В канун Хэллоуина близнецы пришли на вечерний банкет в компании Алисы Фауст, которая почему-то шла с закрытыми глазами. Что, впрочем, совершенно не мешало ей ориентироваться в пространстве и ни во что не врезаться. Лестрейнджи недоуменно переглянулись, Джордж пожал плечами, а Фред все же решил спросить:
— Фауст, не хочу лезть не в свое дело, но могу поинтересоваться, зачем ты это делаешь?
Алиса открыла глаза и несколько раз моргнула. Джордж и раньше замечал, какие они у нее странные, похожие на глаза Олливандера, продавца волшебных палочек: большие, с практически бесцветной радужкой, едва заметно отливающей лавандово-розовым, в них было очень сложно прочитать какие-либо эмоции: казалось, что девочка безразлична вообще ко всему, что происходит вокруг.
— Отец учил меня, — словно нехотя, медленно проговорила Фауст, — что нельзя доверять собственным глазам, они первые предатели и обманщики. Многие заклинания способны переманить их на сторону противника. А место, в котором обитаешь, надо знать настолько хорошо, чтобы в зрении уже не было необходимости.
В словах ее отца определенно был смысл, но все равно это казалось странным. Про Фаустов близнецы не знали практически ничего. Общеизвестным фактом является их семейная предрасположенность к некромантии, которую они, впрочем, не начали скрывать даже после запрета на этот раздел магии, наложенного Министерством в конце восемнадцатого века. Разве что семья стала реже появляться на публике, а их родовое имение, по слухам, было перенесено куда-то в графство Корнуолл, подальше от Лондона и любопытных глаз.
— И чему же верить, если не тому, что видишь? — усмехнулся Джордж, когда они уже подходили к дверям Большого зала.
— Я доверяю своим чувствам, интуиции, магии. — Фред распахнул перед ней дверь, и она вошла первая.
Любого другого, убранство зала бы впечатлило, но Фауст, как всегда, лишь окинула зал взглядом и пошла к столу. Джордж неприязненно поморщил нос, так как в воздухе витал запах печеной тыквы, которую он на дух не переносил, вспоминая, что ее частенько готовила миссис Уизли, причем даже не только в Хэллоуин. Помахивая крылышками, стены и потолок украшали тысячи летучих мышей; с ними явно переборщили: от их количества просто рябило в глазах. Огромные тыквы по два метра в ширину и полтора в высоту с вырезанными в них страшными рожицами и узорчатыми надписями были разложены рядом со столом преподавателей. Трон Дамблдора по такому случаю зачаровали так, что казалось, что его покрывает слой вековой паутины. Золотые кубки, блюда и тарелки показались почти всем слизеринцам излишне вульгарным украшением, так как ставить такие на торжественное мероприятие означало кичиться своим богатством, что являлось одним из первых признаков дурного тона и отсутствия вкуса.
— День жертвоприношения, кельтский Праздник мертвых, единственный день, когда мир духов так близок, даже в Хогвартсе, школе магии, променяли на какую-то магловскую чушь, напоминающую мне тыквенный день, — вздохнула Розье, смахивая со скамьи очередную летучую мышь, которая почему-то не удержалась на потолке. — И кто-то еще будет говорить, что магловское засилье выдумка чистокровных экстремистов и консерваторов.
— Они втаптывают в грязь наши традиции, навязывая собственные, — сказал какой-то четверокурсник, сидевший напротив Фреда.
— Когда-нибудь все изменится. — Розье на миг прищурилась и украдкой взглянула на Дамблдора.
Джордж задумался о том, каких же политических взглядов придерживается Катрин. Ее отец — Пожиратель смерти Эван Розье, ныне отбывающий срок в Азкабане вместе с их родителями, но считает ли она его убеждения истинными? Катрин явно не поддерживает Дамблдора — об этом догадаться было не сложно. Девушка никогда не говорила на такие скользкие темы, как противостояние грязнокровок и чистокровных. Об отце она тоже ничего не рассказывала, а ее мать, Маргари, в девичестве Ньюман, дочь очень богатого, но не родовитого волшебника, владельца сети преуспевающих ювелирных магазинов. Насколько можно судить, брак ее родителей был союзом титула и денег.
