***
Каваллоне стоял у входа в клуб и, облокотившись о стену, задумчиво курил. Периодически выдыхая струйку дыма в небо, не прекращал вглядываться в бесконечную россыпь созвездий на ночном небосклоне. Бесшумно крадучись в темноте, Десятый поблизости замер и принялся завороженно наблюдать за ним. Абсолютная безмятежность влекла в невидимые сети, зазывая в тёплые убаюкивающие объятия, усыпляла бдительность. Все заботы и проблемы отходили на второй план и, становясь вовсе незначительными, теряли остроту цвета и прежнюю насыщенность оттенков. — Не думал, что ты куришь, — внезапно с хрипотцой в голосе подметил Тсуна и, сделав шаг ближе к приятелю, сжал его плечо. До сих пор он не мог справиться с одолеваемой нервозностью, а внутри кипели противоречивые чувства. Не зря ли он пришёл? — Редко, — мягко улыбнулся Дино. — Рад, что ты пришёл, меня частенько доканывает сидеть в кругу бывших школьных друзей. — А так и не скажешь, — прокомментировал Савада, скептически окидывая взглядом беззаботный вид Каваллоне. — Привычка, выработанная годами, — неопределённо пожал плечами тот. — В этом клубе собираются не только наши, но и многие наследники других семей. Есть, конечно, и залётные, но по большей части все старые лица. Очередная струйка серого дыма растворилась в глубокой тьме ночного небосклона. Тсуна предполагал, о ком могла вестись речь: многих знал по фотографиям, услужливо предоставленными Реборном, а некоторых лично повстречал на торжественных вечерах. Имён особо не запоминал — слишком много лиц, да и толку-то. Многие из них, либо не доживали (излишне амбициозные), либо оставались в тени отцов. А те, в свою очередь, не спешили передавать бразды правления новому поколению. Может быть в этом заключалась их проблема? И всё же, не получив должного опыта обучения в мафиозной школе, сложно было представить всех когда-то бывшими одноклассниками. Как молодой Скуало учился бы с ним в одном классе? Точно сидел бы за партой чуть поодаль и периодически жалил холодным взором стального цвета глаз при каждом неверном ответе Савады. А что бы делал тот же Занзас, будь он не на домашнем обучении? Ничего хорошего: постоянно Тсуна подвергался бы многочисленным нападкам с его стороны и, получая презрительные усмешки, круглосуточно находился бы в стрессе. А узнав истинные цели пребывания японца в итальянской школе, сын Девятого сразу бы испепелил его в праведном пламени ярости. Исходя из услышанных рассказов мечника, взбалмошный брюнет и раньше никогда не отличался терпимостью и добрым нравом. Чего стоила попытка захвата власти: ринуться в пасть Вонголе в столь юном возрасте — апогей беспечности и безрассудства. Зато такая учёба несомненно бы подготовила Саваду ко многим предшествующим событиям в будущем. И наверно не поселилась бы в душе угнетающая тоска по былым светлым дням. Поэтому полностью осознать горечь тоски Дино у Десятого не было возможности, оставалось лишь проецировать несбыточное и представлять невероятное. Пожалуй, Тсуна имел все шансы грустить и на вечере встреч одноклассников школы Намимори, если бы не являлся потомком Примо и после не испытал уготованные причуды судьбы. — По этой причине ты редко появляешься в клубе? Не хочешь лишний раз вспоминать их? Каваллоне согласно кивнул и отправил точным движением докуренную сигарету в урну. Фильтр ловко стукнулся о железный край, получая новый импульс, мелькнул светящимся огоньком и исчез на тёмном дне. — Пошли? — блондин сунул руки в карманы и качнул головой в сторону двери. Какую первоначальную цель преследовал Савада, когда сюда шёл? Перманентное сомнение в себе и в собственных опрометчивых поступках прочно засело в глубинах души, скрываясь в тщательно потаённых её уголках, и даже лучший киллер Италии не в силах был побороть эту напасть. Привить чувство ответственности за других — пожалуйста, без колебаний отдать жизнь ради спасения любого — непременно. А по части воссоздания гармоничного состояния в душе ничего не сообщил, оставил его наедине с насущной проблемой, и Тсуна вынужден был единолично бороться с лукавыми демонами. В войне которой в принципе не существовало правильных ходов, а любой неверный шаг грозился безвозвратно утянуть в мрачную бездну; где невозможно поделить на чёрное и белое, зато повсеместно окружали искрившиеся полутона. Частенько Савада разрешал