Глоссарий
Доломан – (венг. dolmány) — часть гусарского мундира: короткая однобортная куртка со стоячим воротником и шнурами. Рейтузы – (нем. Reithose "штаны для езды верхом") — вязаные шерстяные штаны, плотно обтягивающие ноги. Шенкель — в кавалерийской посадке: часть ноги ниже колена (икра), прилегающая к бокам лошадей. Ко́мель — толстая часть ствола дерева непосредственно над корнем и корневищем, толстый "нижний" конец бревна или растения. Донжо́н (фр. donjon "господская башня" от ср.лат. dominionus) — главная башня в европейских феодальных замках. Фашья (лат. fascia) — деталь церковного облачения католического клирика, пояс.1
Рассвет. Золотые лучи потянулись из-за горизонта, прогнали тьму и заставили тени прятаться на развалинах Нюренберга. До войны этот город славился архитектурным разнообразием. Можно было поспорить, а потом искать на его улицах похожие дома, и, спустя несколько часов – в случае беспримерного упорства, суток – сдаться. Раскрашенная всеми цветами радуги штукатурка; декоративный кирпич, складывающийся в сцены из священных писаний; черепица, как переливающаяся рыбья чешуя; художественная роспись стен; нарочито дешёвые молодёжные граффити, показательно дорогие колонны, балясины и пилястры – чего только не было в Нюренберге. Даже бомбардировка не стёрла очарование и многообразие города. И никто больше не сотрёт, потому что над Нюренбергом взошла не только звезда, но и Густаво Ди Адольфо, прозванный Вьюгой, генерал Смолланских Страдиотов, герой и мессия, посланный Богом-Императором закончить смуту на Стирии. Густаво, хоть и преодолел столетний рубеж, но благодаря омолаживающим процедурам оставался всё так же силён и ловок. Он забрался на сколоченный из досок помост и встал за трибуну. Густаво щёлкнул пальцем по микрофону, отчего из крупных динамиков раздался неприятный грохот. Генерал улыбнулся и окинул взглядом собравшийся народ: личную гвардию – красу и гордость Астра Милитарум, три кольца телохранителей, солдат из союзных армий Священной Унии, жителей Нюренберга и беженцев, которые пришли сюда с опустошённых земель. Даже последние были готовы простить Густаво всё на свете, несмотря на то, что изнывали от голода. Генерал собирался выступить на фоне единственной стены, оставшейся от особняка мэра, на которой искусные художники изобразили ледяные шапки Альпен. Рядом с трибуной ветер трепал знамёна страдиотов с тремя острыми шестилучевыми снежинками, а сам Густаво излучал северный ослепляющий свет и словно бы даже дарил людям освежающую прохладу. Генерал смотрел и улыбался, улыбался и смотрел, а потом помахал рукой собравшимся и начал: – Знатные, мудрые, смелые, честные, добрые, – не торопясь, проговаривал Густаво. – Землевладельцы, господа, солдаты, ремесленники и крестьяне. Я приветствую всех, кто пришёл сегодня сюда, чтобы отпраздновать победу истинных сынов Стирии, которые не жалеют живота своего, чтобы вернуть на любимую родину времена её расцвета, тот Золотой Век, который я запомнил, когда отправлялся в Крестовый Поход в самые тёмные глубины космоса. Густаво сделал паузу и глоток воды. – Мои верные страдиоты сражались с чужаками, еретиками и чудовищами. Мы заслужили право на завоевание, право осесть там, где нам понравится жить. И что же мы выбрали? Пожелали ли мы навсегда распрощаться с любимым домом? – Нет! – раздался выкрик из строя солдат. – Именно! – воскликнул Густаво. – Ибо во всей вселенной нет планеты краше, чем Стирия! Раздались аплодисменты и одобрительный гул. Густаво широко улыбнулся, помахал рукой и даже отправил воздушный поцелуй девушке, которая подняла над головой портрет генерала. Но внезапно он переменился в лице, вздохнул и произнёс: – Не передать словами, как мы опечалились, увидев, в каком состоянии Стирия теперь. Да, губернатор Мазза умер, не оставив наследника. Но это не повод превращать Стирию в руины! Это не повод идти на поводу жадности! Это не повод воевать! Поверьте мне, человека в космосе ждёт множество опасностей, и последнее дело – обращать оружие против собственного брата. Проливать его кровь! Раздались крики: – Да! Да! Не повод! – Но уже скоро всё закончится, мои дорогие соотечественники, – произнёс Густаво. – Мы все устали от сражений, но наши враги – разжигатели войн, бандиты, мародёры и разбойники – тоже ослабли. Осталось сокрушить только бездушных марионеток Лиги Шестерни, и больше никто не оспорит моё право на трон, моё право покончить с распрями, моё право на мир, прекраснейший мир во вселенной! Ура! Ура, мои добрые земляки! Вперёд! К победе! – К победе! – закричали солдаты. – Ура! – воскликнули жители Нюренберга. – Мир! – взмолились беженцы. – Мир! – подхватил Густаво. – Да здравствует Мир! Пришлось приложить усилия, чтобы увести генерала с площади, потому что все хотели пожать ему руку или даже обнять. Густаво сиял в лучах восходящей звезды.