Скажи мне, что это мы

      Джоана была сильно напугана, когда внезапно вскочила в совершенно незнакомом месте с абсолютным непониманием, как она здесь оказалась, и с громадным пробелом в памяти. И знаете вот это вот состояние, когда просыпаешься после дневного сна и не понимаешь, который час, какой день недели и год. Сейчас Бианчи ощущала то же самое, только в добавок ко всему этому прибавилось чувство легкой паники.       Акоста обежала взглядом интерьер небольшой комнатки, которая, судя по телевизору и дивану, на котором она и лежала, являлась гостиной, цепляясь взглядом за окно. Темно. Значит, уже поздно. Эту же догадку подтвердил свет, исходящий из другой комнаты, в которой кто-то копошился.       Джоана хотела подняться, но как только она посильнее уперлась ладонями о мягкий диван, необъяснимая, но сильная слабость появилась во всем ее теле. А еще она заметила ноющую боль где-то между правым виском и затылком. А еще ныл локоть, ныло предплечье и бедро — все это давало четко понять лишь одну вещь: Акоста упала и причем очень сильно об что-то очень твердое.       Бианчи обессиленно плюхнулась обратно и даже не пошевелилась, когда услышала приближающиеся шаги. Если она шла домой, и ее оглушили в какой-нибудь подворотне, и сейчас она находится в логове какого-нибудь психопата-насильника, то ей все равно. Правда. Ей нечего терять. Джоану даже не пугает тот факт, что она, возможно, будет умирать в муках. Что ж, ничего страшного, и так уже достаточно намучилась. Обидно, конечно, что она сдохнет, как жалкая шавка, потому что не сможет себя защитить из-за слабости, а так абсолютно плевать. Она лишь обреченно выдохнула, максимально осознавая всю свою ничтожность, ведь по итогу она даже ничего после себя не оставила, а потом зажмурилась, слыша, как кто-то остановился прямо перед ней.       Что ж, это была максимально дерьмовая выдумка ее разума. Надеется, что следующая будет поинтересней, где там она будет каким-нибудь супергероем или секретным агентом, а не побитой жизнью порно актрисой-наркоманкой, страдающей пограничным расстройством. — Эй? — раздалось тихо и протяжно, и совсем не похоже на голос серийного убийцы. А еще он кажется до жути знакомым, и только потом Джоана понимает, кому он принадлежит. — Бля, я думала, мне показалось, что ты очнулась.       Крис улыбается широко, но нервно, когда карие глаза резко распахиваются и смотрят почти в упор. Бианчи осматривает ее с ног до головы, как-то разочарованно выдыхая, а Сото не понимает, почему. — Вот же дерьмо. — Ругается Акоста, вяло протирая глаза правой рукой, показывая все свое недовольство. — Я думала, что это маньяк. — Но это я. — Все так же улыбаясь, проговаривает Пена. — Я-то так хотела, чтобы на земле стало на одну проблему меньше. — Джоана наигранно выдыхает, а после поворачивает голову и видит на лице Крис очень странное выражение. Не поняла шутку или сделала вид, что не поняла, в общем, одно из двух, думает Акоста. — Забей.       Кристина быстро кивает и садится на кресло по правую сторону от дивана. — Я думала, ты умерла. — Она нервно смеется, и Бианчи чуть приподнимается на локтях, вопросительно вскидывая брови. — Ты лежала, как мешок почти пять часов.       Сото снова издает нервный смешок, но уже не так бодро, как раньше, а Джоана плюхается обратно.       