Если бы я или кто-то похожий на меня попал в мир КПД в теле нового дракона

Оставшаяся доля откровения. Часть 3. Итог

      Фанатик тем временем, пока я тут опять триггерюсь на возможные беды в будущем, пытался всеми силами отсрочить неизбежное. Он выжимал из себя все последние соки, выдавливал остатки красноречия, лишь бы тема с основными злодеями не заканчивалась, лишь бы подпитывать обсуждение Лорда Моро, его детей и Гриммеля, о которых сегодня обитателям Драконьего Края пришлось очень многое узнать. Но оттягивать больше не выйдет. Тема с Моро, Эриком и Гриммелем (особенно с ним, поскольку это единственный злодей, которого Фан знает полноценно, пускай и не досконально) была тем, с помощью чего друг собирался отвлечь наездников от ожидания узнать правду о том, что такого ужасного мог сделать Дагур, раз ему так тяжело в этом признаться, собирался выиграть для себя (да и для меня тоже) немного времени, прежде чем диалог превратится в полноценный допрос, сковывающий душу жгучими нитями. И вот, всадники с их нечеловеческими друзьями узнали очень многое о своих главных врагах, все их имена им, всадникам и драконам, известны (кроме имени Йохана). Больше ничего не осталось, прочие серьёзные темы уместны будут позже, а всякие мелкие темы, типа той же линьки, более не принимаются. Фанатик пытался продлить разговор, решив раскрыть побольше фактов обо всех названных им за два дня противниках. Но эти попытки провалились и оказались тщетны. Наши товарищи истратили весь свой запас терпения и интерес к простому разговору, вновь в ожидании глядя на Фана Дагура, требовательно просверливая его взором. Сейчас могло создаться впечатление, словно кручение кинжала Рихтером стало угрожающим, что на самом деле не так. Атмосфера в помещении доверху наполнилась тяжестью и напряжением. Это напряжение можно было чуть ли не пощупать. Пару минут назад, когда Фанатик дошёл до Лорда Моро, последнего противника, имеющуюся информацию о котором друг собирался использовать для отдаления момента истины, я внутренне вздрогнул, переживая за наши отношения с наездниками и их драконами в дальнейшем, когда правда выберется на поверхность. И сейчас я внутренне вздрогнул снова. Где-то между лёгких что-то защемило. Тот самый момент истины настал! В слабой попытке я прошу друга: — «Слушай, Фан, может, всë-таки не стоит коверкать действительность, и ты скажешь им правду... скажешь, как всё было на самом деле? » Дагур моментально понял, что речь идёт о его инициативе взять вину за идею спасти Гримборнов на себя. Моё прошение не помогло. Фанатик обернулся ко мне и как можно тише, чтобы его не могли толком расслышать даже драконы, в раздражëнном тоне зашипел в ответ: — Идите ты к чёрту, Овер! Не неси ерунды! Мы уже это обсуждали! Я сказал, будет по-моему! Фан развернулся обратно к людям. Мне же пришлось неохотно смириться и отступить. Беззубик с подозрением уставился на меня, выгнув надглазную линию дугой, на манер брови. Я не придал его заинтересованности особого значения. — О, Дагур, что тебе сказал Овер на сей раз?! — по-детски пискнул Рыбьеног, на минутку забыв, что до этого ему скорее хотелось узнать о сути некоего проступка берсерка. Я раньше не замечал подобную переменчивость в его настрое... Надеюсь, знание о возможности узнать напрямую, о чём говорит дракон, в особенности я, не свело его с ума...... Вон, наездники с остальными драконами тоже удивлëнно посмотрели на Ингермана. Впрочем, люди довольно быстро подхватили его интерес, к счастью, сдержанный. — Да так... — махнул рукой Дагур. — Это не шибко-то и важно. Это скорее можно назвать чем-то таким личным... только между нами двумя... Не забивайте голову, короче. Скажу лишь, что у нас с другом разошлись взгляды по отношению к некоторым прошедшим событиям, и всё. Хватит. Вам всё равно в первую очередь важно узнать о другом... Всё внимание на Фана. Я едва заметно скукожился. Вот ещё совсем чуть-чуть... Фанатик какое-то время бессвязно шевелил руками, изображая всякие бессмысленные жесты, пока, наконец, не выдержал всего этого давления. — Да, да, да, хорошо! Вы, блять, победили! Возрадуйся, Рихтер! Моя мрачная тайна, да! Переведя дух, часто дыша, Фан говорит дальше: — В чём же моя мрачная тайна заключается? А вот в чём: когда мы готовились к предстоящему сражению с Райкером и его «Канонадой», на меня вдруг ни с того ни с сего набросилась прилетевшая из ниоткуда Жуткая Жуть. Вы это прекрасно помните. Я тогда сказал, что эта Жуткая Жуть знакома с Овером. И знайте, она не просто знакомая, она очень хорошая знакомая. Точнее, он — это маленький самец. Помимо этого дракончика, у Овера есть ещё несколько хороших знакомых, несколько друзей-драконов, диких, но общительных и не агрессивных. Мой друг находился у них, приходя в себя после случившегося тогда, среди толпы охотников, на корабле. Не знаю, всё ли то время он провёл рядом с ними, возвращаясь к норме, или оказался у них позднее, мы с Овером как-то не обговаривали это, и видений никаких, понятное дело, не было, иначе бы я уже давно наведался к их группе. Жуткая Жуть, зная, какие у нас с моим драконом отношения, привела меня к нему, когда он отошёл от... плохого самочувствия. После стольких дней разлуки мы были рады вновь воссоединиться. Словами не передать, что мы оба тогда ощутили в душе, какой подъëм... Ладно, сейчас на до драмы. Короче! Я убедил Овера, что его никто здесь не отвергнет, несмотря на пару его поступков, и мы направились сюда как можно скорее. А за нами увязался один из тех друзей Овера, дабы проследить, как бы мы не попали в очередную передрягу. Мы вернулись, когда битва за Край уже подошла к концу, а Райкер и его корабль шли ко дну. Овер помог Огнеброну выбраться из цепей, которые не до конца порвались после атаки Судноглота, из-за чего рогатый гигант оказался прикован к стальному судну... А после же... мы... Я... Мы ещё... Мы ещё спас... Мы... Блять, нахуй, за что мне всё это?.. По моей просьбе Овер сперва спас ещё и Райкера, после чего этого охотника унёс сопровождавший нас дракон, а затем мы помогли павшему Вигго не сгореть в лаве, незаметно проскользнув через булыжники в кратер, и также унесли этого охотника подальше от Края, вместе с его братом. Я спас жизнь Вигго и Райкеру Гримборнам. Вот моя мрачная тайна. Поначалу лица наездников и драконов оставались практически неизменными. Видимо, они не сразу осознали, что они только что услышали. Но с каждой секундой их лица всё сильнее преображались, физиономии некоторых вытягивались, и у каждого, казалось, наполовину побледнела, наполовину потемнела кожа. — Ты — что?.. — глаза Астрид сверкнули недобрым огнём. — Да-да-да! Я прекрасно осознаю, я знаю, насколько дико это звучит! И я также понимаю, что ваши претензии ко мне после такого признания станут значительнее и гораздо весомее! Это было совершенно неожиданно и сногсшибательно, в плохом смысле этого слова!.. И это будет естественно, я пойму, если у вас теперь появилось к моей персоне негативное отношение и сложилось плохое мнение на мой счёт. Я это пойму! Я даже готов предположить, что вы сейчас вообще считаете, что я спас жизни этим двум охотникам по той причине, что мы с ними заодно, потому что я с ними в сговоре. Вы сейчас наверняка думаете, что я работал на Гримборнов всё то время. Что я являюсь грязным предателем, который помогал обоим главарям Охотников на Драконов, который был в вашей команде двойным агентом, шпионом, крысой, чуть ли не волком в овечьей шкуре... Вы наверняка вместе с тем думаете, что тот выстрел по нам с Овером на острове Полумесяц из катапульты был ложным, и охотники сымитировали враждебное отношение к нам двоим. И, по вашему вероятному мнению в данный момент, мне предстояло дождаться, когда Вигго с его людьми доделают проект «Канонада», выступят против Драконьего Края, и, как только вы все окажитесь прижаты стрелами и огнём со стороны драконоборцев, спереди, нанести вам удар в спину, сзади. А не сделал я этого типа потому, что вдруг внезапно мой дракон, мой Овер, вышел из-под контроля, взбесился, разъебал округу и свалил, оставив нас. А рассказываю я вам об этом всём — о своих способностях, о спасении мною Гримборнов от смерти — типа потому, что меня прижал Рихтер и поставил в тупик, спалив мои секреты и заставив во всём признаться. Я уверен, если судить по вашему помутнению в глазах, что именно так вы обо мне прямо сейчас и думаете! Я понимаю, насколько плохо звучат те слова! Но поверьте, прошу, я не предатель, у меня были причины на то, чтобы так поступить, я вам не враг... Это вполне легко доказуемо. В версии, согласно которой я — предатель, есть много несостыковок, что рушат это предположение. Я за минуту, пока мои нервы шалили как в не себя, умудрился насчитать как минимум три изъяна. Во-первых, тогда, когда Вигго и Райкер поймали нас всех и схватили; мы находились в пределах острова с тюрьмой, но уже не внутри самой тюрьмы, а снаружи, после нашей неудачной попытки сбежать в плену у Гримборнов оказались вы все, самые активно борющиеся с охотниками наездники, включая Рихтера, а также я и Овер; просто идеальный момент, чтобы прикончить своих главных врагов одним махом, бежать больше не выйдет, на помощь никто не успеет... Зачем же мне в таком случае скрывать свою натуру и притворяться, словно я всё ещё был за вас, и зачем, спрашивается, Райкеру стрелять в Овера по-настоящему? Я же тогда никаким образом даже не намекал, что могу быть заодно с Гримборнами. Ни единым шевелением мускул лица. Во-вторых, вы же должны понимать, что Овера я не использую, как какой-то инструмент, у нас с ним связь... Так на кой, объясните мне, пожалуйста, я должен игнорировать тот факт, что Овер любит Жасмин? Я вижу это сейчас, видел тогда, как сквозь тоненькое стекло. А раз так, по логике вещей мне бы стоило тогда уж хоть как-то намекнуть Вигго, что в случае непредвиденных обстоятельств ему надо бы быть поаккуратнее с Жасмин. А он!? Он и его люди схватили её вместе с остальными, и плевать, какое у неё состояние! Это очевидное противоречие... Эх-х... Наконец, в-третьих, если бы я не желал перед вами раскрывать свои деяния и делиться некоторыми секретами, то я бы при поддержке Овера уже давно сбежал, и никакой Рихтер, насколько бы крут он ни был, не смог бы помешать мне. А