу мазь и сделаю повязку. Мирослава смутилась. Акаши опустился на колени рядом с её ногами и набрал мазь. Под его выжидающим взглядом, Мира приподняла футболку и чувствуя, как лицо начало краснеть, отвернула голову. — Чуть выше, — она вздрогнула, когда почувствовала, как руки парня коснулись её и, не сопротивляясь, позволила поднять футболку. Сейджуро наносил мазь толстым слоем, тщательно размазывая. Было приятно — субстанция охлаждала место, где начала образовываться гематома. Под размеренными движениями Мира быстро расслабилась, и даже прикрыла глаза. — Было больно? — вывел её из сладкой неги вопрос. Приоткрыв глаза и посмотрев, куда смотрит Акаши, Мира усмехнулась. Часть большого шрама выходила за пределы резинки штанов в правой части живота. — Накануне ужасно, а после меня тошнило в реанимации три дня. Аппендицит штука такая. Хорошо ещё, что врач попалась нормальная и быстро отправила в больницу, а то разорвало бы его не на операционном столе, а во мне, и тогда было бы куда хуже. Ну, моделью мне не быть, — грустно улыбнулась она, — Столько времени прошло с этого момента. Уже больше десяти лет он со мной. А у тебя есть шрамы? Она не заметила, как в этот момент дрогнула рука Сейджуро. — Есть, — тихо произнёс он. Мира не заострила на этом внимание. Пока девушка предавалась воспоминаниям, несколько капель мази скатились к пупку, и Мира дернулась, попытавшись стереть их. — Извини, от тепла тела она начинает растекаться, — Акаши смотрел, как девушка спешно стирает мазь, забавно сжимая губы. — Да ничего, просто очень… — она запнулась, задумавшись, стоит ли продолжать, — Очень щекотно. Понимание проскользнуло во взгляде Сейджуро, и Мира заметила, как он прищурил глаза. — Не-е-ет, — плаксиво протянула девушка. — Ну, я запомню, — с усмешкой сказал Акаши, разматывая бинт. — Садист, — проворчала Мира в ответ. — Что-что? — елейным тоном спросил Сейджуро, как бы случайно касаясь чистой рукой второй половины рёбер. Мира издала звук, отдалённо напоминающий хрюканье, и спешно выпалила: — Самый хороший человек! Улыбаясь кончиками губ, Акаши накладывал тугую повязку. Для удобства он попросил девушку встать. Мира смотрела, как ловко он заматывает бинт и ей в голову пришла мысль, что вероятнее всего, Сейджуро приходилось очень часто обрабатывать раны и травмы. А потом пришла ещё одна мысль, от которой девушка не сдержалась и хихикнула. — Удиви, — завязывая кончики бинта, сказал парень. — Что ты там уже придумала? — Да вот, — загадочно начала Мирослава, расплываясь в улыбке, — Подумала просто, что не каждому удаётся поставить тебя на колени. — Я тебе больше скажу, — произнёс он, закончив перевязку, и поймав взгляд зелёных глаз, — Тебе дважды удалось смотреть на меня сверху вниз, а обычно я этого не позволяю, но осторожнее. Стоит мне захотеть… Даже в незаконченной фразе Мира уловила нотки угрозы, но ничего не успела сделать. Акаши резко поднялся, и девушка, непроизвольно отступив назад, запнулась о диван. — И уже я буду сверху, — шепотом закончил он, придерживая Миру. — Ладно-ладно, — нервно произнесла она, мысленно надеясь, что румянец на щеках останется незамеченным. «Интересно, он что, ведёт словарь двусмысленных фраз?» Держу пари все хоть раз слышали пение кита. Что, нет? Вы никогда не были голодны настолько, что ваш живот пел дифирамбы, с которыми не сравнился бы ни один влюблённый мальчишка? Не верю! Именно живот дал девушке подсказку в вопросах: «как быть и что делать дальше?» Мирослава метнулась к холодильнику. «Так, это подойдёт, это тоже, а вот это не знаю, спрошу», — мысленно рассуждала девушка, выгружая еду на стол. Какое же чудесное изобретение — микроволновка. Наверно, Бог создал её, чтобы люди хорошо питались. Или её создал Дьявол, чтобы люди обленились. Кто бы это ни был, ему определённо стоит сказать спасибо. Сейджуро наблюдал, как Мира носится по кухне, активно выставляя тарелки на поднос. В один момент девушка пропала. Акаши решил посмотреть, куда мог исчезнуть целый человек, но тут же довольное лицо показалось из-под столешницы. Мира выпрямилась и что-то громко стукнуло о стол. — Поздний ужин, приправленный красным полусладким — то, что нужно, чтобы испортить режим! — широко улыбаясь, выдала она и поставила бутылку на поднос.***