себе действовать импульсивно, в попытках отыскать цель, однозначную и простую, за ту, что возможно было ухватиться, раскрутить её и, развивая, удачно приспособить к дальнейшим поступкам. Но не следовало далеко углубляться, стоило избегать самоопределения, изучения собственной личности и осознания истинных желаний. Иначе становилось крайне сложно и ужасно запутанно. И так изрядно всё было припорошено чужим мнением, колючими ожиданиями и тяжеловесными требованиями. Для пущего эффекта не хватало ещё искать смысл жизни — последний рубеж, прямой путь к непроходимой затяжной депрессии. Первый поход в Goccio не увенчался успехом, никакого ожидаемого расслабления Савада не получил, наоборот — нечаянно вскрыл некоторые пикантные тайны. Нечто новое, заставившее отвлечься, пускай и на время, от болезненно тянущей в груди безысходности. Это и придало импульс интересу, нужно было непременно распутать клубок странных отношений, способных обернуться настоящей катастрофой. Лавина невероятных последствий имела шансы накрыть непосредственно саму Вонголу, если Десятый ничего не предпримет для урегулирования конфликта. А то, что взбалмошный Бьякуран и эгоцентричный Занзас долго не продержатся в неестественном союзе, сомневаться не приходилось. Тсуна первый шагнул в проход под неоновой вывеской, чувствуя, как следом за ним направился Дино. В этот раз винтовая лестница оказалась обрамлена в вычурные золотисто-чёрные тона. Предприимчивый хозяин заведения явно стремился разнообразить досуг придирчивых и взыскательных клиентов и, находясь в вечном поиске новых интерьеров, завлекал частотой смены обстановки. У барной стойки никого не обнаружилось, а народу в зале сегодня казалось намного больше, чем тогда. Или это мир моментально сузился без привычно знакомых лиц. Вмиг всё стало инородным. На удивление даже музыка играла не так громко. По всей видимости кто-то готовился отпраздновать день рождения: часто мелькал обслуживающий персонал в одинаково откровенных нарядах, а одежда приглашённых гостей была стилизована под гангстерскую вечеринку 30-х. Искрились драгоценности с немыслимо огромными камнями, море золота и серебра, бесчисленное множество цветастых боа и меховых накидок, а кое-где местами проглядывались лощённые перья. Находились и вовсе странные индивидуумы, использовавшие пёструю бижутерию в сочетании довольно-таки вульгарно яркой одежды с сетчатыми чулками. Полнейшая безвкусица. Десятый с трудом оторвал взгляд от созерцания пятого размера груди одной такой гостьи в полупрозрачном платье, расклешённого к низу мехом неведомого зверька. Дино мягко потянул за плечо, кивком головы показывая в верх на балконы с отдельно стоящими столиками, стилизованными под покерные, и расположившиеся поодаль от творившейся вакханалии в зале. В прошлый раз Савада их не заметил, как и внушительную охрану на проходе к винтовым лестницам, ведущих к ним. Однако, похоже, весьма неприветливых мужчин и не было на тот момент. По желанию хозяина и под требуемые нужды очередного вечера помещение клуба с лёгкостью поддавалось трансформации. И сейчас вместо круглого танцпола возвышалась самая что ни на есть натуральная сцена. Под закрытыми шторами творилось нечто масштабное, шли подготовки к какому-то грандиозному шоу. Кто-то периодически сновал под тяжёлые портьеры, пронося необходимую аппаратуру. В воздухе царила непринуждённая атмосфера всеобщей радости и безудержного веселья. И абсолютно все собравшиеся были уже нетрезвы. Они успели сесть за стол ровно в тот момент, когда официанты, аккуратно держа увесистые бутылки перед собой, словно по команде стратегически окружили сцену. И под залпы открываемых сотен шампанских возникли оглушительно радостные вопли вперемешку с визгом близстоящих гостей. Праздник начался. Площадка взорвалась гаммой звуков, разносящихся из массивных колонок по периметру клуба, ненароком заставляя привлечь всё внимание в центр события. Моментально зал наполнился бесчисленными блёстками из пушек конфетти, установленных на потолке. А по полу стремительно набегал серый туман, клубясь и поднимаясь выше, он лениво облизывал тёмно-бурую бахрому портьеры на сцене. Под бурные аплодисменты шторы, грузно качнувшись, принялись медленно раздвигаться. В последний раз озарив площадку светом, софиты потухли, погружая окружающих в темноту. И через