Когда Эвана публично обвинили в пособничестве Темному Лорду и предъявили доказательства его вины, Маргари заявила, что ничего об этом не знала. Судя по тому, что она подтвердила свои слова под сывороткой, это было правдой и ее можно было обвинить лишь в ненаблюдательности, но за такое в Азкабан точно не забирают. Затем Маргари принесла публичные извинения перед общественностью за действия мужа и сообщила, что раскаивается, что не заметила раньше то, что он замешан в преступной деятельности. Ее речь и фотография тогда попали на главную страницу Ежедневного пророка — Фред читал этот номер в библиотеке. Все старые семьи тогда прекратили с ней контактировать, и он понимал почему, ведь такое отречение от собственного мужа, главы семьи, было фактически предательством рода.
Маргари и Катрин, на его взгляд, были полными противоположностями, исходя из того, что он мог сказать про ее мать, прочтя статью и посмотрев на фото. Маргари — высокая пухлая женщина со светло-каштановыми волосами, собранными в пучок, — даже в газетной вырезке было видно отсутствие у нее аристократического воспитания, держалась она не так, ее осанка оставляла желать лучшего, и казалось, что ей неуютно в собственной одежде. Катрин же, которую после ареста отца и публичных выступлений матери в пользу Министерства, воспитывал дед, Август Розье, была настоящей слизеринкой и аристократкой до мозга костей. Ее светлые кудри без какой-либо небрежности спадали на плечи; во взгляде, несмотря на веснушки, которые лишь придавали ей очарования, все время чувствовалось превосходство, немного надменности, ум, но в тоже время и дружелюбие. Всегда идеальные манеры, прямая как стрела спина, аккуратная школьная форма, застегнутая на все пуговицы; талантливая и образованная, она из тех девушек, которых, как говорят, не затрагивает пошлость, даже если окружает их со всех сторон.
— Ну что, Мальсибер, в полночь снова в Запретный лес? — усмехнулся тот же длинноволосый четверокурсник, что говорил до этого, подмигивая Дастину. — Надо же повторить прошлогодний подвиг.
Несколько человек засмеялись, вспоминая веселый случай.
— Да ну тебя, Лоури, — отмахнулся Мальсибер, затем пробурчал что-то нечленораздельное и уткнулся в тарелку.
— А первокурсники же не в курсе, как наш герой отличился в прошлом году, эту выходку потом до самых экзаменов вспоминали! — весело рассказывал парень. Он повернулся в сторону Фреда, Джорджа, Алисы и Майлза, который тоже сидел рядом, рассказывая в основном им, однако, слушали его все. — Мы с ребятами, — Лоури кивнул в сторону двух парней с его курса, которые сидели слева от него, — в прошлом году рассказывали младшим легенду о Кровавой игре Принца Света и Властительницы Теней. Все прошло нормально, посидели, поговорили, а затем, когда почти все уже легли спать, Мальсиберу видите ли захотелось доказать, что все это глупая выдумка…
— Может, сперва расскажешь легенду? А то так не очень понятно, — заметил Майлз.