Они молчали какое-то время, и только одному богу известно, о чем они думали, но у каждой на лице отображалось волнение вперемешку с легким страхом и, может быть, чем-то еще. Крис не понимала, почему Акоста так спокойна, словно бы она каждый день теряет сознание на сутки, и пять часов для нее — это просто смех. Потому что Сото, правда, была сильно напугана. Она сидела рядом с ней почти все это время, наблюдая за тем, как иногда подрагивали ее ресницы. Это немного снижало уровень страха, ведь так Пена могла думать, что Бианчи просто спит, а потом, когда Кристина трясла ее за плечо, и Джоана по-прежнему не реагировала, страх накатывал с новой силой. Все в Акосте было настолько еле уловимым: и дыхание, и сердцебиение, и то же подрагивание ресниц, что сложно было сказать — жива она или нет. Почти пять часов в неведении, и сейчас Крис была, действительно, рада слышать ее слабый, хриплый и низкий голос. Сото бы никогда не подумала, что звук чьего-то голоса будет вызывать в ней столько радости и облегчения. — Как ты притащила меня сюда? — Нарушила тишину Бианчи, снова осуществляя еще одну провальную попытку подняться и принять сидячее положение. — Бля, подруга, это такой стыд. — Пена вскидывает руки открытыми ладонями, пожимая плечи, и прядка блондинистых волос выбивается из-за уха. — Подруга. — Тихо и как-то саркастично смеется Джоана, уже в десятый раз плюхаясь на место. — Я всех так называю, без обид. — Быстро проговаривает Кристина, чуть нагибаясь вперед и странно кривя губы. — Так вот!       Сото принялась активно пересказывать происходящее. То, как она сама пыталась вытащить Акосту из машины и случайно впечатала ее затылком в потолок салона. После, как она бегала по улице в поисках живой души и в результате наткнулась на какого-то парня лет за двадцать пять. Рассказала о том, как ей пришлось разыграть комедию «Моя подруга напилась в дрова, не могли бы вы помочь мне затащить ее на третий этаж?» То, как он тащил Бианчи и чуть не уронил ее на лестнице. Как Пене пришлось пустить совершенно незнакомого ей человека в свою квартиру, где был небольшой, по меркам Крис, беспорядок. И как она потом на протяжении пятнадцати минут не могла выставить его за дверь. — Он думал, что ты флиртуешь с ним? — хмуря брови и улыбаясь, Джоана внимательно наблюдала за возмущением Сото, которое било уже все рекорды. — Я не знаю, что он там думал, но он был чертовски настойчив. — Крис ярко жестикулировала, выпучив свои глаза, меняла интонации, и все это казалось Акосте таким смешным и, черт возьми, милым.       Ей всегда было интересно наблюдать за кем-то, кто увлечен своим рассказом или делом, потому что именно в этот момент люди выглядят невероятно красиво. Глаза их горят энтузиазмом, а эмоции такие чистые и искренние. Джоана, как кошка: любит людей, но не всегда желает с ними контактировать, предпочитает больше наблюдать со стороны, чем быть в центре. Высматривать в них самые заметные и уникальные черты лица, изучать их мимику. Крис для Бианчи была настоящим открытием: у Сото яркая и такая живая мимика, она совсем не сдерживает свои эмоции. Не сдерживает, потому что может себе это позволить. Потому что в ее жизни нет той самой роковой черты, переступив через которую ты теряешь контроль над самим собой.       Кристина могла заливаться смехом, зная, что он не перейдет в бесконтрольный.       Могла плакать, зная, что это не перерастет в истерику или депрессию.       Могла злиться, зная, что злость не превратится в ярость, и она не разгромит все свое окружение.       Могла позволить себе отдалять от себя людей без панической боязни полного одиночества, не испытывая никакой нужды или зависимости от них.       Она могла себе позволить принимать решения, тщательно обдумывая их, а не совершать спонтанные глупости, о которых потом будет жалеть.       