я сейчас стою здесь, через усилие говорю вам о том, о чём мне бы хотелось сказать позднее, Овер находится рядом со мной, и я с его помощью не вершу месть за свой проигрыш несколько лет назад и поражение охотников, дожидаясь ночи и незаметно вырезая-выжегая вас одного за другим. Рихтер лишь подогнал меня. Вроде как слова моего друга возымели эффект. По крайней мере, никто по-прежнему не торопился обвинить его вместе со мной в предательстве. Тихо нервно сглотнув, я метнул взгляд в сторону затронутого в последних предложениях Фана Рихтера, замечая, что тот следил за происходящим с каменным лицом. Он даже никак не отреагировал на ложь моего друга, всë-таки взявшего вину за спасение Гримборнов на себя. Его это вполне устраивает, я так понимаю... Ну да, чем меньше драконов страдает, тем лучше... Астрид, до сих минут державшая руки скрещенными перед грудью, опустила их по бокам вдоль туловища, сжав кисти в кулаки. Видно, гнев потихоньку преобладал в ней. Громгильда, чьей наезднице ещё совсем недавно угрожал Вигго Гримборн, используя в качестве пленницы, чувствуя настрой Хофферсон и явно его разделяя с ней, оскалилась, но пока что не зарычала. Остальные же наездники и драконы оказались охвачены шоком. Некоторые из них пребывали чисто в шоке, ничего другого пока не испытывая; у других сквозь пелену этого самого шока еле-еле проглядывалось непонимание и желание получить ответ. Помимо Астрид, Хедер была единственной, кого шок охватил лишь наполовину. На лице черноволосой девушки перемешались обескураженность и хмурость, будто она о чём-то задумалась, будто наездница изучала своего брата, увидев его с новой стороны. Роза Ветров, ощущая, какой ураган чувств сейчас явно бушует в мыслях Хедер, желая её поддержать, приблизилась к ней. — У меня были видения, из которых я подчерпнул очень важную информацию, по содержанию которой я и решил ориентироваться, в конечном счёте приняв решение спасти жизни Гримборнам, когда наступит один из подходящих моментов. Никакого сговора и преданности охотникам. Правда... так можно сказать отчасти. Теперь, узнав о моём выборе сторон и раскрыв, по сути, все карты всяких неоднозначностей, вы вполне можете себе чётко представить, как всё сложилось подобным образом и какова вообще моя история. Я сбежал благодаря Оверу от изгоев. Вернулся на волю. Но, как оказалось, эта воля немного подсократилась, хотя тут как посмотреть: на Острове Берсерков мне не были больше рады и не приняли обратно домой; идти обратно к изгоям — полный абсурд; лететь на Олух — тоже не вариант, после того, что произошло несколько лет назад, вы бы были не в восторге, да и я не до конца остыл; пытаться найти новый дом у других племён викингов также оказалось бесполезной затеей, мне нигде не были рады. Овер не жил на одном месте и путешествовал. Мне, увы, такая жизнь была не совсем по душе, хоть я и не имел ничего против приключений и путешествий, но всё же нуждался в каком-нибудь приличном укрытии, убежище, небольшом коллективе, в конце-то концов, ведь без полноценного общения и свихнуться недолго! Так сложились обстоятельства, что Овер в один из дней наших странствий из стороны в сторону попал в плен, оказавшись на арене Драконьих боёв. Тогда же я и повстречал впервые Охотников на Драконов, тогда же я впервые увидел Райкера. Кое-как договорившись и найдя общий язык с этими ребятами, я смог вернуть Овера без нужды идти жёстким путём, обойдясь лишь несколькими травмами у противников моего дракона. В тот день мы и присоединились к охотникам, о чём вам известно. Они были единственными людьми, с которыми мне удалось ужиться, и они даже не шибко возражали против наличия у меня дракона. Потому моя помощь им является, можно сказать, искренней. Я действительно искренне помогал им порой, не желая причинять тайком вред. Однако и против вас я более ничего не имел, поскольку три года заточения в тюрьме изгоев всë-таки заставили меня переосмыслить свою жизнь. Я не хотел всерьёз враждовать с вами, но и от охотников уходить — не лучшая идея. И в один из дней того периода мы с Овером вдруг, исследуя море, наткнулись на Скрилла, выбравшегося из льда. Проследив за ним до самого Олуха, мы узрели его атаку на остров и ваше прибытие. Мы решили не вмешиваться, от греха подальше. Но в определённый момент, когда Сморкала и Слюнявый оказались в смертельной опасности, мы всё же решили вмешаться и увести Скрилла за собой, куда-нибудь подальше, одержать над ним верх и на правах победителя заставить его отступить. Либо поймать его для охотников, что было не очень желательно, но я вчера ещё сказал, нам хотелось принести им некоторую пользу, но лишь временную, сразу говорю. Вот только победителем оказался по итогу Скрилл, а дальше вы всё и сами знаете. Я стал наполовину провидцем и получил возможность понимать Овера и Осу. После изучения некоторых своих видений, я принял решение спасти Вигго и Райкера от гибели, которая могла настигнуть их в один из судьбоносных эпизодов нашей истории; между прочим, у Вигго было два варианта смерти, и один из них уже предотвращëн. А после тщательного обдумывания сие видений мною стремление спасти жизнь двум братьям в итоге стало миссией для меня. И вот тогда моя игра в обе стороны, на два фронта, стала гораздо сложнее. Особенно когда появился Вигго. С одной стороны, я обязан был порой помогать вам, но с другой — не подводить Вигго, не давать ему поводов для подозрений. Я освободил Хедер, Овер не тронул Беззубика, когда его обездвижил Крылатый Ужас, мы помогли вызволить Иккинга из плена... Мы бы помогали вам таким образом и дальше, до тех самых пор, пока не появится «Канонада». К тому моменту я и Овер должны были быть готовы перейти на вашу сторону открыто, должны были уже достаточно близко подобраться к Вигго и в решающий момент спасти его и Райкера. Но нас раскрыли... Вигго понял, что я не за него и приказал открыть по мне огонь. А ведь я так старался быть к нему как можно ближе, чтобы в роковой момент моя помощь ему была с большей вероятностью удачной, чтобы познакомиться с ним чуть поближе, увидеть наяву, насколько Вигго соответствует себе из моих видений. И он ведь соответствовал, до тех пор, пока против него не пошли и мы с Овером... И да, никакие личные счёты тут не при чём. Не из-за них я пытался приблизиться к вождю охотников, а из-за стремления спасти жизнь ему и Райкеру в день, когда «Канонада» будет повержена... Этих счёт никогда и не было... Не каждый успел осознать произошедшее секундой позже. Астрид Хофферсон резко выхватила из-за спины секиру, подошла к моему другу и приставила оружие к его горлу. Фан Дагур начал отступать, а воительница — наступать, не уступая ни на шаг. Она кипела от негодования. — То есть, выходит, ты всё это время врал нам, Дагур Остервенелый! Ты оказался Хелиным лжецом, вероломным обманщиком, поганым врунишкой! Одна сплошная неправда! Все твои объяснения, почему ты был сперва за охотников, а после присоединился к нам, помогая и не строя козней, объяснения, которым мы верили и благодаря которым приняли тебя в команду, оказались фальшью! Практически всё — фальшь! И пускай ты не намеревался вредить нам, но ты хоть представляешь, сколько дров наломал, сколько дел наворотил!? Мало того, что ты скрыл от нас свои способности, так ты ещё и использовал их для исполнения своей «высшей» (как ни противно это говорить) цели, своей сомнительной миссии! Если бы ты раскрыл нам свою уникальность и поделился знаниями о будущем, мы бы могли закончить наш длительный бой с охотниками гораздо раньше, мы могли бы одержать более лёгкую победу; но ты не только лишил нас такой возможности, но ещё и вместе с тем устроил свою собственную грязную игру, играя с нашими жизнями и жизнями других, идя чуть ли не по нашим головам к своей цели! Ты рисковал всеми нами! Ты поставил на кон всё! И ради чего? Ради спасения жизней наших заклятых врагов?! С какой целью?! Какой тебе от этого толк?! Скажи мне, почему же я и теперь должна выслушивать тебя, принимать твои оправдания, если практически всё твоё общение с нами построилось на лжи?! Я был готов стерпеть подобное отношение Астрид к Фану, хотя заслуживал его именно я, а не друг. В конце концов, Хофферсон только требует ответы, в грубой формы, но без применения силы. Однако когда лезвие секиры коснулось шеи Фанатика, едва-едва не нанося порез, я не стал более терпеть. Мои крылья расправились вполовину своего огромного размаха, чуть ли не сшибая находящихся поблизости драконов с ног, капюшон угрожающе раскрылся, а из пасти вышло предупредительное шипение. Астрид пришлось отступить от Фана Дагура, вздрогнув в неожиданности и смотря на меня с опаской. Мне же пришлось быстро принять прежний спокойный вид, дабы не казаться излишне агрессивным и не давить лишний раз на воспоминания окружающих о произошедшем в тот злополучный день. Фанатик поздновато спохватился, решая успокоить меня. Он выставил руки в разные стороны, одну открытую ладонь протянув ко мне, а вторую направив в сторону Астрид, всё ещё смотрящей на него с жаждой выбить всю дурь из башки берсерка. — Эй-эй, тихо-тихо-тихо, вы двое! Давайте мы лучше все успокоимся, возьмём себя в руки (или лапы, кому как) и просто по-нормальному поговорим. Остальные тоже наконец вышли из состояния шока, вернувшись более-менее в норму. В голосе заговорившего Иккинга прозвучала строгость, несвойственная ему при обращении к кому-либо из своих товарищей: — Дагур, объяснись. — По поводу спасения Гримборнов, я так понимаю? — уточнил Фанатик, непонятно какой ещё вариант подразумевая, помимо спасения жизней охотников. — Естественно. Я опасливо обвëл наездников взглядом, чтобы узреть, как лица каждого из них сильно изменились, в сравнении с тем, какими они были чуть раньше. Что там Астрид, Сморкала и Иккинг, даже у вечно пребывающих в состоянии беззаботности близнецов Задираки и Забияки и у застенчивого Рыбьенога лица утратили прежнее дружелюбие, и сейчас на моего друга смотрели если не как на противника, то как на опасного безумца уж точно, на безумца, которому более точно не стоит доверять свои жизни. Единственным исключением среди всадников была Хедер, чей вид по-прежнему не удаётся как-то однозначно интерпретировать, однако даже в её глазах, направленных на Дагура, появился некоторый