минуту вновь ярко вспыхнули, являя взору приглашённых артистов, исполняющих шуточный кордебалет. Одновременно они оглушительно пели песню, поздравляя с днём рождения, а в центре разыгрываемого представления находился веселящийся паренёк с тёмными волосами, открыто улыбающийся и откровенно наслаждающийся вечером. Однако Саваду привлекло нечто иное в образе именинника — несоответствие взгляда с происходящим действом. Пронзительно голубой и леденящий душу. В остальном перед ним был очередной сынок босса семьи, входящей в альянс. Вероятно, когда-то он наблюдал его на очередной фотографии. В любом случае, Тсуна, хоть и пытался, но никак не мог вспомнить имени. Время с Дино пролетело незаметно быстро, пара часов испарилась за созерцанием затянувшегося представления и за восторженным обсуждением некоторых артистов с оценкой качества исполнения танцев и общей вычурности развлечения. Стоило признать, были запоминающиеся моменты красивых сцен с достойными нарядами. Наконец устав от творившейся какофонии звуков и решив подразмяться, Тсуна вышел из vip зоны. Подошёл ближе к кованым перилам и, облокотившись о холодную латунь, принялся задумчиво разглядывать обстановку: искрящийся фейерверком фонтан на сцене и рядом с ним парочку профессиональных артистов, ловко жонглирующих с огненными кольцами. Они гибко их перекатывали, исполняя разные эффектные трюки, попутно подкидывали и перехватывали полыхающие предметы, при этом умудряясь двигаться в поистине диком танце. Действовало это завораживающе и гипнотически. А периодически возникающие столпы огня из-под сцены разжигали всеобщий интерес к дальнейшему зрелищу, привлекая больше внимания. На очередном выбросе пламени Савада вздрогнул, сердце сжалось в волнении, как близко подошёл артист к границе, но тот, не отшатнувшись, вальяжно провёл руками сквозь и огонь витиевато расступился, ласково облизывая кожаные перчатки. И что-то внезапно заставило вскинуть голову к верхним балконам, случайно ловя знакомый профиль среди остальных. Участившиеся яркие всполохи временами освещали скульптурное лицо сосредоточенного Занзаса, предавая образу весьма диковатый вид. Брюнет пространственно смотрел вглубь залы, вглядываясь во что-то за пределами сцены. Казалось, он не получал ни грамма удовольствия от происходящего. Словно сейчас наблюдал нечто иное и пытался разгадать потаённую истину, спрятанную ото всех. Тсуна непроизвольно засмотрелся, непозволительно долго задержав взгляд на статной фигуре босса Варии. Сегодня тот был более похож на себя, выбрав атрибуты привычного образа: знакомые с комитета вплетённые перья, обыкновенная мятная лента, ярко выделяющаяся на тёмной рубашке. Облокотившись о перила, Занзас стоял в обманчиво расслабленной позе, где в одной согнутой руке прослеживалась тлеющая сигарета, а в другой — напиток с янтарной жидкостью. Снова крупная вспышка озарила зал и заставила Саваду отвлечься. Хватило мгновения, и сразу после он перевёл заинтересованный взор на верхние балконы. И случайно встретился взглядом с пронзительными алыми глазами парня, завораживающим, затягивающим похлеще огненного представления и жадно поглощающим душу. Занзас взирал презрительно и хищно, словно провоцируя, и кривил сжатые губы, будто повстречал на пути невероятную мерзость. Периодически поднося сигарету к губам, делал глубокие затяжки и размеренно выдыхал клубы сизого дыма. Савада миролюбиво улыбнулся и отсалютовал бокалом шампанского. Прикрыв глаза, босс Варии в ответ лишь хмыкнул и вскоре развернулся, уходя прочь — вглубь верхней залы. В голове Десятого роилось множество вопросов, нестерпимо хотелось подняться по железной винтовой лестнице вверх и, поймав итальянца, потребовать объяснений. Начать следовало с малого — встретился ли он с Мукуро? А дальше, учитывая буйный нрав собеседника, постепенно поднимать сложность запросов — в чём конкретно у них заключалась совместная тема обсуждения? И напоследок контрольный в голову — почему связался с Джессо? Занзас не походил на разговорчивого парня, готового выложить всё при любой возможности. Да что уж тут: и вовсе считался крайне скрытной натурой, и тем более определить преследуемые им истинные мотивы не представлялось возможным. Порой Тсуна не понимал веских причин нейтрального к себе отношения. Временами казалось, варийский босс притаился, выжидая