— Ты меня уваж-ж-жаешь? — заплетающимся языком сказала Мира, раскачиваясь на диване. — Ну, да, — последовал ответ. — У-у-у, неверный ответ, — звонко рассмеялась девушка, — Ответь ты так в компании, скажем, не самых социализированных людей, то к тебе были бы претензии. Они вдвоём сидели на диване, и пока девушка задорно улыбалась, Акаши с бокалом в руке вопросительно поднял бровь. Мира рассказывала ему различные байки и клише, и как на них надо отвечать. На повестке был извечный вопрос: «Ты меня уважаешь?», который то и дело проскальзывает в любой подвыпившей компании (или тюрьме). — Короче, представь, что ты в тюрьме. Тебе задают вопрос про уважение, и ты такой: «Да, уважаю». В лучшем случае тебе принесут кружку воды и скажут: «Ну, за здоровье», и ты как бы не можешь не выпить. Окей, выпил, только кружка опустела, как тебе с соседней шконки подходит ещё один «сиделец», и раз ты уважил одного, то обязан уважить и его, а то будут претензии. А таких человек в камере может быть ну где-то с десяток, а выпить столько воды в подряд — это жесть. Надо отвечать с первой кружки: «Всех достойных уважаю, пью за общее здоровье». Ну это в тюрьме, а если ты на сходке, скажем, военных, начнёшь тянуть: «Ну-у, да», то к тебе тоже будут претензии, мол что мнёшься, как баба. Надо чётко отвечать: «Уважаю», и быстро опустошать бокал, — закончила Мира, и допила своё вино. — Необычный вы народ — столько традиций и условностей, — протянул он, доливая девушке остатки вина. — Это ещё что, — улыбнулась девушка, но заметив, что делает Сейджуро, вскрикнула: — Пустые бутылки на стол не ставят! Это к покойнику! — Ну вот о чём я и говорю, — закатил глаза парень, и они рассмеялись. Он поставил бутылку под стол, и та издала тихий звон, столкнувшись с ножкой стола. Неприкосновенный запас пошёл в ход. — Добавки? — спросила Мира, собирая пустые тарелки. Поднявшись с дивана, она слегка пошатнулась, но быстро смогла взять себя в руки, встряхнув головой. «Давненько я не пила», — подумала девушка, и взглянув на Сейджуро, её губы дрогнули. — Шутишь? Смотри, ещё чуть-чуть и пресса будет не видно, — он поднял футболку и для убедительности потыкал себя пальцем в живот. Мира старалась не рассмеяться от этой картины. — Верю-верю, — сказала она, и потянувшись, опустила его футболку, — Растлитель. — Нравлюсь? — усмехнувшись спросил он, и будто бы не заметив, как покраснела девушка, продолжил: — Было очень вкусно, спасибо. — Не за что, — помедлив, ответила она, наблюдая, как Акаши помогает ей складывать посуду. Она спешно допила вино и поставила бокал в раковину, слишком громко стукнув им по тарелкам. Девушку снова посетило чувство нереальности, и в этот раз она решила первой нарушить молчание. — Сейджуро, тебе не кажется это странным? — Возможно. Тебе некомфортно? — Акаши неспешно приблизился и поставил посуду. — Я могу уйти. Он смотрел, как Мира нервно закусила губу. — Нет, не в этом дело, я не знаю, как сказать, не могу сформулировать. Это такое чувство, вот знаешь, всё было хорошо, а тут внезапно… брошенная фраза, и… Может мы не с того начали? Может всё же стоило поговорить? Хоть лицо Сейджуро в этот момент ничего