холод. Драконы наездников также выглядели не слишком доброжелательно, смотря на моего всадника с сущим осуждением. Про Громгильду и говорить не стоит, у неё так вообще, возможно, начало зарождаться в теле желание растерзать берсерка. Но и среди драконов также нашлось одно-единственное исключение: Беззубик. Он, к моему удивлению, почему-то и не смотрел на Фанатика. Голова дракона опущена, очи смотрят в пол, а мозг ящера, очевидно, с усердием над чем-то работал, заставляя Ночную Фурию порой морщиться. Невольно я вновь, как совсем недавно, на несколько мгновений приковал свой взор к левой стороне головы Беззубика, к его шраму. Шраму, оставленному Вигго. Если новость от Фана о том, что «он» спас этого Гримборна, как-то задела дракона Иккинга... — А что тут объяснять-то... Хотя да, о чём это я, данное решение же только для меня, видящего слишком далеко, является очевидным... — Дагур ненадолго схватил себя за волосы, пытаясь успокоить своё участившееся дыхание. — Я спас Гримборнов не из каких-то псевдогуманных соображений и тем более не ради ухудшения вашего положения. Наоборот, я спас Гримборнов, потому что они, как показывают некоторые из моих видений, могут помочь нам в будущем, облегчив положение. Райкер с его весьма хорошими боевыми навыками и Вигго с его тактическим и стратегическим интеллектом могут внести существенный вклад в нашу грядущую битву с Кроганом и Эриком. Конечно, возникает вопрос, а с хуя ли они вообще должны нам помогать, если они — охотники на драконов, которым мы нанесли очень существенный урон... Ну, как минимум, они могут нам помочь чисто из чувства долга, ведь я спас их шкуры, уберёг одного от утопления, а второго от сожжения; и, как мне известно, моральные принципы у обоих Гримборнов всё же есть, в отличие от Крогана, Драго и Гриммеля (насчёт знатной семейки ничего сказать не могу), так что временно объединиться против этих трёх упырей вполне можно. А как максимум, Гримборны могут посодействовать нам потому, что изменят своё отношение к драконам, исправятся. В конце концов, я не просто так подстроил всё таким образом, как будто их жизни спас лично Овер, по собственной воле, по своему же желанию, не очень охотно, но всё же спас, и я его об этом не просил. Думаю, это впол... — Абсурд и полный бред! — воскликнул Сморкала, прервав Дагура. — Ладно ещё Элвин или ты сам, но Вигго и Райкер — это уже чересчур! Они гораздо более злобные и коварные враги, чем вы двое вместе взятые, они принесли нам кучу бед и проблем, они замучили и убили столько драконов, что нельзя сосчитать, хотя даже количество драконов, убитых когда-то нами и некоторыми нашими особо отличившимися предками, поддаётся исчислению! Такие, как они, ни за что не станут нам помогать! Они-то как раз стопудово нанесут нам удар в спину! Насколько бы крутыми и полезными ни были твои способности провидца, Дагур, я считаю, ты стал бóльшим психом, чем когда-либо до этого. Это сумасшествие! Все остальные всадники впервые без колебаний выразили своё общее согласие с мнением Сморкалы Йоргенсона. Никто не воспринял идею Дагура с энтузиазмом. Наверное, никто даже не может поверить, что это было сказано серьёзно... — Но в этом есть разумное зерно! Я не без оснований пришёл к выводу, что тот же Вигго может принести нам пользу, при том не воткнув нож в спину. Мне было видение, где Иккинг и Беззубик оказались в ловушке, их вот-вот окружили бы со всех сторон люди Крогана, а летать по пещерам не так-то и просто, когда в тебя палят со всех сторон. Вигго из данной ветки будущего, преданный Кроганом и лишённый шансов вернуть себе свою империю, попытался вместе с тобой, Иккинг, нанести Крогану решающий удар, но это дело обернулось прахом, и тогда Вигго помог вам с Беззубиком выбраться из ловушки, взяв удар чужих охотников на себя и пожертвовав собой ради тебя. Да, в реальности всё наверняка не настолько героично, и Вигго так поступил лишь потому, что оказался при смерти, в безвыходной ситуации, и ему больше нечего было терять, вот он и сделал напоследок хоть что-то хорошее, оказав помощь сопернику, которого зауважал. — Прости мне мой скептицизм, Дагур, — всё ещё достаточно строго продолжал говорить Иккинг, — твои видения, безусловно, невероятно точны, но ещё и во многом ограничены. Так не может ли из-за этого в них присутствовать погрешность? Возможно, тому варианту будущего, который ты нам описал, никогда не суждено сбыться. У меня, разумеется, не было такого рода видений, я не представляю, как они выглядят на самом деле, но, думаю, этот недостаток не стоит исключать. — Иккинг! — с раздражением выкрикнул Фан Дагур, но быстро взял себя в руки, глубоко вздохнул и примирительно воздел указательный палец к потолку. — Иккинг, в моих видениях никогда не бывало погрешностей до этого, так с чего им вдруг объявиться сейчас? Даже когда я и Овер вмешивались в ход истории (мне стоит напоминать, что Овера в видениях вообще не было?), основные события оставались практически нетронутыми, изменялись лишь некоторые мелкие детали. Да и, к тому же, я ведь постарался сделать всё так, чтобы исход оказался наиболее благоприятным. Лицо Иккинга неожиданно смягчилось. Но определённого беспокойства в нём не поубавилось. Хэддок отвёл взгляд в сторону, о чём-то пару секунд подумав, а после снова обратился к Фану: — Дагур, а среди твоих видений был тот вариант будущего, в котором Вигго и Райкер помогли нам в борьбе с Кроганом и Эриком после того, как ты спас им жизнь? Именно после этого совершённого тобою действа. Про изменение отношения к драконам я, пожалуй, пока не буду заикаться. — Эм... Ну... По правде сказать... нет. Все варианты, в которых тот же Вигго помогал нам, не содержат в себе такой детали. Ни в одном из них не указано, что я должен был их спасти... — Так может быть, Вигго и Райкера не стоило всё же спасать? Мне неприятно осознавать то, что кто-либо может умереть не своей смертью, даже кто-либо из наших врагов, Вигго не заслуживал сгореть в лаве вулкана, но, как ни крути, это жизнь, а в случае с врагами — ещё и война. Дарить врагам жизнь — ещё ладно, но дарить им шанс как-то по-новому проявить себя — уже большой риск. И раз ты не видел, как твои действия однозначно приводят к тому, чего ты желал добиться, не значит ли это, что эти действия могут оказаться напрасными? Могут привести к ухудшению ситуации? Вдруг именно здесь появится погрешность, и то видимое тобою будущее, в котором Вигго спасает мне и Беззубику жизнь, где оба Гримборна помогают нам, никогда не наступит. Мало ли, какие ухищрения могут быть уготованы этим миром для нас. Фан поник. Его голос лишился всей прежней силы. Вся уверенность испарилась. Моё сердце при виде друга в таком состоянии упало куда-то вниз. А от осознания, что цель, которой я жил столь долгое время, к которой стремился, о исполнении которой мечтал, которая задавала мне основное направление, основной вектор пути существования, помещая остальные стандартные радости жизни на второй план, может обратиться в ничто, уже практически обратилась и удерживается лишь на слабой надежде, что хотя бы Вигго исправится и пересмотрит своё отношение к драконам, захотелось взвыть, забыть обо всех своих планах и просто провести остаток вечности рядом с теми, кто мне дорог, просто стать живым существом, пребывающим в безмятежности и не о чём сложном не беспокоящимся... И ведь это возможно, у меня есть необходимые силы и определённая власть, чтобы всё это реализовать. А вопрос безопасности можно было бы доверить Нарциссу, и тогда никто из людей не будет угрожать моему счастью... — Но я ведь хотел поступить как лучше. Я же постарался сделать всё так, чтобы Вигго и Райкер оказались к нам и к драконам наименее враждебными. Я... я... я... — Позволь спросить, и где же теперь находятся эти два охотника? — вопросила Астрид, её говор стал немного спокойнее, чем до этого, однако ни капельки тепла в нём не прибавилось после оправданий Фана Дагура. — Небось пребывают где-то в добром здравии, в безопасности и, что самое главное, на свободе, а то, не дайте Боги, находясь в заточении они подумают, что они, в общем-то, могут и не отдавать свой долг за спасение. Я правильно понимаю? — Нет, дела обстоят немножечко иначе, — взял слово Рихтер. — Как я помню, Дагур сказал лично самому Вигго, прежде чем вместе с Овером транспортировать его куда-то, что отныне судьбу Гримборнов решает исключительно его дракон и что им, охотникам, придётся некоторое время побыть в каком-то особом месте, где им предстоит пройти путь перевоспитания, — последнее слово Призрак произнёс с очевидным сарказмом, ясно давая понять, что он думает об этой задумке. — Конечно, если только не окажется, что этими словами Дагур специально сбил меня с толку, лишь бы отвести внимание, ведь, как позже выяснится, Овер заметил мою слежку и сообщил об этом своему наезднику. — Мои слова не были поддельными, Рихтер! Вигго и Райкер сейчас и правда находятся на одном далёком острове (извините, но его местоположение я вам пока не раскрою), в окружении драконов. И не каких-нибудь, а тех самых, с которыми Овер подружился. И среди них присутствует тот самый дракон, которого я определил как самого умного, он проследит, чтобы всё было хорошо. Охотники лишены всего своего оружия, за ними пристально следят, некоторые драконы сменяют друг друга днём и ночью, Вигго и Райкера никто из них не трогает, не проявляет излишней агрессии, но при том все всегда наготове и смотрят, чтоб охотники не совершили глупость, попытавшись причинить вред кому-либо из драконов; а в остальном у них у всех полная свобода действий, разве что некоторые драконы по просьбе Овера могут приносить Гримборнам еду, не более. И их судьбу действительно пока решает Овер, так что им стоит быть и ему благодарными. Вас... это устраивает?.. Я не успел дождаться чёткого ответа наездников на заданный в конце вопрос Фана, потому как моё внимание привлёк наконец-то вернувшийся к реальности Беззубик. Его слова поразили меня: — Меня терзают некоторые смутные сомнения. Эти слова... Почему я никак не могу выкинуть их из головы? Не может же быть так, что они несут именно такой смысл. Это... немыслимо! Бессмыслица какая-то... Возможно, я зря трачу на них своё время, но всё же... Овер, что ты имел ввиду под теми словами про