Очень странные дела
Последующий день не принёс никаких сюрпризов, неприятностей или особо важных дел, которые бы заставили меня сильно напрячься и попрощаться с покоем. Нет. Я просто проснулся, а под моим крылом обнаружилась сладко спящая драконица, всё ещё плотно прижимающаяся к моей груди спиной и мирно дышащая. Такая прелестная, милая картина, даже мысль о том, что её можно испортить, казалась чем-то безумным и недопустимым. Я не стал беспокоить Дариен и бережно поднялся на лапы, оставив самку тихо сопеть на согретом мной мху. Ударивший в нос запах, ясно напоминающий о произошедшем ночью, теплом разошёлся по носу, заставляя блаженно выдохнуть. Я бросил расслабленный взгляд на Дари и неспеша покинул пещеру. Теперь эта драконица только моя, она разделяет со мной ложе (пускай и формальное) и вскоре будет нести в себе моё потомство. Уже третья самка… На секунду мне даже стало страшно от мысли, сколько же у меня будет детей, но этот слабый испуг быстро ушёл. Оставалось только ожидать. За исключением сладкого и возбуждающего прошедшей ночью утра, остальной день прошёл достаточно монотонно. Всё было тихо и спокойно. Никто не галдел, не дрался, никто не нападал, и мне оставалось только проследить всё это время за забавами детей и изредка насладиться старой доброй игривостью Филины, которая уже как не первую неделю из-за беременности вела себя непривычно спокойно. Сегодня же она пару раз хотя бы умудрилась взбесить Тайфумеранга. Если бы не связь Филины со мной, то лицо драконицы уже давно бы познакомилось с хлёстким хвостом. Но, увы для Тайфумеранга, ему придётся покорно терпеть по-прежнему несносный характер Белой и дальше. И как только сей день закончился, настал следующий, встретивший меня сначала нежданным визитом Асмаэля в моей пещере, поскольку дракон хотел как можно скорее поделиться со мной хорошей новостью касательно своего выздоровления и почти окончательного возвращения в строй (проще говоря, решил, похоже, с самого утра поделиться хорошей новостью); а после Штормореза я снова увидился с Дариен, которая эту ночь провела вместе с сестрой. Им явно хотелось многое обсудить наедине, ведь теперь выходит, что они обе мои самки, и повод хвастаться перед старшей сестрой у Филины исчез. Хотя она, как я уже давно понял, вообще-то сама желала, чтобы Дари стала частью моей… семьи. — «Выглядишь отлично, — заметил я, как только повстречал красную драконицу неподалёку от центрального озера. — Как ты себя чувствуешь? » — Замечательно. Теперь меня больше ничто не тревожит, Овер, — легко ответила Дариен, присаживаясь подле меня. На душе стало очень радостно уже только из-за того, что Красная без лишних наставлений назвала меня по имени, обойдясь без формальностей. Лёгкий и весёлый тон Дариен задал мне самому подходящий настрой, и теперь этот день украшала не только радостная весть от Асмаэля, ради которой он прождал, пока я проснусь, быстренько сообщил её мне и ушествовал заниматься далее важными делами заместителя Вожака, но и позитивный настрой Дари. Место неподалёку от крупного озера нельзя было назвать тихим, так как драконов здесь пролетало и находились многовато, а мне хотелось какой-нибудь более спокойной обстановки. Я поднялся над землёй, мягким взмахом приглашая Дариен следовать за мной, и установил путь до вершины приплюснутой скалы в форме рукояти. И вот, когда наши с драконицей лапы коснулись прогретого солнцем камня, я позволил себе высказаться: — «Возможно, не стану этого отрицать, я выгляжу очень странным, когда смущаюсь или пытаюсь всячески отнекиваться от прям очень близких отношений, но таков мой уклад характера. Ведь каждый дракон индивидуален, имеет свои взгляды и интересы, у каждого из них полноценная личность… И хоть спаривание и подчинение Вожаку — вклад природы, наши инстинкты, но никто же из нас не подчиняется им во всём… Я это всё к тому, что… Я такой, какой я есть. Так что, даже будучи главенствующим в иерархии своей стаи, я, наверное, ещё долго буду относиться к сексу с долей неуверенности. » В ответ на мои разъяснения Дариен непозволительно легко рассмеялась, вызывая у меня недоумение, и расположилась ближе ко мне, едва не укрываясь под моим крылом. — То, что я скажу, для меня недопустимо, но раз твоя щедрость позволяет мне говорить мысли, то почему бы и нет. Ты такой забавный и весьма милый, когда смущаешься. Вожаки обычно никогда так не открываются своим подданным. Самкам в том числе, — красношкурая драконица вытянула длинную шею и положила голову на моё плечо, стоило мне чуть приопуститься в присяде. — «Я это уже понял. По твоему взгляду я даже рискну предположить, что моя персона кажется тебе несколько странной. Ведь так? » — я с ухмылкой отметил, как Дариен в неловкости отвела глаза в сторону. — Ну… Можно и так сказать, в этом есть доля правды. Ты очень… Ты по большей части… — самка запнулась в своём высказывании, нервно тарабаня пальцами по каменной породе. — Ты мне больше напоминаешь характером человека, чем привычного мне дракона. Прости за резкость, но это действительно так. Очи драконицы теперь переполняли сомнение и опасения. Она смотрела на меня с осторожностью, а я же обеспокоенно потупил взгляд. Слова Дариен стали для меня чуть ли не ударом, но не из-за обиды или чего-то похожего, а скорее по вине неожиданности. — Прости, Овер, я посмела сказать лишнее, — тут же поспешила объясниться Дари. — «Нет-нет, это не так, — быстро успокоил я свою третью любимицу. — Просто очень внезапное сравнение. Мне даже понравилось. Всё-таки от людей можно понахвататься много чего интересного. » Разумеется, мои слова оставались лишь на четверть правдой. Я же на самом деле являюсь человеком… Но так ли это соответствует действительности? С того самого момента, когда я полностью принял себя как дракона, остался всего один нерешённый вопрос. Мне до сих пор волнительно и интересно, насколько человечным я остался. Моя жизнь теперь драконья, привычки, повадки и некоторые увлечения — тоже. Они мне близки, это так… И от этого и удивительно, что я до сих пор храню в себе что-то от человека. Что-то, что заметно для других. Дариен едва ли не распознала во мне человека. Она, конечно, умная девочка (интересно, с каких пор я начал так ласково обзывать своих самок?), но даже она не идёт ни в какое сравнение с Асмаэлем. Этот Шторморез проницателен, умён и понятлив, как раз в соответствии со своим возрастом. И раз Дариен только что отозвалась обо мне таким образом, то не значит ли это, что для Асмаэля я — человек, просто попавший в тело дракона? И он ведь при всём при этом молчит и никак не выдаёт своих подозрений! — «И всё-таки спрошу: давно ли я начал тебе казаться таким человечным? » — скептически приподнял я бровь. — Да-а вообще-то… С того момента, когда ты спас и сблизился с Филиной, — пожала плечами Дариен. — «Я так понимаю, это не из-за её спасения и последующей ночки под деревом, а из-за установленной между нами формой отношений. » — чтобы не казаться в сию секунду излишне задумчивым и холодным, пришлось прижать Дари к своему боку крылом. — Как бы то ни было, Овер, мне плевать, — нежданно и серьёзно проговорила драконица, уверенно заглянув мне в глаза. — Ты прав, не только люди обладают личностными качествами, как мне довелось наблюдать, каждый дракон уникален по-своему. Неважно, какие