* * *
— Чтó ты хочешь, чтобы я сделал? — Сарават с недоумением хлопает глазами, положив гитару на колени. В музыкальном клубе к нему часто обращаются за помощью. Гунтитанон никогда не отказывает, потому что его команда для него как вторая семья. Кипучие репетиции, концерты, конкурсы. Он живёт в бесконечном движении, потому что не представляет и дня без музыки. Ват видится со своей группой каждый день, и помогать незнакомцу — верх безрассудства даже для него. Он не берётся за частные уроки, даже если ему предлагают приличные деньги. Не потому, что Сарават так дьявольски богат. Ему не по душе, когда нарушают его личное пространство. И Тайн Типакорн делает это не стесняясь, в открытую, нагло. Как будто весь мир обязан ему помогать. Ват краем глаза замечает татуировку у Тайна на запястье и без труда вспоминает, где мог видеть её раньше. Новенькая в музыкальном клубе. Кажется, её зовут Пэр. Типакорн или ещё на полпути, чтобы встретиться с ней, или уже активно работает над укреплением их связи. Гунтитанон и раньше видел эту метку, но так чётко — впервые. Пэр и Тайн уже знакомы, иначе татуировка не пробилась бы полностью. — Подготовил меня к ежегодному конкурсу талантов, — Типакорн глупо улыбается, почесав затылок, и подступает ближе. Сарават едва сдерживается, чтобы не зарычать. Он не подпускает чужих так близко. Он не позволяет людям вмешиваться в его жизнь. Окружающих интересует только его метка, которую ещё никому не удалось расшифровать. Родители с детства водили Вата в лучшие клиники города, но врачи только качали головой и пожимали плечами. Мама успокаивала непоседливого Саравата, что его метка проявится в подростковом возрасте. Буквы и цифры на запястье выровняются, обнажая заветную формулу, и он встретит своего соулмейта. Но чуда не произошло. До девятнадцати лет Ват и вовсе перестал надеяться, выстроив вокруг себя ледяные стены. Только он и музыка. Больше ему никто не нужен. — Ты вообще в курсе, что я тоже в нём участвую? — Гунтитанон хмуро ведёт бровью, скрестив руки на груди. — Я знаю, — Тайн отводит взгляд всего на мгновение, и на его лице распускается широкая улыбка. — Но лучше тебя в универе никто в музыке не разбирается, поэтому мне больше не к кому обратиться. Сарават наклоняется к нему со сцены, и Типакорн послушно задирает голову. Он такой наивный в своей простоте и доверии к людям. Наверное, привык крутиться в центре внимания тех, кто его окружает. Чего не скажешь о Вате. Он бы всё отдал, чтобы избавиться от липких изучающих взглядов. Гунтитанон устал выглядеть подопытной крысой в чужих глазах. — Если хочешь, чтобы я с тобой занимался, даже не думай подлизываться ко мне, — недовольно цедит Сарават, ухватив Тайна за плечо. — Значит, ты согласен? — Типакорн накрывает его руку своей горячей ладонью, и Ват испуганно отворачивается. Его трудно вывести из себя, но те, кто позарятся на свободу Гунтитанона, в конечном итоге пожалеют об этом. Саравата не сковывают узы родственной связи, как его друзей, поэтому терять ему нечего. Репутация? О нём шепчутся на каждом шагу, как о прокажённом. Слава? Ват гонится не за признанием, а за музыкой, которая будет радовать его сердце. Друзья? Настоящих друзей мало, но они всегда рядом. Гунтитанону плевать на тот план, который созрел в голове Тайна. — Я подумаю, — Сарават уходит вглубь сцены, и Типакорн выскакивает следом за ним. Прилип к нему, как тень. Ещё и глазками своими щенячьими душит. — Ну же, по глазам вижу, что согласен, — Тайн тормошит его плечо, но Ват не поворачивается. У него в груди шторм разыгрался, и шум ветра в ушах заглушает тонкий голос Типакорна. Ему хочется скрыться от всего мира, как всегда, но