коверканье действительности, когда обращался к Дагуру? Вопрос Беззубика поставил меня в тупик. Всё внутри похолодело, а Фана и его диалог с наездниками как будто бы заволокло непроницаемой пеленой. Резкий скачок эмоций, словно скачок напряжения в каком-нибудь электрическом устройстве, заглушил все посторонние звуки и заставил мышцы на моём лице оцепенеть. Зрачки сузились. Дыхание спëрло. Голова опустилась. Мысли перемешались. — Только не говори мне, что спас этих охотников именно ты, а не Дагур с твоей помощью... и что Дагур не обставил всё так, будто ты сам помог Гримборнам, ведь ты так и сделал... Это был последний удар. Меня раскрыли. Старания Фана оказались напрасны, пускай и ни на что толком они всё равно не повлияли бы. Где-то на задворках сознания мне послышалось эхо, вызванное ударом Нарцисса себе по морде. Мои глаза лихорадочно забегали от одного дракона к другому — все они переключились с людей на меня, услышав слова Беззубика про мою инициативу в спасении Гримборнов. Всех их распирало от неверия и недоумения одновременно. Сил на то, чтобы хоть как-то ответить Ночной Фурии, не нашлось. Язык точно высох и прилип к нëбу, а в горле образовался ком. — Подожди, ты что, серьёзно?! То есть ты хочешь сказать, что первое попавшее мне на ум глупое предположение оказалось вовсе не глупым, а истинно верным?! Овер... это ты спас Вигго и Райкера? Это ты... придумал добиться от них благодарности за спасение? Я не стал отвечать вслух. Бессмысленно. По моей кислой, окаменевшей физиономии и так всё прекрасно видно. Отрицание ни к чему не приведёт. Поэтому в ответ чёрному дракону был кивок. Слабый, еле видимый, стеснëнный, полный смирения. Теперь моральный удар пришëлся по драконам. Убедившись в правдивости предположения Ночной Фурии, остальные крылатые друзья наездников впали в своеобразный ступор, как будто потерявшись в пространстве. Их разумом овладел ещё больший шок, чем тогда, когда в спасении жизней Вигго и Райкера признался Фан Дагур. Почти все драконы обменялись друг с другом потрясëнными, непонимающими, как я мог так поступить, взглядами. Из их очей так и сочился неслышимый, но напрашивающийся сам собой вопрос: зачем. К нам ближе подошла Громгильда, не отводя от меня глаз, будучи полностью растерянной. Она даже уже не скалилась, хотя и было видно где-то в глубине её мыслей, стоит мне выдать какую-то неудачную фразу, и Змеевица тут же сменит свой рассеянный настрой на яростный. Беззубик же смотрел на меня ещё более пристально, расширенными глазами с узкими зрачками, почти невидимо покачивая головой в отрицании моего откровения. — Но, Овер... Я не могу понять... Зачем?.. По какой причине ты решился на... на такое? — с некоторым трудом выдавил из себя слова дракон Иккинга, спрашивая. — «По той самой причине, которую назвал Дагур только что. » — был мой ответ, холодный, отстранëнный, едва не безжизненный. Я ни на секунду не повернулся в сторону Беззубика и не взглянул более ни разу на кого-либо из драконов, продолжая прожигать глазами пол в ожидании отрицательной реакции на сказанное мною. И то ожидание оказалось не напрасным. Уже спустя пару мгновений ошарашенность Беззубика, а следом за ним и других драконов, сменилась резким, колющим недовольством на морде. — То есть ты, Овер, хочешь сказать, что идея по спасению жизни тем двум охотникам принадлежит не Дагуру, который самолично видел будущее, в котором их спасение может оказаться полезным, а тебе? Тебе, дракону, лишëнному возможности видеть это... будущее в многочисленных его вариациях? Ты хочешь сказать, что после того, как Дагур начал тебя понимать, и после того, как вы оба привыкли к этому, сразу же прислушался к его речам о «видениях», принял их как должное и довольно быстро пришёл к решению помочь этим двум Гримборнам, потому что узнал от своего друга, что Вигго и Райкер могут оказаться не такими уж и плохими? По этой причине ты долгое время был с ними и в конечном счёте стремился к спасению их жизней в тот день, когда они должны были по изначальной задумке Небес умереть? И ты ещё и своего всадника втянул во весь этот процесс? Не он тебя, а ты его? Так получается? И снова я лишь слабо киваю, не в силах вытащить из себя ни единого слова. Стоило Беззубику попасть чуть ли не по всем точкам, и у меня отнялся дар речи, а внутренности покрылись морозным инеем. — Овер... Ты что, реально сумасшедший? Ты совсем рехнулся?! — с ходу выпалил Беззубик, заставляя своим тоном моё сердце забиться быстрее. — Ты имеешь хоть малейшее понятие, насколько твоя затея была опасной? Ты осознаёшь, какой это риск — стараться для того, чтобы спасти жизнь, гори они Пламенем, двум охотникам на драконов?! Ты... По той же причине... Я бы ещё кое-как, но принял бы то, что эта идея пришла в голову твоему Дагуру, как-никак он человек и имеет привязанность к своим собратьям по виду... Правда, даже так стоит учесть, что его душа накрепко связана с тобой, Овер, а Вигго и Райкер, пускай они и люди, всё же являются врагами, поэтому у меня бы всё равно возникли сомнения в адекватности такой... авантюры. Но ведь нет! Это, выходит, ты, наслушавшись речей Дагура о будущем, решил помочь данным охотникам. Решил помочь им, опираясь лишь на слова своего наездника, не зная наверняка, что эти видения вообще из себя представляют, не видя того, что видел Дагур, чтобы точно сказать, что образы в голове твоего человека вовсе не бред и не галлюцинации. Решил положиться на удачу. Поступил опрометчиво и порывисто. По тебе же видно, что результат явно оказался не столь радостным, насколько хотелось бы, ты не до конца уверен в своем правоте... Иначе зачем так взирать на меня, как будто я загнал тебя в угол, словно какую-то добычу?.. Ну, а ежели ты ощутил то самое неведомое вмешательство свыше, когда нечто с Небес подарило Дагуру подобный дар, то тогда я могу тебя понять, почему ты доверился видениям брата по духу, а твой внешний вид сейчас можно воспринимать как неуверенность, что мы примем твою идею... Что ж, в твоих опасениях есть основание. В конце концов, тогда в силу вступают слова Астрид! Выходит, что ТЫ играл нашими жизнями, приближаясь к своей сомнительной цели. Ты ставил на кон всё. И, как я понимаю, дабы исполнение твоей «миссии» прошло с большей вероятностью успешно, ты во время всех наших налётов на драконоловов сильно сдерживался и старался наносить врагу как можно меньший ущерб? А раз так, то из этого получается, окажись всё по-другому, охотники уже давно были бы разгромлены, а не отступали каждый раз с малыми потерями и не собирали бы новые силы, чтобы дальше и дальше наносить по нам всё более и более жестокий удар. И ты никак не собирался это исправить, не так ли, Овер? И мне хочется спросить: а стоило ли оно того на самом деле? Я бы ещё готов был прислушаться, задуматься, понять, если бы твоя цель распространялась на людей, которые убивают нас, драконов, только ради собственной защиты, как делали это викинги в дни кровавого правления над нами Красной Смерти. Но охотники — это совершенно другие люди. Они нападают первыми. Они убивают нас целенаправленно, мучают нас, ловят, распоряжаются, как какими-то вещами. И ради спасения двух предводителей этих самых охотников, ради МАЛОВЕРОЯТНОГО переманивания их на нашу сторону ты готов был втянуть нас... в подобное безумство? — «Аргх! Я всего лишь хотел поступить как лучше, — процедил я, сильно зажмурившись и стараясь подавить в себе негодование с моей собственной стороны под скептическое фырканье Нарцисса. — Я хотел принести нам всем пользу. Я старался ради нашего же благополучия. И я ухватился за возможность улучшить наше положение! Да, я скрывал от вас истину, и Дагура попросил делать так же до поры до времени. Но только потому, что вы бы не поняли. Судя по тому, что я узнал о Вигго, его вполне можно было бы переманить хотя бы временно на нашу сторону с уверенностью, что он не воткнëт нам нож в спину. Он бы не возжелал мириться с таким раскладом, при котором Драго покорит себе всех драконов, а с их помощью и людей. Он бы не поддержал Крогана и Эрика в действительности, он бы именно им как раз и нанёс удар в спину, как только те добыли бы для него все скрытые специальные линзы для поиска Короля Драконов. У меня были практические соображения... Отчасти. У меня также и была мечта... Мечта, что мне удастся самостоятельно изменить мировоззрение хотя бы одного серьёзного охотника, и тогда получится доказать, что даже охотники — не все сплошь ужасные люди. Некоторые из них просто... сделали не тот выбор. И когда Дагур поведал мне о Вигго, я увидел в нём достаточно светлых черт, чтобы убедиться, что с ним ещё всё может получиться... И в жизни он тоже оказался не злом во плоти, поэтому моя уверенность только окрепла. » — Но раз ты такой мечтательный и не собирался отступать, то тогда почему в тот день, когда нас всех схватили, ты устроил такую бойню, убил стольких охотников и едва не прикончил Вигго с Райкером заодно? — задал внезапно вопрос Вепрь. За ним далее зарычал Барс: — Но ладно это, а почему ты вообще сбежал-то тогда? Мы не хотели с этим торопиться, но раз представился шанс, то можно и спросить. Почему ты бросил нас, укрылся в неизвестном месте и вернулся только сейчас? Почему ты оставил нашу команду? — «А ты-то сам как думаешь, полудракон Вепрь? — огрызнулся я в адрес одной из голов Пристеголова. — С чего бы мне вдруг так буянить?! А может, с того, что Вигго, Райкер и их охотники пленили мою избранную Жасмин! Как ты думаешь, что мне дороже — жизнь возлюбленной драконицы или какая-то мечта, по которой многие обстоятельства так и желают ударить побольнее, и которая лишь замучила меня? Очевидно же, что даже в случае более мягких условий с моей мечтой я бы всё равно выбрал ту, которая стала моей второй половинкой! Охотники посмели причинить ей вред, и потому я не смог больше сдерживаться и потому напал на них, наплевав на всё, движимый только жаждой мести и крови тех, кто покусился на моё бесценное сокровище! А что касается ухода... » Тут мой резкий грубый тон быстро улетучился, а в горле снова образовался ком. Выражение моего лица сменилось на виноватое и опустошëнное. В голове зашумел ветер, заглушая все прочие мысли, кроме одной — той, которая касается подсказки второй личности к подобной ситуации. — «...