Магия и жизнь

Улицы Инополиса утопали в золоте. Лучи восходящего солнца, точно загребущие руки Мидаса, ласкали вершины небоскрёбов. Утренний воздух манил в полёт. И на мгновенье в сиянии рассвета словно восстал из мостовых и оживлённых тротуаров волшебный город. И, как и во всём, присущем волшебству, за внешним глянцем скрывалась одна лишь пыль да паутина. Малефисента шла сквозь сердце Инополиса, и осенний ветер трепал её крылья. На перекрёстках сидели гоблины, грохоча монетками в кофейных банках. Полицейские патрули пристально следили за мышками, что ждали автобуса на остановке; за незарегистрированными кэльпи, что тёмными тенями мчались сквозь пробки. Солнце играло в мокрых гривах, вспыхивая блескучими осколками. Пикси, вжав головки в плечи, упрямо лавировали меж восходящих потоков и автомобилей, сопротивлялись каждому ветерку, пытаясь соблюдать новые полётные ограничения. И люди-полицейские наблюдали за ними — злорадно посмеиваясь — в руках держа альтиметры и пакеты с пончиками. Гордо вскинув голову, расправив плечи, Малефисента не удостаивала людей взглядом. Рога венчали голову подобно короне, сложенные крылья волочились по тротуару, точно шлейф королевы. И куда бы она ни шла — все вокруг замолкали. Люди смотрели на неё со страхом. Иные — с жалостью. Сброшенные перья и битое стекло усеивали дорогу из жёлтого кирпича, что вела в новую эру. От вынужденного бездействия крылья горели и ныли. Малефисента направилась к Веретённой улице. — Да, мать твою, я тебя вышвырну, — впереди какой-то мужик с красной рожей рычал на Иного. — Кончилась твоя лафа недельная. Ты знаешь правила. Нет бабла — нет хаты. Сведённые судорогой, беспокойные крылья Малефисенты затрепетали, горя по всей длине — от оснований до кончиков перьев. Даже шаловливые прикосновенья ветерка драли плоть, точно острые когти — словно полёт, словно приглашение к нему. Возможно, будь она в лучшем расположении духа — она прошла бы мимо. Но новый закон давил на плечи тяжким гнетом, и рана была слишком свежа и болезненна — и Малефисента остановилась, слушая чужой спор. В любой другой день она бы прошла мимо. Впрочем, нет — в любой другой день она бы не шла в офис пешком. — Дай мне ещё день, и я принесу тебе бабки, — испробовал последнее средство Иной. Растрёпанные волосы в беспорядке свешивались на глаза. — Клянусь. У него было… интересное лицо. Острый нос, округлые щёки — и узкий подбородок. Он был не слишком красив, пожалуй, но внешность имел запоминающуюся. Широкие плечи отлично подчёркивала видавшая виды майка и кожаная жилетка. Пока они переругивались, Малефисента внимательно осматривала Иного. Крылья, небрежно вытатуированные на предплечьях, что-то неуловимо звериное во взгляде — то был оборотень, и один лишь вдох отделял его от птичьей ипостаси, от полёта. Малефисента невольно позавидовала ему. На птиц высотные ограничения не распространялись. — Есть у меня кое-что, — сказал Иной. — Халтурка одна. Клянусь. Я отдам тебе деньги до… — Пиздёж! Ты весь месяц нихера не делал. Выметайся! Тот вздрогнул, будто бы ему врезали под дых. — Нет, — взмолился он. — Пожалуйста, нет! — и резко подался вперёд. Человек отшатнулся от него, как от ядовитой змеи. Свет пролился на запястье Иного — и Малефисента увидела железный браслет и цифры, вырезанные на нём. Бывший заключённый. Условно-досрочное — в обмен на запрет перекидываться, в обмен на крылья, в обмен на то, что ты надолго пригвождён к земле. — Даю тебе сроку до пятницы, — с отвращением выплюнул человек, словно проклиная — словно он был в силах придумать проклятье, придумать пытку хуже, чем скованные, бесполезные крылья. — И если ты задержишься хоть на секунду дольше… И, будто по волшебству, Малефисента вклинилась меж ними. Она встала меж ними сплетением острых линий, будто сама её корпорация во плоти. Человек отпрянул. Он узнал её. Впрочем, разве могло быть иначе? Как и все — рекламные щиты, выпуски новостей, бизнес-пресса. И пускай он ненавидел Иных — о да, это выражал каждый мускул его лица — Малефисента знала, что в его доме стоит охранная система Moor Inc, что безопасность его близких обеспечивают её защитные чары. — Вот ты где, — кивнула она Иному. — Ну как, закончил? Мне ещё нужно будет взглянуть на отчёт по расходам перед совещанием. Для того, к кому неожиданно фамильярно обратилась знаменитая фея, оборотень сориентировался превосходно. Он пожал плечами, обаятельно улыбнулся, извиняясь: — Просто нужно было проверить кое-какие сомнительные статьи. А он умён. Пожалуй, его можно было бы и нанять. Повернувшись, Малефисента посмотрела на человека, выгнув бровь: — Какие-то проблемы? Он сглотнул. Попытался сделать шаг назад — но упёрся спиной в поросшие мхом кирпичи собственного дома. — Ну… э… арендная плата… Малефисента пренебрежительно взмахнула рукой. — Это всё? Мой бухгалтер иногда работает удалённо. Очень надеюсь, что он провёл последнюю неделю, корпя над отчётом. Ну, вы понимаете. Персонального чека будет достаточно? Человек снова сглотнул. Его руки сплелись пальцами, вцепились друг в друга — за неимением лучшего, и ногти скребли кожу, как клыки перепуганных крыс. — Ох. Да-да. Конечно. Малефисента вытащила чековую книжку из тяжёлого бумажника. — Напомните, пожалуйста, сумму. И сумма оказалась отнюдь не астрономической. Впрочем, судя по тому, как затих оборотень — для него это и впрямь было колоссальное состояние. И он смотрел, затаив дыхание, как чек переходит из рук в руки. Прошло мгновение. Но чек не рассыпался листьями и паутиной, заставив человека озадаченно моргнуть. Не все феи платят золотом. И он не знал, что делать теперь с этим. Сверкнув улыбкой вежливой и холодной, точно лезвие кинжала, Малефисента вскинула голову. — Ну что же, с вашей проблемой покончено? — спросила она, с резким щелчком захлопнув чековую книжку. Человек аж подпрыгнул. — Да, э, да, мэм. Хорошего вам дня! О, она на это надеялась. — Великолепно, — усмехнулась она. И бросила новому подчинённому: — Пошли. Мы уже опаздываем.

***

Оборотень шёл за ней молча… где-то примерно квартал. Стоило им повернуть за угол и скрыться из поля зрения хозяина квартиры, как оборотень отбросил назад спутанные пряди и ухмыльнулся. По всей видимости, она должна была счесть это очаровательным. — Не смогли вынести мысли о том, как такого красавчика, как я, выкидывают на улицу? Малефисента закатила глаза. Возможно, ей следовало подумать получше. И смерила его строгим взглядом: — Тебе не помешало бы научиться говорить «спасибо» в таких ситуациях. Но в ответ на её взгляд, что пригибал к земле грифонов и обуздывал драконов, оборотень лишь рассмеялся. — Я в долгу перед вами, — сказал он. — Но тогда, как я понимаю, у вас уже есть кой-какие идейки на этот счёт. И пускай крылья по-прежнему ныли, Малефисенте на миг показалось, что их гнет стал чуточку легче. — Да, — ответила она, — именно так.