достойного момента для нападения. А что ещё стоило ждать от хозяина коробочки Неба, в которой таился гибрид двух опасных хищников? Натсу, пускай и являлся по совместительству львом, но был куда менее опасным с виду, чем агрессивный Бестер. Они сами совершенно разные хищники: Савада никогда не смог бы постичь глубокой мысли итальянца и оправдать используемые жестокие методы, а Занзас — отыскать в чёрствой душе и крупицы милосердия. Как-то Реборн сказал, что первостепенная задача Неба — регулировать конфликты и привносить гармонию, филигранно управляя разномастными, порой агрессивными и враждебно настроенными между собой людьми. И вероятней всего так оно и было. Только сын Девятого являлся исключением, эдакий прибившийся матёрый волк, которого безуспешно пытались выдрессировать под пастушью собаку. Но инстинкты взяли своё, он укусил кормящую руку — поплатился восемью годами жизни, набросился снова — получил красноречивый ответ от другого — нового волчонка, неопытного и никак нежелающего вступать в мафиозные ряды. Пускай на время он успокоился и, скрываясь под покровом леса, отошёл к дикой стае зализывать раны, однако Савада явственно наблюдал в кровавой бездне желание разорвать на куски любого случайно посягнувшего на его собственность. И порой видел среди прочего невероятно томительное ожидание конца правления Десятого. Занзас действительно не желал разваливать Вонголу, считая её по праву своей, но кольцо его не приняло, и в хищных его глазах, подёрнутых алым маревом, поселилось жадное предвкушение — одна промашка, случайная осечка и он моментально вцепится в глотку. Ошейника не было, как и подходящих методов управления дикими хищниками, взращенных непомерной яростью и по волчьим принципам. И что сейчас делал Савада? Переходил границы дозволенного: бесстрашно напрямую вглядывался в алчущие глаза, раззадоривая внутреннего зверя, находясь, по сути, на нейтральной территории. «Если они сцепятся за пределами Вонголы, необременённые правилами Червелло и без множества посторонних лиц, будет ли это считаться конфликтом?» Тсуна помотал головой, отгоняя непрошенные мысли, и сделал внушительный глоток сухого игристого. Вдруг чужому терпению придёт конец и Занзас сам подтолкнёт его к пропасти? Красиво организует подставу, собрав ближайшее окружение под своим началом, и незаметно подкрадётся с тыла, заставляя их в конце растерзать действующего босса Вонголы? Поставит окончательно жирную точку в хитросплетённом клубке судеб, расставляя всё на нужные места. Савада неприязненно вздрогнул и поёжился от внезапно возникшего холода. Направление страшных мыслей пугало грязными основаниями и невероятной правдоподобностью. Интуиция молчала, затаившись внутри, и Тсуна испытывал отвратительные ощущения безысходности. Не стоило сегодня приходить. Зато на этот раз паршивый день завершился относительно спокойно. Без особых изысков и потрясений, а раскрывшиеся откровения — в счёт не шли: Савада банально перебрал. И с утра, проспавшись, будет только смеяться с собственной наивности и бесконтрольного испуга, порождённого бредовыми мыслями.***
Дон Буджардини скоропостижно скончался. По врачебному эпикризу значилось: остановка сердца без наличия в крови превышения доз медикаментозных лекарств и каких-либо посторонних веществ. Насильственная смерть также не была подтверждена экспертизой. Лёжа на кровати и пребывая в глубоком сне, отошёл достаточно влиятельный босс, тесно контактирующий с военно-воздушной армией. Некогда он питал небезызвестную особую любовь к истребителям-перехватчикам и души не чаял в непрерывном процессе совершенствования систем обнаружения противника. Особо секретные разработки всегда пытался применять на земле, естественно, в угоду альянса. Ходили слухи — частенько даже варийцы наведывались к старику, являясь заказчиками некоторых универсальных технологий. Кто теперь будет поставлять последние новинки в методах защищённого обмена информацией и расширения дальности навигации с определением точной локацией — неизвестно. И самое неприятное, Буджардини входил в немногочисленную категорию нейтральных семей, принявших Саваду без лицедейства. Временами поддерживал решения, местами отрицал, и, в целом, являлся милым собеседником, с которым просто приятно было поговорить. Потеря такого значимого человека несла за собой