За великими горами Джерол

К тому моменту, как Вирания выскочила из-за скального уступа, за которым скрылась честная компания из ее помощника и атронарха, последний парил на том далеком расстоянии, на которое мог отойти от призывательницы и метал огненные шары куда-то в заросли. Хьоромира видно не было, но он, без сомнений, находился где-то там, за начинающими разгораться деревцами. Грязно ругнувшись про себя, Вирания развеяла чёртову призванную сущность. «Да от него пользы, как от козла молока, только внимание привлёк». Если Хьоромира похитили, то наверняка поняли, что призывателем был не он, раз атронарх прекратил погоню. Но тем не менее он продолжал швыряться фаерболами, а сейчас затих – призыватель рядом. Весь эффект неожиданности под драконий хвост, будь он неладен. Огонь не давал увидеть лес, не позволял пройти и грозился перерасти в крупномасштабный пожар. «Вот тогда Братья Бури точно уж нас заметят. И схватят, – недовольно поморщилась Вирания, – его как диверсанта, меня как имперскую подстилку. Если еще не заметили…». С ее пальцев сорвался мороз и в мгновение ока превратил сухие горящие ели и ароматный можжевельник в скопище мельчайших зеленых кристаллов, дивно мерцающих гранями на утреннем солнце. Имперка прислушалась: кругом было тихо, как в гробу, только ветер шумел лесными верхушками вдали. Ушли… Ушли! Уволокли и она ничего не может сделать! Беглое обращение к магическому резерву дало ей пару-тройку секунд, чтобы применить обнаружение жизни. Вот оно! За гущей деревьев далеко впереди кто-то живой двигался прямиком в ее сторону, неся на руках нечто стремительно теряющее жизнь. Пробирался тихо, очень тихо, подобно дикому зверю. Он знал, что крадется бесшумно ¬– даже не пытался прятаться, шел прямиком к внезапно покрывшимся инеем деревьям. Она была всего лишь человеком – не мером, иначе точно смогла бы его расслышать. Или его самоуверенность и произрастала из знания, что она – женщина? Ее лицо разрезала хищная ухмылка. Пусть и женщина, но далеко не простая. Кто бы там ни был, у нее хватит сил на один смертоносный бросок. Тот, кто имеет наглость убивать и красть ее напарника, да еще и столь омерзительно недооценивать её саму поплатится за свою дерзость. Пусть это и будет её последним платежом, но она его примет. Имперка подобралась, словно загнанная в угол кошка, затаилась с клинком наготове и принялась ждать. Даже бесполезные глаза прикрыла, обратившись в слух. Он приближался, теперь она явственно слышала, как трава оглашает влажным шелестом каждый его осторожный шаг. «Ну же, иди на встречу с предками, ублюдок». *** Она выскочила на него, подобно саблезубу. С обнаженным мечом и абсолютно безумным блеском в глазах. Коза с истошным блеяньем, возможно, своим последним, свалилась с его плеча и куда-то в панике понеслась на трех уцелевших ногах, но вышло у нее не очень. – Хьоромир, какого чёрта? – воскликнула его госпожа и всё ее тело пошло мелкой дрожью. – Ты куда-то исчезаешь, даже не предупредив, а потом просто выходишь из-за кустов, как ни в чем не бывало! Да я же убить тебя могла! Её злость требовала разрядки. В пару стремительных шагов она нагнала несчастную козу и прекратила ее страдания. Меч, всё еще замаранный кровью, отправился в ножны, когда Вирания уже стремительно двигалась к месту их ночлега. *** Вирания чувствовала, что начинает закипать от зрелища его самодовольной и безмятежной улыбки, и лишь запах свежей козьей похлебки немного успокаивал нервы. – Незачем так на меня смотреть, я нам завтрак раздобыл, между прочим! – с видом оскорблённой невинности заявил этот бестолковый норд. – Я боялся, что это Братья Бури подоспели тушить пожар, лагерь Легиона-то совсем близко, небось заметят дым и глазом не моргнут, как выдворят их из Фолкрита. Да уж, раздобыл