Могла позволить себе просыпаться в хорошем или плохом настроении, зная, что оно не будет меняться на диаметрально противоположное каждые тридцать минут. Крис могла подарить этому миру столько чувств и эмоций, будучи полностью уверенной в       своей психической стабильности. Крис словно солнышко с длинными блондинистыми волосами, широкой искренней улыбкой, большими, выразительными глазами и круглым милым личиком, а Джоана…       А Джоана всегда будет держать себя в рамках просто для того, чтобы не навредить себе или окружающим ее людям. Будет держать себя и контролировать каждую свою эмоцию, до тех пор пока у нее не будет гаранта. Четкой уверенности в том, что кто-то рядом, и он всегда поможет вернуться ей в реальность. И Джоана сомневается, что такой человек вообще существует, потому что единственным, по ее мнению, был только Элой.       Джоана зависима от людей, от их заботы и внимания, от их тепла и любви, и ее это очень злит. Злит то, что люди, болеющие ПРЛ, словно маленькие детки, которые чувствуют себя брошенками, когда рядом нет никого, кто бы помог им с их собственной самоидентификацией. Потому что Джоана, как и все больные ПРЛ, не знает, кто она, и ей нужен человек, который каждый день будет напоминать ей о том, кем она является, и называть хотя бы пять причин того, почему она вообще должна жить. Она нуждается в этом, и это ее злит. Злит прямо сейчас. Но она смотрит на Крис и запихивает свою злость куда подальше. Буквально проглатывает этот ком, который слишком огромный, и он обдирает Джоане горло, но она пихает его глубже под ребра и умоляет вселенную о том, чтобы не подавиться. Не сейчас. Не перед Крис. — Почему ты не отвезла меня в больницу? — Как-то неуверенно спрашивает Акоста, и Сото видит, как она закусывает ноготь на большом пальце. — Я испугалась. — Честно признается Пена, и ей кажется странным тот факт, как быстро настроение Джоаны сменилось с расслабленного на взволнованное, а атмосфера из непринужденной перешла в какую-то отчасти откровенную. — Я подумала, что это будет не очень хорошо для тебя. — Кристина мнется, смотрит себе под ноги. Не знает, стоит ли ей говорить об этом, ведь она так боится того, что холодная и пустая Джоана вновь возникнет из ниоткуда, словно по щелчку пальца, стоит Сото сказать лишь слово. Но она все же сжимает кулаки на своих коленях, набирает воздух полной грудью и решается. — Что, если бы они обнаружили наркотик в твоей крови…       Тишина, и Крис кажется, что она только что совершила огромную глупость. Они не говорили об этом так открыто, и Пена никогда не проговаривала это слово вслух, словно бы оно было зеленым светом для второй личности Акосты. Для ее ненастоящей личности. И Крис боится, с каждой секундой молчания жмурясь все сильнее. Она должна была сделать это. Все это слишком долго сидит в ней, а Кристина не из терпеливых. Она не тот человек, что будет ждать вечность. — Спасибо. — И взгляд у Бианчи такой теплый, такой грустный, но переполненный благодарностью, и Сото просто смотрит и… просто смотрит. Губы Джоаны слегка растягиваются, когда она замечает покрасневшие щеки в полутьме, ведь все это время единственным освещением в комнате был свет из соседней. — Что ж, я пойду.       Пена продолжает неотрывно смотреть на Акосту, глупо кивая и улыбаясь, а после, когда Бианчи медленно пытается встать, понимает, что происходит. — Ну уж нет. — Крис вскакивает перед самим носом Джоаны. — Ты что больная? — Да. — Это был риторический вопрос, идиотка. — Бубнит Кристина. — Но я не могу, это слишком неловко. — Бианчи вновь нелепо мнется, прямо как в тот раз у двери, неделю назад. — И я не вернула тебе должок за прошлый раз, Крис.       Сото вопросительно смотрит на нее исподлобья. — Это был самый риторический вопрос во всей вселенной. — Пена замечает, как уголки губ Акосты слегка приподнимаются. Ей что, понравилась ее глупая шутка? — Если хочешь вернуть мне все должки одним разом, то приземли свою задницу обратно, окей.       И Джоана послушно садится на место.