— Ах да, точно! — спохватился Лоури. — Эта легенда не вошла ни в одно издание Истории Хогвартса, так как показалась всем излишне жестокой… Когда-то давно, еще до Основателей, землями, на которых теперь находится наша школа, правил некто по прозвищу Кровавый Ветер. Никто не знал ни как он выглядит, ни человек ли он на самом деле, но вокруг его персоны всегда блуждала масса интересных слухов. Поговаривали, что Ветер крадет прекраснейших женщин из близлежащих деревень, обесчещивает их, а после они рожают ему детей: полулюдей полудухов, бесчувственных, но с постоянной улыбкой на лице. Говорили, что их кожа холодна как лед, а в глазах у них можно разглядеть само Седьмое пекло Ада, и все они, как один, бесконечно преданны своему отцу-создателю. Также ходил слух, что на каждый Самайн эти дети устраивали большой костер, на котором заживо жгли тех, кто пытался пересечь границы владений Кровавого Ветра, и оттого в воздухе каждый праздник витал запах горелой плоти. Простые люди так боялись его, что годами ничего не предпринимали, но все изменилось, когда прошел слух об Основателях, четырех сильнейших колдунах — тогда у них появилась надежда. Люди избрали главного, который и явился к Годрику Гриффиндору с просьбой убить Кровавого Ветра. Четверка посовещалась и пришла к выводу, что земли, на которых так долго творилась магия, пусть и темная, могут послужить отличной основой для школы, которую они так хотели построить. Они согласились уничтожить Ветра. Ровена Райвенкло пыталась отговорить друзей от необдуманного поступка, так как все знали, что Ветер очень силен, но ее слов не послушали. Как только Основатели ступили на землю, на которой уже веками не росло ничего живого, их охватила Тьма. Она тянула свои щупальца, захватывая их сердца и порабощая души. Ровена была единственной, кому удалось сохранить в этом кошмаре себя и чтобы не потерять друзей и очистить эти земли от скверны, что была так сильна, ей пришлось провести ритуал призыва. В наше время они были окончательно утрачены, уже никому из современных магов не под силу его провести, а Ровене это удалось. И на ее зов, полный печали и скорби, ответили двое, которые никогда раньше не пересекались — Принц Света и Властительница Теней. По легенде, Принц Света — златокудрый мальчишка лет десяти с пронзительно голубыми глазами в белоснежной рубахе, а Властительница Теней — молодая обнаженная девушка с длинными волосами цвета воронова крыла и черными глазами без белков. Они ответили на зов Ровены и по всем законам призыва должны были оба оказать ей помощь; никогда ранее такого не случалось, но в тот раз Свет и Тень объединились. Им не составило труда помочь Основателям и погубить Ветра и его детей, омыв эти земли в их крови, но за это они потребовали свою плату. В процессе у них вышла ссора, и девушка с мальчишкой решили, что школа, которую Четверка построит, будет местом проведения их Кровавой игры. Местом, куда они будут прибывать каждые пятьсот лет, устраивая поединок. И в знак того, что Основатели заключили договор с Принцем и Властительницей в самом центре Запретного леса стоит огромная плита из какого-то непонятного металла, на которой начертаны его условия и имена всех детей, что приняли в ней невольное участие.
— И в чем суть Кровавой игры? — с легкой заинтересованностью спросила Алиса, задумчиво поглощая десерт.
— Драться самим для них не было смысла, ведь оба в этом мире бессмертны. Принц Света считал, что все люди равны, а Властительница Тени же выделяла среди них колдунов с чистой кровью, потому что с ее помощью они могли использовать ту же магию, что и она сама. И каждые пятьсот лет они выбирали себе по десять школьников, каждый руководствовался своими предпочтениями, и устраивали игру. Они подчиняли себе их разум и использовали способности своих фигур, чтобы устранить команду противника. Наградой был день, который победитель мог свободно, без каких-либо ограничений, провести в любом из миров.
— И откуда ты это все так подробно знаешь? — удивился Джордж.
— Мой род всегда славился своими историками, мы храним в памяти легенды и предания, которые у большинства уже и в книгах не сохранились, — гордо пояснил Лоури.
— Мальсибер, неужели ты отправился искать ту плиту? — рассмеялась Голден, которая опоздала на Пир и первую часть истории пропустила. — Это же миф, сказка, которой пугают наивных детей. И что же настигло нашего героя в Запретном лесу?
— Профессор Снейп его там настиг, — рассмеялись все, а Дастин покраснел, что было еще заметнее из-за его способности. — Декан нашел его, полумёртвого от страха, за первым поворотом тропинки, откуда еще поляну видно было!
Внезапно дружеская беседа слизеринцев, что было весьма приятным разнообразием обычной настороженности и сдержанности, была прервана — Дамблдор поднялся со своего трона и хотел что-то объявить. Сегодня директор предстал перед учениками в светло-зеленой мантии с темно-бирюзовыми рюшами на рукавах и темной остроконечной шляпе. Он показался ребятам слегка взволнованным, что при его постоянной отстраненности было немного странно.
