Третий лишний

Власть развращает. Думал ли об этом Примо, когда скрывался в Японии, увидев напоследок перед отъездом труп Елены и вместе с тем плохо скрываемую жажду мести Деймона Спейда? Или, возможно, такая мысль мелькала у него в голове при взгляде на Рикардо — физическое воплощение величия и силы Вонголы? Как тот, не имея кровного родства, находился на посту босса семьи куда весомей и прочней, чем те, кто связан такими узами? Исключительно ли из-за собственного влияния? В любом случае Савада не мог дать определённого ответа. Минуло пять лет с того самого знаменательного момента, когда он официально сел в кресло босса и узрел, ещё незамутнённым и ясным взглядом янтарных глаз, комитет альянса: серых людей, не представляющих из себя ровным счётом ничего, но источающих лишь алчность и неуёмную жажду власти. Тогда, впервые увидев Саваду, они не одобрили решение Девятого, не приняли мальчишку с наивными большими глазами, жутко робкого и казавшегося беспомощным среди чужих пронизывающих и оценивающих взглядов. Эти люди оказались не в состоянии распознать ту огромную мощь пламени посмертной воли, сдерживаемую внутри. Зацикленные на внешности Десятого, в последствие обманувшись ею, и ослеплённые открывающимися перспективами, они стремились побыстрее устранить лёгкую помеху на пути к величию. Главные боссы семей фальшиво улыбались, пряча издёвку за приветливым и лживым выражением лица, мазали маслянистыми взорами, оставляя грязные следы, от которых хотелось поскорее отмыться. Большинство из них не верили в былую мощь Вонголы, а некоторые и вовсе пытались насмехаться — открыто и дерзко. И никто не был до конца уверен в том, что нынешний босс унаследовал гиперинтуицию и действия каждого просчитывал далеко наперёд. Когда Тсуна первый раз пересёкся с главами семей, составляющих пресловутый альянс, то понял желание Бьякурана перекроить мир. Увиденное воочию заставило глубоко задуматься, а в голове возникали мысли отнюдь не радостные. При таком раскладе их путь катился неминуемо в пропасть, и эта истина касалась всего мира в целом. Неуёмная гонка вооружений континентов, борьба за невозобновляемые ресурсы, бесчисленные спекуляции на рынках... Всё, созданное руками человека, несло одну единственную цель — уничтожение. Люди разучились созидать, а моральные устои стремительно обесценивались, как и валюты многих величайших мировых держав. Экономика перестраивалась, мир стремительно менялся, но никто не обращал внимания на глобальные проблемы. Человечество привыкло к обыденности, к навязанным псевдоценностям, в ворохе которых незаметно терялось собственное "я". Создавая и потребляя пустышки, приносящие мимолётное удовольствие и удовлетворяющие потребности процентов на 30, человек успешно обманывал сам себя — мозг не находил подвоха, полностью уничтожая подсознательное стремление и какие-либо попытки измениться к лучшему. Полнейшая деградация. Мир оседал в грязи. Савада глубоко вздохнул, за что мигом получил неодобрительные взгляды некоторых особо пытливых верхушек. Правда, это давно не вызывало должного эффекта — с того момента, когда впервые, неудобно расположившись в кресле босса, Тсунаёши ощутил у себя на плече крепкую ладонь Реборна. Лучший киллер всея Италии вовремя поддержал, вызывая в душе привычное чувство умиротворения; невольно вспомнились их тренировки, да и всё то, через что им пришлось пройти. Столь незначительный жест несравненно помог, немного успокоил ускоренное биение сердца. Очередное собрание, как и все остальные за прошедшие пять лет, не блистало новизной. Всё как всегда: мелкие конфликты на почве схожих интересов, временами — нападения нейтральных семей; порой возникали и новые индивидуумы, не соглашающиеся с методами ведения дел Вонголы. Занзас, сидящий за длинным столом поодаль, делал вид, будто заснул, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. И