***

      Для Крис было очень странно готовить две порции омлета вместо привычной одной. Сото не могла назвать себя лучшим поваром Испании, если она и была среди самых лучших, то только с конца, так она думает. Поэтому Пена очень надеется, что не отравит Джоану. Это будет весьма нелепая смерть. Кристина легко улыбается своим глупым мыслям. Конечно, она не отравит ее! В конце-то концов, Сото сама это ест! Главное, не пихать Джоане свое авторское суперблюдо «Тосты с тонной орегано», тогда она точно отравится. Пена улыбается еще шире, а потом поворачивается, чтобы взять яйца и… — Дерьмо! — Вскрикивает она, слегка подпрыгнув, уже готовясь предъявить претензии, но останавливается, наблюдая за тем, как Джоана широко зевает, осматривая небольшую кухню, даже не пытаясь прикрыть рот рукой.       Бианчи внимательно оглядывает каждый уголок, словно бы не замечая Сото, будто бы пытается что-то найти, а Крис наблюдает за ней, и сейчас Джоана кажется ей такой необычной, такой домашней и уютной, такой уязвимой и слабой в этих серых легких трениках и белой футболке с короткими рукавами — все, что Кристина смогла найти вчера в своем небольшом бардаке. Такая сонная, зевающая с периодичностью в пару секунд, с растрепанными волосами она стоит, прищуриваясь от солнечного света, обнимая себя за плечи.       И Крис почему-то так заворожена этим зрелищем, что ей вдруг неожиданно для самой себя захотелось подойти и просто обнять Бианчи. Окунуться в этот уют с головой. Почувствовать это спокойствие. Но она упускает эту мысль и тут же забывает о ней, как только замечает еще одну татуировку, которую не замечала раньше. Непонятный для Сото символ или знак на правой руке почти у самого локтя. Наверное, он что-то и значит, только вот Пена этого не понимает. Сото ставит напоминание и над этим пунктом тоже. — Уютненько. — Произносит наконец Джоана, подавляя очередной зевок.       Кристина с улыбкой кивает и наблюдает за тем, как Бианчи аккуратно садится на стул, а после резко и как-то смешно вскакивает на нем, садясь на него вновь, но уже подогнув под себя правую ногу. — Как спалось? — Интересуется Сото, наконец-то доставая яйца из холодильника. — На удивление, хорошо. — Акоста невинно смотрит, когда Крис с непониманием оборачивается в ее сторону, держа пару яиц в руках. — Ох, нет. Я имею в виду, что обычно у меня тревожный сон.       Пена кивает и вновь отворачивается к столешнице. —Эм, Крис, где я могу покурить?

***

— Воу! — Первое, что срывается с губ Джоаны, когда Сото открывает тяжелую металлическую дверь, и та следует за ней.       Акоста морщится от солнечного света, прикрывает глаза руками, ветер играет с ее черно-фиолетовыми прядями, путая их между собой. Бианчи подходит ближе к краю крыши, упираясь руками об каменный бортик, а Кристина ступает за ней медленно, будто бы подходит к какой-то красивой птице, что прилетела на крышу, и та ужас как боится ее спугнуть. — Тут, конечно, не весь Мадрид на ладони, но все же. — Нервно улыбаясь, произносит Сото, мнется. — Крис, это просто, я даже не знаю, блять! — Пена смеется тихо, но так искренне, когда Бианчи путается в словах от нахлынувших эмоций. И это так забавно, потому что это всего лишь крыша. Это всего лишь восьмой этаж, но Джоана радуется этому, как десятилетний ребенок. И это не может не вызывать улыбку. — Ты всегда здесь куришь!?       