Я не хотел вам навредить. Простите, что молчал и об этом, но я не знал, как вы отреагируете на это, пускай вы и являетесь моими друзьями. Причина моего ухода в тот день — желание уберечь вас от самого же себя. Дело в том, что надо мной взяли верх эмоции. Жуткие эмоции. Сильнейшая ярость. Гнев и злоба. Мой разум как будто бы поглотил туман. И когда такое происходит, я обычно теряю над собой контроль, и мною движет только желание уничтожать всё на своём пути, жажда убивать всех, стремление к насилию. Такое пару раз уже со мной случалось, и я прекрасно понимаю, о чём говорю. В тот день произошло так же. Если бы мне не удалось на пару секунд вернуть себе частичку самообладания, я бы... напал и на вас. И на Жасмин. И на своего человека. И поэтому я воспользовался тем коротким моментом, чтобы приказать своему телу улетать куда подальше. На то, чтобы прийти в себя, всегда требовалось несколько дней, и тот раз не стал исключением. » Сказанное выше произвело на драконов специфическое впечатление. Они не стали смотреть на меня как на прокажëнного, как на психа, как на непредсказуемый ураган, который в любой момент может объявиться и уничтожить всё вокруг. Нет, они даже на миг показали свою радость, что мне удалось пересилить свою ярость и всë-таки кое-как помочь им. Но вот только общий мрачный настрой у драконов никуда не делся. Они по-прежнему глядели на меня без привычного дружелюбия. — Что ж, хорошо, это мы прояснили... более-менее, — протянул Беззубик. — И раз у нас теперь есть веский повод задать тебе вопрос напрямую, мне бы хотелось прояснить ещё пару моментов, которые уже, можно сказать, давно не дают мне полного покоя. Я не видел, чтобы наши человеческие друзья об этом расспрашивали Дагура, а мне же думалось, что это не моё дело и лучше не лезть... Но сейчас я всё же спрошу: Овер, почему ты использовал бóльшую часть времени только кислоту при атаках на охотников? Мы же видели, как ты используешь другие виды залпов. Как-то раз ты выстрелил нам под ноги чем-то вроде плазмы, только другого цвета, защищая Дагура от Хедер, а в другой раз, во время твоей битвы со Скриллом, мы видели, как ты активно выпускаешь из пасти какой-то фиолетовый луч вместе с кислотой и всё той же плазмой белого цвета. Активно. То есть у тебя, как мне думается, нет серьёзных ограничений на использование залпов, и ещё неизвестно, все ли это типы залпов... Ты потом сдерживался потому, что не хотел сильно вредить ни нам, ни охотникам, что ли? Хм, как по мне, плазменные залпы были бы удобнее кислоты в таком случае... Меня грызёт желание удавить самого себя прямо сейчас. Моя дурацкая, детская хотелка не имела никакого смысла с самого начала. Во-первых, по причине своей несерьёзности; во-вторых, по причине того, что у наездников, чья память работает порой не слишком хорошо, а порой — слишком, в тот раз сработала идеально, и они отложили в своей голове тот факт, что у меня разные залпы. Да и как тут не обратить внимание-то, на неизвестного науке дракона, что плюётся кислотой и сгустком взрывоопасного газа?.. Если это, конечно, вообще газ. А я вот сглупил и проигнорировал свой промах. М-да... я такой дебил, по самым разным пунктам. Удивить-то удивил своих товарищей по итогу, но совсем не так, как хотелось бы. В ответе решил одновременно соврать и дать драконам полуправду: — «У меня были на то две причины. Я хотел скрыть от охотников свою особенность с разнообразием залпов, чтобы для них в определённый момент применение мною луча и белого залпа стало неожиданностью и чтобы они не смогли к такому подготовиться. Ну... а ещё я таким образом проверял свои возможности, скажем так. Ограничивал себя, чтобы подобным образом натренироваться, чтобы даже только доля моих сил могла стать сокрушительной для врагов. Представьте себе, что бы было, сражайся я всерьёз... » Драконы, в особенности Беззубик, задали мне ещё пару вопросов, похожих на последний, касающийся залпов, которые оказались уже не настолько щекотливыми, и потому я отвечал на них вполне правдиво. По истечении последнего вопроса наш с драконами разговор подошёл к концу. И тем временем как раз таки подошёл к концу и разговор Фана с наездниками. Несмотря на «его» не самый благонадëжный поступок, наездники пока что не приняли решения как-то его вместе со мной наказать, и тем более они не стали выгонять его из команды. Мы сохранили своё положение, к моему великому облегчению, и не заработали статус своеобразных недругов всадников с Олуха. Однако, теперь уже к сожалению, без последствий наша игра на два фронта не прошла. Драконы охладели по отношению ко мне, а наездники охладели по отношению к Фану Дагуру. Привычного дружеского тепла не осталось от слова «совсем». Даже Хедер, всё то время смотрящая на кровного брата не так, как другие, похолодела. Она отвернулась ото всех и опустила голову, а по её глазам расползлась некая печаль. Фанатик в стремлении как-то поддержать Хедер подошёл к ней и положил руку на плечо девушке, но та, пускай не грубо, но непримирительно отвергла его, убрав руку Дагура со своего плеча. Не смотря на брата, Хедер удалилась из главного зала. Роза Ветров последовала за своей наездницей, напоследок бросив в мою сторону отчуждëнный взгляд, прежде чем выйти за порог. От меня же ушли все драконы, вернулись к всадникам с понуро висящими головами. И на жалкое, но такое острое для сердца, мгновение я ощутил себя абсолютно одиноким. Рихтер, наконец-то перестав крутить в руках кинжал и убрав его во внутренний карман, отошёл от выхода наружу. В его очах я разглядел тёмный блеск, совмещающий в себе одномоментно удовлетворение и сочувствие, что неожиданно. Наездники спустя мучительно долгую минуту молчания попросили Дагура и меня вместе с ним выйти, оставить их здесь, чтобы они могли без нашего присутствия обсудить друг с другом весь тот огромный массив информации, полученный от берсерка. Огромный массив... Кхех, а у нас с другом ведь осталось ещё предостаточно нераскрытых секретов. И говоря об одном из них, мне что-то подсказывает, что он уже совсем скоро тоже будет раскрыт, в самом ближайшем будущем. В тот момент, когда нам придётся столкнуться ненадолго с проблемой, касающейся изгоев. И в чём суть сие секрета, раз его так скоро могут раскрыть: Фан наплëл наездникам красивую историю, повествующую о том, как он во время своего бегства от изгоев встретился со мной, прикованным к капкану драконом; только вот на деле, оказывается, эту историю можно легко опровергнуть, стоит лишь Элвину, вождю изгоев, сообщить наездникам, с недавних пор ставшим его друзьями, правду о том, как Дагур при моём содействии сбежал из тюрьмы. Элвин точно допросил своих солдат и заключённых, которые видели Дагура, каким образом он совершил побег. И вот тут уже начнутся неприятности чисто у меня, как мне думается, наездники с драконами разнесут меня в пух и прах! Они захотят узнать, какого хрена я, свободный дракон, ни с того ни с сего заявился на Остров Изгоев и освободил Дагура... И что на это возможно ответить?! Что мне сказать для объяснения причины своего поступка?! Что меня привело туда банальное любопытство, ведь я знаю этот остров из мультика, и вдруг там мне повстречался мой старый друг в теле Дагура? Бредятина полная! Какие ещё варианты?.. Версия, согласно которой Дагур ещё до пленения приручил меня, будет отметена без шансов: если бы Дагур приручил меня, подружился со мной, он бы использовал мою мощь в бою незамедлительно, прежде, чем ему нанесут значимое поражение; а если бы я оказался не очень послушным, и Дагур просто не смог мною воспользоваться, почему я в таком случае наведался к нему спустя три года, почему не раньше, раз уж вообще решил его освобождать... Версия, согласно которой Дагур мог в какой-то из дней сбежать из камеры сам, найти меня и сумел приручить, после чего его опять скрутили и вернули обратно, навряд ли проканает, ибо от Элвина вполне может выясниться, что Остервенелый сбегал только единожды, как раз тогда, когда я за ним пришёл, и это объяснение утонет в непринятии. Хотя, должен отметить, подобная версия также имеет высокие шансы оказаться и правдивой, если внезапно выяснится, что Дагур и правда уже совершал как минимум одну неудачную попытку побега... Главное, лишь бы это бегство не пресеклось изгоями в считанные минуты, за которые Дагур не успел бы подружиться со мной. Высокие шансы оказаться правдивой у данной версии потому, что, как мне вспомнилось, корабль Йохана в тот день стоял у пристани, однако ключа предводителю берсерков почему-то никто, как оно было в мультсериале, по приказу лжеторговца не принёс. Быть может, ключ всё же принесли, просто Дагура быстро поймали и посадили обратно, а предателя убрали... Впрочем, это лишь догадки, но сию версию вполне можно взять на вооружение, стоит только заранее выяснить, сбегал ли Дагур больше одного раза... А какую ещё версию можно придумать? Может, ту, согласно которой я просто из чистого интереса и от усталости (что правда) прилетел на Остров Изгоев, случайно провалился в гору, оказавшись в комнате с камерами, увидел там Дагура, приблизился к нему, и тот смог найти со мной общий язык, приручил, и я его высвободил?.. Вряд ли. Чтобы вот так вот успешно подружиться с драконом, даже очень любопытным, обрести с ним особую духовную связь, понадобится много времени, а Фан тогда переговорил со мной слишком мало, чтобы данная версия была убедительной. И явно был чересчур импульсивным, прям как настоящий Дагур, а такой не справился бы с приручением Пепельного Призрака за такой короткий срок. И что же остаётся-то тогда?! Уповать на версию с двойным побегом, которая легко может и провалиться, даже несмотря на то, что она объясняет отсутствие ключа в посылке от Йохана Остервенелому, а это намекает на её достоверность, или же вообще сообщить, что у меня тоже есть парочка сверхъестественных пророческих способностей?.. Ох, беда, почему же всё в последнее время стало так трудно?.. Делать нечего, придётся нам с другом отсюда убраться, как нас и попросили. Тем более что мне, да и Фану наверняка, этого тоже хочется очень сильно. К чему задерживаться в большом зале, когда диалог закончен, мы рассказали всё, что от нас требовалось, и теперь наши с берсерком персоны сильно упали в глазах товарищей, отчего