— Дорогие друзья, — начал директор, сделав голос громче с помощью заклинания, — к сожалению, я вынужден объявить сегодняшний Пир законченным. За завтраком вы, конечно же, получите разъяснение сложившейся ситуации. Отдельно извиняюсь перед теми, кто еще не успел попробовать десерт, ведь пудинг сегодня вышел отменный… Старосты, проводите младшие курсы до гостиных факультетов. — Он хлопнул в ладоши и со столов внезапно исчезли все блюда и приборы.
Со столов Гриффиндора и Пуффендуя послышались возмущенные выкрики, а райвенкловцы быстро поделились на группы и направились к выходу, чтобы поскорее пройти и не толпиться, когда остальные соберутся. Среди слизеринцев же выделились двое парней с седьмого курса, которые решили подойти к декану за разъяснениями. Девин Мёрфи, невысокий парень с вечно растрёпанными русыми волосами и немного выпученными, отчего у него всегда было какое-то испуганное выражение, фиалковыми глазами и Лютер Маубри — тот самый парень с пшеничными волосами, который как-то объяснял Джорджу дорогу к кабинету защиты от темных сил.
— Не задерживайся, Лестрейндж, — нахмурилась Розье, замечая, что Фред отстал. — Мёрфи конечно не разговорчив, но Маубри точно расскажет, если они что-нибудь узнают.
— И часто директор вот так вот внезапно завершает праздник? — решил выяснить Фред, когда они подошли к выходу, замыкая колонну слизеринцев.
— На моей памяти это впервые. — Она пожала плечами и отвела взгляд, показывая, что продолжать беседу не намерена. Лестрейндж и не настаивал, Розье сегодня была явно не в настроении.
Быстро отыскав брата в толпе, он заметил его рядом с Бойдом, который появился со стороны одно из боковых коридоров. Аккуратно, чтобы не толкаться, Фред подошел к ним. Кристиан и братья встали у стены немного в стороне, пропуская остальных слизеринцев вперед, к гостиной.
— Думаю, причина, которую объявят завтра — вранье чистой воды, потому что сегодня в школе произошло что-то по-настоящему серьезное… — задумчиво протянул Бойд. — Могу предположить, что был проведен некий ритуал, так как в воздухе до сих пор витает остаточная магия…
— Это был ритуал послания, — спокойно объявила Алиса, а Фред отшатнулся, так как девочка внезапно очутилась прямо позади него.
— Не поделишься, откуда такая осведомленность? — нахмурился Джордж; Фауст, по его мнению, была самой подозрительной из всех первокурсников. — Ты же все время с нами была.
— Дух-посланник все еще здесь, — улыбнулась девочка и уставилась в пустоту со смесью восхищения и безмятежности, как будто действительно видела там то, чего не видели остальные. — Величественный лев с огненной шерстью. Потрясающе. Мне еще не доводилось видеть подобное.
— Это невозможно, — покачал головой и нахмурился Бойд. — Чтобы провести такой ритуал, нужно иметь огромный талант, просто невероятные способности и сильную поддержку родовой магии. В школе нет тех, кто был бы на это способен. К тому же ритуальная магия по большей части запрещена и популярностью не пользуется. А подобную посылку извне не пропустила бы магия Хогвартса: она настроена не пропускать подобное, а тут дух-посланник… Шутка, конечно, хороша, но не ко времени.
— Магия получила жертву, она была не вправе отказать отправителю, а значит, некто сегодня получит посылку, которая стоила какому-то человеку жизни, школе защиты, а нам несъеденного десерта. — Алиса весело рассмеялась, а затем отошла, продолжая смотреть в пустоту, и один раз даже потянулась куда-то рукой, но быстро ее одернула.
— Не нравится мне эта Фауст, — покачал головой Бойд. — Но вынужден признать, что в ее словах есть какой-то смысл. Если некто за пределами школы принес в жертву человека, чтобы вызвать посланника, то могло сработать. Я, конечно, не уверен, но думаю, что защита школы вполне могла на мгновение пошатнуться и пропустить его. — Кристиан задумался и уставился в противоположную стену.