странности могут тебя сопровождать, их и у меня предостаточно. А про сестрёнку я и говорить не буду, — по-доброму усмехнулась самка. — Главное — у нас появится потомство. Я уверена, я знаю, несмотря ни на что, наши дети будут очень красивыми. — «Согласен, даже несмотря на то, что мы разных видов. Как, собственно, и Филина с Жасмин. » — Это уже не имеет значения на самом-то деле. Нас тянет друг к другу, а это у драконов обычно бывает, когда возможно завести детей. А уже потом встаёт вопрос о любви. Возможно, я влюбилась не позже влечения, но ведь и инстинкты тянули меня к тебе, так что… наша семья будет целой,— важно пояснила Дари. От её слов мне стало гораздо легче, и даже тревожные мысли насчёт вероятных подозрений Асмаэля улетучились. — «Что ж, тогда за наше будущее можно порадоваться. » — я расслабленно встретил взглядом восходящее солнце, ещё не приносящее дискомфорта ярким светом и имеющее красноватый цвет. Свежий утренний ветерок принёс в мою сторону ворох листьев, расслабляя сознание и немного щекоча по носу. Захотелось чихнуть. Получилось тихо. — «Кстати, а тебе… не больно? Просто всё-таки обычно до упора я никогда не входил, а здесь и я опьянён был, и ты резко поддалась на встречу. » — смущённо пророкотал я. — Тогда было неожиданно… и да, было больно, — с напряжённого тона Дари резко перешла на тёплый. — Но потом это всё перестало иметь значение и сменилось удовольствием. Сейчас же всё намного лучше. Хотя, признаюсь честно, я ощущаю себя как-то… пусто. Не хватает заполненности. — «О нет, — нервно подсмеялся я. — Брось, Дари, у нас ещё будет время. Тебе нужно отдохнуть… А мне бы было неплохо проветриться. » После сказанного я приподнялся и, набирая в грудь побольше воздуха, протяжно выдохнул. Голова вместе с носом освежилась, запал поднялся, лапы чуток дрогнули, а крылья призывно расходились в стороны, требуя разминки. — Ты снова улетаешь? — грустно спросила меня Дариен, смотря мне вслед с долькой надежды. — «Полно, Дари. Не расстраивайся, милая моя. Я же ещё вернусь. Я никогда не оставлю ни тебя, ни Филину, ни свою стаю, ставшую мне семьёй. Просто… — с моих уст сорвалась смешинка. — Просто моя семья становится слишком большой, это непривычно. Приходится быть там и тут. Ты лучше не думай сейчас обо мне, я же в конце концов не дам каким-то охотникам себя поймать, а лучше порадуй свою сестру. Ей наверняка очень захочется принять несколько уроков, касающихся жизни матери. » Эти слова очень хорошо подействовали на Дариен, она успокоилась, и я решил добить её, внезапно для самки слившись с ней в поцелуе. Драконица расцвела и даже лишилась сил как-либо мне ответить после разрыва наших губ. Поэтому я без лишних слов смог с ней попрощаться и воспарил в небо.***
То ли это изначально входило в мои планы, чего я сразу не заподозрил, то ли просто шестое чувство подсказало, что так будет лучше, но именно сегодня мне захотелось нанести визит Золотым Дьяволам. Вроде бы первоначально планировалось заглянуть к ним завтра, но так как я их не навещал уже почти неделю, хотя посещение Дьяволов происходит обычно каждые несколько дней, мною было решено сперва приземлить лапы на их острове, а уже затем продолжить путь до Драконьего Края. Естественно, не стоит приходить с пустыми руками к Дьяволам, особенно если они не в лучшем состоянии, а одна из их представительниц — сущий мозготрав. Поэтому, как только я прошёл завесу из лоз и проник в пещеру, на пол перед двумя золотыми драконами упала моя мясная добыча. — «Вот. Надеюсь, вам этого хватит, чтобы не помереть с голоду, — я ткнул указательным когтем на брюхастую тушу акулы и на лежащее у её хвоста рогатое животное. — И не спрашивайте, откуда я достал этого козла. Я сам удивлён, что вообще нашёл его мёртвое тело, которое оказалось свежим, не сгнило, приятно пахнет, а рядом с ним не нашлось хищников. Даже следов. » — Разрази меня Вечное Пламя, как давно нам на пути не попадались козлы. Просто вкуснятина, — радостно подпрыгнул Ариол, выходя из тени и принюхиваясь к свежепойманной добыче. Вивьет же его позитивного настроя не разделяла. При виде неё у меня глаза на лоб полезли — Золотая Дьяволица стояла на своих четверых, больше не прилипая спиной к стене пещеры. Она разминала заметно затёкшие лапы и крылья, уделяя моему приходу ровно столько же внимания, сколько человек дарует простому камню. Ну и пускай. Я уже привык к её кислой мине и наплевательскому отношению к моей персоне. Но было в ней сейчас кое-что, чего невозможно отрицать: уже вполне подвижная, стоячая на родных лапах и вытягивающаяся в попытке привести кости в порядок Вивьет приковывала к себе всё моё внимание. И у меня ничего не получалось с собой поделать. Строптивая, но изящная, по-своему великолепная драконица сияла красотой и — Всевышний, спаси меня! — дикой сексуальностью. Я сдерживал свои желания, старался не палиться, но у меня никак не выходило оторвать глаз. От всего этого я почувствовал себя круглым идиотом. Наконец, завершив растяжку застывших мышц, Вивьет всё-таки соизволила обратить в мою сторону хоть какое-то внимание. Лицо драконицы ничего не выражало, кроме холода, а вот глаза самки, кажется, чуть-чуть потеплели, вскоре перейдя от меня к осмотру своих золотистых крыльев. — Вот уж не думала, что доживу когда-нибудь до этого момента и встречу день, вернувший мне возможность летать, — сипло и устало произнесла Дьяволица, сделав пару шагов на встречу к выходу, подставляя себя всю лучам солнечного света, которые уже больше месяца почти не касались тела драконицы, застывшей у тёмной стены. Вивьет сделала первый шаг. Успешно. Её лапы дрожат, пальцы нервно сгибаются, а крылья просто-напросто не желали слушаться свою хозяйку и безжизненно падали на пол, вызывая беззвучное раздражение у самки. Шаг второй — тело чуть содрогнулось, но устояло. Я сопровождал драконицу внимательным взглядом, боясь издать лишний шум и чувствуя давящее напряжение. Как будто сам сейчас пытаюсь размять тело и делаю неуклюжие шаги, словно только-только вылупившийся драконёнок. Вивьет совершила третий шаг, четвёртый, пятый… Передняя лапа криво согнулась, и Дьяволица больше не могла держаться. Я подоспел вовремя, перепрыгнув пойманных козла и акулу и удержав самку от падения. Вивьет тут же яростно отмахнулась от меня, злобно скалясь: — Мне не нужна твоя помощь! Больше не смей ко мне прикасаться! Сама справлюсь. — «Очень интересно, насколько удачно и продолжительно это будет, — ухмыльнулся я, бегло осмотрев свои лапы на наличие царапин от когтей. Таковых не обнаружилось. — И, кстати, если вдруг ты не знала, то я перенёс тебя сюда не силой мысли. Мне тогда пришлось к тебе прикоснуться. » — Тогда в этом была необходимость, и я была без сознания, а сейчас мне помогать не нужно! — утвердила Вивьет, сделав ещё некоторое количество более успешных шагов, обойдя лозы стороной и присев возле добычи. Дьяволица не стала её есть, а пока лишь впала в задумчивость. Я же от нечего делать осмотрел вставшую на ноги драконицу и примерно, на глаз, отметил её рост, поскольку теперь это выходило более успешно. Почти во всём мы с Вивьет оказались сопоставимы по росту: наши туловища были почти одинакового размера, моё лишь чуть уступало, хвосты — одинаково длинные, правда за счёт жал мой оказался чуть больше, мои крылья