***
На следующем собрании Савада зорко следил за Доном Галлиани, впитывая янтарными глазами образ хитрого старика, запечатывая в сознании каждое мимолётное его действие, сохраняя мимику и интонацию говорящего. При беглом упоминании о предстоящих контрактах с Грассо тот свирепо распалялся. Весьма эффектно и безупречно отыгрывал роль. Невероятно правдоподобно! И почему молчала гиперинтуиция? Тсуна перевёл взгляд на спокойного донельзя Джессо и в тот же момент осознал, что если получилось упустить один промах, то не за горами и второй. Как обычно — беда часто наслаивалась одна на другую. Он стремительно перегорал и теперь допускал ошибки на каждом ходу. Неизвестно, сколько уже непозволительных проигрышей было на его счету? От страшной мысли повеяло нестерпимым колючим холодом, Десятый содрогнулся и поёжился. Казалось, в кабинете стремительно падала температура, стремясь дойти до нулевой отметки. Чудилось, как решающий удар противника давно нанесён, а никто из них и не заметил, отыгрывая свои роли до логического конца. Амплуа ничего незначащих пешек в чьей-то гнусной и грязной игре. Других развлечений в мафиозном мире не наблюдалось. Каждый стремился как можно незаметней использовать другого с малейшими потерями и без особых затрат. Душа металась в агонии, а посмертная воля внутри полыхала ясным пламенем. Саваде до дрожи в кончиках пальцев хотелось раскрыть чужие карты, имея заведомо невыигрышную комбинацию на руках. Мимолётная мысль пойти ва-банк приятна и притягательна. Но не всегда чистый блеф был уместен, всё зависело от стиля и тактики игры оппонента. И перед тем, как пытаться интерпретировать действия с большей точностью, самое важное было определить степень хитрости противника. Вскоре на комитете выступил с речью новый глава семьи Буджардини: он прожёг собравшихся искристым холодом голубых очей и безапелляционно озвучил идеи на счёт предложений Галлиани, ведя свою линию поведения. К слову, в прошлые времена у двух семей всегда царила непримиримая вражда, не выходящая за рамки допустимой агрессии. Алессандро с непоколебимой важностью кидал обвинения в выпученное покрасневшее лицо Галлиани, акцентируя внимание, как тот предавал принципы альянса в грязных попытках пролоббировать собственные интересы, как не желал следовать за тактикой ведения дел Десятого и принимать новый мир таким, каким он являлся на самом деле. C начала основания семьи Галлиани ценились как наилучшие сопровождающие сухопутных ценных грузов. Только они владели несколькими суверенными маршрутами перевозок через всю Италию, построенных на крепкой договорённости с большинством участников, задействованных в процессе. Тем самым обеспечивая безукоризненный контроль во всей цепочке поставки, облегчая процедуру транспортировки и доставляя адресату требуемый груз в полной сохранности без проволочек и лишних нареканий. А Буджардини всегда считались разномастными, зато их обширная маршрутная сеть покрывала все виды транспортировок. И грядущий конфликт интересов в их ситуации становился неизбежен. Не перебивая, Савада слушал пламенную речь, вглядывался в порывистую жестикуляцию оратора и непроизвольно восхищался его излишней экспрессивности. Что-то в груди откликалось, разливаясь приятным теплом, ведь истинность некоторых произнесённых слов можно было интерпретировать по-своему. Банально, как Алессандро попадал метко в цель, не обладая особой информацией о текущем положении дел. Действовал больше инстинктивно на почве щедро сдобренной глубокой и застарелой наследственной ненависти к оппоненту, не видя запечатлённых фотографий, где Дон Галлиани, решив на старости лет поиграться, спутался с хитрыми прохвостами Грассо. По неизвестным причинам старому мафиози потребовалось обсудить нечто важное и безотлагательное