никаких приятных чувств не возникает? Видимо, Фанатик думал так же, как я, и потому мы очень охотно, хоть и не спешно, направились к выходу, став бок о бок друг с другом. Затылком ощущаю, как нам вслед смотрят наездники с драконами, и эти взгляды не назвать враждебными, но и дружественными — тоже. Копаясь в самом себе, в том завале, который образовался в моём сознании, я обнаружил, что столь желанного и долгожданного облегчения, кое должно было последовать после раскрытия одной из главных наших тайн, нет. Оно отсутствует. Тяжкий груз, во время вчерашнего воссоединения с друзьями и сегодняшней беседы давящий на плечи подобно горе, никуда не исчез, а напротив как будто стал ещё тяжелее, причиняя сильный дискомфорт. И от этого становится очень тошно. Я бы даже сказал, обидно! В конце концов, от всех переживаний, захвативших духовное естество, эмоции окончательно выгорают, и теперь я не только внешне, но и внутреннее начинаю смотреть на всё кругом с безразличием; и лишь только в самых потаëнных уголках моего ментального мира некоторые эмоции продолжают хлестать, сохранившись. Мы с другом вышли на платформу и свернули направо, скрываясь от взора обитателей Драконьего Края, оставшихся в зале. Перед нами нежданно предстал Рихтер со своим Громокогтем, непонятно когда успев вместе с ним уйти за пределы помещения. На лице Фана не дрогнул ни один мускул при виде охотника на охотников, но уверен, он, так же, как и я, испытывает к Призраку в данный миг чисто негативное отношение, желая вырвать ему язык и запихнуть в его же задницу за те страдания, которые он нам принёс, заставив раньше времени признаться всадникам в некоторых наших с другом прегрешениях... Мы с Дагуром уже собирались было пройти мимо смотрящего на нас с непонятным выражением лица Рихтера, как он внезапно выставил свою правую ладонь поперёк опущенной правой руки Фана, коснувшись её и вынудив берсерка остановиться. Я остановился вместе с другом, не желая ни в коем случае оставлять его одного с этим типом. Громокоготь, взирая на меня, неожиданно для моей персоны слегка сжался и издал тихое урчание, обращаясь к своему всаднику, очевидно прося его поскорее отдалиться от нас. Трусиха, блин. — Мне бы хотелось, чтобы твоё признание прошло без изъянов, Дагур. Но... пожалуй, в данном случае я воздержусь от претензий. Я не имею ничего против твоей маленькой лжи, направленной на защиту своего дракона от возможного гнева. Так уж и быть, пусть наездники считают, что идея спасти жизни тем людям принадлежит тебе. Однако хочу заметить, что сами наездники Оверу при любом раскладе не страшны, основные проблемы могут исходить от их драконов. И если учесть то, что я увидел, возможно, драконы-то раскрыли истинного инициатора миссии по спасению Гримборнов, и тогда выходит, твои усилия были напрасными. Ну, либо они просто решили отругать Овера за компанию с тобой, как соучастника. Закончив свою речь, сочетающую в своём тоне мягкость и в то же время пресловутый холод, Призрак красноречиво взглянул в мою сторону, чуть ли ни в глаза, а после развернулся и ушёл вперёд нас со своим драконом. Мы некоторое время неопределëнно смотрели ему в догонку. Когда же убийца драконоборцев скрылся из виду, Фан Дагур сразу уставился на меня с явным недовольством за то, что я прокололся с драконами и раскрыл себя. Сомкнув веки на некоторое время и покачав головой, моя персона никак это не прокомментировала, и лапы понесли меня дальше, вниз по лестнице. Дагур, разумеется, пошёл следом. Мы достигли земли и пешком стали отдаляться от здания на возвышенности, на которой расположился главный зал. Я направился к обрыву. Перед глазами маячило бескрайнее море, а за его пределами мне уже виднеется далёкая земля. Далёкая... Подумать только, совсем недавно я так стремился вернуться на Драконий Край, к своей любимой, к подруге, к друзьям, думал, станет лучше, когда наконец-то всё хоть как-то вернётся на круги своя. Только вот стало не лучше, а хуже, а возвращение вышло не столь гладким, как хотелось бы. И сейчас я жажду уже, наоборот, убраться отсюда, ненадолго, не больше чем на сутки, но убраться как можно дальше, убраться от защитников Драконьего Края, которым я и Фан оказались чем-то обязаны. Расправить крылья и пересечь огромное расстояние, чтобы приземлиться на далёкой земле, на которой никто из здешних меня не достанет. Я морально вымотан, я устал и хочу отдохнуть, я заслуживаю этого... я заслуживаю этого, несмотря ни на какие из творимых мною зверств!.. — Эй-эй-эй, Овер, мать твою, ты куда это собрался!? — окликнул меня Фанатик, когда моя персона уже преодолела солидный путь. Только сейчас обращаю внимание, что мы с другом разошлись в разные стороны. Фан до этого явно направлялся к себе домой, а в сию секунду ему пришлось бежать ко мне. Я тяжело вздыхаю, когда Фан Дагур уже достиг меня и становился спереди, сажусь и вяло гляжу на друга в ожидании его слов. — Мы разве не домой направляемся, а, мистер Фростфейс? — «Я... Фан, мне бы хотелось побыть наедине с собой и собраться с мыслями. Я хочу найти спокойное место и сделать это там. Либо же просто полетать. » — тихо отвечаю на вопрос Фанатика. — Слушай, Овер, я, конечно, прекрасно тебя понимаю, — Дагур положил руку мне на крыло, — уж мне-то не понимать, когда я сам отдувался за нас обоих! Но мне бы всë-таки хотелось провести время с тобой, со своим другом. После стольких дней разлуки эти жалкие несколько дней вместе вообще ничто. Я буду очень спокоен, если ты побудешь со мной рядом. Да и... Если говорить начистоту, мне бы ещё хотелось прояснить одну странность, которая не даёт мне покоя второй день подряд: вчера, когда я собирался назвать остров, под которым обитает Король Драконов, то есть Остров Берсерков, ты сказал, что его там нет. Но по тебе было отчётливо видно, что это не так, и ты дал мне ложную информацию по какой-то своей причине. И мне бы хотелось узнать, в чём дело... Один из уголков моего ментального мира стал не просто хлестать эмоциями, а аж извергать из себя целый поток, походя на прорванную платину. К счастью, моя физиономия никак меня не выдала при упоминании трагедии у берсерков. — «Фан, слушай... — приопустив голову и отведя очи от друга, выдохнул я. — Давай поговорим об этом позже. Пожалуйста. Прошу, умоляю тебя. Мне правда хочется сейчас побыть в одиночестве, чтобы привести себя в порядок и успокоиться. Мне нужен покой. Совсем немного покоя. Впервые за долгое время. Я обещаю, это не затянется на дни. Я вернусь не позже, чем ровно через один день. Я вернусь максимум уже завтра, в тот же самый час, что и сейчас, не более того! » Несколько секунд Фан Дагур метался, ничего не говоря, заставляя моё сердце биться быстрее. Он прошёлся туда-сюда, спрятал лицо в ладонях, в конечном счёте с раздражением, скрипя зубами, схватившись за волосы и едва не вырвав пару кудрей. — Так-с, ладно, Овер... будь по-твоему, — сдался Фанатик. — Лети, наслаждайся полётом и одиночеством, если тебе это поможет. Можешь даже найти какого-нибудь нормального дракона и поговорить с ним о жизни. Но дай мне слово, дай слово друга, что вернёшься спустя названный тобой срок и при возвращении непременно расскажешь, что не так с Островом Берсерков! Мне этого не хотелось, но пришлось согласиться. Выбора особо и не было. — «Даю слово, друг. Я вернусь уже совсем скоро и расскажу тебе, что случилось на Острове Берсерков. » Моя передняя правая лапа поднялась, протягиваясь к Фану. Тот же протянул ко мне свою правую руку и в силу габаритов пожал когтистый палец. Так мы скрепили обещание, данное мной. Затем мы разошлись. Я прошёл оставшееся расстояние, уже практически достиг обрыва и прежде, чем успеть до конца осознать, что мне предстоит завтра сделать, и начать беспокоиться, перед моим лицом опустилась на землю Громгильда, смотрящая на меня, как на Фана Дагура, когда тот признался в спасении Вигго и Райкера. На морде самки застыл оскал. — Снова решил сбежать по каким-то своим причинам, Овер? Куда ты направляешься в этот раз? — грубо поинтересовалась Змеевица, видно, по-прежнему негодуя от того, что мы с другом спасли жизнь тому, кто недавно угрожал Астрид её же оружием, и не желая так просто это оставлять. — «Во-первых, я желая подышать свежим воздухом, проветриться, охладиться, освежиться в воде, если тебе угодны подробности, дабы снять стресс. А во-вторых, то, чем я занимаюсь, — не твоё дело, Громгильда, оно не должно ни коим образом тебя касаться. Даже сейчас! » Я отвечаю грубостью на грубость. Приближаюсь к Злобной Змеевице и возвышаюсь над ней, нервно стукнув хвостом по краю обрыва, откалывая от земли несколько крупных комьев. Громгильда, всего секунду назад угрожающе сверкающая глазами, быстро сдалась и припала к травяной поверхности. Не сильно, но испуг виден невооружённым взглядом. К счастью, как мне удалось заметить, мои очи не покраснели. По моей голове будто прошёлся сильный удар булавой. В мыслях возникли воспоминания, и я увидел сцену из прошлого, разыгравшуюся перед тем, как нас поймали в сети охотники; сцену, в которой я и Громгильда спокойно, по-дружески общаемся, в которой Громи раскрывается передо мной, в которой отчётливо видно, что она испытывает ко мне симпатию. Вся злость тут же испарилась и на её месте возникло слабое чувство вины перед Змеевицей. Я отступил от Громгильды, удивив её резкой сменой настроения, видимой на моей морде. — «Я просто хочу обдумать всё произошедшее сегодня. Если я виноват перед вами всеми, то очень сожалею и хочу осознать это до конца. Но знай, Гром, я вам не враг и никогда им не буду, я не пытался действовать в интересах ваших противников, я просто... делал многое по-своему. Прости меня, если что... » Не зная, что ещё сказать, я спешу подняться в воздух, не дожидаясь ответа драконицы. Чтобы за мной не могли в случае чего проследить, определить мой маршрут, я пролетаю немного, вскоре складывая крылья и устремляясь к глади моря, чтобы далее преодолеть путь под водой, вне зоны видимости. Перед тем, как моё тело погрузилось в морскую пучину, в голове довольно громко прозвучала мысль, похожая на «Я своё отмучил, с меня хватит на сегодня!», а также мне каким-то невообразимым образом удалось разглядеть в отражении, как вокруг суженных зрачков образовалась кровавая кайма.