людям нет дела до его желаний. — Ты всегда так много говоришь? — Сарават раздражённо сбрасывает его руку и огревает свинцовым взглядом. Тайн растерянно пятится к краю сцены. — Нет, только когда нервничаю, — его голос обрывается на каждом слове, будто дыхание заканчивается. — Упс, перебор. Гунтитанон хватает его за рукав рубашки, сжимая ткань до треска. Тайн смотрит на него выпученными глазами, но вырваться даже не пытается. Синдром жертвы, попавшей в руки кровожадного убийцы. Человек выжидает удачный момент, чтобы сбежать, но страх овладевает всем телом. Поджигает кровь, связывает ноги и отнимает голос. Ты только смотришь в глаза своему мучителю, и вкус смерти горчит на языке. Ты отсчитываешь последние минуты и закрываешь глаза. Тайн встряхивает головой, прогоняя обманчивые мысли. Какой из Саравата мучитель? — Если ты обманешь меня, пожалеешь об этом, — Ват медленно подтягивает Типакорна к себе, с силой сжав его запястье. Метка наливается кровью, и Тайн стискивает губы от пронизывающей боли. — Отпусти, мне больно, — выдавливает он. Сарават отпускает так резко, что Типакорн едва не падает со сцены. — Запомни на будущее, Тайн, — его жалящие слова эхом разносятся по залу, и Тайн не сводит с него растерянного взгляда. — Я ненавижу, когда со мной играют. Когда Ват исчезает за сценой, Типакорн спрыгивает в зал и несётся к выходу. Мокрая чёлка липнет ко лбу, и дрожащие пальцы из последних сил хватаются за края рубашки. Он боится не Саравата. Тайн боится себя и той игры, которую они с Пэр затеяли. Назад дороги уже нет.* * *
Тайн оглядывается вокруг с нескрываемым восторгом. Как ребёнок, которого впервые привели в лавку игрушек. Плакаты популярных групп на стенах, музыкальные инструменты на сцене и зашкаливающий градус драйва. В репетиционном зале каждый уголок пропитан энергией музыки, заразительной и яркой. Типакорн занимается музыкой со старшей школы, но здесь всё ощущается по-другому. Как будто ты приоткрываешь дверь в иной мир, который своими красками может затмить реальный. Он поглощает тебя с первой секунды, когда ты только переступаешь порог, но тебе уже не хочется возвращаться обратно. Чистое волшебство. У Тайна глаза блестят счастьем, но настороженные взгляды преследуют на каждом шагу. Девушка, имя которой Типакорн не запомнил, следит за его пальцами. К чему Тайн прикасается, на чём пробует поиграть. Одного её острого взгляда достаточно, чтобы понять, что Типакорн чужой в этом зале. В этом мире, который построила команда Саравата. Они не впускают сюда, кого попало, и защищают друг друга, как семья. Кто для них Тайн? Волк, забредший в чужую стаю. Призрак, потерявший своё место на земле. Человек, который собирается занять чужое место. Типакорн не имеет права обманывать Вата. — Это и есть ваша святая святых? — щебечет Тайн, разглядывая гитару Вата. Инструмент сразу ему приглянулся, потому что эта гитара отличалась от остальных. По её струнам, как по жилам, течёт кровь чужой жизни, в которую Типакорн намеревается влезть. Он улыбается вымученно ярко, но команде Саравата нет до него дела. — Здесь репетирует ваша легендарная группа «Ctrl+S»? — Да, только давай упустим излишний пафос, — девушка забирает у Тайна из рук гитару, презрительно закатив глаза. — Если честно, я не совсем понимаю, почему Ват тебя сюда пустил. — Эрн, перестань, — барабанщик хлопает её по плечу, и девушка отходит на безопасное расстояние. Типакорн нервно сжимает пальцы в кулак, и почему-то его не покидает ощущение опасности. Как будто ему воткнут нож в спину, когда он отвернётся. — Это его дело. Эрн искоса поглядывает на Тайна, настраивая гитару, и тот дёргается от каждого её взгляда. Будто