не выражало, Мира заметила, как потемнели его глаза. — Давай, чтобы это не выглядело допросом, сделаем так: что-то расскажешь ты, что-то я. Девушка склонила голову вбок, рассматривая его. Акаши стоял, прислонившись к столешнице, чуть прикрыв глаза. Похоже, что он собирался с мыслями. Им предстоял нелёгкий разговор. Мира не мешала. — Это проявилось в средней школе, — начал он, указывая на левый глаз, — Вернее, это было со мной давно, но показало себя только в Тейко. Ох, Мира, в то время я был ужасным человеком. Он сжал с силой сжал пальцы в кулак, морщась. — Это всё в прошлом, — тихо сказала она, и осторожно взяла его за руку. — Как они меня простили, я сам не знаю. Я бы себя не прощал, особенно Куроко. — А мне кажется, что зря. Вам же хорошо вместе. Я не чувствовала какой-то неприязни, что бы ты там не делал раньше, сейчас они уважают и ценят тебя, как друга. Так что вот за это можешь вообще не переживать. Мирослава практически невесомо касалась его руки, чувствуя, как разжимаются пальцы. — Знаешь, ты очень добрая, — произнёс Акаши, и Мира почувствовала, как его пальцы коснулись внутренней стороны её ладони, — Я ведь тогда чувствовал, будто что-то не так. Я чувствовал это слишком долго, но позволил взять верх только в Тейко. — Что-то случилось? Что-то плохое случилось ещё до школы, что могло это спровоцировать? — аккуратно помогла вопросом девушка, видя, что с каждой фразой слова даются ему всё тяжелее. Сейджуро вскинул голову и посмотрел прямо в глаза Мире. — Когда мне было семь лет, умерла моя мама. Её убили. Я увидел её на холме, куда мы часто приходили вдвоём. Знаешь, оттуда открывался прекрасный вид на Киото. Я увидел её там. Эти ублюдки бросили её умирать, изуродовав, надругавшись. Их нашли. Посадили в тюрьму, но благодаря связям надолго они там не задержались. Мира, люди, убившие мою мать на свободе, а она в могиле. В голове у Миры была пустота. Постепенно, мысли возвращались и «пазл складывался»: страх высоты, ситуация в переулке, вторая личность — всё это было результатом детской травмы. Акаши тяжело дышал. Девушка догадывалась, что он ощущал в этот момент: не боль, не злость, а дикую усталость. Первое, что чувствуешь, разделяя с кем-то груз прошлого — это усталость, усталость от того, сколько ты тащил этот груз один. Мирослава ничего не говорила — слова были бы лишними, да и не подобрать тех слов, которые смогли бы облегчить боль от старой раны, нанесённой маленькому мальчику. Перед ней сейчас стоял тот маленький мальчик, переживший кошмар. И большее, что могла сделать сейчас Мира, это не нарушать тишину бессмысленными словами. Она боялась, что он оттолкнёт, но поступить иначе просто не могла: Мира крепко обняла Сейджуро. Она простояла бы так вечность, если бы понадобилось. «Пусть ему станет хоть чуть-чуть легче и теплее» — Спасибо, — раздался его голос. Мирослава слегка улыбнулась и прижалась сильнее, ритмично водя рукой по спине. Она чувствовала, как постепенно расслабляются его мышцы и выравнивается дыхание. — Тебе не за что меня благодарить, — ответила девушка, — Так поступил бы каждый. — Вовсе нет. Они стали бы жалеть. Спустя несколько минут молчания, Акаши продолжил: — Я думал, он исчез насовсем. В последний раз мы встречались на одной игре, когда собрался весь состав Поколения Чудес. Тогда он ушёл. Но сегодня, когда я увидел тебя в переулке, ты даже не представляешь, что я почувствовал. Всё было так похоже на тогда. Мира снова почувствовала себя ужасно. Из-за своего глупого поступка она заставила Сейджуро окунуться в воспоминания того страшного дня. — Он сказал мне не винить тебя, тогда, когда уходил. Но я и не думала. Я виню только себя. Если бы я тогда подумала, прежде чем