***
Моргана долго не могла заснуть: мешали разбушевавшаяся гроза и холод. Когда Гвен принесла одеяла и помогла расправить их, стало теплее. Моргана, поворочавшись, решила накрыться ими с головой — так шум стал тише, и девушке наконец-то удалось погрузиться в сон. Хотя, скорее, кошмар. Один из тех, какие преследовали раньше: в случае с Софией, ожившим мертвецом, Утером в цепях, вороном… Всех уже и не упомнишь. Ей снился Камелот. Замок был объят пламенем, вода побагровела от пролитой крови. Улицы, двор перед главным входом, коридоры — всё было усыпано телами. Моргана видела пронзённого мечом короля, убитого на своём троне; принца, находившегося рядом, обезглавленного; Мерлина, пытавшегося всех защитить и спасти, но попавшегося в ловушку и не способного помешать происходящему; рыцарей Камелота — последнего оставшегося в живых, Ланселота, окружили люди, чьи лица скрывали шлемы, и тот тоже пал в неравном бою. Не знала только, кто ведёт бессмертную армию: ни одного из них не смогли убить; если же счастливцу удалось нанести смертельный удар, воин вставал и продолжал бой. И она видела себя: её почему-то не трогали. Моргана сидела на холодных плитах пола в тронном зале, и женский голос — незнакомый, жёсткий, требовательный — впивался в кожу, проникал в сознание, захватывал мысли. Он твердил, что всё так, как должно быть: Камелот пал, чтобы возродиться после. И создать новое королевство должна именно она. Моргана вздрогнула, резко открыла глаза, подскочила в кровати, зажала ладонями уши. Ей казалось, будто она и сейчас слышит этот голос. За окном сверкнула молния, и девушка вскинула голову: свеча, которую перед уходом потушила Гвен, в мгновение ока загорелась. Это подпитало ужас, охвативший подопечную короля после кошмара, и пламя взвилось вверх. В следующую секунду обрушился гром, и страх достиг своей кульминации: Моргана закричала — стекло выбило. Тогда-то и пришёл Мерлин. Что делал слуга Артура ночью в коридоре рядом с покоями Морганы, объяснилось довольно просто: принц, тоже проснувшийся посреди ночи от того, что слишком громко стучал зубами, послал Мерлина за тёплыми одеялами, а самый короткий путь к кладовым лежал как раз-таки через данный коридор. Обстоятельства сложились — опять-таки — крайне удачно, и юный чародей подоспел вовремя. Мерлин успокоил Моргану, устранил пожар, восстановил стекло, — в общем, занялся тем, что умел лучше всего: помогать. Разговоры на отвлечённые темы способствовали перемене настроения, замысловатые фокусы, не требующие усилий — только лишь воображения; — и вскоре Моргана заулыбалась. Страх прошёл, волнение улеглось. После постучал Утер, за чьим появлением всё последующее и произошло. — Так почему же ты не захотела меня сразу впустить? — поинтересовался Александр, за время рассказа успев оккупировать стул: теперь он сидел, положив локти на стол и подперев голову ладонями. Позднее время начало давать о себе знать, и мужчину охватила сонливость. — Я испугалась твоей реакции: на Камелот сыплются бедствия, вызванные магией, а теперь твоя подопечная оказывается одной из тех, на кого ведётся охота. И это, — Моргана указала на окно. — Я не контролирую магию. Обуянный страхом, ты мог бы приказать запереть меня. — От греха подальше, — потёр переносицу Косаткин. Сомнения Морганы были ему понятны. — А ещё… — она пристально посмотрела на Мерлина, и до Александра наконец-то снизошло озарение: в шестом-то веке и речи быть не могло об отношениях знатной дамы и какого-то слуги, тем более — мага. Моргане по всем правилам полагалось выйти замуж за принца или, если уж совсем подходящего кандидата нет, дворянина — и обязательно прославленного. — Я не собираюсь вмешиваться, — Косаткин зевнул. — Предлагаю обсудить возможное значение твоего кошмара и способы предотвращения этого будущего завтра с утра. На свежую голову. И выспавшимися. — Доброй ночи, Утер, — кивнула Моргана, возвращаясь в постель. — Мне позвать Гвен? — подумав, что девушке будет спокойнее в компании подруги, предложил Мерлин. — Да, пожалуйста, — после недолгого молчания улыбнулась Моргана. — А ты сам разве не останешься? — когда они покинули покои подопечной короля, тихо спросил у чародея Александр. — Не могу, — развёл руками маг. — Мне ещё к Артуру нужно. — Точно. Одеяла. Тогда до завтра, — похлопав Мерлина по плечу, мужчина отправился обратно той же дорогой, которой добирался до Морганы. Гроза за окном начала стихать. Молнии сверкали всё так же ярко, как и прежде, однако теперь громовые раскаты становились тише. Это свидетельствовало о том, что совсем скоро стихия уляжется.***