фактически накануне подписания контракта с Вонголой о перевозке контейнеров с модифицированной синильной кислотой, полученной по секретной усовершенствованной формуле. К слову сказать, Вонгола ввязалась в это дело из-за Верде, поставившим скромное условие в качестве оплаты за свои услуги по разработке универсальных переносных систем безопасности — доставка дрянной жидкости для экспериментов из неведомой лаборатории, тщательно скрытой в зыбучих песках Сахары, прямо в руки безумного учёного. Последний являлся тем ещё ублюдком, повёрнутым на совершенствовании и развитии технологий, эдакий бессменный гений в вечном поиске всего нового и изобретательного. А Грассо до сих пор считались наилучшими в сфере транспортировок опасных грузов и в придачу — первоклассными сопровождающими. Всё бы прошло относительно мирным путём, если бы опять же не прошедшая неплановая встреча за спиной у Савады. И самое отвратительное — это живописно разыгранное представление, состоящее сплошь из ярого отрицания каких-либо отношений с Грассо самим Галлиани. Десятый никак не мог припомнить существовали ли пересечения двух претенциозных мафиози во времена Девятого. Реборн точно об этом никогда не упоминал. Однако и не столь важно, Вонголе нельзя разрывать контракт, пускай и с половинчатой вероятностью выполнения предписанных условий. И когда они стали заложниками собственного договора? Тем временем молодой Алессандро Буджардини неимоверно привлекал всеобщее внимание, имея аналогичные принципы, ярко демонстрировал свою позицию в качестве союзника, ратовал за величие альянса и за наращивание оборонительных функций. За вступление в новую эру, где с изменениями не боролись, а принимали их как есть, иначе прямой путь остаться за бортом. Именно эти посылы Тсуна явственно и услышал на личной встрече с брюнетом, устроенной несколько дней назад. Изначально их диалог протекал мирно, аккуратно, плавно огибал краеугольные темы, но, вскоре активно разговорившись и, наконец, полностью раскрепостившись, они прочувствовали небывалую симпатию друг к другу и стойкое взаимопонимание. Не смотря на внешнюю хладнокровность и глубинную отчуждённость, отражающуюся в бездне глаз цвета насыщенной синевы, Алессандро моментально покорил Саваду свежим взглядом на мир и схожим отношением к некоторым ценностям, при этом не забывая принципы и отдавая дань традициям. Они находились на одной волне, и Тсуна испытал невероятный прилив сил. Казалось, именно сейчас — ключевой момент, где, заручившись поддержкой нескольких участников собрания, было по силам воплотить все свежие идеи в реальность. Уготованные решения в альянсе теперь расцветали буйным цветом, трансформируясь в нечто привлекательное и безупречно новое. И главное — реализуемое. То, чего так не хватало Десятому в последнее время. Внезапно оглушительно распахнулась дверь от смачного пинка ноги. Являя собравшимся занесённую ногу, обутую в массивный высокий сапог со шнуровкой. Всеобщий взгляд вяло прошёлся выше по тёмной форме и зацепился за небрежно накинутый на плечи форменный китель с эмблемой Варии и двумя аксельбантами. Комитет вмиг погрузился в хаос, стремительно набежала волна многочисленных шепотков, перерастающих в бурные обсуждения столь вопиющего и неподобающего поведения сына Девятого. И также старики затихли, чувствуя на себе острый взгляд полного неодобрения нынешнего Десятого. Занзас ни разу не опаздывал на встречи. В арсенале вспыльчивого парня имелось всё — от всяческого игнорирования до бесчисленных пропусков, но не пафосное явление в самый разгар собрания. Нонсенс. В гробовой тишине босс Варии криво ухмыльнулся и, демонстрируя сплошное безразличие ко всему, прошёл тяжёлой поступью ближе к столу. Следуя по инерции, вдруг замедлился, едва заметив, как привычное место