говорить, всего этого бы не случилось, — девушка уткнулась носом в его ключицу. «Может ли он возненавидеть меня?» — Не могу. Это самое глупое, что ты могла вообразить, — услышала она и почувствовала тяжесть — Сейджуро положил подбородок ей на голову. — Снова мысли читаешь? — губы Миры дрогнули в улыбке. — Ну да, я же шпион, который читает по лицам, — девушка почувствовала, оттенок улыбки в его словах. — Ну точно шпион, ещё и с феноменальной памятью. — Знаешь, не скажи ты тогда неправду, я бы скорее всего не стоял здесь, — сказал Акаши. — Ну да, не познакомился бы с Амаем и не поучаствовал бы в адских плясках в моём душе, — усмехнулась Мира. — Слушай, а откуда ты знал, что тот дом не мой? — Мой отец занимается недвижимостью, я иногда помогаю ему. И из всех домов в этом районе ты выбрала именно тот, сделку по которому оформлял я, — усмехнулся Сейджуро. — Кстати, зря ты стеснялась своего дома. Между прочим, он представляет историческую ценность. В эпоху Эдо недалеко от этого места располагалась резиденция сёгуна, так что возможно, твой дом — это перестройка старых казарм. — От тебя не скрыться. Второй раз за вечер Мира оказывалась в его объятиях и думала, что вовсе была бы не против постоять так подольше. Акаши не двигался, а девушка не торопилась отпускать его. — Мяу! — требовательный зов заставил их опомниться. Амай сидел на столе, поставив перед собой миску. Как он затащил её на стол — науке это не известно. Весь его вид говорил о том, что: «человеки, обжимайтесь сколько угодно, только дайте пожрать!» — Проглот, — прошипела Мирослава, смущённо отстраняясь и рыская глазами в поисках корма, на что Сейджуро лишь усмехнулся. Пока довольный кот ел, они уселись на диван и разговорились. Сон не шёл ни к кому, хоть стрелка на часах приближалась к отметке «утро». Разговаривали обо всём: смешные истории, жизненные, узнавали друг друга. Так вот Мира узнала, что Сейджуро любит читать, а любимая книга у него в детстве была: Властелин колец. — Никогда бы не подумала, — засмеялась девушка, — Кто твой любимый персонаж? — Ну, сложно, кажется, это был Гендальф. — О, Пендальф или Супердед, — оживилась Мира, но поняв, что парень знать не знает о таких понятиях, как Гоблин или «Хоббит с татуировкой дракона», махнула рукой, чтоб не заморачивался. Мира охотно стала обсуждать произведения Толкиена и оба сошлись на мнениях, что Сильмариллион непомерно тяжёлое произведение. Сейчас же Акаши сказал, что читает в основном про бизнес. — Кстати, несколько лет уже очень популярна книга «Атлант расправил плечи», там вроде как есть про экономику, бизнес и всякое такое — сказала Мира. — Читал. Я не сильно понимаю ажиотажа, возникшего вокруг неё. Антиутопий очень много. Может, конечно, людям понравилось читать про социализм. — Не могу ничего сказать, поскольку для меня это оказалось гиблым делом, — вздохнула Мира. — Я столько времени трачу, чтобы разобрать эти экономические штуковины. Знаешь, у нас есть дисциплина про распределение электроэнергии, так вот, она намного легче, чем экономика. А тут ещё бухгалтерский учёт на подходе, кошмар. — Вы вряд ли будете изучать что-то серьёзное: дебет, кредит. Максимум попросят заполнить «обортку», — сказал он с видом знатока. — I amar prestar aen, han mathon ne nen, han mathon ne chae a han noston ne 'wilith. Вот ты понял, что я сказала? Вот так примерно я слышала тебя, — закатила глаза Мира. — Ну, если будут вопросы, ты можешь у меня спросить, aranel, — усмехнулся Сейджуро. — Ничуть не удивлена, что ты знаешь эльфийский. Я выучила одну фразу из фильма, чтобы понтоваться, а ты… Ну собственно, чего я ожидала от внеземного существа. Что значит это слово? — Не скажу, захочешь — найдёшь в