практически незначительно превосходили крылья Вивьет, но вот из-за своей шеи Дьяволица казалась больше меня. Что уж тут говорить, Ариол, конечно, на её фоне выглядел простым детёнышем. — Ему же всего шестнадцать, такой мелкий, неполноценный… Сопляк… Моя жизнь всё это время была в руках ребёнка, — бубнила себе под нос Вивьет, смотря в никуда. Я же просто закатывал от её слов глаза, интересуясь у самого себя, могли ли у такой особы быть хоть какие-то друзья. — Если бы не чёртовы охотники… Сукины дети. Их везде всё больше, они развиваются не по годам, уже и стрел ядовитых понаделали. Не умерла, так оказалась надолго прикована к земле. — «Злыми домыслами прошлого не вернёшь. — философски прокомментировал я слова Вивьет. — Право, мисс, лучше бы вам… Ну хорошо, ТЕБЕ поесть. Иначе выйдет, что я зря парился. Я знаю, тебе на меня наплевать с высокой колокольни, но хотя бы не делай мои труды напрасными. » — Уговорил,— саркастически бросила Золотая Дьяволица. Принюхавшись к еде, драконица удовлетворённо облизнулась и обратилась к своему маленькому собрату. — Ты ешь это морское создание, а мне хватит и козла. Если так и не терпится вспомнить его вкус, тогда про акулу можешь забыть. — «А ты куда, Вивьет? » — изумлённо поинтересовался я, обращаясь вслед уходящей самке. — Я обдумала твои слова, — не оборачиваясь, ответила Вивьет. — Так уж и быть, юнец. Раз ты знаешь, где находится драконий освободитель и его стая, то ты отведёшь нас туда. Через несколько дней… — драконица призадумалась, подставив палец к нижней челюсти. — Если быть точнее, то дней пяти мне точно хватит с лихвой. После этого я поднимусь в воздух окончательно. Хоть ты и деловой, но надеюсь, что сможешь явиться в положенное время. Больше ничего не сказав, Вивьет под моим провожающим и любующимся взглядом скрылась за лозами в лучах восставшего солнца, оставив меня и Ариола в одиночестве. Я же на краткий миг почувствовал панику, ведь ещё совсем немножко, и оба Золотых Дьявола окажутся в моей стае. Как же тогда будет смотреть на меня Вивьет, узнав правду? Пошлёт на три весёлые буквы и улетит или с горем пополам, но согласится жить в стае под моим крылом? Как же быстро время пролетело, лучше бы я молчал насчёт своей стаи, и тогда не пришлось бы терпеть своё волнение. Услышав под собой какое-то шуршание, я повернулся в сторону Ариола, тянувшего в тень акулу за хвост. При напряжении зрения у меня получилось рассмотреть рядом со сталагмитами в темноте неаккуратно сложенное гнёздышко, по-видимому принадлежащее малому Золотому Дьяволу. Заметив любопытство в моих глазах, Ариол отпустил акулий хвост и приблизился ко мне. — Я очень хотел бы взять добычу поменьше, так как она очень вкусная. Когда-то мне повезло полакомиться несколькими горными козлами, и их мясо оказалось очень вкусным. Я бы и сейчас его съел… но я не хочу обидеть Вивьет, — признался Дьявол. — «Надо же, обидеть, — фыркнул я. — Но всё-таки да, акула выглядит помясистее, поэтому нет ничего страшного, если ты съешь её. Тебе надо расти. » В ответ Ариол лишь грустно вздохнул и, отойдя от меня, принялся поедать морское животное. Я же отвернулся в сторону прохода, но выходить не стал, решив ещё ненадолго задержаться у Золотых Дьяволов в гостях. — «Я так понимаю, ты всё ещё не готов рассказывать мне про вашу с Вивьет жизнь? » — располагаясь у каменной плиты возле выхода, спросил я, искоса поглядывая за Ариолом. — Прости, но ты прав, — виновато отозвался дракон, доедая свой дар от меня. — Прости, пожалуйста, я не могу. — «Скорее не хочешь, но да ладно, — махнул я одной лапой и подпёр голову другой. — Я так заметил, о себе ты вообще ничего не хочешь говорить… Это объяснимо, но слегка… расстраивает. » Какое-то время Ариол молчал, втихаря доедая акулу. Спустя несколько минут, пока я любовался сквозь лозы поднимающимся и становящимся ярче солнцем, Золотой Дьявол наконец-то обглодал несчастное морское создание, оставив от него лишь плавники да окровавленные кости. Блеснув в полумраке красным и зелёным глазами, дракон подошёл ко мне поближе и неуверенно прилёг рядышком. — Вообще-то… Не совсем обо всём я молчу. Я просто… просто… — задумчиво промямлил Ариол, запинаясь на слове. — «Просто ты, во-первых, слишком стеснительный, а во-вторых, с большей частью твоей жизни связаны не самые приятные воспоминания. » — договорил я за Дьявола, чуть улыбаясь. Ариол глядел на меня поражённо, его разноцветные глаза выразительно мигали. Его реакция вызывала смех, выходящий из меня лишь как тихие смешки. Я сдерживался, не хотел случайно обидеть маленького дракона. — Откуда ты знаешь, что со мной на самом деле? Ты говоришь верно постоянно. Даже Вивьет, имеющая за собой опыт выживания, не всегда умела подбирать слова… Только вот что значит «стеснительный»? — Ариол в покорном интересе приопустил голову. — «Насчёт моих слов — просто я часто задумываюсь над причинностью тех или иных событий, размышляю над мотивацией разных существ. В основном это люди, но и драконы тоже успели меня удивить своей многогранностью. Мои думы дают свои плоды, как можно заметить, — обратив взор на дракона, я заметил, что тот пребывает в глубокой задумчивости. — Полагаю, большинство слов тебе не понятны, Ариол? » — Они очень сложные, незнакомые. Как у тебя язык не ломается при их произношении? — изумился Золотой Дьявол. — «Оу, поверь, это всего-навсего верхушка айсберга. » — хихикнул я. Ариол в ответ тоже слегка смущённо посмеялся, заелозив хвостом по полу. Его глаза зацепились за промчавшуюся за завесой лоз тень, и дракон тут же стал задумчивым. — Знаешь, я… испытываю восторг, Овер, когда смотрю на тебя, — проговорил Золотой Дьявол, изучающе пробежавшись по мне глазами. — «Да? С чего вдруг так льстиво? » — напрягся я, не понимая, как реагировать на достаточно приятные слова Ариола. — Это не… Льи… Ли… Лесть, — с трудом выговорил дракон недавно выученное у меня слово, проговорённое пару недель назад. — Это не лесть, это просто такое чувство. Ну… Я не знаю, правда это или нет, но мне кажется, что ты не так прост, как кажешься. Я просто чувствую, что в тебе есть что-то скрытное, опасное, притягивающее, завораживающее… Вроде бы ты назвал это шестым чувством. — «Можно и интуицией. » — кивнул я. — Да. Интуиция. Вивьет говорила, что мы, драконы, проживаем больше тысячелетий, но умираем раньше положенного только из-за людей. И если это так, то мы с тобой, выходит, ещё всего лишь дети, новорождённые… А ты уже кажешься мне необъяснимо восхитительным и опасным. Трепетно представить, каким ты будешь, когда станешь настоящим драконом. — «Хм. А я как-то над этим не задумывался. » — прошептал я сам себе, представив в своей голове образ ещё более окрепшего дракона с гигантскими крыльями, закрывающими собой небо, костяными шипами по всему телу, горящими глазами, синими светящимися по всему телу полосами и кровавым пламенем в груди… Нет, это явно перебор с фантазией! — Возможно, и я когда-нибудь смогу стать таким же крепким и сильным, как Вивьет, — мечтательно зажмурился Ариол. — «Так она ж самка. » — подшутил я. Золотой Дьявол опасливо посмотрел на меня, растерянно захлопав ртом. Вид у Ариола стал воистину смешной и умильный. — «Но зато да, она крепкая и сильная. Некоторые могут доказать… » — на ум сразу же пришёл тот вопиющий случай на Драконьем Крае, когда