завтрак, нечего сказать. Эта злосчастная коза бежала от него почти до самого лагеря Братьев Бури в фолкритских владениях. – И, если бы не твой атронарх, я бы преспокойно снял ее одним выстрелом из лука и никому бы не пришлось бегать. Но нет же! Этой бестолковой нечисти взбрело в голову шевельнуться! Я бы на месте козы тоже припустил со всех ног куда глаза глядят. Вирании оставалось лишь с иронией отнестись к утреннему инциденту. Всё же, ее воспоминания неслабо её накрутили. Запах козьей похлебки расслаблял… Так же пахло в доме Рорика, когда она посреди ночи неслышной тенью проникла внутрь под заливистый храп хозяина. «И это он называет поместьем? Два соединённых сарая с барной стойкой, не больше» – страшно хотелось фыркнуть, но она лишь закатила глаза. И принялись лихорадочно ощупывать помещение взглядом в поисках хоть чего-то ценного. Трое караванщиков, что она заметила издалека, оказались вовсе не каджитами: это была аргонианка Овата, травница, с охраной. Вирания чуть не подпрыгнула на месте от того, что именно Овата ей попалась в нынешней ситуации. Дело в том, что однажды в Ривервуде Вирания была свидетельницей тому, как Рай, один из телохранителей и спутников Оваты, стащил меч из лавки Алвора. – Полагаю, никто не заметит его исчезновения, если рядом будет такая ослепительная красавица. – развязно подмигнул он Вирании, как ни в чем не бывало заправил краденый меч в ножны и последовал за своей торговой процессией прочь. Овата, как и ее люди, очевидно, была не очень чиста на руку и в некоторой мере азартна – Вирания с надеждой ставила на это. А значит с ней удастся заключить сделку. Сделку: жизнь Хьоромира и ее собственная в обмен на всё ценное, что Вирании удастся добыть в Рорикстеде. Она была неказистой воровкой и молилась, чтобы Овата не поняла этого прежде, чем согласится. Аргонианка должна была дать Хьоромиру великое зелье исцеления и ожидать рядом с ним возвращения имперки, которая в это время выносила всё ценное из четырёх домишек. Если та не возвратится к рассвету – они могли убить норда, а затем и саму Виранию – немыслимое количество шрамов Рая, его манера боя и разговора – всё говорило о том, что он не просто охранник торговки. Её найдут и убьют, если Овата сочтет условия сделки невыполненными, имперка в этом даже не сомневалась. Конечно, требовалось ещё кое-что. Эдакая воровская развязность и уверенность, что де по её источникам, здесь сейчас проездом один человечек с таким камешком на кармане, что Овате денег до конца жизни хватит. И жадная аргонианка клюнула. Теперь Вирания молилась найти хоть что-нибудь ценное в этом хлеву, потому как в Мороженом Фрукте и Коровьей лепёшке она нашла лишь жалкие крохи. Имперская удача, конечно, помогла ей подсобрать чуть больше, чем она ожидала, но этого всё равно было мало: 30 септимов тут, 30 там – ни о чём. А в доме Рорика могли быть деньги. И оказались: несколько увесистых кошелей, набитых золотом, стояли за тумбочкой и на столе, серебряные кубки, дорогие редкие книги – Вирания хватала всё, что представляло хоть какую ценность. Но всё равно боялась, что Овата сочтёт это недостаточным. И тут под подушкой старого дельца что-то сверкнуло. Вирания подползла поближе, чтобы взглянуть, и не поверила своим глазам – великий камень душ! Самый что ни на есть настоящий! Такой бы точно покрыл сумму сделки с головой. Только вот как быть с рориковой головой? Имперка никогда не была успешной карманницей и здраво оценивала свои шансы, как мизерные. Равно как и шанс на то, что аргонианка удовольствуется той скудной добычей, что Вирания притащит. Нет, она просто обязана рискнуть, и будь что будет. Но удача на этот раз миновала её и Рорик проснулся. Проснулся и схватил её за руку, а затем и вовсе пришел в ужас от того, сколько