Кристина быстро кивает, и когда Акоста сверкает янтарным взглядом, широко улыбаясь и снова отворачиваясь к городскому пейзажу, Сото осторожно подходит, останавливаясь на одном уровне с Бианчи. Пена внимательно изучала профиль Джоаны, и только сейчас Крис поняла, насколько плохо она знает ее лицо. Она не один раз видела его так близко и даже намного ближе, но почему-то сейчас оно кажется ей совсем другим. Более живым, что ли? И почему-то Пена хочет досконально запомнить его. Кристина проходится взглядом по круглому лбу, дальше по носу с небольшой горбинкой и только сейчас замечает, что нижняя губа Акосты чуть больше, чем верхняя, хотя Сото всегда думала, что они одинаковые. Замечает, насколько яркое у Бианчи очертание нижней челюсти. Замечает даже две чуть заметных маленьких родинки у основания шеи, почти у ключиц. А когда Джоана заправляет прядь фиолетовых волос за ухо, то Крис замечает, что у той проколота верхняя часть уха, и в нём красуется небольшое колечко. — Это что-то вроде моего тайного места. — И Бианчи слегка вздрагивает - она не привыкла, что ей показывают что-то личное вот так быстро, но Крис, видимо, была из тех, кто не любил долго тянуть.       Акоста смотрит на Сото пару секунд, а после поворачивается к пейзажу спиной, облокачиваясь об борт поясницей, ставя на него локти, и достает из кармана джинсовки пачку сигарет. Пена делает все то же самое. — Раньше, когда мои родители жили здесь, то я всегда уходила сюда. — Продолжает Кристина после первой затяжки. — Почему? — Дым от сигареты попадает Джоане в глаз, и она нелепо морщится, выгибая губы и прижимая подбородок к шее. Выглядит забавно, думает Пена. — Ну, мои родители всегда «пилили» меня по поводу учебы, вот я и убегала сюда в поисках тишины. — Крис делает небольшую паузу, а потом, когда замечает, что ее внимательно слушают, продолжает. — Они всегда ставили учебу выше меня. Не знаю. — Она пожимает плечами. — Конечно, я училась дерьмовато, но, черт возьми, это сложно!       Сото возмущенно смотрит на Джоану, когда слышит ее тихий смех, а потом делает резкую и «злую» затяжку. — И чего смешного!? Можно подумать, что твоя учеба была идеальной. — Крис злостно машет руками, а Бианчи начинает смеяться чуть громче, и Пене кажется, что от ее смеха у нее мурашки. Странное чувство, так она думает. — Нет, но дерьмоватой я ее тоже не назову. — И Кристина раздраженно закатывает глаза, а потом вновь слышит смех, и вновь мурашки, то ли от подувшего осеннего ветра, что пробрался под красную толстовку, то ли… — Просто, я не понимала, зачем я это делала. — Смех тут же прекратился, и Акоста внимательно смотрела на нее, выдыхая дым, становясь максимально серьезной. — Я понятия не имела, что я хочу, и мне было сложно, потому что я не понимала, для чего все это. Не знаю. — Она вновь пожимает плечами, выгибая губы. — По правде говоря, я до сих пор не знаю. Ничего.       После этих слов наступило молчание, и Крис вдруг стало так неловко, что она чувствовала, как начинает краснеть. Должно быть, ее нытье — это не то, что Джоана хотела бы слышать, но Пене почему-то так захотелось высказаться. И такое происходит, наверное, впервые, ведь обычно Сото не говорит об этом. — Зато сейчас тебя не «пилят». — Неожиданно сказала Бианчи, когда Кристина уже хотела извиниться. —Наивная. — Фыркнула Крис, делая очередную затяжку. Акоста выглядела такой внимательной, такой понимающей, и Пена подумала, что ей можно довериться. — Они делают это каждый раз, когда я приезжаю к ним. Вернее, это делает мама. А я, между прочим, трачу два часа своей жизни, чтобы доехать туда. И что я слышу по приезде: «Кристина, когда ты сменишь свою ужасную работу? Кристина, нужно было лучше учиться! Кристина, когда ты найдешь себе мужа? Кристина, ты такая безответственная! Кристина, Кристина, Кристина!» — Сото изрядно выдохлась на последних словах. Она сейчас выглядела как обиженный пятнадцатилетний подросток, который