уже кем-то оказалось занято. Пронзительно поглядев на Саваду, он хмыкнул и, не растерявшись, проследовал до свободного кресла, находившегося в непосредственной близости к главе альянса. Сейчас их фактически разделяли несколько мафиозных боссов. И ситуация становилась всё необычайней и непривычней. Занзас грузно сел и, шумно развалившись, эффектно перекинул ногу на ногу, носком сапога чуть ли не касаясь поверхности стола. Удобно устроился в сопровождении громкого поскрипывания ножек, не прекращая при этом сверлить Десятого невозможным взглядом алых глаз. — Продолжай, — медленно кивнул Тсуна, с трудом заставляя себя отвлечься и снова посмотреть на Алессандро. Успешно сделал вид будто ничего особого не творилось, когда как внутри бушевало праведное негодование и ворочалось смутное беспокойство — предчувствие скорой беды. На удивление Буджардини продолжил с прерванной темы разговора, не обратив ровным счётом никакого внимания на вероломно прервавшего запоздавшего визитёра. Лишь окинул не менее пронзительным взглядом Саваду, одухотворённо вещая присутствующим о важности контракта с Грассо, объясняя, что иного варианта попросту нет. И пускай те хоть трижды подлецы и обманщики, альянс способен заткнуть любого. Иначе в чём заключался его сакральный смысл? На это Занзас громко усмехнулся, заставляя окружающих вновь вздрогнуть и замереть в томительном ожидании продолжения. Заносчивость эпатажного итальянца многие не воспринимали настолько ярко, как в былые времена, да и тот редко демонстрировал свой скверный характер. Однако сегодняшний день являлся исключением из правил. Савада, чувствуя всеобщее нарастающее напряжение, удручённо вздохнул. Как же ему хотелось провести встречу без особых эксцессов. Неодобрительно посмотрев на зачинщика проблем, он инстинктивно замер. По телу пробежался холодок, а внутренности вмиг скрутило в болезненном спазме. Оказалось, всё это время Занзас не спускал с него внимательного взора. Вария неподконтрольна Десятому. Вдруг всплыла в сознании едкая мысль при тщательном разглядывании глубины кровавых глаз, заволакивающих и заставляющих всё окружение померкнуть. Занзас по сути — наблюдатель, серый кардинал, контролирующий поступки Тсуны, чтобы тот опрометчиво не оступился и окончательно не развалил Вонголу. Возможно, Реборн по этой причине с чистой совестью покидал нерадивого ученика, будучи прекрасно осведомлённым, как сын Девятого, пускай и приёмный, не допустит случиться беде. В скудном арсенале обязанностей высокомерного и угрюмого брюнета было как раз следить и вовремя пресекать опасность. Савада непозволительно ошибся — последнем рубежом являлся не Кёя. Пришедшая оглушительная мысль случайно отразилась в глазах чистого янтаря. Но этого вполне достаточно, чтобы заметил цепкий пытливый взор. Занзас, словно этого и ждал всё время, моментально считал эмоцию и расплылся в диком оскале, демонстрируя личное превосходство и подтверждая верность сделанных выводов. Время остановилось, приковывая Саваду к креслу и делая его вмиг беспомощным. Достаточно одной крайне растянутой секунды и варийский босс, не теряя зрительного контакта, резко вскинул зажатую в руке икс-пушку и, нагнетая минимум пламени, без промедления нажал на курок. Раздался оглушительный выстрел, нестерпимо режущий слуховые перепонки. Попытка второго выстрела жёстко пресеклась, Тсуна рефлекторно подскочил с места и, вызывая пламя посмертной воли, поймал улучшенной икс-перчаткой массивную рукоять, поверх сжимая смуглые пальцы. Сдержал бешеный порыв, ощущая, как чужое пламя принялось стремительно растекаться по кисти стискиваемой руки. Занзас находился нестерпимо близко, а задержавшееся прикосновение распаляло сознание, выуживая картины не столь минувшего прошлого. Они ведь ни разу не притрагивались