Среди миров

Он закончил менять повязку, затянул потуже, посмотрел вверх. Цири сидела неподвижно; она была напряжена, и звук её тяжёлого дыхания раздавался по полупустой комнате. Рана была неглубокая, даже, пожалуй, недостойная того внимания, с которым Аваллак’х следил, как она затягивается. И Цири была бы не против заботы эльфа, если бы только эта рана не была так высоко на бедре. Они путешествовали вместе уже много месяцев и чудом уцелели после того, как в умирающем мире, сплошь состоящем из безжизненной голой пустыни, местная колдунья, жадная до древних знаний, наложила на Аваллак’ха оковы. В тот момент Цири была в отчаянии. Перенести Знающего она смогла только в момент, когда смертельная песчаная буря поглотила то, что осталось от мира. Ещё Аваллак’х зашивал ей рану, оставленную гончими Дикой охоты, когда решил присоединиться к Цири. Но она почти ничего не помнила. Эльф использовал средство, чтобы Цири не чувствовала боли, и в конце концов она оказалось им одурманена. Воспоминания о прошлом вызвали у Цири румянец. Она покраснела, ненарочно поймала взгляд Знающего на себе. Аваллак’х не уходил. Сидел перед ней и аккуратно заправлял узел перевязки. Руки эльфа то и дело обхватывали её ногу от бедра до колена. Она продолжала тяжёло сопеть, в груди болело. Цири не хотела, чтобы он знал, но прекрасно понимала: скрыть свою реакцию не может. Всему виной было то, что даже спустя столько времени, проведённого вместе, было кое-что, к чему Цири не могла привыкнуть. Прикосновения к рукам она воспринимала как обыкновение, изредка, когда настроение становилось приподнятым, могла даже обнять эльфа, шутить над ним и подстёгивать, но всё равно между ними навечно воцарила недосказанность. Вместе с любопытством к эльфу она испытывала недоверие, засевшее в груди ещё с тех пор, когда Вильгефорц грезил сотворить над ней злодеяние; эльфам нужен был наследник или наследница, а Эмгыр собирался увезти её в Нильфгаард. И даже месяцы, проведённые вместе в пути, не могли смыть этих воспоминаний. Они ещё терзали её. Превращались в жуткие сны, которые нарочно не оставляли в покое. Цири никогда не говорила прямо об этому Аваллак’ху. Но подозревала, что он догадывается. Между тем взгляд Знающего скользнул на внутреннюю сторону бедра, где расцветало наспех сделанное изображение розы. Взгляд Цири также напряжённо переместился на рисунок, а затем на эльфа. — Я могу обновить цвет, — ровно произнёс Аваллак’х и сделал короткую паузу: — И сделать рисунок более изящным, если хочешь. Она хотела. Ей по-прежнему нравился этот глупый рисунок. Но и представить себе не могла, чтобы им занялся Аваллак’х. Цири кивнула, очень неуверенно. Времени у них было достаточно. С тех пор, как Цири перенесла их в далёкое будущее, Охота безнадёжно потеряла след. Аваллак’х встал, отошёл к столу, где были разложены его алхимические инструменты, недолго порылся в сумках и вернулся. Опустился перед ней, осторожно коснулся рукой колена. Цири охнула. И одарила Знающего испуганным взглядом. — Скажи, если передумала, — спокойно произнёс эльф. — Всё нормально, — с трудом произнесла Цири. Некоторое время она боролась со спазмом, затем ей удалось немного расслабиться. Она развела колени, зажмурилась и выругалась: — Зараза, как меня угораздило. Аваллак’х хмыкнул и снова посмотрел на неё. — И правда, как? Знающий взял инструмент, похожий на кисть, но с той разницей, что у этой «кисти» конец не был предназначен для того, чтобы его макали в краску и опускали на пергамент, вместе с тем он был куда больше иглы. Цири округлила глаза, уставилась на выступивший крохотный пузырёк краски. Аваллак’х принялся аккуратно выравнивать контур розы, иногда хмурясь, видимо, от того, что рисунку не хватало эльфского изящества. Он сосредоточенно водил «кистью» не поднимая глаз. Иногда читал короткие заклинания. Цири, безотрывно, как кошка наблюдавшая за каждым действием эльфа, вдруг обнаружила, что её лицо наверняка сделалось краснее цветка на ноге. Аваллак’х не задавал ей вопросов. Ему это было ни к чему. А если бы и задал, то Цири нечего было ответить. Через некоторое время она болезненно охнула. Знающий остановился, посмотрел на неё. — Пока я буду заниматься лепестками, может немного болеть, — сказал он и вздохнул. Цири только кивнула. — Тату сделано в довольно чувствительном месте, — добавил Знающий. Цири отметила, что его взгляд приобрёл оттенок осуждения. — Я не чувствовала боли, когда делала его, — ответила она с напускной уверенностью. — Всё дело в событиях того времени? — Аваллак’х то и дело посматривал ей в лицо; его вид выдавал намерение отпустить ещё несколько саркастических замечаний. — Или в количестве фисштеха? Она легко стукнула Знающего по спине. Он снова приподнял голову, и Цири увидела, как аквамариновый цвет его глаз сделался глубоким, словно морские воды. На мгновение, всего на мгновение, ей перехватило дыхание. Собравшись, Цири отвела взгляд в сторону. Аваллак’х потупил взгляд вниз и продолжил работу. Она вдруг задумалась о том, о чём старалась никогда не думать. Вспомнила всех эльфок, которых видела с Аваллак’хом в Tir na Lia. Припомнила чувство необъяснимой обиды, когда Знающий оставил её в башне на восемь дней; и когда он исчезал из дворца, будто бы зная, что Цири захочет его найти. Она никогда