добра из его дома Вирания рассовала по своим карманам и заплечным мешкам. Ей удалось вырваться и выскочить в ночь, чтобы тут же скрыться за пределами Рорикстеда. Ей понадобилось обежать нехилый крюк, чтобы добраться до места, где она оставила Хьоромира, и успокоить бешено несущееся вскачь сердце. Уверенная походка, самодовольный вид, немного поторговаться – и Овата осталась довольна сделкой. Правда, стрясла с Вирании всё до последнего септима, хорошо хоть броню не сняла ни с неё, ни с бедняги норда. Она долго смотрела вслед уходящему в ночь каравану, будто ее взгляд был прикован к их спинам, пока они не скрылись за высоким травянистым холмом. Слуха достигали звуки отдалённого переполоха в Рорикстеде, который проснулся и обнаружил недостачу добра в домах. И они уже знали, кто это сделал – её тюремный срок рос на глазах. Занимался новый день. И вот теперь им пришлось спешно собираться и бежать в Рифтен. Тоесть Хьоромиру пришлось собираться, в то время как Вирания отсиживалась в лесу, что разделял Ривервуд и Вайтран. В холодные Виндхельм и Винтерхолд она бежать категорически отказалась, из всех мятежных земель им оставался только Рифтен, к тому же кратчайшая дорога до него была пусть и не очень безопасной, но свободной от имперских патрулей и стражников. Вирания усматривала некую иронию в том, что воровка бежит от правосудия под крыло города, покрывающего целое сборище карманников, грабителей, взломщиков и бандитов. Их лагерь, обустроенный для ночлега чуть западнее пещеры Хеймара, был уже собран, кострище надежно зарыто под снег, похлебка приятно грела изнутри. Они двинулись в путь: им предстояло долго спускаться по крутой вырубленной в скале дороге, принимавшей вид каменного коридора – с обеих сторон над ними нависали неприступные горы. Пейзаж кругом был до того однообразным и неприглядным, что Вирании показалось, будто она попала во временную петлю – бесконечные шаги по ущелью словно никак не продвигали ее к желанной цели, а она тем временем замерзала всё сильнее. Они должны были преодолеть этот перевал до темноты, чтобы заночевать уже в гостеприимной долине Рифта. «Ёще одной ночи под этот лязг я не переживу» – недовольно пробурчала про себя имперка, в который раз кляня скайримскую погоду. Завывание ветра в ночи каждый раз казалось ей шумом тревоги. Она боялась, что за его воем она не услышит осторожных шагов, поступи звериных лап или, что еще хуже, взмахов драконьего крыла. Вот и сейчас звон стали о сталь не сразу достиг её слуха – лишь когда они почти натолкнулись на битву, шедшую ниже по дороге. Братья Бури сцепились с имперским отрядом. Сердце Вирании пропустило пару ударов, и она схватила за шиворот Хьоромира, одним стремительным движением задвигая его себе за спину и впечатывая в склон скальной породы. Им никак нельзя было попадаться на глаза ни одной из воюющих сторон. Взгляд молодой имперки панически метался от одного каменного уступа к другому поисках обходной дороги, но этот путь славился своей безотходностью – идти им оставалось только вперед. – Мы должны им помочь. – неуверенно вымолвил Хьоромир, заглядывая ей в глаза. – Их ведь там перебьют. Вирания отдалённо задумалась, а кого именно он имел ввиду. Ох как не хотелось бы ей оказаться в этой бестолковой гражданской войне по разные стороны баррикад с этим добродушным нордом, к которому она за время их недолгого путешествия успела особенно привязаться. Имперцы явно гнали группу мятежников прочь из Рифта, а те отступали к своему фолкритскому лагерю в надежде на подкрепление. И совсем скоро они будут здесь, и найдут её. Найдут их. «Вот уж воистину достанется обоим» – подумалось имперке. – Если бы не они, я бы спокойно попала в Скайрим и осела где-нибудь в качестве мирной торговки капустой. – недовольно