Вивьет хоть и при помощи эффекта неожиданности, но в одиночку раскидала наездников и драконов, а потом просто улетела. — Овер, ты… не сердись на неё, пожалуйста. Она не всегда была такой. Я этого почти уже и не помню, но она была заботливой. Она умная, ведь если бы не она, то мы бы все оказались пойманными и убитыми людьми… Овер, прошу… — практически взмолился Ариол. Я был поражён такой резкой реакцией Золотого Дьявола и его откровением, но говорить что-либо в ответ не стал. Нечто подобное и стоило ожидать в биографии Вивьет. Я ничего не стал говорить Ариолу по поводу Золотой Дьяволицы, просто успокаивающе поднял руку. — «Да, Ариол, я тебя прекрасно понимаю, — вздохнул я, заглянув за завесу. — Думаю, мне уже пора лететь. Скажи, Ариол, я могу тебе довериться так же, как ты доверяешь мне? » Удивившись оному вопросу, золотой дракон неуверенно кивнул: — Да, конечно. — «Отлично. Так вот, раз уж ты упомянул о Вивьет, то думаю, тебе стоит знать кое-что о вашей дальнейшей судьбе… » — Ты отведёшь нас к спасителю драконов? То, что сказала Вивьет, правда? — счастливо просиял Ариол, в детском восторге поднявшись на лапы. — «Ну, почти. Я хочу доверить тебе одну тайну. Я больше не могу этого от тебя скрывать, но, прошу, не говори об этом Вивьет. Ещё не время. Это может всё испортить, — размеренно сказал я, медленно подойдя к застывшему в ожидании дракону и склонив голову ближе к его уху. — Если Вивьет узнает раньше времени, то появляется риск, что мы больше не увидимся. Есть риск, что она покинет эти края, не захочет принимать правду. Так вот… Я и есть драконий освободитель, которого так яро ищет Вивьет. » Последние слетевшие с моих уст слова подействовали словно заклинание — Ариол застыл на месте не в силах пошевелиться. В его глазах было всё: и шок, и неверие, и восторг, и удивление, и беспокойство, и радость, и растерянность… Полный водопад всевозможных эмоций. Как видно, Ариол хоть и потерял дар речи, но он мне верит, что не могло не радовать. Азартно подмигнув ему, я с показной грацией покинул пещеру и поднялся в небо. Теперь мой путь был только на Драконий Край.***
Когда я прибыл, солнце уже почти достигло зенита, приближаясь к полудню. Удивительно, что два торговых судна приближались к острову в такое довольно позднее время, хотя обычно Йохан и прочие торговцы прибывают под самый рассвет. Это странно… Впрочем, сильно задумываться по мелочам не хотелось, поэтому, обогнув небольшие суда неподалёку, я искоса посмотрел в их сторону и направился дальше. Облетев свой с Фанатиком дом по кругу, я бесшумно опускаюсь у домашнего входа и тихо пробираюсь внутрь, надеясь застать там своего друга. Внимательно исследовав помещение, я обнаружил лишь разлёгшуюся на шкурах и мехах Жасмин. Её положение казалось весьма расслабленным, но вид почему-то вызывал подозрения. — «Жас, всё хорошо? » — я аккуратно подошёл к своей возлюбленной. Та, к моему облегчению, сразу обратила на меня внимание после заданного мной вопроса. — Я соскучилась, — почти не шевеля губами, произнесла в ответ Ночная Охотница. В её голосе не послышалось той радости, с которой драконица обычно меня встречала. — «Жас?.. Ты… Ты что, обиделась на меня? Что с твоим голосом? » — осторожно и обеспокоенно ляпнул я, протянув руку к лицу драконицы. — Я… Нет… Не… Нет! — сбивчиво ответила мне Жасмин, на последнем взглянув на меня чуть ли не с ужасом. — Нет, это не так… Мне… Я… Овер, я просто… Ночная Охотница нервно закусила губу, продолжая шептать себе под нос что-то невнятное. Она отвела голову в сторону, с некой боязнью осматриваясь вокруг. Внезапно лапы драконицы легли на её живот, укрытый крыльями, и изо рта вышел сдавленный скрип. Вид моей любимой казался сейчас болезненным, она выглядела хуже обычного. Я взволновался, с трепетом оглядывая тело самки и пытаясь понять, что с ней происходит. Но на моё прикосновение к себе Жасмин ответила испуганным бурчанием. Она отодвинулась подальше, но тут же с растерянностью встретилась со мной виноватым взглядом. — Мне страшно, Овер. Я боюсь. Да, я — дракон, и я боюсь грядущего! Я хочу этого, жажду, вся моя плоть готова отдаться этому событию, но я боюсь! — нервно, спешно, с долей паники и резкости твердила Жас, словно опасаясь, что я не смогу её понять… или буду высказываться против… чего-то. — «Жасмин, пожалуйста, успокойся. Прошу тебя, — мягко заговорил я спустя некоторое время, в утешительном жесте прикладывая ладонь к щеке самки. Та нервозно, но охотно и нежно утопала в ней, в моём прикосновении, полном поддержки и любви. Внутри меня клокотало дикое желание уберечь Жасмин, как угодно помочь ей, не дать в обиду, затушить боль — что угодно, лишь бы она перестала чувствовать себя так… несчастно… Скорее некомфортно, волнительно и всё же испуганно. Страх явно хоть и помогает в выживании, но не является приятной эмоцией. Я хотел, чтобы драконица перестала бояться. Я же рядом, я помогу. Охотница чувствовала мои намерения через простое прикосновение, она немного успокоилась, вернув способность трезво размышлять. — Скажи мне, что случилось? Почему ты…? Ты плакала? » Сперва чуть нахмурившись, затем с недоверием прошерстив пальцами под глазами, Жас нащупала капельки влаги. А после странно усмехнулась, будто это начало её забавлять. — «Похоже, твои слёзы вызваны не горем. Это, конечно же, радует, — тут же поправился я, — но… я не понимаю причины. Жас. » — Уже близко, Овер. Увидев яркое непонимание на моём лице, Жасмин снова сдержанно усмехнулась и лениво, как будто боясь сломать кости, оторвала крылья от туловища и отдала мне напоказ своё видоизменение. Все эти долгие дни Ночная Охотница, даже находясь близко ко мне, успешно скрывала новшества в своём теле, то удачно поворачиваясь ко мне, то незаметно прикрываясь крыльями. Все эти дни я не замечал, как рос живот моей возлюбленной. Ещё тогда, на острове Полумесяц, когда мы пребывали там в поисках моей старой шкуры, я заметил, как брюшко Ночной Охотницы подросло и отвердело, но с того дня прошло больше месяца, и вот теперь перед моими глазами раскинулся округлый, выросший живот, у самой вершины которого сквозь разошедшиеся белые чешуйки виднелась кожица. — «Теперь я понял, Жас, — севшим от счастья голосом промолвил я. Улыбка сама собой растянулась на лице, даже зубы случайно показались наружу. Ладонь, что совсем недавно касалась щеки Жасмин, уже во всю бережно и почти невесомо поглаживала брюхо драконицы. Возможно, от пылающей радости, а возможно, что я и правда ощутил внутри утробы жизнь. — Так ты выглядишь гораздо красивее, чем ранее. У меня просто слов нет. » — Так я тебе нравлюсь гораздо больше? Потолстевшая? Я думала, ты порадуешься только за детей, — удивилась Жас. — «И за детей тоже, — хмыкнул я. — Но я ещё рад, что ты наконец-то станешь матерью. Первые дети, от которых ты не избавишься, а которых будешь любить и давать тепло. Мы с тобой создали на свет новую жизнь. » Под глухое нежное мурлыканье я плавно припал головой к расширенному животу своей возлюбленной Жасмин, кладя подбородок на мягкую чешую. Вибрации от моих мурлыкающих звуков разошлись по всему телу самки, точно вызвав у той лёгкую дрожь, и драконица в следующий миг вторила мне. Под столь прекрасный дуэт я прикрыл глаза и потёрся о брюшко Жасмин, словно кот. Драконица сомкнула задние лапы