Дополнительная сцена

Этот дракон смотрел на человека с пылающей ненавистью, пересиливающей страх перед ним. Дракону хотелось убить его во что бы то ни стало, растерзать, порвать на куски, спалить дотла, содрать с его скелета куски обгоревшего от огня ящера мяса, вырвать внутренности, изломать все кости, покуда они не обратятся в пыль. Дракон жаждал любыми усилиями добраться до человека, дотянуться когтями и клыками. Однако совершить задуманное мешала проклятая янтарная субстанция, облепившая тело зелёного ящера, сковав все две пары его лап, все четыре крыла, смертоносный хвост и шею, сдавливая дыхание, но не настолько, чтобы потерять сознание от нехватки воздуха или, тем более, умереть. И пока дракон пребывал в реальности, он видел всё, он видел окруживших его охотников, он видел их вожака, отличавшегося странным тёмным цветом кожи, в некоторых местах открытой, а в некоторых — закрытой чужими шкурами и цветастымм тряпками, никакой чешуи или шерсти; дракон не спускал глаз с этого человека ни на секунду, наблюдая и выжидая той возможности, когда он сможет удачно вырваться из плена янтаря, выпущенного из пасти долговязого, ограниченного цепями и подчинëнного драконоборцами создания Небес, и сможет после высвобождения хоть ценой своей жизни убить темнокожего вожака, обезглавив группу охотников на драконов. Такая возможность вот-вот представится, поскольку ненавистный человек подошёл к дракону слишком близко. Непозволительно близко, можно сказать. — Так-так, что это тут у нас? — нарочито удивлённо произнёс человек-вожак, с азартом и подозрительным удовольствием рассматривая пойманного дракона. — Пеплохвост, ну конечно же. Многие из бескрылых успели так обозвать дракона, поэтому он привык. Это название вызывало у ящера омерзение, несмотря на своё довольно интересное звучание. Принимать наименование вида, которому принадлежал дракон, как должное из уст охотников, из уст этих уродов — лучше уж лишиться ушей и языка! Темнокожий человек чуть наклонился вперёд, продолжая рассматривать дракона и как будто бы чего-то от него ожидая, не переставая в предвкушении улыбаться. Эта улыбка... эта мерзкая, грязная, злобная, безжалостная улыбка вонзилась в разум и сердце дракона, словно самый острый коготь. Сил терпеть больше нет. Вот он, идеальный момент для нападения! Из всех драконов только ему здесь было под силу пересилить оковы янтаря, заставить его треснуть и рассыпаться. Дракон, названный Пеплохвостом, так и сделал. Он разломал янтарь, заставив его разлететься малыми кусками в разные стороны. Теперь дракон был свободен, теперь он мог действовать! Он убьёт человека, отнявшего у него и других драконов одну из главных ценностей — свободу, решившего взять их в принудительное рабство, хотя он не достоин называться их Королём! Да что там Королём, малый вожак — и то слишком громко для него! — Вот это дух. Как раз то, что мне нужно, — недолго поразмыслив, сделал вердикт человек, неискренне, наигранно похвалив Пеплохвоста за его настойчивость и силу, что помогли ему вырваться из плена. — Убью! Дракон, за секунду рассчитывав свои действия, бросился на человека-вожака, зная — тому не удастся убежать. Пусть он уворачивается, если не клыки, то когти в любом случае достанут мерзавца. К сожалению, всё дракону просчитать не удалось: человек легко отошёл в сторону, не напрягаясь, и лапа ящера действительно могла бы дотянуться до него, если б только вожак охотников не сделал следующее — не сжал через чешую и толстую кожу дракона его сонную артерию. Сей приём охотник применил искусно. Дракон быстро лишился сил, так и не сумев нанести проклятому человеку удар, и спустя всего-ничего времени пал на землю без сознания. Стоявшие поблизости драконоборцы, видевшие произошедшее целиком, поражëнно раскрыли рты и издали удивлëнное аханье. Темнокожий человек, чьё имя было Кроган, подошёл к голове побеждëнного дракона и положил руку ему на лоб. Не знающие Крогана люди могли бы ошибочно подумать, что тот отдаёт ящеру честь, как достойному уважения сопернику. — Пеплохвосты — самый лучший вариант. Мне нужно больше таких драконов. Пока неважно, сколько конкретно, чем больше, тем лучше. Найдите и поймайте мне их! — отдал Кроган приказ охотникам в форме солдат из армии Гримборнов. — Есть, сэр! Кроган отошёл от дракона, деловито расставив руки по бокам. Оглянувшись, он заметил, как в ряды с его собственными людьми встают люди в чёрных доспехах. Направив взгляд направо, Кроган увидел, как к нему с пригорка спускается высокий человек с белыми длинными волосами. По ширине плеч он не уступал лучшему воину в армии Драго, однако из-за своих габаритов казался немного худоватым. Эрик Железноногий, осмотрев окружëнное серыми деревьями поле, на котором и находились охотники, пойманные драконы и невольно помогающая в поимке Песня Смерти, устремил взгляд на Крогана. Тот же смотрел на Эрика в ответ с таким самодовольством, будто ожидал аплодисментов. И при этом он ни капельки не расстроился, так и не дождавшись их. Эрик, держа руки сложенными за спиной, приблизился к Крогану и встал по его правое плечо, возвышаясь над ним. — Как идут твои успехи? Ты определился с драконом? — холодно спросил длинноволосый мужчина, обратив внимание на зелёного Пеплохвоста, уже оказавшегося в путах связывающих его людей. — Да, — лёгким тоном ответил лучший военачальник Драго. — Я выбрал Пеплохвоста. Подходящий для длительного боя вид, выносливый, достаточно быстрый и ловкий, имеющий большой угол обзора, способный поливать противника сплошным огнём практически беспрестанно, а в случае необходимости отступления он может выпустить под большим давлением огонь из щелей в нижней части брюха, таким образом разгоняясь до скоростей, не уступающих Ночной Фурии или даже Воскресшему. — Всё это мне и так известно и со всем я согласен, кроме последнего пункта. При подобном ускорении Пеплохвост будет иметь преимущество лишь первое время, но потом его настигнут. — Тем не менее, даже этого нам хватит, если мы будем грамотно использовать их сильные стороны. Главное учесть, что Пеплохвосты не выносят большой высоты. — Хорошо, что ты не забыл об этом их недостатке в бою. — Если б нам удалось поймать ещё и ту молодую особь, чьи поиски, увы, не увенчались успехом, мы могли бы расширить радиус действия зова Песни Смерти и поймать больше драконов, и тогда у нас появилось бы больше вариантов среди этих крылатых рептилий, — с выразительным прискорбием сообщил Кроган. — Но что есть, то есть. Нам вполне достаточно и этого дракона, чтобы наловить Пеплохвостов и использовать их массово в сражениях. Эрик Железноногий наконец удостоил охотников, что не принадлежат ни его, ни Крогана войскам, вниманием: — А это кто? Наёмники? — Да, по-другому и не скажешь, — хмыкнул Кроган. — За достойную плату с молниеносной скоростью согласились перейти из практически разбитой армии Империи Гримборнов в наши ряды. Больше всего им даёт денег наш старина Йохан и ещё со мной делится солидной долей. Щедрая душа. Получают эти наёмники немало, потому, даже несмотря на дискомфорт, который они испытывают в подчинении мне, остаются здесь и служат дальше. Кстати, как ты мог заметить, многие из этих охотников выглядят не самым лучшим образом. Им знатно досталось при последнем их столкновении со Жнецом Смерти. Кроган отдалился от Эрика на два шага, а сын Моро же пригляделся к наёмникам получше. Теперь все те травмы, видимые Эриком до сие мгновения, приобрели более жуткие очертания в его представлении, чем если бы это были обычные боевые шрамы. Ожоги на пальцах, руках, шее, лице, кажется, получены в одних случаях от воздействия кислоты, а в других — от лёгкого соприкосновения с разрушительным лучом. Им неслыханно повезло выжить после такого. Многие остались без сегментов конечностей, причём, большинство травм говорило о том, что все те утраченные пальцы, предплечья, руки, ноги были удалены не при помощи одного из залпов Вестника Смерти, а либо вырваны драконом, либо получили ранения от каких-нибудь осколков, и их пришлось ампутировать. В первый вариант верится с трудом, ведь попади эти люди в захват Вестника, они бы не вырвались и не выжили. Из хватки этого дракона мало кому удастся вырваться вообще. Вероятно, тот просто решил не убивать раненых охотников и оставить их мучиться от травм. На долю секунды разум Эрика помутнился, а в ушах раздался шум. Это были далёкие, отдающиеся звоном в ушной раковине голоса: истошные крики и болезненные стенания. Они принадлежали мужчинам, женщинам, детям, старикам, они сливались в общую какофонию и превращались в один душераздирающий вопль. Поморщившись, Эрик тряхнул головой, приходя в себя. Его лицо, что удивительно, всё то время продолжало оставаться бесстрастным, отстранëнным. Его выражение можно определить как скучающее. — Простите, сэр, позвольте спросить, — к Крогану подошёл один из охотников армии Гримборнов, слегка поëжившись, когда на него воззрились две пары холодных глаз. Холод одних был бездушным, холод вторых — чрезвычайно строгим. — Чего тебе? — Кроган сложил руки на груди. — Что прикажете делать с Пеплохвостами, когда мы поймаем удовлетворительное количество особей? — Начиная с вырубленного мною, доставьте всех этих драконов на арены. В первую очередь, конечно же, на ту, что расположена на этом клочке суши. Мне и моим людям предстоит с ними как следует поработать, дабы от них вышел толк. Остальных пойманных драконов сажайте в клетки, разберусь с ними потом. Если клеток будет не хватать, тогда просто убивайте их и извлекайте всё полезное. — Вас понял, сэр, — кивнул охотник и отвернулся. Как выяснилось в следующий миг, уходить он не собирался. Отойдя от Крогана совсем недалеко, дабы иметь возможность до него дотянуться, драконоборец резко, почти неуловимо выхватил из ножен кривой клинок и, развернувшись обратно, замахнулся на темнокожего человека в попытке его убить. К несчастью для охотника, Кроган оказался быстрее. Он вовремя среагировал, одной рукой схватил нападающего за запястье, а второй рукой