— Думаю, нам стоит пройти в гостиную, все равно сейчас ничего уже не узнаем, и к тому же не стоит разговаривать о таких вещах в коридоре, — заметил Фред.
— Да, ты прав, — кивнул Джордж, и все трое в молчании, каждый раздумывая о сложившейся ситуации, прошли через проем в стене.
***
Где-то через полчаса, когда часть слизеринцев еще занимались своими делами, например, заканчивала эссе по зельям на двенадцать свитков, проклиная при этом декана, а остальные уже отправились спать, вернулись Мёрфи и Маубри.
Первый, всем своим видом показывая отсутствие желания с кем-либо что-либо обсуждать, направился к себе в спальню, предварительно небрежно закинув сумку с вещами на диван возле камина. А Лютер же раскинулся в кресле напротив Бойда, который оторвался от игры в шахматы с Розенберг, явно ей проигрывая, когда пришли семикурсники. Джордж в это время еще переписывал свою работу по чарам, на которую за день до этого опрокинул флакончик с чернилами, а Фред сидел рядом, откинувшись на спинку стула, и размышлял о сегодняшних событиях.
— Значит, декан все же что-то объяснил, раз вы пробыли у него так долго? — изогнул бровь Кристиан.
— Не совсем. Не то чтобы профессор Снейп такая уж общительная личность, — с веселой ухмылкой пожал плечами Маубри и добавил, — однако, кое-что мы все же узнали.
Теперь уже все отложили свои дела в сторону и слушали разговор, который, в общем-то, для всего факультета и предназначался.
— Думаю, большинство помнит Пэм, гриффиндорку, с которой я встречался в прошлом году? — спросил Лютер.
Несколько человек кивнули, а какая-то темноволосая семикурсница при этом надула щеки, как бы ее изображая, послышались смешки, Бойд от ответа воздержался.
— Так вот, — кажется, его такой ответ устроил, — мы встретили ее по дороге назад в гостиную, когда крайне занятой профессор Снейп выгнал нас из кабинета, назвав при этом «любопытными идиотами, которым лучше не лезть не в свое дело». Кстати, как оказалось, я все еще ей нравлюсь и…
— Думаю, такие подробности можно опустить, — подавляя зевок, усмехнулся Бойд.
— Хорошо, — согласился тот. — Дело в том, что когда гриффиндорцев вели в башню, они видели отряд авроров. Кажется, что-то ищут. Думаю, нам стоит ждать обысков.
— В следующий раз с этого начинай, — сквозь зубы произнес Бойд, поднялся с кресла и быстрым шагом пошел к себе в комнату.
— А неужели тебе есть, что скрывать от доблестных служителей закона, Бойд? — негромко усмехнулся ему вслед Лютер.
В гостиной началось оживленное перешёптывание. Большинство придерживалось версии, что авроры не имеют права просто так обыскивать личные вещи учеников. Те, кому было, что скрывать, а учитывая, что речь идет о слизерине, то это почти все, торопились к себе в спальни и уже вовсю перерывали чемоданы, шкафы и полки.
Джордж остался в гостиной, доверив Фреду осмотреть их вещи на предмет того, что может показаться аврорам незаконным или же неуместным в школе; проблем не хотелось, все-таки им хватало Дамблдора с его постоянным желанием совать свой крючковатый нос в их дела.
Фред на секунду задержался у двери, ведущей в их комнату, на которой было серебристыми буквами выведено: «Альфред и Джордж Лестрейндж», плохое предчувствие почему-то не покидало его с того самого момента, как Дамблдор внезапно завершил Пир. Все казалось вокруг казалось слишком спокойным, а подсознание уже не нашептывало, а прямо-таки вопило о том, что должно произойти что-то очень важное, серьезное, значимое. А может, оно уже произошло?
Фред открыл дверь, повернув ручку. Стоило ему взглянуть на собственную кровать, как слова Фауст приобрели совсем другое значение. Он оглянулся, чтобы никто не стоял за спиной и закрылся в комнате. А все, потому что на его еще утром белом одеяле четко вырисовывался круг черных ритуальных узоров, в центре которых лежала небольшая темно-зеленая шкатулка.
