Исцеление

«Начало конца—тоже начало»

Бэкхён еле-еле открывает красные глаза, пронизанные сетью лопнувших капилляров, хлопает слипающимися ресницами и жмурится, чтоб окончательно проснуться. Такое хреновое состояние у него бывает нечасто, но систематически: раз в две недели, когда он заёбывается в край от долгов по учебе, из-за которых учителя по очереди, будто сговариваясь, мерзким ядом капают на мозги. Учиться, конечно, интересно, особенно когда не на что отвлечься (на друзей, например) и нечем забивать голову. Потому что все его однокурсники бегают за девочками (или мальчиками, не суть важно), курят и пьют на вечеринках, хозяева которых даже не всегда знают имён гостей. «лишь бы пригласить, кого—неважно» Потому что все его однокурсники либо зажравшиеся в край мажоры, думающие о том, какую машину на следующий день рождения им подарят богатенькие родители (конечно, двух других, стоящих в частном гараже, недостаточно), либо зашуганные идиоты с глупым взглядом, ни с кем не разговаривающие (или ходящие толпой, а то мало ли дибилов вокруг). Бэкхён не относит себя ни к одним, ни к другим. Потому что мажором его назвать нельзя, зажравшимся—тоже, а взгляд у него не глупый, и ходит он всегда один, без друзей. Потому что у него их нет. Интроверт и социопат, чтоб его. Хотя, может, он просто думает, что социопат. Его просто не привлекает общество, в котором приходится вариться каждый день. Кипеть, если быть точнее. На первую пару успеть ещё можно, и нужно, потому что сегодня первая пара—его любимая. Физика. Можно и завтрак пропустить. Бэкхён так и поступает, бежит скорее в душ, потому что от него разит потом и пролитым кофе. Придется устроить стирку. Чистит зубы, надевает первые попавшиеся на глаза вещи (о боже, эта рубашка что, помята?) и, схватив рюкзак, выбегает за дверь. Ещё полчаса на метро и пять минут пешком до университета. Войдя в аудиторию, он, как всегда, садится один, за первый ряд. Голова опускается на такую удобную сейчас поверхность, и Бэкхён не прочь поспать ещё пару минут, как возле него с грохотом приземляется чья-то сумка. —Уйдите,—бурчит, не открывая глаз. —И тебе доброго утра, Бэк. Кёнсу, черт его подери. Самая назойливая муха из всех университетских. Вид как у наркомана: темные круги под глазами, вечно бледная кожа и потрескавшиеся губы. Хотя Бэкхён сейчас выглядит не лучше. —Кёнсу, не беси, я всегда сижу один. —Ты меня даже не заметишь, уверяю,—хмыкает До и садится рядом. От него пахнет дешёвым кофе из автомата и какой-то мятной жвачкой. Бэкхёна тошнит. —Какое из слов «я всегда один» тебе непонятно? —Все до единого. Почему у тебя нет друзей, Бён? Ты зануда? Или прилипаешь, как только видишь потенциального друга? —Тебя это не касается. —Точно зануда. Даже веселиться, наверное, не умеешь. —Умею,—Бэк искренне недоумевает, что за странную беседу они ведут.—С чего ты вообще... —А давай проверим? Сегодня вечером. Клуб. Немного алкоголя и танцев. Согласен? —Завтра вторник, До. Вторник, не воскресенье. С похмельем идти на пары—самоубийство. —Говорю же, за—ну—да. Бэкхёну не нравится этот разговор, не нравится, как на него морально воздействуют провокации Кёнсу, но он всё равно говорит: —К черту. Сегодня вечером. Клуб и алкоголь. Скинешь адрес смс-кой. И уходит на последний ряд. Спустя минуты две до него всё же доходит, что его тупо взяли на слабо, но сейчас отступать уже как-то поздно. В конце концов, пока долгов по учебе у него нет, почему бы не отдохнуть? Пара проходит спокойно. И скучно. Сегодня любимого профессора заменяет практикант, а Бэку остаётся только конспектировать тему. Хотя с последнего ряда слышно не очень хорошо. Внезапно за дверью слышатся такие тяжёлые шаги, будто лошадь в коридоре пробежала. А потом робкий и неуверенный стук в дверь. —Извините за опоздание, можно войти? Бэкхён бегло осматривает вошедшего и отводит взгляд. Высокий, нескладный Пак Чанёль. Всегда до жути весёлый