друг к другу со времён конфликта колец. Савада помнил всё отчётливо и ярко, словно произошло вчера — собственные уверенные касания к напрягшимся плечам и ворочавшийся истинный ужас в полыхающей яростью кровавой бездне глаз перед техникой прорыва точки нуля. Тогда итальянец прекрасно знал исход, видел во внимательном и сосредоточенном взоре противника отражение своего поражения и страха, впоследствии физически воплотившийся в виде ледяной корки, заковывавшей опять в мёрзлый ад. И если Тсуна смог примириться с ситуацией, принимая некоторые постоянные константы — есть размороженный сын Девятого и его неуёмная ненависть с восьмилетней выдержкой, и действительно пытался отыскать хорошие стороны в тёмной душе, то лично Занзасу было не по силам смириться с несправедливостью судьбы. Осознание, что место Десятого занял ни в чём не разбирающийся глупый недомерок, по прошествии времени уже не так колыхало привычную ярость. Возникло безразличие — всё равно фамильное кольцо не приняло его кровь. А Савада являлся прекрасным кандидатом из никого. Иных же вариантов не наблюдалось, других бы Занзас попросту не допустил, с наслаждением испепеляя в праведном гневе. Девятый и Примо благословили наследника и ему оставалось только подчиниться чужой воле. И сей факт не сильно ранил душу, как жгучая ненависть — кто-то другой смог оказаться в непосредственной близости и посмел разглядеть внутри кроваво-пульсирующей бездны простой человеческий страх. А сам он позволил этому случиться, в ответ получая чёртовое понимание и настоящее неподкупное сострадание в глазах цвета застывшего янтаря. Это не забудется, не сотрётся из памяти, и никогда он не простит Саваде. У них прекрасно получалось успешно не соприкасаться друг с другом до текущего момента. — Объяснишься? — враз охрипшим голосом тихо проговорил Тсуна, не прекращая удерживать руку и задевая смуглые пальцы, застывшие на миллиметре от возведённого курка. Как и в прошлый их раз продолжал всё-также жадно вглядываться во всепоглощающую кровавую радужку. Через мгновение почувствовался нестерпимый жар, температура в помещении стремительно стала повышаться. Присутствующие на комитете разом затихли. Галлиани лежал ничком на столе, а вокруг головы собиралась внушительная лужа бурой крови. — С предателями не церемонятся, — сквозь зубы бросил Занзас, грубо дёрнув руку на себя в попытке уйти от соприкосновения, но тем самым больше приблизив Саваду. А затем нахально оскалился и опалил разгорячённым дыханием. Шрамы демонстративно принялись змеиться по оголённым участкам кожи. Индикатор крайней степени злости, эдакая лакмусовая бумажка. — А кому предназначалась вторая пуля? — не унимался Тсуна, крепче стискивая пальцы. Вошёл в раж, через улучшенную материю перчаток вживую почувствовал каждый миллиметр кожи — стоило отдать должное гениальности Спаннера. Босс Варии замолчал, не сводя пронзительно-острого взгляда с терпкого янтарного напротив. И внезапно резко дёрнул на себя руку ещё ближе, полностью сокращая разделяющее расстояние. Но Савада предугадал столь банальное развитие событий, для точки опоры ловко переместив руку со стола на спинку кресла дебошира, позорно не упал в его объятья. Очередная демонстрация неоспоримого превосходства, уж этого не отнять у приёмного сына Девятого. Занзас склонил голову и, чуть ли не касаясь губами мочки уха, проникновенно прошептал: — Угадай, мусор. Неожиданная горячность вызвала весьма непосредственную реакцию организма. Савада, стиснув зубы, недовольно нахмурился, а после шустро оттолкнулся от парня, выпрямился во весь рост, а несдерживаемое пламя посмертной воли эффектно растеклось по ладоням. Глаза бешено загорелись. Старые мафиози вмиг вскочили со своих мест, как по указке, медленно и аккуратно принялись пятиться к