Metal on Ice!!!

За всю их совместно прожитую жизнь (а это, на минуточку, почти пятнадцать лет), Юра мог вспомнить всего один случай, когда Отабек реально матерился. Казалось бы, что любой, кто прожил с таким матершинником, как Плисецкий, хотя бы месяц, уже в совершенстве должен был овладеть самой прекрасной частью великого и могучего русского языка, но муж Юрия, по каким-то неведомым причинам, не попадал в эту категорию. Да, Бека мог грубо послать подрезавшего его на дороге водителя или пробормотать себе под нос какое-то казахское ругательство, но по-настоящему вывести Алтына из себя было невероятно сложно. Юра бы даже сказал невозможно, если бы однажды прямо на его глазах Отабек не вступил в словесную перепалку с собратом-байкером и использовал такие обороты, какие Плисецкому и не снились.                         <t

***

Юра не мог поверить, что находится здесь. После трёх месяцев уговоров, щенячьих глаз, споров и отказа исполнять супружеский долг, если желание Плисецкого не исполнят, Отабек согласился пустить возлюбленного в байкерский клуб. Пусть только при Алтыне, пусть только на один час, но блондин получил возможность воочию лицезреть жизнь, скрытую за железными дверьми и спиной амбала-вышибалы. «Гончие Ада» изнутри выглядел совершенно так, как Юра себе и представлял. Куча бородатых мужиков, многие из которых обжимались с размалёванными и пирсингованными тёлками, барная стойка, парочка высоких столов без стульев, отдельный угол, приспособленный для игровых автоматов… — Не отходи от меня, Юра, — прошептал ему на ухо Отабек, так как иначе из-за грохочущей музыки и криков было ничего не разобрать. — Бека, я что, по-твоему, ребёнок? Мне уже девятнадцать! — В том-то и дело, что любой может к тебе запросто подкатить, не опасаясь отмотать срок! — взрыкнул Алтын, параллельно кивая в знак приветствия давним знакомым. — Скажи просто, что ревнуешь меня и… — Орёл, здарова, давно не виделись! Юра обернулся и едва не впечатался носом в широкую грудь. Поднял голову, встречаясь глазами с высоченным мужиком, потом повернулся к Отабеку и вопросительно изогнул бровь. — Орёл? — Моя кличка, — пояснил казах. — Идея Борова. — Да ладно, тебе подходит! — осклабился Боров и громко рыгнул так, что Юра отчётливо унюхал запах перегара и алкоголя, которого сначала даже не заметил. — А это кто? Друг? — Муж, — Алтын притянул Юрия за талию, чтобы больше ни у кого не оставалось сомнений, какие отношения их связывают. Боров широко распахнул глаза (Плисецкому показалось, что они вот-вот вылезут из орбит), переводя поражённый взгляд с Отабека на Юру. — Муж? — неверяще повторил байкер, а потом внезапно заржал. — Да не, Орёл, не гони! Не мог ты променять ту рыжую пышногрудую красотку на это белобрысое чмо, которому и присунуть-то нужно постараться! Кулак Отабека незамедлительно впечатался в заросшую бородой морду. По правде говоря, Плисецкий и сам собирался врезать этому жирному уёбку, но то, что вместо него это сделал спокойный и уравновешенный Бека, одновременно поражало и грело душу. «Нахер этого ублюдка, какой же ты горячий!» — думал Юрий, пока его муж наносил всё новые удары. А потом произошло то, о чём Плисецкий уже отчаялся грезить. Его Отабек, правильный, серьёзный и здравомыслящий Отабек, начал материться так, как ему и не снилось: — Как ты назвал моего мужа, выблядок?! Да я же тебя сейчас на месте так уебу, что ни одна шлюха тебе дать не захочет! Как ты там сказал? Некуда присунуть? Посмотрим, сможешь ли ты ходить с бутылкой в заднице, хуй задниприводный! Что самое странное, никто не пытался их разнять. Или подобные драки являлись в баре обычным делом, или все посетители, как и Юра, молча офигевали от внезапно выплеснувшего агрессию Алтына, но последний закончил только когда выбил Борову три зуба. Распластавшийся на полу байкер не шевелился, но и мёртвым не выглядел, поэтому Отабек спокойно поднялся, схватил Юру за руку и, ни слова не говоря, потащил его к выходу из бара. — Бека, что это только что было? — спросил Плисецкий, когда «Гончие Ада» остались позади. — Ты сам всё слышал, — пожал плечами Отабек. — Он тебя оскорбил, я преподал ему урок. Ничего необычного. — Ты матерился похлеще меня! — А, это… Юрию показалось, что казаху стало неловко, хотя Плисецкий решительно не понимал, чего тут стесняться. В конце концов, даже самого терпимого человека рано или поздно прорвёт, а то, что Отабеку сорвало крышу от того, что какой-то говнюк посмел оскоблить его суженного, грело блондину душу. Сейчас Юру больше интересовал другой вопрос. — Бека, послушай… А этот Боров он… Ну… Не захочет отомстить? — Об этом можешь не беспокоится, — сказал Алтын с такой непроницаемой рожей, что Юре стало нифига не спокойно. — Боров, когда напьётся, ведёт себя как последний придурок, но в остальное время мужик нормальный. Кроме того, он всегда помнит, что делал в нетрезвом состоянии, так что точно знает — заслужил. Они прошли между рядами припаркованных мотоциклов в полной тишине, и если казах всегда отличался молчаливостью, то Плисецкий просто не знал, что сказать в подобной ситуации. «Эй, Бека, а можешь ещё раз матюкнуться? — прокручивал он в голове варианты. — Да не, чё мелочиться. Любимый, а можешь назвать меня шлюхой в постели? Бля, да что за хуйня?» — Прости, — вдруг заговорил Отабек, заводя свой харлей. — Ты о чём? — Ты ведь так долго упрашивал меня, чтобы я привёл тебя в «Гончих Ада», а в итоге и двадцати минут там не пробыл. Прости. Удивительно, но Юра совсем не обратил на это внимание, будучи всецело поглощённым вначале оскорблением со стороны Борова, а потом трёхэтажными матами в исполнении своего чрезвычайно сексуального мужа. Расстроился ли он из-за того, что не успел даже хлебнуть алкоголя и не познакомился с бекиными приятелями-мотоциклистами (жирный уебан не в счёт)? Да не особо. Побывать в настоящем байкерском клубе без сомнения здорово, но сейчас, прижимаясь животом к спине Алтына, скрестив пальцы на его идеальном прессе и вдыхая аромат машинного масла и мятной жвачки, который невидимым облаком всегда следовал за Отабеком, блондин вдруг осознал (хотя об этом Юрий был в курсе и до сегодняшнего дня, просто уверенность окончательно укрепилась), что ехать вот так с возлюбленным по пустынной дороге — круче всего на свете. И Плисецкий знал лишь один способ, как сделать этот момент ещё лучше. — Бека? — М? — А как будет по-английски «котлета вкусная»? — Чоп ис диш, — без задней мысли ответил Алтын, и только потом понял, что только что ляпнул. — Юра, блять! — И люблю тебя, золотце!