хлестким пламенем в лицо. Не оставляя живого места на коже и внутри. Разрезая пополам и читая скрытые мысли. Типакорн водит за нос Вата и его друзей уже сейчас, не сделав ровным счётом ничего. Но что будет дальше? Что будет, если Сарават и вправду влюбится в него? Гунтитатанон бросит музыку, уйдёт из университета или закроется в себе? Что с ним будет, когда Тайн разобьёт ему сердце? С болью предательства справляется далеко не каждый, и последствия могут быть необратимые. У Типакорна разрывается голова. — С каких пор Сарават даёт частные уроки? — гитарист, кажется, его звали Сомчай, переводит удивлённый взгляд то на барабанщика, то на Эрн. — Я что-то пропустил? — Ребята, хватит! — Таксин выставляет ладони вперёд в попытке разнять их, и Тайн испуганно тулится к стене. Как будто хочет слиться с ней, раствориться, исчезнуть, чтобы поставить точку прямо здесь. Не начиная игры, которая затянет многих невиновных людей в болото. Типакорн медленно отмирает от шока и поворачивается к Сомчаю. — О чём вы говорите? — бормочет он, нахмурив лоб. — Ват занимается музыкой с тринадцати лет, но в музыкальном клубе он никого не обучает, — Эрн отвечает за всех, скрестив руки на груди. Её жалостливый тон затягивает удавку у Тайна на шее. Типакорн не знаком с Сараватом лично, но его черная слава несётся впереди него. Косые взгляды, насмешки и глубокий чан грязи. О Саравате судачат вовсе не из-за его великого таланта. В городе ему не позавидует никто, потому что его проблема хуже опасной болезни. Тайн неоднократно слышал о странной метке на его запястье, похожей на формулу. Её не смогли разгадать ни ученые, ни врачи. Крест, обрекающий на вечное одиночество. Метка Вата могла измениться со временем, подстраиваясь под соулмейта Вата, или исчезнуть навеки. Никто не мог определить, какой из вариантов хуже. — Почему? — Тайн красноречиво улыбается, пытаясь спрятать дрожь. Он не умеет врать, но безобидные шутки всегда защищают его. — У него слишком ревнивый соулмейт? — Поосторожнее на поворотах, парень, — Таксин обходит его со спины и выдыхает прямо в ухо. — Не советую тебе обсуждать с Сараватом тему соулмейтов. Друзья Гунтитатона неловко переглядываются между собой, и Тайна бросает в жар. Ляпнул очередную глупость, чтобы снизить напряжение, а в итоге ударил по больному. Встревать в неприятности у Типакорна всегда выходит мастерски. — Я просто пошутил, — Тайн смущённо чешет затылок, но ребята его будто не замечают. Друзей связывает секрет, который вытесняет чужаков из их компании. Общие тайны сближают, но их незнание — это дорога в ад. — Если сделаешь Вату больно, — бросает ему в спину Сомчай, резко ударив по струнам, — будешь готовиться к конкурсу самостоятельно. Типакорн судорожно сглатывает, и холодный ветер, пробивающийся сквозь открытое окно, царапает шею. Выдирает до крови, оставляя багровые отметины, и проникает под кожу. Как жидкий лёд по венам, который за считанные минуты превращает тело в безжизненную субстанцию. Душа исчезает, и холод заполняет всё тело. Тайн близится к чему-то страшному, шаг за шагом. Дверь хлопает оглушительно громко от сквозняка, и Типакорн прислушивается к шагам за его спиной. — У него проблемы с соулмейтом, — едва слышно шепчет Эрн. Сарават появляется будто из ниоткуда, и Тайн не в силах вымолвить и слова. — У меня никогда не будет соулмейта, — отрезает он, залепив Типакорну подзатыльник. — Бери свою гитару. Тайн не шевелится еще несколько секунд, разглядывая его худую спину. Он не идёт следом за Ватом, и удивлённый взгляд Эрн обжигает лопатки. Типакорн выбрал не того человека. Если Сарават поможет ему, Тайн убьёт его по-настоящему. Ему так страшно.