выходу. До сих пор свежи в их памяти события пятилетней давности, когда Десятый в порыве красноречиво и доходчиво доказал, он — не простой мальчишка и с его мнением стоило считаться. За столом остались лишь те, кто не понаслышке испытал всю сдерживаемую мощь в нескладном теле. И по иронии все — лица из пресловутой группы «Выжившие», не считая новенького. Вот она — молодая гвардия. — Мне нужны веские основания вопиющего поступка. Произнести в конце «Занзас» язык не повернулся. Особенно, когда воочию наблюдаешь за нахальной ухмылкой, постепенно расцветающей на кривящихся губах. — Предостаточно, — фыркнул наглец, нарочито медленно убирая оружие в кобуру. — Факты в Варии. Савада прикрыл глаза и принялся спокойно отсчитывать до десяти. Если они устроят сейчас драку, никому легче точно не станет... Галлиани не воспрянет духом. — Собрание окончено, — спрыгнув на пол, устало заявил Тсуна и дезактивировал пламя. Мафиози спешно покидали кабинет, а Дино, проходя мимо, попытался дружески сжать плечо босса, но тот отмахнулся и натянуто улыбнулся в ответ. Джессо с несвойственным безмолвием незаметно ушёл, подозрительно не прокомментировав вспыхнувший инцидент. Казалось, ему и вовсе было безразлично на дальнейшее развитие событий. Дождавшись пока все разойдутся, и Базиль молча закроет за собой двери, Десятый снял перчатки и небрежно кинул их на стол. В звенящей тишине прошёл к креслу и остановился рядом. — Занзас... Вот сейчаc можно было произнести, не глядя в глаза. Находясь наедине, силы у Савады отчего-то многократно возросли. — Мусор, — нагло перебивая, едко выплюнул варийский босс, — Предупреждаю, ещё раз устроишь шоу, пущу пулю в лоб и не задумаюсь, кому оставлять Вонголу. — Мне кажется, сегодня зачинщиком был ты, — разворачиваясь и тяжело садясь в широкое кресло, нейтрально заявил Тсуна. — Или я ошибаюсь? — Как обычно ошибаешься, — с превеликим нахальством кивнул Занзас, следом сполз и удобно развалился на своём месте. Похоже, он тоже расслабился, хотя вполне был готов к отражению атаки, однако ответного импульса не последовало. Савада непроизвольно окинул взглядом фигуру собеседника и попытался сдержать возникающие неподобающие мысли. Слегка не к месту в данный промежуток времени. — На Галлиани действительно есть материалы? — Не совсем, он тот ещё скрытный мудак. Тсуна обречённо закатил глаза и откинулся на спинку кресла. Что и требовалось доказать. Как же невероятно сложно пресечь разбушевавшуюся фантазию, особенно, когда ростки пустили витиеватые корни в глубину сознания. — Опасный блеф. — Плевать, если так трясёшься за свою шкуру, то можешь списать на выходки Варии. Весьма благородно. Десятый хмыкнул, скрывая мыслительные дилеммы и безуспешно пытаясь вернуться к насущной проблеме. Галлиани. Где всё это время находился Занзас? Ведь пропустил он несколько встреч. И тема разговора с Мукуро могла быть как-то связана? Слишком много неопределённости и количество неизвестных в сложном уравнении. Почему именно Джессо? В чём составляющая странных и необычных отношений? Мёртвый Галлиани. Крамольная мысль раскручивалась спиралью. Можно понять природу влечения одного участника к извращениям, объяснения до неприличия просты — что оставалось ожидать, когда под боком постоянно крутился натуральный гей, именуемый себя «мамочкой всея Варии». Нет-нет и привьёт странные наклонности. Но Бьякуран? Фанатичный любитель единоличной власти, перекраивающий миры щелчком пальцев. Сумасшедший и интересный в собственном безумии. Что связывало непринуждённого идеалиста и законченного эгоцентрика? И самое интересное — как они до сих пор не уничтожили друг друга в стремлении доминировать? Мёртвый Галлиани сейчас в зале совещаний. Савада окончательно потерялся в мучительных терзаниях. Чёрт возьми, они спокойно