двойной урон. С целью проститься Десятый прибыл на похороны, окружённый полным составом хранителей. Небо было подстать событию — пасмурным, сплошь затянуто тучами. И под конец похоронной процессии моросивший дождь неожиданно превратился в ливень, и безутешные гости раскрыли множество зонтов, расчертив небосклон крупными чёрными куполами. Савада невольно оглядывая присутствующих на церемонии прощания, уже тогда успел приметить будущего наследника семьи. И полностью смог рассмотреть на его прощальной речи, с удивлением подмечая знакомый пронзительный взор. Парень, буквально пару дней назад масштабно отпраздновавший день рождения, сейчас прощался с собственным отцом. Стоически держался, принимая соболезнования, и со скорбным выражением лица периодически смотрел в открытый гроб. В холодных голубых глазах читалась стылая безысходность. Нет, скорее безжизненность и неотвратимое принятие действительности. Савада сразу почувствовал всепоглощающий мороз. Что сын видел на бледном лице отца, искусственно припудренном для церемонии прощания? Тсуне было сложно распознать эмоции в безликой бездне непроницаемого взора. Снедаемое разочарование? Всё происходящее ввергало ужас. Парень явно находился в состоянии аффекта, близкого к помешательству, а поступки таких людей порой могли стать крайне непредсказуемы. Реборн рассказывал, как многие молодые наследники других семей не выдерживали груза ответственности и возникающих обязательств перед своими людьми. Да и Савада не понаслышке знал, каково было проснуться следующим днём и узнать поистине шокирующие известия. Если бы не хорошее окружение: не родные друзья с близкой семьёй, то вероятней всего Тсуна не справился бы самостоятельно с острыми осколками разбитых желаний и вероломно порушенных мечтаний. Успел ли Дон Буджардини передать дела? Смогут они найти общий язык? Или парень, с размахом отмечающий свой день рождения, фактически накануне смерти отца, впоследствии решит амбициозно замахнуться на нечто большее? Ответ на последний вопрос не интересовал, претендентов на место главы альянса и так было предостаточно. Как бы желающие сами не передрались. Волновало в широком смысле — захочет ли новое поколение следовать за Десятым или же примкнёт и возглавит противоборствующую сторону наперекор действиям нынешнего правления? И отчего-то существовали основания предполагать — раскол альянса весьма не эфемерная идея. Но хвалёная интуиция-злодейка решила затаиться и промолчать, никак не реагируя на грустные размышления. В качестве поддержки пожав руку наследника семьи Буджардини, Тсуна также абсолютно ничего не почувствовал. Только чужую глубокую скорбь с невероятной горькой печалью и что-то неуловимое, проворно ускользающее от ясного взора янтарных глаз.***
На первом своём собрании молодой Алессандро Буджардини особо не проявлял себя, держался особняком и выглядел достаточно подавленным. Не удивительно: прошло несколько дней после прощания с отцом, как безотлагательные дела семьи заставили собраться с духом и прийти молодому юноше на комитет. Савада не давил, мягко поприветствовал и миролюбиво предложил занять любое свободное из мест. Не задавал вопросов, решив дать больше времени для принятия решений и понимания ситуации в целом. Прекрасно знал, какая взваливалась ответственность на плечи некогда свободных людей, навечно пригвождающая их непомерной реальностью к земле. Комитет на этот раз проходил спокойно и без присутствия Занзаса, причём разъяснениям причин тот решил себя не обременять. Лишь Бьякуран, смиренно сидя, периодически кидал неоднозначные взгляды на новенького, севшего по воле случая в негласное кресло босса Варии. Впрочем, ни за кем не существовало особо закреплённых мест на встречах. Все располагались так, как им в первую очередь было удобно. Алессандро на протяжении всего времени сидел аккуратно, с неестественно прямой спиной, и пытливо наблюдал за каждым участником, чуть ли не сканируя ледяным взглядом. Савада хотел было после собрания провести инструктаж по технике безопасности и отметить важность самоконтроля, потеря которого могла быть чревата последствиями. Как Базиль бессовестно отвлёк, по завершении выкладывая проблему намного масштабней, чем внеплановое обучение новоявленных наследников мафиозных семей филигранному искусству взаимоотношений на встречах альянса.