вытащил из обездвиженной кисти клинок и им же нанёс ответный удар, перерезав атакующему горло. Охотник упал без чувств, умерев спустя несколько секунд, не успев дотянуться до разреза, чтобы перекрыть бегущую кровь. Находящиеся неподалёку охотники на драконов испуганно и ошарашено отступили, снова ахнув от разыгравшегося перед ними зрелища. — Это было предсказуемо. Он думал, я не развидел его намерений, — с ухмылкой дал комментарий Кроган, проводя пальцем по окровавленному лезвию клинка. Заметив вопросительный взгляд Эрика, человек сказал больше: — Я узнал в нём черты другого убитого мною охотника. Тот слишком много болтал и решил оспорить мои методы ловли драконов, за что и поплатился. Раз эти двое несчастных похожи внешне, то, думаю, они родственники. Скорее всего, братья. И вот этот, наплевав на свою безопасность, на свои деньги, на всё, что у него было, точно осознавая, какая участь ждёт его после моего убийства, рискнул и накинулся на меня с ножом. Возможно, он даже желал воссоединиться с предполагаемым братом, заодно забрав меня на тот свет. Как это называется?.. Кровная месть? Что ж, неважно, это послужит уроком для остальных своевольных храбрецов. На последних словах Кроган швырнул клинок в землю подле убитого хозяина этого оружия. Лезвие вошло в почву ровно, вертикально. — Эй, командир! — обратился темнокожий человек к одному из остолбеневших охотников, опасающихся в присутствии Крогана издать лишний вздох. Тот, к кому было обращение, встал смирно. — Собери здесь всех остальных влиятельных охотников, несильно уступающих тебе по рангу. Мне есть что сказать вам всем. Приказ поспешили немедленно исполнить. Эрик, поглядев на убитого со сведëнными бровями, в конце концов встал близ Крогана, дожидаясь вместе с ним, когда соберутся все основные командующие, преимущественно капитаны кораблей. Как только все необходимые люди собрались на поляне, расположившись напротив Крогана и Эрика, первый сперва приказал сопровождающим командиров положить в одном месте тела двух убитых им драконоборцев, а после произнёс речь перед охотниками, когда-то служившими в рядах Гримборнов: — Думаю, нам надо бы прояснить несколько моментов, чтобы в будущем избежать повторения подобных недоразумений между нами. Сразу дам предупреждение: любая попытка напасть на меня будет караться смертью. Если вам не нравятся те условия, в которых вы работаете теперь, подчиняясь мне, то тогда можете смело разворачиваться и уходить, идите хоть на все четыре стороны, мне плевать, как сложится ваша жизнь потом. Но выражать своё недовольство столь же нагло, как эти двое убиенных, вам не позволяется, господа. Поэтому, повторю ещё раз, не хотите работать на меня — проваливайте. Однако, прежде чем вы воспользуетесь данным советом, хочу попросить вас задать себе вопрос: а куда вы намереваетесь идти? Обратно во флот империи, где вам привычнее трудиться и где уже все условия знакомы? Было бы неплохо, да вот только, боюсь, вам туда пока путь закрыт, и неизвестно, что же будет дальше, пока судьба пропавших Вигго и Райкера Гримборнов не определится. А найти другого нанимателя, с которым вам будет выгодно работать, в ближайших водах и землях будет ой как непросто; исключением являемся лишь я и Йохан, да и Рейввили чутка. И работать на нас вам как раз таки очень выгодно, ведь мы платим вам щедро, а от вас лишь требуется беспрекословно повиноваться приказам и не возникать. Привыкайте к новым условиям и новым методам охоты, сколь бы неспортивными они вам ни казались. Вас вообще честность не должна волновать. А если уж так желаете удрать, то какой ещё вариант можно рассмотреть, куда вам деться... Может, обратно к своим семьям? И вы полагаете, что сможете их содержать в той же роскоши, как раньше, не работая охотником на драконов? Бросьте. Охота на драконов — ваша суть, это то, что вы делаете лучше всего. И вдобавок ко всему, охотясь на этих существ, вы обеспечиваете защиту своим родным, оберегая их от драконов. Я скажу вам больше: защита от драконов совсем скоро станет необходимостью, и даже та их тирания, которая царила в этом архипелаге долгие годы, прекратившись несколько лет назад, покажется лично вам пустяком, когда на вас нападëт Воскресший. Да-да, тот самый Воскресший, который затесался в группе драконьих наездников, разбивших вас. Если я всё правильно понял, то вы совсем недавно нанесли этому дракону чувствительный удар, пленив самку Ночного Охотника, которая является парой Воскресшему. И это было вашей главной ошибкой. Лучше бы вы убили их, особенно Воскресшего, пока у вас имелась возможность. Вид Воскресшего и вид Ночного Охотника могут выбирать себе партнёра из драконов другого вида, и как же удачно, что эти необычные драконы нашли друг друга, чтобы создать полноценную пару. Навредив самке, вы навлекли на себя беду. И не обольщайтесь, что вы по-прежнему живы. Воскресший — дракон крайне мстительный и изобретательный, и то, что он на вас не напал, не значит, что он забыл о вас или не смог найти. Скорее всего, он просто хотел, чтобы вы немножко расслабились и утратили бдительность. У меня есть опыт борьбы с таким драконом, и я знаю, о чём говорю. Вы обречены, если решите действовать сами или бежать (он вас найдёт где угодно). Думаю, всё сказанное мной станет одним большим аргументом, чтобы вы остались и подчинялись мне, Эрику и Йохану вместе с остальными нашими людьми, работая на нас до тех пор, пока хотя бы не будет повержен Воскресший. Я могу считать, что мы договорились? От слушавших Крогана охотников последовал положительный ответ, наполненный некоторым ропотом. — Вот и замечательно. А теперь принимайтесь за свои обязанности. И заодно уберите эти куски мяса отсюда, — приказал Кроган, по окончании фразы указав головой на убитых им охотников; один с перерезанным горлом, а другой с глубокой кровавой впадиной на правой части лица, что осталась после удара топором. Несколько человек принялись выполнять приказ, с неохотой и отвращением из-за вида трупов подняв их и унеся с поляны. — Удивительно, что тебе удалось удержать их от бегства, с твоим-то характером, — без утайки выразил свою мысль Эрик, поравнявшись с Кроганом и наблюдая за исполнением работы охотниками. — И ещё более удивительно то, что ты вообще оказался способен к дипломатичному решению проблемы. — Они — расходный материал, за этим мы их и держим, — промолвил воин Драго. — Удержать их было нужно. Пусть они принимают основной удар на себя или выполняют самые нелёгкие задачи, помогая нашим войскам не редеть. К тому же, дополнительные силы нам безусловно понадобятся, ведь когда я сказал про угрозу нападения Воскресшего, которая превзойдëт по масштабу недавно прошедшую тиранию драконов, я не слукавил. Судя по некоторым моим наблюдениям, нас и правда ожидает нечто... грандиозное. В самом плохом смысле этого слова. Когда я и мои парни исследовали острова, на которых должны были обживаться мигрирующие драконы, а также острова, чей климат и сама местность подходят определённым видам, причём, эти драконы остались бы там даже после нападения охотников, мы никого не обнаружили. Это походит на аномалию. Скалистые, почти полностью покрытые камнем острова, на которых обычно проживают Огнееды, необитаемы; Чёрная Бездна и похожие на неё земли также пустуют, Землетрясов там нет; ледяной архипелаг дальше на севере — обиталище Снежных Призраков — тоже словно вымер. Многие драконы исчезли из своих естественных мест обитания. И что-то мне подсказывает, что это всё проделки Жнеца Смерти. Не факт, конечно, но исключать такой вариант нельзя. Используя свою силу, Воскресший запросто мог как более могущественный дракон подчинить себе более слабых и увести их за собой. И если это так, у нас возникают серьёзные затруднения. А значит, нужно действовать быстро. Необходимо заняться помимо поимки Пеплохвостов ещё и ловлей ледохвостой щуки для программы тренировок этих драконов. К сожалению, нам пока не следует углубляться дальше в архипелаг, иначе мы будем продвигаться слишком открыто, а этого нам пока не надо. Чтобы избежать таких рисков, думаю, стоит послать на поиски щуки одного из этих мелких главарей. И я бы предпочёл отправить на данную миссию вон того охотника с повязкой на глазу. По этому отличительному признаку я даже запомнил его имя — Ярг. Пока он займётся добычей ледохвостой щуки, нам с тобой следует подготовить всё остальное. Эрик Железноногий в ответ лишь промолчал в знак согласия. На этом оба лидера разошлись. Со стороны за всем здесь происходящим с безопасного расстояния наблюдали трое охотников, ставших друг к другу плечом к плечу. Ульф, Бранд и Лейф. Если первые двое смотрели на открывшуюся перед ними сцену с внешней невозмутимостью, то вот Лейф в открытую дрожал и боязно поглядывал на Крогана и на Эрика. В принципе, Ульф и Бранд вполне разделяли его настрой, пускай и скорее не боялись, а серьёзно опасались этих двоих. Опасались настолько, что уже раздумывали над тем, стоит ли им троим бросить в пекло это дело, наплевать на деньги и просто уйти отсюда куда подальше... Только вот вопрос, куда можно-то податься в таком случае... Кроган верно подметил, им идти-то более некуда. Причём, семей у них троих нет, дома тоже нет. Их никто не ждёт в родных краях, потому, выходит, пути отступления отсутствуют. Однако, с другой стороны, это в определённой степени также и развязывает им руки. У них есть выбор. И они правда могут пойти на все четыре стороны. И такой расклад дел Ульфа, Бранда и испуганного Лейфа вполне устраивает, если честно. Скитаться по морям и островам, жить в отшельничестве или же поселиться в окружении других людей — явно более благоприятная перспектива, чем служение чужакам, которым все остальные охотники-наëмники хоть и подчиняются за выгоду, но которых при том до смерти боятся. Крогана боятся понятно почему — из-за его прескверного характера и резкой жестокости; а вот Эрика боятся скорее за его подозрительную и зловещую немногословность, и ещё больше боятся из-за того чудовища, которое он с собой привёл...