на моей шее, не намереваясь меня в ближайшие минуты отпускать. Я открыл глаза, устремив их к Жас. — «Сколько же яиц здесь разместилось? М-р-р, может, с десяток, два… три. Возможно, и больше. И все они скоро покинут матку и выйдут на свет. У нас будут дети. » — бормотал я в чувстве блаженства, не желая отстраняться от животика Ночной Охотницы. Такое поведение мне несвойственно, но будучи в таком восторге сложно вести себя по-человечески. — Я вообще удивлена, что смогла вместить в себя столько яиц и так сильно растянуть живот. Не представляю, как мне хватало сил сохранять прежнюю походку, — хохотнула Жасмин. Но тут же с тревогой глянула на меня. — Овер… Я очень рада, правда. Я впервые чувствую себя именно матерью, а не паскудным мешком для семени и яиц. Но мы же… Мы же абсолютно разные драконы. У нас различная природа, Овер. Вдруг наши дети… они… окажутся несколько другими на вид… Или вдруг случится что похуже. Они… не переживут… — «Не смей, Жасмин. Слышишь? Не смей даже думать об этом! — строго установил я, подняв голову. На секунду в отражении зрачков драконицы мне показались красные вампирские глаза, налитые кровавым гневом, но это видение мгновенно исчезло. Я выдохнул, в знак извинения почесав Жас за ушком. — Не надо. Всё будет хорошо. Обычно я являюсь паникёром и осторожно гляжу на всё, но не сейчас. Наши дети вылупятся живыми, здоровыми и всего лишь примут отцовские и материнские черты. Будут гибридами, но прекрасными гибридами. Такими же, как ты, Жас. Такими же милыми, красивыми, утончёнными, шустрыми… » — А ещё такими же сильными, крепкими, восхитительными, бесподобными, умными, как и их отец, — с видом знатока добавила Жасмин. — «Ты мне льстишь. » — смутился я, потеревшись своим носом о нос драконицы. — Ты слишком низкого мнения о себе. Но твоя скромность такая притягательная, — ответила Жас. Улыбнувшись чуть шире в ответ, я соприкоснулся с губами Ночной Охотницы, нежно целуя и с трудом подавляя пробуждающуюся страсть. Нет! Пока не время. Вот как только Жасмин избавиться от своей ноши, придя в форму, вот тогда-то и можно будет вновь с ней развлечься, даруя ласку и заботу попутно… А сейчас будущей матери необходим покой и отдых. Вскоре я расцепил поцелуй. — «Что же, тогда, я думаю, у наших детей будет замечательное будущее, раз у них такие превосходные родители. » — промурчал я, решив сдаться в «споре» с Жасмин. — Им будет на кого равняться, — подмигнула Ночная Охотница. Видя необъятное счастье в улыбке возлюбленной, я ощутил некоторую неловкость при воспоминании о Филине и Дариен, которых мне почти не доводилось упоминать при Жасмин после их встречи на Райском острове, когда я провалился в кому. — «Я рад, что мы продолжаем оставаться счастливыми вместе, несмотря на возникшие неполадки. Продолжаем любить друг друга больше всего. Среди людей мне нет никого дороже своего наездника, а средь драконов — никого, кроме тебя. » — Я очень рада это слышать, Овер. Но как же та… — Жасмин сделала задумчивую паузу. — Как же Оса? Как же та Филина? Или, кстати, та краснобокая тоже ничего так. — «Да, да, Жас, в твоих словах есть правда, — сказал я, ощутив в голове шквал противоречащих эмоций и чувств. И особенно они касались моей подруги Осы. Если с Филиной и Дариен всё было ясно — мы любим друг друга, то вот с чувствами к Дневной Фурии я ещё не определился. Здесь сплошная яма. Дорога ли она мне настолько, чтобы называть это любовью? Можно ли вообще расписать наши отношения не просто дружескими, а любовными? Это чувство крайне гибкое и неопределённое, грани любви всегда расплывчаты и для каждого свои. Неужели мы так сильно подходим друг к другу? Любовь ли это? — Но, пожалуй, забегать вперёд не нужно. » — Ты сейчас выглядел таким потерянным… Овер, я не имею ничего против твоих отношений с другими самками. Это даже добавляет особую изюминку, — Жасмин обняла мою шею при помощи крыльев. — Ты любишь и меня, и их. Мне и этого хватает. — «Я это понимаю, Жас, я о другом задумался: насколько же неоднозначно такое чувство, как любовь, раз я теперь теряюсь и не понимаю себя до конца. Определённо, ты мне дорога, но не телом, а душой. Я готов пойти на многое, если не на всё, лишь бы ты чувствовала себя лучше. Даже если для этого мне придётся оставить тебя. Это определённо любовь. Но… » — Оставить? Зачем? — вскинула «брови» Ночная Охотница. — «Всякое может случится, мир любит преподносить сюрпризы. Особенно плохие. Поэтому я стараюсь ценить всё хорошее, что у меня есть, пока не потерял это, — в голову забрались мысли о своих родителях, и в груди стало больно. Лишь спустя долгое время проживания в этом мире без них я понял, как мне не хватает их присутствия. Я поздно начал ценить их. Меня с прошлым миром теперь связывают только Фан и Оса. — И вот, если вдруг ты обозлишься на меня, если я по-настоящему провинюсь, то я уйду, если только тебе станет легче. Упаси Всевышний от такого исхода событий, но, думаю, ты меня поняла. » — Такого не будет. Никогда, — фыркнула драконица, отвернувшись. — «Что ж, Вечное Небо нам в помощь. И всё же, как я говорил, любовь неоднозначна. Я дорожу жизнью Филины, Дариен и Осы, я желаю им хорошего, готов помогать и при надобности заботиться, они мне нравятся внешне. Но любовь ли это? Быть может, я просто ими дорожу, но не более… Кем-то в меньшей степени, кем-то в большей. » — грустно усмехнулся я. — Но у Филины же тоже будут дети от тебя? — поинтересовалась зелёношкурая самка. — «Да. И у Дариен тоже. Мы ждём их появления на свет также очень сильно… Но это не совсем то же самое, что и у нас. » — кисло отозвался я. — Как бы то ни было, я хочу счастья для тебя и твоего потомства, от кого бы ты его не ждал, — закончила Жасмин, ставя точку в этой теме. Я ненадолго призадумался и случайно выдал следующее: — «И что от тебя, и что от Филины с Дариен я ожидаю самых необычных детей среди всех драконов. Они явно унаследуют от меня мою главную особенность… Возможно. » — Ты о чём? — «Знаешь, мне не хочется с кем-либо этим делиться, но, похоже, я не смогу молчать вечно. Я уже сдался, — с моих уст сошла ироничная усмешка. — Мне часто снятся плохие сны. Очень часто. » — Не нужно объяснять, насколько иногда они бывают тяжёлыми, — понимающе поникла драконица. — После побега с Острова Драконьих Слёз я не спала больше десяти минут. Долгие годы. — «М-да уж… — безрадостно кивнул я. — Но загвоздка в том, что мои сны почти всегда содержат какую-то важную информацию. Я не знаю смысл большинства таких снов, но чувствую, что за простыми видениями скрывается нечто большее. Я не могу понять что, но чувствую, что когда-нибудь обязательно пойму. Либо свихнусь, хи-хи. » — А как это связано с твоими детьми? — обратилась к делу самка. — «Я — Вампир, Жасмин. Моя сила в крови. Своей и чужой. «Кровь — это сила», — так говорил кое-кто словно следящий за мной во сне. Я знаю, звучит фантастически, но это так. Чем больше крови у меня есть, тем сильнее я становлюсь. Причём моя кровь, похоже, обладает и другими необычными свойствами. Когда ты пребывала без сознания после возвращения с Острова Шкуродёров, я, словно следуя какому-то зову, передал тебе часть своей крови. И тогда ты восстановилась. И плевать, что у нас явно разные группы крови, что мы сами разные, что у тебя не было ранений, а скорее только переломы… Вены, капилляры и артерии не касаются костей и многих других тканей, но каким-то образом моя кровь как будто пробежала по всему твоему телу. Раньше я думал, что это моя особая кровавая биология, но теперь мне кажется, что это грёбаная магия. » — Тогда радуйся, ведь если и твои дети будут такими же, то вероятность их выживания в мире охотников будет почти абсолютной, — гордо улыбнулась Жасмин, откинувшись назад. Её глаза чуть закрыли веки. — «Да, Жас, я буду рад. Наши дети будут жить столько, сколько положено, а не сколько захотят охотники, — утвердительно выдохнул я, наклонился к любимице и поцеловал её в лоб. — А теперь поспи. Тебе сейчас нужно больше отдыхать. »***