жалуется своим друзьям, но ей было плевать. — Неужели так сложно хотя бы раз порадоваться за меня? — А у меня не было секретного места. — Джоана не знает, как на это реагировать, не знает, как кого-то успокоить или подбодрить, потому что не привыкла, что ей так быстро открываются. Потому что это ее обычно успокаивают или подбадривают. Но она подумала, что будет крайне несправедливо, если она не расскажет что-нибудь о себе. Что-то не слишком откровенное. — Я просто уходила из дома. — Через окно? — Хитро щурясь, спрашивает Пена. — Нет, через дверь. — Акоста была спокойна и невозмутима, как никогда. Она не понимала, почему Кристина так странно на нее смотрит. — Прячась от родителей? —Еще более хитро щурится Сото. — Нет, они знали. — Бианчи спокойно выбрасывает бычок и смотрит на удивленное выражение лица напротив.       Она откровенно не понимает, что не так она сказала, а вот мозг Крис на этой фразе словно бы сломался. Как это Джоана уходила из дома, и об этом знали ее родители? Это же звучит как фантастика, потому что Сото всегда приходилось что-то умалчивать, чтобы уйти. — Почему ты так странно смотришь, Крис? — Акоста в искреннем непонимании хлопает глазами, вскинув брови, развернувшись всем корпусом и топя замерзшие руки в карманах джинсовки. — То есть ты хочешь сказать, что ты уходила из дома, и все было нормально!? — Сото практически подпрыгивает на месте.       Она не верит этим словам, да такого же не бывает! Ни одни родители мира никогда не позволят уйти своему ребенку из дома, если тот будет чем-то возмущен. Все, кого Пена знала, всегда были вынуждены убегать, а потом получать вдвойне за совершённый побег. Так было всегда и у всех. — Ну, да. — Бианчи с интересом наблюдала за тем, как глаза Кристины сейчас занимали большую часть ее лица, и это выглядело таким забавным, поэтому Джоана решила добить ее окончательно. — Я могла уйти в три дня и прийти, скажем, около полночи. — Акоста не выдержала, когда глаза Сото стали еще больше, хотя казалось бы, куда еще больше, и тихо засмеялась. — Твои глаза, Крис, боже. — Нет, постой! То есть ты хочешь сказать, что они не останавливали тебя? — Все никак не унималась Кристина, и Бианчи твердо кивнула. — И даже не было никаких условий!? — Не-а. Хотя… — Джоана на секунду задумалась, вглядываясь в небо, словно бы пытаясь найти там ответ, поджимая губы. — Было одно. — Она ловит заинтересованные голубые глаза, что выжидающе смотрели. — Я должна была отзваниваться каждый час или писать, что я жива, и со мной все в порядке, что я не сбросилась с крыши какой-нибудь многоэтажки.       Акоста странно хмыкнула, и на ее губах промелькнула какая-то загадочная тень улыбки, от которой Крис стало не по себе. Странные образы из рисунков поплыли перед ее глазами: мрачные, пугающие, непонятные. И Джоана сейчас показалась ей такой же мрачной и пугающей. Потемневшим взглядом она смотрела куда-то себе под ноги, скрестив руки на груди, и Сото, набравшись смелости, задала вопрос, который моментально возник в ее голове. — А ты могла бы?       Шум проезжающих машин, гул ветра и разговоры, доносившиеся снизу — все было наполнено звуками, но Пене показалось, что она находится в вакууме. Она ничего не слышала, кроме пульсирующей крови в своих висках, кроме своего дыхания. И чем сильнее она его слышала, тем больше Сото казалось, что она вот-вот задохнется. Вакуум забирал не только звуки, но и воздух, и это становилось невыносимым. — Откуда ты? — Крис была готова к этому, но она все равно удивилась тому, как Бианчи открыто сменила тему, будто бы напрямую говоря что-то вроде: «Я не хочу об этом говорить. Даже не пытайся, Крис». Акоста ей