процедила она в ответ, при этом не выдав своих опасений. Взгляд зацепился за возможный путь отхода. Не хотелось тратить время, которое было отведено на преодоление перевала, но ничего не оставалось: всяко лучше, чем угодить к одурманенным битвой солдатам на пустынной дороге. – Но Вирания, мы можем помочь, мы должны… – он запнулся на полуслове, наблюдая, как его спутница сбросила тяжелый заплечный мешок на землю и принялась примеряться, как бы закинуть его куда-то наверх, на высоко виднеющийся неприглядный уступ. – Так и будешь там стоять столбом или подсадишь меня? – тем временем имперка покончила со своей ношей и бросила на него испытующий взгляд через плечо. Хьоромир в упор не мог понять, куда она собралась. Возомнила себя горной козой? – Ну и ладно, сама управлюсь. – с этими словами она принялась карабкаться наверх, словно цепкая паучиха. Норду только и осталось, что подсобить ей в этом деле, пока она все руки не ободрала об грубые каменные выступы. Когда она оказалась наверху, легко и изящно перекинувшись назад она подала ему обе руки и общими силами они втянули и Хьоромира наверх. Он, было, хотел ей сказать о том, что отсиживаться в стороне, пока люди там, внизу погибают за правое дело просто пакостно, но она поднесла палец к губам и жестом велела ему лечь, сама уже устраиваясь поудобнее на каменном лежбище. Площадка, на которой они оказались, прямо сказать, была неказистой, однако здесь действительно можно было залечь, скрывшись от чужих глаз. – И сколько мы тут будем отсиживаться? – тихим шепотом уточнил он, отметив, что звуки битвы значительно приблизились и сейчас бойцы смогли бы их увидеть, останься они на тракте. Вирания в ответ лишь неопределённо пожала плечами и прикрыла глаза в надежде немного отдохнуть, раз уж ничего другого не оставалось. Урчание в животе заставило ее испуганно подорваться. Неужели она настолько боялась быть замеченной? Молодой норд лишь снисходительно ухмыльнулся и, заправив прядь жестких светлых волос за ухо, полез в свой заплечный мешок. Имперка внимательно наблюдала за его руками. «Неужели он припас немного лишней козлятины в путь?» – Вирания явственно ощутила, как рот заполняется слюной, а в душе подлым червячком ворочается с новой силой досада на этого скрягу. Невзрачная часть той злополучной козы пошла в похлёбку, в основном – потроха и мелкие мясные обрезки. Немного они зажарили на костре и съели сразу, а бóльшую часть аппетитной полендвицы и бедра он волевым жестом отобрал у неё, порезал, пересыпал солью и упрятал в недра своего мешка. «Мудрый человек всегда откладывает лучшее про запас» – многозначительно изрёк он, перестав напевать себе под нос нескладный нордский мотивчик. «Мудрый человек! Жадный норд, а не мудрый человек» – взъярилась про себя имперка, но ничего не сказала. Откуда ей, жительнице тёплого южного Сиродила было знать, как именно выживать в этой наглухо промёрзшей земле? Она старалась с ним не спорить в таких вещах, ведь его северянское чутьё ещё ни разу их не подводило. Уже приготовившись за обе щеки уплетать сочную крепко просоленную козлятину, Вирания не смогла скрыть гримасы разочарования, когда её взору представился небольшой холщовый мешочек, заполненный снежными ягодами. Кислыми, красными как кровь и холодными как лёд. Хьоромир явно догадался, чего она ожидала. – Да она же ещё не… – Вирания страшным жестом напомнила ему о необхоимости тишины и он замер, – она же еще не просолилась, южная твоя голова. – укоризненно промолвил норд напористым шёпотом и, не дожидаясь, пока имперка опомнится, закинул себе в рот целую пригошню. Вот так-то, пусть привыкает, что здесь никто клювом не щёлкает. Снежноягодник – всё же лучше, чем урчать голодным желудком. Со вздохом Вирания принялась за еду. Битва всё не утихала.