***
Фред широкими шагами подошел к кровати, от волнения его сердце забилось чаще. Что же там? Неужели послание от родителей? Что бы там ни лежало, ценность этой вещи действительно высока, раз уж на ее поиски был отправлен отряд авроров, которые вот-вот нагрянут с обыском.
Сперва Фред использовал пару заклинаний, которые должны были определить, наложены ли на шкатулку какие-либо проклятья, но он и сам при этом прекрасно осознавал, что вряд ли от них будет толк. Применял он их лишь пару раз — опыта маловато — и по силе они явно уступали тому, что могло быть на шкатулку наложено.
Как и ожидалось, результата не последовало.
Тогда Фред подошел к шкафу и, немного покопавшись, достал оттуда перчатки из драконьей кожи, которые носил на травологию. Конечно, не самый лучший вариант, но хоть какая-то защита. В первую очередь надо было удалить с простыней узорчатую пентаграмму, которая уж очень бросалась в глаза, так как авроры могут заявиться с минуты на минуту. Но каким образом это сделать? Первой мыслью было попробовать ее смыть, но стирать Лестрейндж не умел, да и вряд ли след от ритуальной магии так легко исчезнет.
Решение пришло ему в голову неожиданно: он просто быстро свернул постельное белье в кучу, вместе со шкатулкой, позвал домовика, но не работающего в Хогвартсе, а своего собственного, на всякий случай, и приказал отнести это все в его комнату в Лестрейндж-холле. Фред решил сохранить даже простыни, чтобы потом разобрать то, что на них начертано: вдруг там есть какая-то подсказка, которая поможет понять, кто же отправитель таинственного послания.
В гостиной послышался какой-то шум: кажется, авроры, наконец, решили нанести визит факультету, который, вероятно, и был изначальной целью их посещения школы.
***
Авроры не церемонились. Едва зайдя в гостиную, один из них встал рядом с камином, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. Высокий худощавый мужчина лет сорока, с густой гривой темно-желтых волос, хмурым взглядом желтовато-карих глаз, вокруг которых уже прочно залегли морщины, и идеально прямой спиной. На нем был простой темный деловой костюм в тонкую полоску, поверх которого была надета стандартная темно-синяя мантия работников аврората с одной маленькой особенностью — золотым орденом с изображенным на нем посохом Мерлина на правой стороне груди. Символ власти Главы аврората давал понять, что перед слизеринцами предстал не кто иной, как Руфус Скримджер.
Нахождение тут главного аврора многое говорит о важности этой операции для Министерства, но возможно, что это просто прихоть Дамблдора, чье огромное влияние на Министра — общеизвестный факт.
— Сохраняйте спокойствие и оставайтесь на своих местах, — заговорил он звучным басом. Слизеринцы даже не шелохнулись; все оставались в тех же наигранно расслабленных позах, что и когда авроры только вошли. Джордж заметил, как Майлз, сидящий в кресле напротив него, едва заметно что-то с усилием проглотил, но больше никто не обратил на первокурсника внимания. — В связи с тем, что в школе сегодня произошел инцидент, о котором вас в подробностях оповестят позже, личные вещи и комнаты учащихся подлежат досмотру со стороны специально организованной для этого задания группы авроров.
— На каком основании проводят обыск? — смело спросила Розье. — Мы имеем право знать.
— Министр выписал ордер, а значит, необходимость в этом есть… — Скримджер впился в нее взглядом ястребиных глаз и безошибочно угадал фамилию, — мисс Розье. — Катрин, судя по старым снимкам, просто копия своего отца. — Остальное вам знать пока не положено — идет расследование.
— У нас есть список учащихся. — Один из авроров вытащил из кармана мантии желтоватый свиток пергамента и встал рядом с начальником. — Мы будем называть вашу фамилию и проверять вещи всех, начиная с первокурсников.
Все это заняло кучу времени.