Фан, с которым я планировал встретиться первее остальных, обнаружился в пустеющей кузнице. Вид его казался хмурым и озадаченным. Мой друг что-то с усердием наносил на лист бумаги. — «О, Фан! С тобой всё хорошо? » — я аккуратненько пробрался в кузницу, с небольшим трудом перешагивая раскиданные на полу стулья и металлические изделия, и приблизился к Дагуру, заметив на столе возле него кучу других листов. Многие из них оказались заполнены записями. — Да чтоб их лавовая каракатица мандой обкормила! — процедил Фанатик, едва не перейдя на бранный крик, и сомнул лист в комок. — «Эй-эй-эй, Фан, тише, успокойся, — в лёгкой панике замахал я лапой, призывая своего лучшего друга остудить пыл. А то мне как-то боязно сейчас рядом с ним находиться. — Что ты делаешь? » — Страдаю бесполезной хернёй, которая только нервы все мне вымотала. Половина моих нервных клеток так безбожно утрачена, — Фанатик положил лицо в ладони, шумно и крайне устало вздыхая. — «Вообще-то это миф, друг, — нервные клетки на самом деле могут восстанавливаться. » — пояснил я, располагаясь рядом с другом, и упёрся боком о стол. — Тогда это очень плохо. Значит, нервничать мне придётся до конца своей жизни. Когда я умру, и ты будешь меня хоронить, пожалуйста, постарайся изобразить на мне улыбку, не то, боюсь, от моей рожи все окружающие упадут в обморок, — Фан положил руку локтем на стол и подпёр кулаком голову, пав в думы. — «Не боись, твоё лицо останется нормальным, — неуверенно хихикнул я. — И всё же… Может, ты скажешь, что же ты так усердно писал, а после взял и смял листок? » — Мне было скучно, Овер, скучно, — жалобно простонал друг. — Ты у нас личность творческая, запросто способная продумать фэнтезийный мир, от масштабов которого даже великий профессор Толкиен будет нервно курить в сторонке, а «Вархаммер 40000» поставит сам себе могилку. А я что? Я попробовал найти и в себе творческую жилку. — «И? Как? » — Попробовал сочинить песню на манер рока из двадцать первого века, чтобы стать каким-нибудь первооткрывателем рока в мире «Как приручить дракона». Ничего не вышло. Я, конечно, умею строить и работать с материалами, но создать нужное подобие музыкальных инструментов — лучше уж сразу застрелиться. Да и тяга к музыке и песням у меня быстро пропала. — «Жаль, а я бы с удовольствием послушал средневековый рок. » — оценил я, весело улыбаясь. — Дальше я попробовал себя в роли историка… Тут я всё сразу забросил, это не моё. Решил посочинять каких-нибудь страшилок для наездников, чтоб они потом по ночам каждого шороха боялись. Но, во-первых, мне что-то перехотелось травмировать их нежную психику; во-вторых, после тех трёх страшных историй на минималках меня что-то так и тянет в поэзию, из-за чего вся атмосфера теряется. По итогу я решил попробовать написать стих. Не вышло, блядь! Я первый лист сжёг в горне. Второй лист смял, а третий — разорвал и пустил по ветру. Яростно вздохнув, Фан Дагур взял со стола один из листов бумаги и всмотрелся в текст: — Нет, ну что это такое? Позор какой-то. «Как только за горизонт солнце сядет, Ночная тьма тут же над миром встанет, Покрывало мрака дома укроет, И верный читатель любимую книжку до завтра закроет!». Ты видишь здесь нормальный смысл, Овер? Я лично нет. — «Ну, знаешь, учитывая, что ты только сегодня решил написать стихотворные строки, и они у тебя первые, то эти первые наброски очень хороши. Между прочим, раз ты решил меня здесь припомнить, я запросто могу продумать лор, события, сюжет, но многие мелкие детали я часто упускаю из виду, да и если мой рассказ придётся именно писать, то тут у меня тоже возникнут проблемы, поскольку передать свой замысел через текст на бумаге будет не так-то просто. А про стихотворения я вообще молчу. » Я прошёлся изучающим взглядом по столу, исследуя надписи лежащих на нём бумаг. Многие тексты были перечёркнуты, а некоторые остались нетронутыми. Правда, зацепившись за пару листов, я впал в недоумение, ибо на подобных бумагах стихи вышли не такими уж и плохими. С ума сойти! Некоторые стихи вышли настолько хорошими, что даже сам Пушкин в гробу от зависти перевернулся бы, а Фан так бессовестно зачеркнул их. Досадно. — Что ж, придётся мне другое увлечение для себя искать. Быть может, мне написать свою версию камасутры… только с драконами, — подзадумался мой друг. — «Даже не думай меня туда включать! » — тут же потребовал я. Фанатик лишь рассмеялся в ответ, как неугомонный озорник. Я, заметив как по глазам моего друга пробежали хитрые искорки, устало вздохнул, уже собираясь начать недовольную тираду, но от данной участи Фана спасла нежданно приземлившаяся у входа в кузницу Дневная Фурия. — Овер, Фан, есть срочное дело! — Оса влетела внутрь, сметая со своего пути незамеченные ею листы. Через пару секунд наша с Фанатиком подруга наконец заметила, что на неё уставились две пары растерянно хлопающих глаз, и только после этого решила осмотреться по сторонам. Увидев кучу листков бумаги и то, как я и Фан вопросительно смотрим друг на друга, Оса словно спустилась с небес. — Так, проказники, признавайтесь, что тут было? Я что-то пропустила? — подозрительно насупилась белая Фурия. — «Ничего... Ничего! Просто обычный мужской разговор. » — я неловко улыбнулся в ответ. — Ага, — с видом пофигиста ответил Фан Дагур. — Про драконьи фаллосы и позу 68. — Ясно, дальше можешь не продолжать, — скривилась с отвращением Оса. — Лучше бы не спрашивала. Короче, я зачем пришла — тут прибыл торговец Йохан и с ним ещё какой-то купец. Они говорят, что у них есть важные новости, и это срочно. Иккинг созывает общее собрание. Так что вам двоим пора в главный зал. Мы с Фанатиком снова обменялись взглядами, только на этот раз несколько обеспокоенными. Похоже, намечается что-то очень серьёзное...***