Килгарра наслаждался вынужденными благами своего, как он полагал, должного оставаться недолгим заточения — тишиной и покоем. В последнее время ни находящийся в теле Утера Александр, судьбу которого в этом мире определила Древняя Магия, ни Мерлин, судя по всему, научившийся справляться своими силами и начавший приучаться к самостоятельности, одиночество Великого Дракона не нарушали. Без их визитов и вопросов Килгарре, признаться, даже стало скучно — немного, но всё же: они хоть как-то разбавляли унылость существования, привносили разнообразие и… Дракон надеялся, что сулили освобождение от плена: им часто нужна была помощь, и свободу Косаткин, пусть не желая того, Килгарре пообещал. Дракон дёрнул головой, услышав шаги по каменной лестнице, и поморщился — стоило вспомнить об Александре и Мерлине, как они, будто услышав его мысли, поспешили объявиться. Прислушавшись, однако, Килгарра нахмурился: судя по эху, шагали трое. — …стражники уже даже внимания на нас не обратили, просто кивнули в знак вежливости — и всё, — расслышал дракон слова Косаткина. — Мерлин, мы действительно зачастили с посещениями, или это все руководствуются правилами «меньше знаешь — крепче спишь»? — Нас давно не было, — задумался чародей над ответом. — Я даже не помню, зачем мы спускались в последний раз. — Вы уверены, что он поможет? — Килгарра расправил крылья, поднялся: личное знакомство с подопечной короля он не водил, но про судьбу ведьмы знал прекрасно. — Мы просто поговорить. Кто, кроме него, сможет объяснить твой сон и раскрыть личность второй женщины? Килгарра собрался было улететь, — он бы предпочёл не встречаться с ведьмой, — однако вскоре передумал, сложил крылья и вернулся в лежачее положение: Александр, сам того не ведая, исполняет волю Древней Магии и меняет историю, переписывая жизненные линии персонажей (взять того же друида, которому сохранили жизнь, и Ланселота, ставшего рыцарем); значит, возможно, и ведьма не восстанет против Камелота, не погубит Артура. Тогда, как знать, помоги он им, и желаемый друидами, магами и оставшимися в живых существами мир станет на несколько шагов ближе. — Доброе утро, — показавшись первым и завидев дракона, пожелал Косаткин. Килгарра отстранённо отметил, что Александр импонирует ему больше Мерлина — почти всегда здоровается и прощается, а не начинает просить о помощи сразу по прибытии. Мужчина протянул руку, помогая Моргане миновать проход. За подопечной короля показался Мерлин, не обременивший себя задачей сказать банальное «привет»; юный маг предпочёл перейти сразу к делу — так он поступал всегда и от традиции отказываться не собирался. Дракон вздохнул: снова у людей проблемы, снова им нужна помощь. Пожалуй, была ещё одна причина, по которой его не спешили освобождать, — к кому тогда бегать, когда необходимой информации не найдётся в библиотеке или голове Гаюса? Моргана, широко раскрыв глаза, смотрела на Великого Дракона, приоткрыв рот. Она даже не подозревала, что под замком есть пещера столь огромных размеров, и тем более не представляла, что она может являться тюрьмой для Килгарры. Подопечная короля знала, по рассказам Гаюса, что в строительстве Камелота участвовала магия, но подобный размах ошеломлял. Пока Мерлин отвечал на вопросы Морганы и вполголоса повторял то, о чём было сказано по пути в подземелье, — они с Косаткиным бегло обмолвились о том, куда и к кому шли, — Александр предпочёл пересказать Килгарре сон девушки: медлить он не решился, заметив опасный прищур драконьих глаз. Килгарра