вели беседу, разговаривая рядом с трупом, словно так и должно быть — заурядный распорядок дня. И расползающаяся кровавая лужа из простреленной головы на доброй половине стола — естественная обыденность. — Сегодня ты крайне многословен, — вырвалось раньше времени, едва Тсуна успел подумать. Лишь бы остановить в сознании сумасшедший калейдоскоп ярких образов — странных чужих отношений и диковинных размышлений о них. Он изумлённо распахнул глаза и, поймав алый взгляд напротив, прочитал в нём зарождающееся чистейшее удивление. Тем временем причудливо разветвлённая тёмная бровь Занзаса медленно поползла вверх. — На собраниях постоянно угрюмо молчишь, — в спешной попытке объясниться сразу добавил Савада. Получалось из рук вон плохо, внимательный чужой взор по мановению трансформировался, щедро насыщаясь настороженностью. Десятый гулко сглотнул и одёрнул себя, мысленно отвешивая смачную оплеуху. Каждая его фраза — хуже предыдущей. Надо немедленно всё прекратить, пока не стало опасно. — В общем, собеседник ты непростой и скрытный. А твои спонтанные поступки — за гранью понимания, — сердце замерло, а в груди задержался глубокий вдох. Вот сейчас — точно конец. И в качестве дополнительного бонуса случайно в сознании вспыхнул сравнительный анализ варийского босса с Алессандро. Савада зажмурился до цветных кругов под глазами, в тщетных попытках стереть всплывающие характеристики, идущие в пользу последнего. Гробовая тишина вовсе не помогала, делая ситуацию катастрофически ужасной. — Прошу забудь, — отмахнулся Тсуна, в пору которому хотелось откровенно биться головой о лакированную поверхность стола (ценная порода красного дуба кажется), — Я не в форме сегодня. — Заметно, — скептично донеслось в ответ. — Где твоя хвалёная интуиция, отброс? Неужто растерял? Вопрос застал врасплох, и Десятый отвлёкся от жалких стенаний, пропуская мимо ушей издёвку. Ведь действительно, что случилось? Необходимо в срочном порядке вытеснить из мыслей образ с алыми алчущими глазами и удушающей тёмной аурой. А то чрезвычайно опасная болезнь полностью захватит разум. Тсуна чувствовал, как балансировал на критической грани. «Савада, соберись!» — разнеслось голосом небезызвестного итальянца в голове. Правда тот никогда в жизни не обращался столь почтенно к Тсуне. И в обозримом будущем не планировал что-то менять. Иначе — нечто из разряда фантастики. Вот как сейчас: они вдвоём находились в зале совещаний, не считая мёртвого Галлиани. Последний явно хотел сорвать сделку — показать всем несостоятельность нынешнего правления семьи Вонгола, раз простые слова не доходили лично до адресата. Какой невероятно показательный урок старшего поколения! Теперь всё безупречно складывалось в единую картину. А Занзас, получается, сорвал план? — Ты в курсе конечной цели? — неожиданно выпалил Савада, давая волю любопытству, допустимого к озвучиванию. Собеседник молчал, возможно, показной невозмутимостью вида хотел невербально продемонстрировать ответ. А Десятый устало прикрыл веки, становилось особенно тяжело смотреть и контролировать себя, когда в крови до сих пор бурлил нереальный адреналин. По простой объяснимой причине, что он выпустил пламя? — Иначе бы конечная цель была бы уничтожена, — наконец соизволил произнести босс Варии. Или от мимолётного их соприкосновения? — Если ты не знаешь, то дела совсем дерьмовы, — скорее сам себе ответил Тсуна на мысленную дилемму. Впрочем, к их диалогу фраза тоже весьма неплохо подходила. До чуткого слуха донеслось еле слышное хмыканье, и это можно было считать за одобрение. — Не полагайся сильно на других, — внезапно загадочно проговорил Занзас, и Савада, пойманный врасплох, от удивления широко распахнул глаза. — И особенно не жди от молодого поколения благоговейного трепета. Возраст — не