интернете, — поддразнивая девушку, сказал он в ответ. — По любому какое-то обзывательство, — в шутку насупилась девушка. В свою очередь Акаши узнал любимый фильм девушки. — Прям любимого нет, но, когда задают такой вопрос, я отвечаю обычно, что это «Знакомьтесь, Джо Блэк» или «Молчание ягнят». Эх, Бред Питт в 1998 году был просто конфетка, а Энтони Хопкинс — просто нет слов. — Похоже, что тебе нравятся фильмы, над которыми можно подумать. — Мне нравятся фильмы, которые можно обсуждать и спорить над ними, — ответила Мира, улыбаясь, — Как ты, наверно, заметил уже, поболтать я горазда. Они успели слегка поспорить касательно чая. Акаши назвал вкус девушки «бабушачьим», за что ему в лицо прилетела подушка, а следом со второй подушкой навалилась сама Мира. — Если бы ты знал всю мощь чая с жасмином, — подражая культовому персонажу из Звёздных войн, проговорила Мира, давя Сейджуро подушкой. Акаши не скидывал девушку, позволив себя повалить на диван. Он улыбался, смотря на то, как важно сжала губы Мирослава, пытаясь сдержать улыбку. — Тебе удобно? — спросил он, спустя время, когда понял, что она и не планирует слезать. Девушка удобно устроилась на полулежащем парне, а когда он задал вопрос, то она издала смешок. Мира подняла голову и посмотрела в глаза Сейджуро. В её зелёных глазах играли озорные искры. А ещё девушка улыбалась. В который раз эта улыбка поразила Акаши. «Красивый», — подумала Мира. Она очень хотела сейчас провести по его скуле, но сдержалась и решила снова отшутиться. — Наглость — второе счастье, — сказала она и легла обратно, положив голову ему на грудь. — Сейджуро, — негромко позвала девушка спустя несколько минут тишины. — Да? — Почему баскетбол? Мира слушала, как ритмично бьётся его сердце. Акаши не спешил с ответом, а когда заговорил, девушка заметила, как потеплел его голос. — Из-за мамы. Видишь ли, все считают, что родиться в богатой семье это панацея, но всё не совсем так. Я был обязан стать лучшим, причём лучшим во всём. Меня не спрашивали, нравится мне или нет, просто надо было добиваться успеха. Никогда не забуду тот день, когда мама подарила мне мой первый баскетбольный мяч. Она была такой доброй, всегда поддерживала меня. Знаешь, я хотел бросить баскетбол, но потом понял, что просто не могу это сделать. — Она была прекрасной женщиной, — прошептала Мирослава. — Это грустно, вспоминать о тех днях, но в тоже время, это были одни из самых прекрасных моментов моей жизни, — продолжил Сейджуро. — Мало кто вспоминает прошлое без боли, — сказала девушка, — Но та теплота, с которой ты говоришь о своей матери, вот именно это чувство, возникающее здесь, — Мира положила руку ему в район сердца, — Именно оно достойно памяти. — Ты говоришь такие же красивые слова, как и твоя улыбка, — произнёс Акаши, убирая с лица девушки локон волос. Мирослава чувствовала, как постепенно засыпает. Ей было тепло и удобно, а размеренный стук сердца действовал успокаивающе. Она слышала последнюю фразу, но словно издалека, погружаясь в сон. Девушка не проснулась, когда её осторожно подхватили на руки и понесли в комнату. Не проснулась, когда её положили на кровать. Но когда она перестала чувствовать приятное тепло, пришлось приоткрыть глаза. Сейджуро собирался выйти из её комнаты и лишь на мгновение остановился, ещё раз взглянуть на девушку, как заметил, что она открыла глаза. — Не уходи, — попросила она, — С тобой так тепло. И Акаши послушался. Он осторожно лёг на кровать, и Мира тут же подобралась к нему, устроив голову чуть выше ключицы. — Это будет моя ямка, — погружаясь в сон произнесла она. Девушка так и уснула с улыбкой на лице и не почувствовала, как её лба почти невесомо коснулись губы и прошептали: — доброй ночи.