слушал внимательно и с интересом. Ему было известно, что ведьма принесёт гибель Камелоту, захочет трон, однако будущее, ведомое ему, значительно отличалось от сна Морганы: во-первых, количеством смертей, так как переворот должен был пройти быстро; во-вторых, поведением Морганы, а точнее — её безучастием и неприятием. Дракон ставил под сомнение искренность ведьмы, принимал во внимание то, что с Моргаузой Моргана пока не встретилась, а потому заявил, что говорить будет только с «Утером». Мерлин и Моргана, заспорив, однако смолкли, встретив спокойное покачивание головой Косаткина, подчинились его жесту, велящему уйти, и покинули тюрьму Килгарры. Вскоре отзвуки их шагов стали едва слышными, чуть позже — исчезли вовсе. Александр ни капли не сомневался в том, что они будут ждать его наверху и без ответов вряд ли отпустят. — Женщина из сна — Моргауза. Старшая сестра Морганы и жрица Старой Религии. — Она заменила Нимуэ или она как Нимуэ? — нахмурился Косаткин. Он-то наивно надеялся, что после сражения со «старым другом Утера» могущественных противников-магов станет меньше. — Это неважно, — покачал головой Килгарра. — Ты должен знать только то, что Моргане вместе с Мордредом суждено убить Артура. — Тем мальчиком-друидом? — чтобы вспомнить о данном герое, пришлось напрячь память. — Значит, этот сон намекает на то, что если Моргауза встретит Моргану, то последняя может пойти против Камелота? — Верно, — Косаткин прищурился, отвёл взгляд, задумавшись, поджал губы. — Ведьма может стать опасной, если узнает о могуществе своего дара. Она — угроза Камелоту и тому будущему, которое должен построить Артур. Что делать — решай сам, — Килгарра взмахнул крыльями. — То есть мучайся неведением. Ткни пальцем в небо и определи судьбу королевства, — пробормотал под нос Косаткин, после, с издёвкой поблагодарив, попрощался с пустотой и отправился обратно. Подъём показался Александру невыносимо долгим: за это время в его голове пронеслось множество мыслей, начиная канонической версией истории и заканчивая предупреждением дракона. С другой стороны, он понимал, что история уже изменилась — друида, с которым Мордред гулял по городу, не казнили, оттого у мальчика меньше причин ненавидеть Утера и больше воспитателей; Моргана созналась, что владеет магией, к тому же догадалась и о Мерлине. Один только Артур пока не в курсе событий ночи и утра. Косаткин не знал, как ему поступить. Именно поэтому появление принца вызвало скорее чувство облегчения, чем удивления: прежде чем окончательно что-то решить, появилась отсрочка.***
Ближе к полудню Артур начал чувствовать себя попугаем, который из раза в раз повторяет заученную фразу: где носит короля Камелота, он не знает, Моргану не встречал и Мерлина после того, как слуга разбудил его сиятельную персону, в глаза не видел. О первом спрашивал совет — кажется, его величеству предстояло стать судьёй на конкурсе: надобно было решить, какая из придворных дам краше всех вышила гобелен; о второй — обеспокоенная состоянием Морганы Гвен; о третьем — Ланселот, которому внезапно понадобилось поговорить с другом. Пендрагон заподозрил неладное, когда о местоположении короля его спросили в пятый раз, Морганы — четвёртый, и Мерлина — восьмой (как оказалось, чародея искал не только Ланселот, но и Гаюс). Они поменялись ролями: теперь принц спрашивал всех на пути к покоям отца, не видели ли они короля. У одного из стражников на первом этаже узнав, что король покинул замок вместе с леди Морганой и слугой, подозрительно похожим на Мерлина, Артур поспешил на улицу. Там второй стражник указал направление к подземельям, третий — нужный коридор, и так он дошёл до самых дальних темниц, о существовании которых, пожалуй, едва ли вообще знал. Завернув за угол, он увидел Мерлина и Моргану: они стояли рядом друг с другом, и юноша, сжав в ладони пальцы подопечной короля, что-то тихо ей говорил — слова Пендрагон не расслышал, но интонация была успокаивающей. Кашлянув, чтобы заявить о своём присутствии, Артур подождал, пока на него обратят внимание, и