индикатор степени почтения. В комнате постепенно падала температура, принимая оптимальный уровень. — А Каваллоне дал иной совет. — У Пони маленькая семья и нет никаких обязательств перед альянсом. То, что ему кажется правильным, для тебя окажется губительным. Савада усмехнулся. Творилось нечто сюрреалистическое... Теперь азам правления семьёй обучал никто иной как грозный босс Варии. Невзначай он перевёл заинтересованный взгляд на парня, скользя поверх белой рубашки с неплотно завязанным галстуком. Намотать бы плотный материал на руку, да и приблизить. Образ ярко вспыхнул, аккуратно вырисовываясь в сознании, заставляя сердце враз пропустить удар. Тсуна мысленно отмахнулся, и повёл глазами выше по смуглой коже, выпирающему кадыку, задерживаясь на едва заметном шраме левой щеки. Занзас был на удивление спокоен, чуть наклонив голову, опирался рукой о подлокотник и проницательно наблюдал со смесью любопытства и терпкой ненависти вперемешку с малоразличимой настороженностью. Им никогда не стать даже близко друзьями. Савада спятил — вот какой вердикт читался в выражении лица собеседника. — Поэтому я доверяю только узкому кругу лиц, Занзас, — Десятый сглотнул вязкую слюну в иссохшем горле. — И мне, — непередаваемой интонацией произнёс брюнет, внимательно рассматривая бледное лицо, словно в попытках вызвать чувство соперничества. Искусно играл на нервах с целью вывести из себя. Тсуна вздрогнул. От низкого голоса вмиг стало не по себе. Он непозволительно отвлёкся. Отвлёкся — мягко сказано. Оступился, выбирая вместо правильного и верного пути неблагоприятную тернистую дорожку, по которой неуклонно нёсся вниз. — И также Бьякурану Джессо, — утвердительно кивнул он, жадно и с настороженностью следя за реакцией парня в ответ. Однако тот не изменился в лице, не отвёл и взгляда. Кто-то должен был всё остановить и выжечь дотла зарождающийся скверный интерес в груди Десятого. Савада уже был согласен, если этим целительным средством окажется пламя ярости. — Тебе ли не знать, как достаточно одной малейшей неуверенности, и крах неизбежен. Не допускай сомнений в своих решениях. Тсуна молчал: в пору откровенно восхититься невероятностью происходящего. Занзас, великий и ужасный, раздавал советы направо и налево, не имея представления о творившемся аду в душе у главы альянса, а чуть поодаль от их уютного уголка — безжизненное тело вероятного предателя. Правда вероятности, как и неопределённости, Савада в жизни особо не жаловал. «Живя в мире, не забывай о войне», — последнее, что изрёк Реборн, укатывая в закат и оставляя новоявленного Десятого наедине посреди огромного фамильного особняка Вонголы. Враждебного, с пугающими портретами предыдущих боссов, грозно взирающих с толикой недоумения на маленького щупленького паренька. Суровый приговор был приведён в исполнение, навечно приковывающий к месту, по совместительству являющимся домом, где провёл отрочество Занзас. И как тот не замечал давящей, нестерпимо нагнетающей обстановки старого замка? — Если ты развалишь Вонголу… — варийский босс, будто почуяв чужое недоумение и оценив собственное несвойственное новое амплуа, медленно поднялся с кресла и принялся разминать затёкшие мышцы, попутно отряхивая невидимую пыль с себя. Да, пора было завершать странную беседу. — Знаю, ты пустишь мне пулю в лоб, — перебил Тсуна, наблюдая как взбалмошный итальянец, эффектно взметнув полами кителя, направился к двери. — Надеюсь, вторая пуля предназначалась сегодня не мне. — Надейся, отброс, — бросил напоследок Занзас и, ни разу не обернувшись, вышел прочь из залы совещаний.V
16 июля 2021 г. в 17:54
— Пару раз мы видели Галлиани у Грассо, — увлечённо вещал Базиль, следом —незамедлительно, демонстрируя яркие фотографии, на которых запечатлены весьма занимательные личности.