только ходящие желваки на хмуром лице говорили об обратном. Но в действительности слышал ли он, о чём велись разговоры? Обладая властью, босс Варии пренебрежительно и язвительно вёл себя на любом собрании и при любых условиях. Альянс взбалмошного сына Девятого хоть и не любил, но глубоко уважал. А его частые пропуски комитета и вовсе считались несравненным счастьем для многих. Ибо если Занзас не молчал, то открыто грубил и рубил правду-матку, мог заткнуть любого, имея на каждого нечто компрометирующее. Однако фактами не козырял, а, притаившись, выжидающе подгадывал наилучший момент для нападения, тем самым больше распаляя гнев присутствующих глав. Ожидание расплаты — страшный и жестокий способ, уничтожающий не хуже выпущенной пули из дула пистолета. В определённые моменты Савада завидовал брюнету. Тому было откровенно плевать, что о нём подумают и осудят ли за совершённые поступки. Временами казалось, Занзас способен послать действующего босса Вонголы на виду у всего альянса или, вытащив икс-пушку, убить зачинщика проблемы, особо не утруждаясь заботами о том, какие последствия в дальнейшем могут вызвать его выкрутасы. И частенько Тсуна был бы не прочь поменяться с Занзасом местами: глава сильнейшей семьи альянса сильно ограничен в правах — ему нельзя привычно вызвать противника на бой, выпустить долгожданный X-Burner, прочувствовать, как пламя растекается по телу, и, пригвоздив к стенке соперника, заставить поменять своё мнение. Или уничтожить, в зависимости от степени тяжести проступка. Здесь же, на арене, царили тонкие политические игры, где порой грязными идеями его снабжал Мукуро — чистая душа Савады попросту не могла родить нечто подобное; опасность получить смертельный удар в спину преследовала бесконечно, но его успешно прикрывали верные хранители. На вершине горы — муторная и рутинная безысходность, выливающаяся в бесконечные контракты, километровые отчёты и решение конфликтов между семьями альянса. В особо затяжные дни на пороге появлялся Рёхей, словно чувствующий приближение терпения босса к критической отметке, и под бурные протесты утаскивал сопротивляющегося Тсуну в тренировочные залы на боксёрский спарринг. После таких тренировок он готов был раскланиваться в благодарственных поклонах весь день, включая и все последующие. Бой чудесно прочищал мозги, немного возвращая тело к жизни до очередного собрания. Дальше всё повторялось вновь. Детский смех давно стих в особняке. С Ламбо они стали видеться реже: тот неминуемо взрослел и приоритеты игр менялись, а вскоре парень встал на путь сердцееда — постоянно гулял, пел романтические серенады и разбивал девичьи сердца. Словно пытался перещеголять в любовных делах самого Реборна — знатного ловеласа. Совсем отдалённо и незримо ощущалось присутствие Хибари. Он предпочитал общаться путем передачи информации через Хибёрда — стал крайне подозрительным и изолировался ото всех. Кёя отправлял особо секретные послания через птичку, не доверяя засекреченным вонгольским каналам. И помогал в исключительных случаях, когда от усталости из-за бесконечно возникающих дел, Гокудера не замечал скрытую угрозу. Впрочем, помимо контроля за действиями Вонголы у хранителя Облака оставались заботы как у главы дисциплинарного комитета. Савада печалился и безмерно грустил, чуть ли не со слезами на глазах разглядывая старые фотографии друзей. Как и говорил Девятый, чистое сердце и открытая душа не подходили на роль босса. Неудивительно, что Примо в итоге ушёл. Савада не привык быть обязанным и кого-либо напрягать. Ему всегда хотелось защищать и чувствовать, что его друзья в безопасности, а не искусно играть на мафиозной сцене, балансируя и удерживая альянс в гармонии, следить за обстановкой во вне и контролировать участников, чтобы соблюдались контракты и их действия не противоречили омерте. Всё навалившееся оказалось слишком тяжеловесным для