спросил: — Где отец? — Он… — Мерлин посмотрел на лестницу, ведущую глубже в подземелья, и замолчал, не зная, стоит ли рассказывать принцу о драконе. Вроде, речь о Килгарре никогда не заходила. — Спрашивает совета, — медленно выдохнув, решив, что стоит раз и навсегда прояснить ситуацию, чтобы в дальнейшем меньше скрывать, начал маг. — Видишь ли, Утер… Мерлин как раз заканчивал рассказывать историю знакомства с Килгаррой, попутно объясняя, почему Моргана ничему не удивляется и с каких пор знает о его даре (умолчал только о подозрениях, что и подопечная короля может оказаться колдуньей), когда вернулся Александр. На улицу они вышли вместе — в тишине, давая время Пендрагону переварить информацию. Там к ним и подошли друиды, сменившие одежды, по которым их легко было опознать, на крестьянские. Да и узнали их только потому, что лицо человека, чей смертный приговор был у Косаткина на подписании, забыть было сложно. — Вы писали, — Александр вопросительно посмотрел на Артура, к которому обращался друид. Пендрагон застыл: он действительно отправил весточку друидам, — хотя до сих пор не понимал, как это работает, — с просьбой помочь советом, как на место Александра вернуть отца. В момент, когда раскрылась правда, он этого искренне желал, теперь же стал задаваться вопросом, а не поспешил ли он. Причины крылись в Мерлине. И в том, что к Косаткину он умудрился привязаться как к старшему товарищу, наставнику, который бы учил не только потому, что ему приказали заняться образованием принца, но и потому, что хотел сделать Артура лучше, поделиться опытом, — отец же требовал результата и не давал права на ошибки. — Давно, — справившись с голосом, ответил Пендрагон. — Мы не могли прийти сразу, — общаясь с Артуром, друид внимательно смотрел на Александра. Это от Косаткина не укрылось, и мужчину осенило. Конечно, друидам не было смысла идти против воли Древней Магии и возвращать Утера обратно: скорее всего, они о просьбе Артура прекрасно знали и решили её проигнорировать. Пришли же сейчас по той же самой причине, по которой Александр повёл Моргану и Мерлина утром к дракону — о даре подопечной короля не знать не могли. Мужчина вообще гадал, с чего вдруг друиды видят будущее — и Мерлин для них не загадка, и сам Косаткин не секрет. — Мы будем рады помощи. Нужно научить одну колдунью контролировать свой дар, — обняв Моргану за плечи, посмотрел на улыбнувшегося друида Александр. Мерлин предусмотрительно сделал несколько шагов, увеличивая расстояние между собой и Артуром. Пендрагон, лицо которого приобрело выражение сдерживаемого возмущения, повернулся к слуге и прошипел: — То есть о самом главном ты решил умолчать? — А ты не спрашивал, — пискнул маг и пустился наутёк. Артур помчался за другом, и вскоре оба скрылись из виду. На самом деле, Пендрагону нужен был повод сбежать: он не был готов сейчас всерьёз думать о том, хочет ли вернуть отца, так как где-то глубоко в душе понимал, что однозначного и твёрдого ответа на этот вопрос не даст. Александр передал Моргану друидам, получив клятвенные заверения, что подопечную короля ему вернут в целости и сохранности, и со вздохом пошёл обратно в замок — королевские дела сами себя не сделают. Моргана, счастливая и уставшая, вернулась к ужину. К ним присоединились Артур и Мерлин. Приказав стражникам и слугам покинуть обеденную залу — предпочитали отсутствие лишних ушей — они приступили к обсуждению насущного вопроса: что делать с даром Морганы? Друиды согласились обучать колдунью, однако задача не была простой: столь частые отлучки подопечной короля кому-нибудь, в конце концов, покажутся подозрительными, и этот кто-то обязательно проследит и обо всём доложит двору. В замке учиться тоже нельзя — это центр борьбы с магией. Нужно было найти решение. Застопорившись на данной теме, перешли к другой — возможному будущему. Александр, взвесив все «за» и «против», пересказал слова Килгарры. Приняв информацию к размышлению, все разошлись по своим комнатам. Утром Гаюс передал Косаткину, что встречи с ним просит леди Тригор.