В большом зале Драконьего Края несколько минут стояла мёртвая тишина. Совсем недолго, но эти минуты длились как целые часы. Что интересно, назвать их слишком напряжёнными не получалось, но всех присутствующих здесь как будто что-то тревожило. Все находились в ожидании. Даже я с Фаном, несмотря на то, что благодаря нашим знаниям канона мы могли для себя предсказывать будущее. Это всё равно не избавляло нас от разного рода случаев, не все из которых можно предвидеть. Их ожидание нас беспокоило... но, похоже, бояться придётся другого. Как только в главный зал прибыли близнецы, слегка опоздав на пару минут, атмосфера напряжения будто спала, позволяя свободно выдохнуть и обратить своё внимание на двух торговцев, одного из которых я уже хорошо знаю. — Итак, Йохан, что такого могло стрястись, из-за чего ты попросил собрать всех здесь? — нарушил царившую тишину Иккинг, встав напротив нежданных гостей у другого края стола. — Полагаю, это дело действительно высшей степени важности, иначе такой деловой человек, как я, не стал бы напрасно беспокоить Вас, — мягко, очень красноречиво и уже порядком надоедливо отвечал Йохан, отчего я моментально потерял к нему всякий интерес, решив изучить внешность второго торговца, что стоял поодаль от Йохана. И тут было чем полюбоваться: второй торговец выглядел гораздо внушительнее своего торгового партнёра, но не из-за роста — он всего лишь на полголовы обгонял Йохана, — а из-за одежды. На нём были одеты широкие чёрные штаны и такие же чёрные высокие сапоги, на туловище у него плотно сидела посеребрённая белая рубаха, поверх которой была надета средневековая версия камзола, с широкими рукавами, покрытая блестящим золотом и обтянутая пурпурным поясом. Вдоль ворота широкой камзолки красовались драгоценные камни. Сам торговец оказался темнокожим, чёрные волосы на его голове приглажены, нос ровный, лоб широкий, рот скрыт в густой, но довольно короткой бороде. На фоне Йохана такой торговец с бородой казался жалким подростком. Вид у него был статный и исключительно деловой, но вот тёмные глаза, кажется, излучали волнение... или даже страх. — Обычно вы или же ваши торговые партнёры появляетесь ранним утром, прибывая на заре, — заметил Иккинг, почти слово в слово озвучив мои мысли. — Да и, как мне кажется, вы выглядите несколько изнурённым... — А! — с улыбкой отмахнулся торговец. — Не стоит обо мне беспокоиться, юный Иккинг, это всего лишь результат моих трудов, из-за которых я и запозднился. Видимо, Йохан нагло присвоил всю славу своих трудов только себе, раз после его слов темнокожий торговец недовольно прокашлялся в кулак. — Извините, что отвлекаю вас от вашего невероятно важного обмена любезностями, — вмешался ворчливый Сморкала. — Но, может, Йохан, ты уже наконец скажешь прямо, из-за чего мне пришлось подниматься с кровати? — Сморкала! — шикнула на него Астрид. — Да, кстати, — вставил своё слово Фанатик, — Йохан, я что-то не припомню, чтобы с тобой кто-то совместно блуждал по морям. Кто этот тип? — Попрошу хоть немного гостеприимного уважения, — нахмурился темнокожий, гордо задрав голову. — Меня назвали в честь ирландского бога морей. Он и я — воплощение морей и океанов. Это моя стихия. Я — Лир. Тон этого торговца мне, да и наверняка всем остальным, не очень понравился. Слишком надменный. Впрочем, похоже, и сам названный Лир это понял, раз в знак извинения кивнул нам всем, отойдя подальше. При этом он по-прежнему держался гордо, но в глазах теперь отчётливо виднелся именно страх, вызывающий у меня недоумение. — Я думал, среди древних ирландцев не было негров, — подзадумался мой друг. — «А я вообще впервые слышу про такого бога морей, — прошептал я, наблюдая, как бы кто не заметил наш с Фанатиком разговор. Повезло, что мы находились в достаточно отдалённом уголке помещения. — Я думал, что Лир как-то связан с музыкой... Король Лир, как-то так... » — Я потом тебе в подробностях расскажу, кто такой Король Лир. Всего пару слов придётся потратить, — ответил Фан Дагур. — Давайте вернёмся к делу, — верно предложил Иккинг, оборачиваясь к торговцу Йохану. — Итак, что же всё-таки случилось? — Как вам известно, господин Иккинг, я веду торговлю не в одиночку. Это опасный труд, на пути торговца всегда может появиться не то буря, не то настоящие варвары, желающие нас ограбить, — заговорил Йохан, начав болтать совершенно не по делу. Казалось, будто ему хотелось всеми фибрами души оттянуть момент. — В этих и ближайших водах я и Лир — братья по торговому цеху. К сожалению, многие другие из моих братьев ушли под воду, прямиком в пасть Судноглота... И всё же наших совместных с Лиром усилий хватило на то, чтобы пробраться в улей пчёл и добыть что-то важное. И... Да-да, буду честным, хотя я вас никогда не обманывал, после того случая на аукционе... — Йохан! — повысил голос сын Стоика Обширного, но тут же стал спокойнее, выразив общую мысль всех присутствующих здесь. — Давай сразу к делу. К самому главному. Я, также не выдержав этой бессмысленной болтовни, хотя в другой ситуации и не отказался бы послушать морские байки Йохана, приблизился к торговцу, после чего тот сразу замер в испуге, а после сего я хвостом подтолкнул мореплавателя вплотную к столу, ясно намекая, что пора «выкладывать карты на стол». Заметив, что на меня пристально смотрит партнёр Йохана, я обратил на него внимание. Лир уже в открытую показывал свой страх, страх передо мной. Что ж, пускай боится, его проблемы, главное — лишь бы сам потом не доставлял неприятностей. — Ладно, ладно, — сказал Йохан, в примирительном жесте подняв руки и дождавшись, пока я вернусь обратно к Фану. — Как жаль, что в нынешнее время истории торговцев не воспринимают всерьёз. Бросив боязливый взгляд в мою сторону, торговец наконец-то перешёл к делу. Получив одобрительный кивок от Лира, Йохан вытащил из внутренних карманов свёрток бумаги и выложил его на стол. Сняв печать, торговец аккуратно развернул лист, словно какое-то важное сокровище. Общий стол тут же окружили наездники, два торговца и драконы. Только я и Фан остались стоять в стороне, а то место возле стола уже закончилось. И так бы мы и простояли в стороне, решившись спросить о содержимом пергамента только после того, как все разойдутся, но с места нас раньше времени сдвинул вопрос Хедер: — Что ещё за проект «Канонада»? Эти слова заставили нас с Фанатиком приблизиться к столу как можно скорее. К счастью, многие уже отошли от бумаги, доставленной Йоханом, а мы с другом успели взять себя в руки и проконтролировать эмоции, чтобы не вызывать лишних подозрений. — Рискну предположить, что это Grande forteresse orientale, — с умным видом заявил Задирака, подставив кулак под голову. — А это ещё что такое? — закатила глаза Астрид, обращаясь к Торстону. — Это французский, — пояснила Забияка. — Или галльский, я забыл, как правильно их сейчас называть, — добавил Задирака. — Обозначает огромную восточную стену, закрывающую собой целую границу, — закончила Забияка. — А при чём здесь французский, если стена восточная? — осторожно поинтересовался Фан Дагур. — Не знаю, просто на французском — или галльском — это звучит красивее, — ответил близнец, внезапно задумавшись. — Стойте, мне нужно срочно решить, как сейчас называется этот далёкий край. Галлия или Франция?.. — Если вам уже известно такое понятие как французский, то уже правильно говорить Франция, — вздохнул Фан, и, кажется, Задирака его всё же услышал. — Великая восточная стена? Может, мой дорогой друг, вы имеете ввиду китайскую стену? — Йохан тут же мечтательно зажмурился. — Ох, мои предки там были, сколько чудесных историй они оттуда принесли. Особенно мне понравилась история с Красного острова павлинов... Не став дальше выслушивать сказки Йохана, я, а вместе со мной и Фан, подошёл к пергаменту. На нём чёткими контурами был изображён чертёж... но совсем не тот, которого я ожидал. Вместо изображения стального корабля и Огнеброна рядом на лист были нанесены чертежи мраморной стены (сомнений в том, что это мрамор, не было, так как он лучше всего сдерживает большинство драконьих атак), а рядом виднелись странные на вид метательные орудия. И, кажется, направленные именно на борьбу