и шумный парень, который по непонятной причине мешает Бэкхёну гордо называть себя асексуалом. Ещё в старшей школе Бён понял, что девушки его не интересуют. Потом оказалось, что, как ни странно, парни тоже. И только эта башня не давала Бэку покоя. Нет, он не мог сказать, что Чанёль ему нравится. Это даже симпатией вряд ли можно назвать. Просто Пак, сам того не ведая, притягивает взгляд, потому что Бэкхён никогда не видел человека, готового настолько жертвовать своими силами и позитивом ради радости других. Хотя Чанёль никогда не выглядел так, будто жертвовал. И это заставляло восхищаться. Бэкхён утыкается носом в тетрадь и не понимает, почему шаги так долго не прекращаются, а звук становится отчётливей, пока не поднимает голову. Пак удивлённо переводит взгляд с Бёна на первый ряд и обратно, мол, почему ты здесь сидишь. Наконец видит Кёнсу, который смотрит на них маньячим взглядом, и вздрагивает, когда слышит от практиканта вопрос: —Всё в порядке? Приходится извиниться и сесть перед Бэкхёном, ибо просить его подвинуться—не вариант, даже при том, что Пак сидел здесь весь последний семестр. Бэкхён, видимо, это тоже осознаёт и слегка краснеет, потому что он не запоминал, кто где сидит, он не виноват. Но стыдно становится всё равно. Под конец пары Бэкхён наконец-то созревает для извинений и тыкает в спину Пака ручкой: —Что? —Прости. Я не знал, что здесь кто-то сидит. —Всё в порядке,—Чанёль тепло улыбается, и Бэкхён не может понять, чем он эту улыбку заслужил, и заслужил ли вообще. Вот и весь диалог. Три реплики шепотом, море неловкости со стороны Бэкхёна и лучи непонятного (как всегда) дружелюбия со стороны Пака. Они в одной группе уже второй год, насколько помнит Бэк. Возможно, учились в одной школе, но уточнять никто не будет. Бэкхён своих-то одноклассников еле помнит, а вспоминать о людях с параллели нет никакого желания. День проходит в спокойном ритме, как всегда. Бэкхён, кажется, о договоренности встретиться в клубе вообще не вспоминает. И только смс от Кёнсу заставляет поморщиться: «Клуб Октагон. В 9 вечера. Не опаздывай :3» —Кто ещё из нас прилипала,—выдыхает и идёт искать подходящую одежду. В шкафу он находит темно-синие джинсы и чёрную футболку с шипами вдоль выреза. Сойдёт. Клуб пахнет приторно, тяжестью оседая в лёгких из-за слишком густой толпы. Бэкхён давно в них не бывал, и всё же он помнит, как это: напиваться до беспамятства и неуклюже двигаться под музыку, что на следующий день всё тело болит. Сомнительное удовольствие. Но он ведь пришёл. Самое интересное, что Кёнсу подлетает к нему с бешеной скоростью, какая только возможна в таком состоянии; Бэкхён-то думал, самому искать придётся. Несмотря на шаткую походку и ужасно сильный запах алкоголя, в глазах у До чистота. Ясность как в теплую летнюю ночь, блять. И это пугает. —Неплохо выглядишь, Бён. Я думал, наряжаться не в твоём стиле. —Значит, передумай,—Бэк оглядывает зал и спрашивает,—что тут такого интересного, что ты решил затащить сюда человека, с которым за эти годы общался от силы полчаса? —Ну как же, во-первых, тут отличный алкоголь по приемлемой цене,—До загибает палец,—хороший диджей.. —Как и в куче других клубов Сеула, да. —И в-третьих,—Кёнсу стреляет глазами, потому что его перебили,—ты мой друг. Друг. Бэкхён так и поверил. —Мы никогда толком не общались. Если для тебя это и есть дружба, то спешу разочаровать. —Мне не нужно много говорить с человеком, чтобы считать его другом. Я знаю, что ты хороший, и мне этого достаточно. —Отлично. Только я друзей не искал. Напьюсь вдрабадан и домой спать. —Как хочешь,—Кёнсу пожимает плечами,—только сначала выпей это. На стол приземляется шот с коктейлем ядовито-оранжевого цвета и Бэкхёну интересно, откуда До так быстро его достал. За спиной держал что ли? —Давай, пей. Унесет с первого глотка. Бэкхён сомневается, но выпивает залпом. В голову бьёт секунды через три и он махом заказывает ещё.