не задавала ему вопросов, даже если хотела, то гнала любопытство прочь. Лишь раз переступила черту, обрушившись на Знающего с гневной тирадой, чем вызвала у него вспышку гнева. Больше Цири не видела, чтобы Аваллак’х злился. Больше она старалась не думать о том, куда он пропадает. Старалась не думать вообще о том, почему её это так интересует. Но сейчас не думать не получалось. Слишком долго он был рядом, слишком близко она его подпустила. Он прожил уже достаточно много, чтобы быть застигнутым врасплох человеческой девушкой, но почему-то именно так и получалось. Это казалось Цири странным. И распаляло любопытство. Она усиленно анализировала поведение Знающего, и чем больше думала, тем больше ей казалось, что Аваллак’х не испытывает никакого интереса к эльфкам. Но при этом он, кажется, не переживал никаких проблем с тем, чтобы испытывать интерес в принципе. По крайней мере, Цири могла сделать такой вывод, основываясь на своём горьком опыте. Ибо эльфы, лишённые интереса, никогда не стреляли глазами в её сторону, не скрывались посреди бела дня и не злились из-за обид прошлого. Она подытожила для себя одно: Аваллак’х всегда был странным. Цири смотрела на него сверху, разглядывала волосы, замысловатый узор на одежде. Никак не могла привыкнуть к присутствию Аваллак’ха. И между тем уже и представить себе не могла, чтобы он ушёл. Прежде она не давала себе оценивать его. Но Цири бы соврала, если бы ей пришлось сказать, что Аваллак’х некрасив. И внешне, и талантами эльф был на уровне, где ему не могло найтись равных. И почему-то она никогда не принимала этого всерьёз. Наконец, с тату было покончено. Аваллак’х отнял «кисть» от её бедра, присмотрелся, прищурился. Теперь роза действительно была пунцового цвета, с более ровными краями, но всё также лишенная эльфского изящества. Цири немного удивилась, но затем подумала, что Знающий оставил тату таким специально. Она жадно хватанула ртом воздух, словно рыба. В груди снова заболело. Аваллак’х поднял на неё взгляд, отложил «кисть» в сторону, но не поднялся. Замер между её коленями и страшно уставился. В аквамариновых глазах бушевал шторм. Цири не знала, что сказать ему. Не знала, что сделать, чтобы не оттолкнуть, но при этом не допускать ещё ближе. Она замерла, застигнутая врасплох, беспомощная и неуверенная. Они сидели так минуту, две, три, пять… Улица большого города гудела внизу. Но Цири казалось, что гудит у неё в ушах. Аваллак’х терпеливо ждал, что же она скажет или сделает. А Цири его терпение сводило с ума. К ней вдруг пришло озарение: «Он из тех, кто может ждать десятки, нет, сотни лет… Зная, что может так и не дождаться. И все равно будет ждать». Ей казалось, что время нарочно на стороне Знающего. Ничто не превратит этого чародея в утратившего веру, смысл и цель эльфа. Его взгляд не опустеет подобно тому, как это случилось со многими другими. Принимая ход истории, он перешагнет через то, что должно стать прошлым, и двинется дальше. Если потребуется, будет холоден и расчётлив; если захочет, станет шутлив и прозаичен. В глубине его глаз Цири видела шторм неподвластный времени. И единым с ним давно стали любовь, ненависть, тоска, жажда отомщения, ревность, зависть, радость и многие другие чувства, из-за которых все в этом мире принимают судьбоносные решения. И пока Цири думала об этом, Аваллак’х приподнялся. Выпрямился, по-прежнему стоя на коленях, нарочно замерший между её бёдер. Глаза приняли иссиня-чёрный оттенок. Он смотрел то на её губы, то в глаза, и продолжал ждать. Цири наконец сумела перебороть себя и коснулась его. Провела по волосам, опустилась рукой по шее вниз, на ключицы, плечо. Знающий медленно перевёл взгляд на её руку, потом снова повернулся лицом. — Тебе не нужно заставлять себя, — неестественно низким голосом сказал Аваллак’х. — Я и правда не должен… переходить черту. Его глаза немного погрустнели. — Я… — она осеклась, под пристальным взглядом эльфа слов никак не находилось. — Просто не знаю… я не уверена… Он взял её руку, прикоснулся губами к ладони. Цири почувствовала, как мурашки побежали по спине от его дыхания. — Не нужно. Я всё понимаю, — сказал Аваллак’х и легко улыбнулся. — Но ты… — Я сумею с этим справиться, Цири. Это будет далеко не впервые, — спокойно добавил эльф. Ей тоже стало грустно. Хотелось, чтобы он никуда не уходил, чтобы оставался рядом. Но вместе с тем Цири не могла подпустить его ближе. Не хотела думать обо всех эльфках, ждущих возможности заполучить компанию Аваллак’ха, но и сделать его своей единственной компанией не могла. Аваллак’х устало выдохнул, попятился немного назад. Цири не поднялась, свела колени, поманила эльфа. Он положил голову ей на ноги, накрыв сверху руками, и изнеможденно загудел. Цири осторожно запустила пальцы в светлые волосы, погладила своего спутника по голове. И тоже вздохнула. Не знаю, что чувствую к нему. Не знаю, что сделать для него. Не могу привыкнуть, но и не хочу отпускать. Не понимаю, что всё это значит. И объяснить не могу. Значит, не получу от него ответа. Значит, мы так и останемся на распутье… Застрянем там. Встанем, как указательный камень, врастём в землю и покроемся мхом. Но так и не сможем дать друг другу ответа… И не наступит подходящее время… Впереди их ждала долгая дорога. Но прежде — мир далёкого будущего.