с драконами. Всё выглядело угрожающе и правдоподобно. Охотники готовили «Канонаду» для войны с наездниками, а не для ловли драконов. И изображённые на листе укрепления и орудия действительно прямо кричали о том, что они для войны... Но это же неправильно! Это не та «Канонада»! Не мог же канон внезапно так видоизмениться, что вместо гигантского дракона Вигго теперь будет использовать мраморные укрепления и новые виды баллист и катапульт... Нет, нет, здесь точно что-то не так. Как-то слишком подозрительно легко... — Интересно, а они будут использовать греческий огонь? — вновь задумался Задирака. — Что? — слегка опешил Рыбьеног. — Ну... вдруг это прямое доказательство того, что охотники объявляют всему нашему племени открытую войну. И ты представь, мой полноватый друг, — Торстон с загадочным видом обошёл Ингермана, понизив голос до театрального шёпота. — Как же это будет круто! Наши корабли плывут на охотничий остров, а Гримборны его легко сжигают греческим огнём. Красиво, эффективно, опасно... и, конечно же, не играет нам на пользу, — Задирака слишком внезапно потускнел. — Йохан, ты же это взял у охотников? — Ну конечно, мистер Торстон, — без привычного энтузиазма ответил Йохан, но в следующее мгновение резко просиял. — Я и Лир пробрались на базу охотников и нашли вещь первой важности. — Вернее будет сказать, что я нашёл, — поправил темнокожий торговец. — После случившегося на аукционе Йохану и на сотни ярдов опасно приближаться к охотникам. А я же хоть и торговал с Гримборнами всего пару раз, но вызываю больше доверия. Поэтому меня пустили на остров, а дальше помогла моя ловкость рук. — Эй, Дагур, с тобой всё в порядке? — взволновался Рыбьеног, увидев, что мой друг даже и не думает отрываться от пергамента. Фан смотрел на изображённые на листе чертежи так, будто от понимания их смысла зависела его жизнь. Впрочем, это не было далеко от правды. Фанатик бегал глазами по крепости, по мраморным блокам, по орудиям охотников, не отрывая глаз от чертежей около минуты. Когда уже все присутствующие обратили внимание на странное поведение моего друга, он наконец-то оторвал взгляд от пергамента и рассеянно осмотрел всех наездников. — Ничего такого, — махнул Фан Дагур рукой. — Просто задумался над масштабом грядущих неприятностей. Не обращайте внимания, у меня с самого утра не самое хорошее настроение. Фанатик устало вздохнул и приблизился ко мне, опираясь рукой о моё плечо. Он нервно потёр виски. — Ладно, раз уж так вышло, что Вигго задумал что-то грандиозное, то нам нужно что-то делать, — предложила Астрид. — Верно, — согласился Иккинг. — Но я очень сильно сомневаюсь, что Вигго позволил бы своим планам так легко попасть в руки простых торговцев. — Иккинг Карасик, ты меня обижаешь, — подал голос Лир, подойдя к общему столу. — Прости, но нам нельзя сломя голову отправляться на поиски некой «Канонады», даже толком не поняв, что это. Это может быть ловушка, такие приёмы в стиле Вигго, — рассуждал Иккинг. — Но при этом нельзя просто так закрывать глаза на это. Если у нас есть шанс покончить с деяниями Вигго, то мы должны им воспользоваться. Разумеется, придётся действовать осторожно, чтобы не попасть в ловушку. — И как же нам это сделать, гений? — скрестил руки на груди Сморкала. — Ну, видимо, нам понадобится помощь того, кто был там, — Иккинг с неким торжеством улыбнулся и посмотрел на Лира. — Подожди, подожди, сынок, — торговец обеспокоенно огляделся по сторонам. — Я ведь уже был ввязан в авантюру, устроенную Йоханом, рисковал жизнью, и вот опять! Лучше уж берите с собой Йохана, он своей подачей историй любого охотника усыпит. На такое заявление торговец Йохан возмутился, но ничего не сказал. Лир же отступал назад, уже совсем не скрывая своего страха. Наездники и драконы смотрели на него с долей удивления и сожаления (кроме Сморкалы, ему, видимо, плевать на темнокожего). Путь к отступлению Лиру преградил Фанатик, настойчиво подтолкнув его обратно к столу. — Будь мужчиной, не трусь, — проговорил мой всадник. — Лир, — произнёс Иккинг. — Мы понимаем, вы боитесь. Это правильно. Но сами подумайте, позволит ли Вигго и дальше вам торговать после того, как вы помогли Йохану и нам, выкрав одну из его бумаг. — Да и другие племена не будут с тобой вести торговлю, — решил помочь Йохан, — потому что им запретят Гримборны. А тебе такой расклад нужен? Думаю, что нет. — Мы не станем настаивать и тем более заставлять вас... — продолжил Иккинг, явно не желая просто так давить на человека, используя его в битве. Раз не хочет — это его дело. — Хорошо, — отчаянно ответил Лир, всё ещё со страхом поглядывая на драконов и в особенности на меня, отчего мне стало немного неприятно. Йохан же победно заулыбался. — Я согласен. Но только если вы все гарантируете мне безопасность. Ответ Лира вызвал на лицах наездников улыбку, а уже через несколько минут они и их драконы отправились на подготовку к предстоящей миссии. В главном зале к этому моменту остались только я, Фан и Оса, смотрящая на нас с лёгким испугом. — Это и есть та самая финальная битва, в которой старший брат предаст Вигго? — спросила меня Оса. — «Не знаю точно, но я очень в этом сомневаюсь. Возможно, зря, но что-то мне подсказывает, что это ещё не конец. » — неуверенно ответил я. — Да чего зря языком трепать, — выдохнул Фан Дагур. — Надо действовать, раз появилась такая возможность. Да, прощай покой. Но зато мы уже близки к финалу этого сезона, осталось только пережить его. Радует, что и мы, и Иккинг подозреваем о ловушке. Хотя бы есть шанс на крупный успех. Я и Оса, обменявшись взглядами, в конце концов зарядились уверенностью от Фанатика и пошли за ним, когда он направился к выходу. Но стоило нам оказаться за пределами зала, как нас тут же встретил появившийся из ниоткуда Йохан, схвативший моего друга за руку. — Эй, что за дела? — возмутился Фан. Я и Оса оскалились, злобно зарычав на лже-торговца. Но тот как будто нас абсолютно никак не испугался и даже не обратил внимания... как показалось сначала. — Не стоит таких резких движений, господин Дагур, — ласково улыбнулся Йохан, всё ещё притворяющийся простым чудаковатым торговцем. — Вашим драконам не стоит злиться, я всего лишь на пару секунд. Вот! Раскрыв ладонь моего друга, Йохан вложил в неё какой-то мешочек и закрыл её обратно. Я, Оса и особенно Фан потеряли дар речи из-за неожиданного подарка от лжеца. А Йохан же хитро улыбался. Я жестом попросил всё ещё рычащую Осу успокоиться, без слов давая понять, что у нас ещё появится шанс покарать предателя. — Господин Дагур, уверяю вас, это вам пригодится. Не стоит меня благодарить, я просто делюсь с вами тем, что вам нужнее, чем мне. Бесплатно, — сделав свою улыбку ещё более хитрой, Йохан удалился прочь, оставив нас и так ничего не объяснив. Просто пришёл из ниоткуда, поделился с нами непонятно чем и мгновенно исчез, что уже и след простыл. Какое-то время Фан стоял весь потерянный, но вскоре он как-то недоверчиво фыркнул вслед исчезнувшему торговцу и выложил содержимое мешочка себе в руку. От увиденного мы трое окончательно лишились дара речи, а наши глаза расширились до предела. Особенно мои. В руке Фана оказались необычная линза Драконьего Глаза в серебряной оправе и маленький свёрток карты, на которой было отмечено место нахождения украденного золота Олуха.