Авроры осмотрели комнату Розы, а еще какое-то время тщательно проверяли на проклятья и чары ее безделушки и украшения. Голден изо всех сил строила скучающее выражение лица, но по девочке было видно, что она взволнована. Одного за другим проверили Монтегю, Пьюси и Блетчли. Их личные вещи вообще не привлекли особого внимания, что Пьюси, судя по его недовольному выражению лица, даже разозлило. Еще бы, его королевскому высочеству не уделили должного внимания! А Майлз расстроился тому, что авроры перемешали все его карточки из шоколадных лягушек, которые он так долго и старательно раскладывал по алфавиту.
Чемодан Фауст даже отдельно проверяли каким-то артефактом на наличие проклятых вещей, перерыли все полки в ее комнате, внимательно осмотрели стеллаж с книгами и разбросали всю ее одежду. Затем один аврор даже предложил поискать в комнате потайные закутки вручную, а то мало ли как их изворотливо зачаровали, но идея была отвергнута, так как на Алису и так потратили слишком уж много времени.
Затем настала очередь Лестрейнджей. Фред, когда авроры зашли, лежал на кровати и совершенно невозмутимо читал учебник по Чарам. Скримджер тут же сказал ему покинуть помещение, и тот вышел, не сказав ни слова, окинув группу безразличным взглядом. Джорджу же разрешили остаться. Главный аврор был действительно наблюдателен, надо отдать ему должное, едва взглянув на братьев, он определил, кто из них более вспыльчив и может сказать лишнее.
Комнату близнецов осматривали с не меньшим упорством, а, пожалуй, даже большим. Двое авроров проводили палочками вдоль стен, применяя какое-то заклинание обнаружения. Еще один осматривал уже опустошенные чемоданы мальчиков, прощупывая их на наличие каких-нибудь незаметных отсеков. Молодой паренек, видно только закончивший школу при аврорате, залазил под кровати, осматривал шкафы с одеждой, а сам Скримджер просматривал названия стоящих на полке книг. Закончив, и, судя по всему, ничего примечательного или того, к чему можно было бы подкопаться, не обнаружив, он подошел к Джорджу:
— Мистер Лестрейндж, давно хотел познакомиться с вами и вашим братом. — В такой ситуации было бы вежливо протянуть руку для рукопожатия, но Скримджер этого не сделал. — Вы так молоды, а уже даже до меня дошли про вас некоторые слухи. Не самый хороший знак, верно? — Он пристально вглядывался в черты мальчика, явно в поисках в нем сходства с родителями. — Вы похожи на мать… — задумчиво протянул он наконец, когда его люди уже закончили обыск.
— И даже больше чем вы думаете, мистер Скримджер, — холодно заметил Джордж.
Один из авроров хотел сказать что-то в ответ, но начальник оборвал его движением руки и покачал головой.
— У вас на пальце некий артефакт, если я не ошибаюсь? — Он скользнул взглядом по руке Лестрейнджа.
— Это кольцо наследника рода, но вам ведь это и так известно, не правда ли? — усмехнулся Джордж и привычным жестом провел по кольцу рукой.
— Мне придется просить вас его снять. — Скримджер проигнорировал вопрос. — Нам надо проверить его на наличие запрещенных чар.
— Сожалею, но вынужден вам отказать, — негромко произнес Джордж и заметно напрягся. — Это нарушает кодекс рода Лестрейндж. Пункт тридцать восемь для наследника рода. «До достижения шестнадцатилетия Наследнику не следует снимать родовые артефакты без разрешения со стороны магического опекуна или веской на то причины». Так как, насколько мне известно, магически и физически мои родители здоровы, они и являются моими опекунами перед лицом магии. Вы можете попробовать получить у них разрешение, — с холодным равнодушием пожал плечами мальчик.
— Ты считаешь просьбу главного аврора недостаточно веской причиной? — с гремучей смесью раздражения и неприязни выплюнул самый молодой из авроров.
— Веская причина для меня, как для Лестрейнджа, — угроза моей жизни или жизни члена моей семьи, — со своей обычной ухмылкой сказал Джордж.