него самого. Реборн ушёл, спустя три года после официального принятия Тсуной всех обязанностей. Преподнеся своеобразный подарок парню на восемнадцатилетние, прощался с патетичной речью, дескать удостоверился — Савада полностью готов и уже не развалит в последующие дни многовековую империю. У киллера, как и у всех окружающих людей, была своя жизнь, заботы, стремления и желания. И Тсуна пытался радоваться, однако чувствовал себя как никогда одиноким. Рутина постепенно пожирала и, заставив попрощаться с дневным светом, надолго приковала в полутёмном и вечно зашторенном кабинете, в котором не существовало таких понятий как день и ночь. Казалось, время здесь остановилось, сгустилось, грозясь трансформироваться в чёрную дыру. Будто новому боссу было суждено навечно погрязнуть в бесчисленных бумажках. А потом Савада и вовсе прекратил улыбаться: он не успел понять, в какой момент его жизни уголки губ искривились и вскоре поползли вниз. Скукота и перманентно сидячая работа начали медленно его убивать. И вот опять: очередная затянувшаяся ссора двух боссов, не поделивших сферу влияния в порту при поставке оружия. Если не вмешаться сейчас и не урегулировать конфликт, то велика вероятность, что комитет затянется на бесконечное количество часов. Повторно удручённо вздохнув, Десятый в очередной раз принялся играть осточертевшую роль объективного судьи. К слову, Занзас так и ни разу за всё собрание не открыл глаза.

***

— Вам нужно остепениться, босс, — заявил Спаннер, при этом жизнерадостно демонстрируя интересную вещицу. Вот у кого насыщенная жизнь, полная сюрпризов и неведомых изобретений. Савада пропустил мимо ушей высказывание и взял в руки агрегат, больше похожий на стальной браслет. — Невероятная штука, заставляющая собравшихся полностью не обращать внимания на объект. Тсуна удивлённо посмотрел на механика, переводя взгляд на хитросплетённое украшение. По его виду что, похоже, как сильно он этого желал? Слиться с толпой и полностью раствориться в воздухе? — Сейчас продемонстрирую, — с воодушевлением Спаннер отобрал из рук браслет и ловко прицепил на собственное худое запястье. — Смотрите внимательней. Десятый устал и думал, что пора бы выбрать день и хорошенько выспаться, отключив все доступные способы связи, или даже улететь подальше куда-нибудь. Желательно на необитаемый остров. Воображение рисовало яркие картины моря, что так манили шелестом волн, солнечные блики и нестерпимо горячий песок под ногами. — Вот! — радостно известил изобретатель, беспощадно разбив иллюзию и заставив вздрогнуть от неожиданности. Савада перевёл мутный взгляд на Спаннера и толком не понял, в чём заключён сакральный смысл. — Вы не ощущали моего присутствия! Тсуна опустил глаза в пол и посчитал, что это его личная заслуга. Он, впрочем, не самый качественный испытуемый. Отключаться от реальности Савада научился довольно-таки давно и делал это с большим успехом. — Ты говорил о втором творении, — спешно перевёл тему Десятый. Засияв и откинув куда подальше браслет, Спаннер устремился в другой угол кабинета. Как он среди огромных завалов разнообразного, а порой и немыслимого, хлама умудрялся ничего не терять — оставалось совершенной загадкой. Тем временем Тсуна безразлично рассматривал непонятные куски металла, разноцветные провода, бесчисленные стекляшки... Вдруг взгляд случайно наткнулся на еле проглядываемые, но такие знакомые, элементы разобранного Моски. Моментально из глубины сознания всплыли яркие моменты прошлого, где разрубив железяку пламенной ладонью, он впервые столкнулся с Девятым. Не лучшие повод и место для встречи. Однако её организатором являлся Занзас, а тот вовсе не обладал развитой эмпатией и следовал эгоистичной цели — уничтожить старика чужими руками, подставив его преемника. Одним ударом — две проблемы. Прекрасный стратег. — Вот, — продемонстрировал перчатки радостно улыбающийся