— Постой, разве не Галлиани на собраниях громче всех кричал, что те сдадут нас с потрохами при любом удобном случае? — задумчиво спросил Десятый и поднёс особо интересное фото поближе для рассмотрения.
Красивое кафе с резными металлическими столиками и с невероятно крупными колоннами, обвитых причудливыми растениями. Не зная специфический род деятельности двух людей, вольготно восседающих на кованых стульях, можно было предположить — обыкновенная встреча давних друзей.
Базиль утвердительно кивнул и перевёл печальный взгляд на полуденное солнце. Именно сегодня в кабинете по неизвестным причинам Тсуна неожиданно распахнул все окна настежь, кстати говоря, вечно зашторенные с момента церемонии наследования. И теперь можно было примечать стремительно пролетающие сутки не только по старинным настенным часам.
— Саботаж? — отложив фото, вынес вердикт Савада, кладя пальцы на переносицу и активно массируя тонкую косточку.
Интуиция продолжала безмолвствовать, нервируя и выводя окончательно из равновесия.
Что, чёрт возьми, творилось?
— Не уверен, слишком очевидный.
— Тогда, о чём они вели разговор на встрече?
Внутренний голос нахально отреагировал, откровенно глумясь, ядовито прокомментировал, что данный вопрос следовало озвучить куда раньше и совершенно иному собеседнику.
— К сожалению, мы не смогли узнать, — враз поникнув и опустив плечи, стыдливо спрятал глаза Базиль, — Налицо работа толкового иллюзиониста, создавшего помехи, тем самым заволакивая фоновым шумом все имеющиеся способы прослушивания.
Невзначай Десятый посмотрел на близлежащий сотовый. Уже хватало предпосылок обвинять Мукуро, а обхитрить и провести вокруг пальца электронику толковых вонгольских техников как раз ему не составляло особого труда. Однако картинка всё равно не складывалась в единый ансамбль. По какой причине туманник Вонголы стал вмешиваться в дела CEDEF? Да ещё и без особого распоряжения?
— Плохи дела, — удручённо выдохнул Савада и, устало облокотившись о стол, упёрся лбом в руки, сложенные «домиком». — При любом раскладе они обсуждали нечто, способное пошатнуть позиции Вонголы в альянсе. Если не хуже.
На сей факт советник вяло согласился.
— Но и предъявить что-то существенного мы не в состоянии, — продолжил вести монолог Десятый, не обращая внимания как Базиль аккуратно принялся складывать в стопочку разбросанные по столу фотографии. — Полный крах.
— Пока — да, мы продолжаем пристально вести наблюдение и в дальнейшем, возможно, ситуация переменится, и, наконец, сможем поймать Галлиани с поличным, — резко стукнул кулаком советник, заставив стопку с фото накрениться и съехать чуть в бок.
Тсуна откинулся на спинку кресла с натянутой кислой улыбкой, не разделяя почему-то сильной уверенности в успешности получения конкретики по разгадке подозрительной линии поведения старого мафиози. Дело о транспортировке особо опасных веществ, наряду с плохой репутацией самих перевозчиков и вскрывшимся нелицеприятным фактом, принимало серьёзные обороты и впоследствии могло оказаться многоходовой интригой. Только Хибари не подавал предупреждающих знаков: если все они могли что-то потерять из виду в силу обстоятельств, то хранитель Облака этого бы явно не допустил. Весьма вероятно, проблема была сильно преувеличена, и не стоило много беспокоиться. Ведь как известно — без предмета и тени нет.