Аврор хотел было сказать что-то еще, но начальник остановил его порыв грозным взглядом ястребиных глаз, под которым тот тут же стушевался и отступил назад. А затем Скримджер подошел ближе к Джорджу, одним широким шагом сокращая расстояние между ними, и с презрением посмотрел на него сверху вниз. Впрочем, Лестрейндж ответил ему не более любезно: сжал в тонкую полоску губы, правую руку положил на кобуру палочки (он и сам понимал, что толку от его колдовства тут не будет, но это показывало всем, что настроен он не дружелюбно) и едва заметно поморщился.
— Вы умеете производить неприятное впечатление, молодой человек, — произнес, наконец, Скримджер после минутного молчания.
— Мне думается, тут вы закончили, а вам надо обыскать еще много школьников, мистер аврор. Не смею вас задерживать, — ответил Лестрейндж и отступил, делая приглашающий жест рукой в сторону двери ведущей в гостиную.
Вскоре авроры покинули комнату и продолжили обыск.
Почти ничего примечательного не было обнаружено у вторых и третьих курсов. Не считая ответов на грядущий экзамен по Чарам, которые откуда-то взялись у третьекурсника Фокса Дервента, друга Мальсибера. За это он получил приглашение в кабинет декана на следующий вечер. Сам же Дастин, пока его обыскивали, все пытался завести с одним из авроров беседу о том, что они нашли у учеников других факультетов. И, что не было неожиданностью, больше всего его интересовали первокурсники Райвенкло. Но ничего путного из этого не вышло: уставшие авроры хотели поскорее уже справиться со своей работой и болтать были не настроены.
У четверокурсников отобрали пару припрятанных за картину бутылок неопознанного напитка, по запаху напоминавшего вино. Затем пришел черед пятых курсов, а с ними и Бойда. Парень приветливо улыбнулся и распахнул дверь в свою комнату, чем вызвал напряженные взгляды авроров, так как был единственным, кто отнесся к обыску с такими странным дружелюбием.
Впрочем, найти у него что-либо заслуживающее внимания не удалось, хотя и не стоит думать, что никто не старался. В одном из шкафов у него обнаружили какой-то талисман на цепочке и, чтобы не уходить с пустыми руками, когда выпал такой отличный шанс обыскать одного из Бойдов, забрали его, сославшись на то, что он напоминает один из тринадцати запрещенных темных артефактов семьи Белл. И если это подтвердиться, то Кристиана вызовут повесткой на допрос в Министерство. Сам же он позже посмеялся над всей этой ситуацией и сообщил, что это обычный оберег, который он приобрел в Косом переулке.
Шестые и седьмые курсы отделались несколькими конфискованными побрякушками, книгой из раздела условно запрещённых, одной фамильной диадемой, неопасность которой ее хозяйке отстоять не удалось, и фамильным кольцом Гэйлорда Найтмора, от которого прямо-таки веяло то ли ритуальной, то ли какой-то кровной магией.
***
Уже после ухода авроров Розье пришлось повести Майлза в больничное крыло, потому что, как оказалось, проглотил он какой-то браслет, который мать дала ему для защиты. Мальчик был не уверен, является ли он запрещенным или нет, и потому не нашел лучшего решения, чем припрятать его там, где искать уж точно никто не подумает. Блетчли стало плохо. Повезло еще, что он додумался обратиться к старосте.
Близнецы же, как и большинство учеников, разошлись по комнатам.
— Зря ты нагрубил Скримджеру, — раскинулся на кровати Фред.
— Ты же знаешь, я ненавижу, когда трогают мои вещи, а тем более этот напыщенный индюк! Ты бы видел его лицо! — резко захлопнул книгу по трансфигурации Джордж.
— В министерстве он занимает очень высокий пост, все-таки Глава Аврората, не стоило нарываться на неприятности. Иногда ты бываешь слишком вспыльчив, — вздохнул Фред.
— Может ты и прав, — он на секунду задумался, а затем отмахнулся. — Что сделано, то сделано. Главное, что у нас ничего не обнаружили. Тебе не кажется, что пришло, наконец, время узнать, что в той шкатулке?
— Лучше подождать, пока не вернемся в поместье, а то мало ли, как она зачарована. Если ее магия будет достаточно сильна, чтобы оказать хоть малейшее давление на здание школы, директору об этом тут же станет известно.