механик. — Улучшенные! Теперь более лёгкие. Савада аккуратно взял творение, а в душе всё также ощущал гнетущую пустоту. В какой момент их предполагалось использовать? При подписании очередного контракта? Или остервенело бить в них по столу, когда потребуется утихомирить особо разбушевавшихся? — Спасибо, — получилось сухо и бесцветно. Десятый попытался ответно улыбнуться, но получилось из рук вон плохо, поэтому он просто решил развернуться и быстрым шагом покинуть помещение. Стоять рядом с Моска становилось всё невыносимей, особенно под аккомпанемент едких мысленных фразочек из прошлого: «Это всё из-за тебя, отброс». — И всё-таки вас заела рутина, вам надо отвлечься, босс, — бросил напоследок Спаннер в спину уходящего друга. Невыносимо. В жизни Савады достаточно на комитете соприкосновений с Варией. Для полного комплекта не хватало только слуховых галлюцинаций. Зачем было ворошить прошлое, отзывающееся болью в груди и несбыточными надеждами? А ведь варийцы его действительно вплотную окружили. Рёхей нашёл в лице Луссурии хорошего партнёра для спаррингов, да и просто периодически наведывался в штаб Варии в целях экстремально поболтать. Кто бы знал, что эти двое настолько сойдутся во взглядах. И о чём они чересчур долго речи толкали? И, естественно, за трендом не отставали мечники. Здесь ситуация была прямо противоположная: чаще всего Скуало наблюдался в замке Вонголы и на их тренировочных полях. Босс Варии по неизвестным причинам не принимал Ямамото и видеть на своей территории особо не желал. Интересно, как Занзас пережил ситуацию с Сасагавой? — Да никак. Ему плевать, — отозвался Скуало и, развалившись рядом, скрестил руки на груди. Принялся безразлично разглядывать площадку, где разрывался арбитр, порой тревожа яростным кличем собравшихся на трибунах. В редких случаях им удавалось пересекаться за пределами особняка. И сегодня — как раз один из таких удачных дней. Если Тсуну относительно легко было вытащить из кресла родного кабинета, то как Ямамото умудрился заставить прийти мечника Варии — тайна за семью печатями. — Такеши редко к вам наведывается, — подметил Савада, разглядывая ногти на руках. Скуало лишь молча пожал плечами, словно данный жест окажется заметен собеседнику. — Не знаю, — после продолжительной паузы сказал он. — Открытого конфликта я не наблюдал. Тсуна задумчиво перевёл взгляд на невозмутимого мечника. Действительно странно. Может, сам Скуало не хотел провоцировать? Вспыльчивый нрав — главный козырь босса Варии. Рождаемый им гнев и есть источник столь редкого вида пламени. — Зато с твоим солнечным хранителем он пару раз да пересекался. Устроили матч, где твой Экстрим продемонстрировал несколько неплохих приёмов ближнего боя. Занзас — фанат уличных драк, лишний раз любит костяшками пройтись по челюстям. Савада прекрасно знал, ибо уже пришлось на себе испытать в битве Колец. А вариец тем временем замолчал, словно раздумывая, стоит ли дальше продолжать диалог. — И настолько сильно вдохновился, что теперь частенько они вместе посещают уличные бои — размяться. Тсуна замер и недоверчиво раскрыл глаза от удивления, а после, справившись с волной шока, перевёл взгляд на бейсбольное поле. Он не знал, да и в целом мало интересовался жизнью своих хранителей. Так, слышал отрывками от Гокудеры, но об этом тот точно ничего не рассказывал. Возможно, и сам подрывник не был в курсе. Хотя чему удивляться? Помимо принудительных хождений, Савада пару раз лично наведывался к Рёхею — сбросить рутину с плеч и почувствовать наконец жизнь. Правда последующие болевые ощущения в челюсти перекрывали эйфорию от боя. Сасагава бил профессионально и жёстко. От нахлынувших воспоминаний Десятый удручённо вздохнул. — Не кисни, Савада, — поддел Скуало. — На тебя посмотришь и жить не хочется. Мечник потянулся, открыто зевая, и шире расставил ноги, совершенно не заботясь о комфорте