не доверяет, это понятно сразу, и Кристине от этого становится чертовски грустно. — Ты сказала, что тратишь два часа, чтобы доехать до родителей. Ты родилась не в Мадриде, да? — Эм, да, я родилась в Саорехасе. — Заметно потухшим голосом говорит она и не понимает: то ли Джоана действительно не замечает этого, то ли так искусно притворяется. Пена думает, что второй вариант наиболее верный. — Суреа…Сарео…Как? — Саорехас. — По буквам проговаривает Крис. — Саорехас? — Сото кивает. — Должно быть, это очень известное во всем мире место. — О, да, самое известное во всей галактике. — С усмешкой говорит Пена, съеживаясь от холода. — Мы жили там, а потом мои родители переехали в Мадрид, но когда умерла бабушка, они вернулись, оставив квартиру мне. — Джоана кивает, как на уроке, в такт каждому слову.       Она и вправду не понимает, почему Крис так откровенна с ней сегодня. Для нее это очень странно, но она ловит себя на мысли, что не прочь бы узнать что-нибудь еще, хотя прекрасно понимает, что это не честно, ведь о себе она не особо-то и хочет говорить. Но Сото задает вопрос и смотрит с такой надеждой, как щеночек, видящий любимую вкусность, еще немного, и Акосте кажется, что Пена вот-вот заскулит. Поэтому она просто не может промолчать, в конце концов, она больше не позволит диалогу зайти дальше положенного. — Я родилась не в Испании. — Она начала издалека, словно бы ощупывая почву. И когда глаза Кристины загорелись еще сильнее, Бианчи выдохнула и продолжила. — В Латинской Америке, а если быть точнее, то в Аргентине. Но я уже давно живу в Мадриде, так что. — Так вот почему ты говоришь без акцента! — Живо произносит Крис, а ее глаза горят еще сильнее, это нравится Джоане. Правда нравится.       Ей нравятся счастливые люди, особенно Сото, у которой ее большие глаза могли выражать бесконечное множество эмоций. Большие, чистые глаза, как у миленькой жабки, почему-то у Джоаны такая ассоциация. — Значит заметно. — Ну, немного. — Кристина поднимает взгляд и вновь видит ее улыбку, мягкую и, черт возьми, искреннюю. Прямо как на тех фотографиях с ним.       Она клянется, что была готова расплакаться на месте, потому что это было прекрасно. То, как Джоана смотрела на нее и улыбалась, было прекрасно. И глаза ее отливали каким-то странным цветом, таким теплым, почти желтым, но местами темно-карим, у самых зрачков. И это было так естественно, вот так смотреть на нее и не отрываться ни на секунду, что Крис все же решила попытать счастье, задавая еще один вопрос. — Что за подвеску ты все время носишь, Джоана?       Акоста молчала, но не отворачивалась, не замыкалась в себе, как это было пару мгновений назад. И даже если она не ответит, то Сото не будет злиться, потому что она и так уже много о себе рассказала. Она и так уже достаточно открылась ей за сегодня. И так была сегодня намного откровеннее, чем обычно. И если она промолчит или сменит тему, то Пена больше не будет злиться, нет. Просто время еще не пришло. Просто Джоана не как Кристина. Просто нужно еще подождать. И сейчас, именно в этот самый момент, вечно нетерпеливой Крис кажется, что она готова прождать целую вечность. Да, Джоана определенно стоит того, чтобы научиться терпеть, Сото в этом почему-то уверена. — Я расскажу чуть позже, красотка. — И она продолжает смотреть, снова не отворачивается, снова не закрывается, тепло чуть щурится, улыбаясь.       И впервые Крис слышит, что Джоана называет ее так, без лишней наигранности, без холода и безразличия. Впервые это звучит так мягко и так искренне, так нежно. Впервые это говорит Джоана. Настоящая Джоана.       И Крис не знает почему, но она безумно счастлива...