собеседника. — Если ты с таким же лицом на собраниях сидишь, то теперь я понимаю нежелание босса присутствовать на них. Я бы тоже не выдержал. Тсуна возвёл глаза к небу и, развернувшись к Суперби, натянул на лицо кривую улыбку. — Лучше? — Хуже, — резко выпалил тот. — Ну, извини, — пожал плечами Десятый, отворачиваясь, чувствуя внутри ворочающуюся застарелую радость, возникшую по неизвестным причинам. Не предчувствие ли? — Синдром хронической усталости? — спросил уже мягче Скуало, тщательно скрывая сочувствие. — Скорее, синдром утраченных иллюзий, — на судорожном выдохе возник диагноз. Хранитель Дождя хмыкнул и кивнул, будто полностью понимал, о чём шла речь. — С боссом та же фигня происходила. Правда реагировал он по-другому. С кислым лицом не ходил. Бухал как чёрт, просиживая на кресле целыми днями с единственным развлечением — дрыхнуть. Савада опять заинтересованно повернул голову к мечнику и пытливо всмотрелся в его непроницаемое лицо, мол продолжай. А тот в ответ, закатив глаза, оскалился в явном предвкушении. Наклонился ближе, чуть ли не касаясь плеча длинными серебристыми волосами, и проникновенным шёпотом продолжил: — И в один момент просто оторвал задницу с насиженного царского места. Прямо встал и пошёл. Взяв по пути под свой контроль парочку особо буйных целей, принялся сеять разруху. Порой с гипертрофированным фанатизмом, не рассчитав особо сил. Но лучше так, чем тупое сосуществование. Скуало замолк и задумчиво почесал подбородок. — Вот так и поборол хандру. А дальше всё само рассосалось. Активность, знаешь ли, распаляет не только тело, — распрямившись, заключил вариец и снова откинулся назад. Тсуна глубоко задумался. И правда, после боёв лучше же себя чувствовал, пускай и реабилитировался потом некоторое время на больничных койках. Но на душе всё равно не было столь гадко и противно. — Однако Десятому не пристало бегать по миссиям. Тебе надо в кабинете сидеть с умным лицом да разгребать чужое говно, чтобы альянс не затопило, — припечатал к земле Суперби. — Спасибо, вдохновил, — саркастично сообщил Савада. — Найди увлечение себе по вкусу, — пожал плечами мечник. — Ну там вышивание крестиком. Или, что тебе ближе по духу? Пропустив мимо внимания издёвку, Десятый задумался вновь. — Бабу заведи, — предлагал дальше варианты Скуало, будто не замечая прострацию собеседника. А тот и вовсе уже терял нить разговора. Тсуна не то чтобы не хотел отношений, просто не было на это сил. Следом возникала необходимость защищать новую пассию, да и требовалось исполнять чужие желания и прихоти; уделять должное внимание и время, которого и так катастрофически не хватало. Савада был несказанно рад, что так и не успел признаться Кёко, а после не решил, что делать с Хару. Сейчас казалось, добавь в ближайшее окружение ещё одного человека, то он действительно не выдержит и просто сойдет с ума. — Спасибо за советы. — Очевидные вещи толкую, странно, что Реборн в голову не вбил. Или у тебя там места больше нет, кроме как хранить техники атак и лелеять пережитки прошлого? Савада вопросительно изогнул бровь. — Не пойми неправильно, но сколько раз я тебя не встречал в особняке, ты всегда витаешь в облаках. И берут сомнения, что в те исключительные моменты ты просто репетировал речь для альянса. Тсуна рефлекторно перевёл взгляд на поле и как раз вовремя — Ямамото готовился выполнить свой лучший удар. — Неужели правда репетировал? — оглушительно рассмеялся на всю трибуну мечник. Десятый натянул улыбку, и указал рукой на проходящую игру, мол собрались-то посмотреть. Не соглашаться же со Скуало в том, что тот целенаправленно попал в точку по части захламлённости мозгов. Он непростительно надолго застрял в прошлом, тогда как настоящее неумолимо неслось вперёд, заставляя все-таки пересмотреть собственные приоритеты и начать двигаться в ином направлении. Если, конечно, Тсуна хотел стать хорошим боссом.