***
Пятница — последний рабочий день, и за эту неделю Крис и Джоана не особо много говорили, но если диалог все же происходил, то он не был натянутым и напряжённым, что, конечно же, не могло не радовать Сото. За эту неделю Пена узнала о том, что Акоста любит кошек больше чем собак, любит дождь, а не палящее солнце, а еще она любит сладкое. Последний факт Кристина узнала совершенно случайно, когда принесла с собой шоколадку. И Сото было очень жаль, что она не могла сделать фотографию лица Бианчи в тот момент, когда Крис поделилась с ней половиной плитки. Джоана была похожа на маленького ребенка, с огромным удовольствие поедая шоколад, а Сото смотрела и понимала, как же сильно она ошибалась насчет Акосты раньше. Все, что Крис узнавала о ней, было совершенно бесполезным, не дающим ни единого ответа на все те вопросы, которые волновали Пену. Но эти незначительные мелочи создавали ощущение, что Кристина начинает понимать Бианчи, узнает ее, уверенней держит отмычку в руках, быстрее перебирает цвета на кубике. Они создавали уют, создавали иллюзию доверия. И ключевое слово здесь именно «иллюзия». Иллюзия, потому что как бы много бесполезных фактов о себе ни рассказывала Джоана, она никогда не говорила на те по-настоящему важные и серьезные темы. Не говорила, потому что не доверяла. Не доверяла, и Крис это расстраивало. Но ведь любое доверие начинается с мелочей, верно? Сото не знала, но очень на это надеялась. В целом эта неделя полностью удовлетворяла Пену, и сейчас она даже с неким восторгом ждала появление Бианчи, но как только та явилась, Кристине не понадобилось и пару секунд, чтобы понять, что что-то не так. Акоста была какой-то дерганной, резкой, она буквально не могла стоять на одном месте, и это не тот случай, когда она мялась у двери от напряжения и волнения. Нет. В этот раз создавалось ощущение, словно бы у Акосты пропеллер в заднице. Она была чересчур гиперактивной, возбужденной, разговорчивой, а еще она очень, ОЧЕНЬ часто касалась своего носа. Конечно, может быть, тот просто сильно чесался, мало ли бывает, но Джоана дергала его так сильно, что Крис думала, еще чуть-чуть и она его оторвет. Если раньше Бианчи говорила совершенно бесполезные вещи, то сегодня эти самые вещи начинали приобретать огромный смысл, потому что сейчас, сидя на стуле и ерзая, Джоана высказывала, наверное, свои самые бредовые идеи. Она говорила о том, что если все люди на самом деле сумасшедшие, и вообще все мертвы, а это просто галлюцинации умирающего мозга. Говорила о каких-то параллельных вселенных, где другая Крис и Джоана терпеть друг друга не могут, а еще другие они уже в другой вселенной и вовсе являются сводными или, может быть, даже родными сестрами. Говорила что-то о других цивилизациях, об инопланетном разуме, о философии, о мировом заговоре с пришельцами. А еще говорила о том, как было бы здорово, если бы люди нашли применение полю Хиггса, из которого состоит вся наша вселенная, и о том, что было бы, если бы бозон Хиггса не существовал. Сото, конечно, поражалась широте ее мысли, ее начитанности и ее уму, но все это было настолько бредовым и странным, сложным, что Пене казалось, будто бы начинает сходить с ума. И впервые за все это время она устает от Акосты, а не наоборот. Впервые от нее у Кристины болит голова. И Крис даже ни сколечко не удивилась, когда Джоана распахнула свои глаза, пронзительно глядя на Сото, и ее зрачки оказались явно чуть больше, чем должны были быть. Кристина не удивилась, но расстроилась. Даже очень сильно, потому что Акоста вновь была под кайфом. Она видела Бианчи под кайфом уже во второй раз, и этот явно отличался от предыдущего, потому что Джоана вела себя совсем по-другому. Тогда она была расслабленной, спокойной, умиротворённой, счастливой, а сейчас она чересчур возбужденная, гиперактивная, заводная, болтливая, дерганная, резкая. И Пена сразу поняла, что это что-то другое. Что-то другое и явно быстродействующее, потому что уже через полчаса Акоста стала обычной и перестала говорить что-то о межпространственном континууме. Интересно, что же это? Интересно и страшно одновременно, хотя интереса было все же больше. Но Крис же не могла в открытую спросить: «Что ты приняла?». Это как минимум глупо. Но все же Сото подумала, что нужно показать Джоане, что она не слепая и заметила это. Потому что это действительно заметно и опасно. Ведь здесь, мать его, есть другие люди помимо Кристины, которые могут и не церемониться. — Тебе не стоит употреблять перед работой, это опасно. — И Пена уже жмурится, мысленно готовясь к самой ужасной реакции. — Настолько заметно? — Совершенно спокойно и даже как-то виновато отвечает Джоана, и Крис сначала не двигается, а потом кивает головой. — Блять. Бианчи вновь чувствует себя виноватой, Сото понимает это, читает по языку ее тела, и Кристине становится ее как-то жалко. Неужели это настолько сильнее ее? Неужели от этого так сложно избавиться? Потому что Сото видит, что Акоста явно не в восторге от всего этого. Видит, как она вновь тянет правую руку ко рту. Как правая ее нога нервно дергается. Как брови хмурятся. — Я никому не скажу, обещаю. — Тихо проговаривает Крис, и Джоана выдает слабое «угу», поднимая взгляд. И в ее слегка покрасневших глазах столько благодарности и раскаяния, что Пене просто захотелось обнять Акосту. Но личное пространство и все такое, сами понимаете. Поэтому она всего лишь мягко улыбается, продолжая свою работу. — Крис? — Спрашивает тихо, неуверенно, а Сото вопросительно кивает. — Тогда ты сказала, что волнуешься за меня. Это правда? Крис чуть ли не давится воздухом. Она сказала Джоане, что волнуется за нее!? Когда!? Пена не помнит. Наверное, в тот раз, когда она наговорила ей кучу неприятных глупостей, потому что в тот момент мозг Пены был отключен, а при других обстоятельствах она это явно запомнила бы. Боже, Сото чувствует себя школьницей, которую только что впервые поцеловали в губы. Она стоит абсолютно красная от стыда и смущения, хватает ртом воздух, как рыба, и краснеет еще сильнее, потому что осознает всю свою нелепость сейчас. Джоана же как истинный садист смотрит так выжидающе, прямо в глаза, с легким прищуром. То есть ее ничего не смущает в этой ситуации!? Нисколечко!? Ни то, что Пена замерла на месте, ни ее ужасно красное лицо, ни ее несчастные попытки что-то сказать. Вообще!? Акоста продолжает смотреть, а Крис хочется провалиться сквозь землю. Почему Бианчи всегда доводит ее до таких странных состояний? Что это за воздействие такое магическое? — У нас время, красотка. — Как ни в чем не бывало произносит Джоана и отводит взгляд в сторону. Кристина с облегчением делает шумный вдох. Неизвестно, то ли Акоста догадалась о неловкости, хотя тут и так все было понятно, даже идиоту, то ли ей просто надоело ждать ответа. Потому что она ведет себя так, словно бы ничего не было, а вот Сото суетится, проговаривает быстрое «Да, да, да» и возвращается к работе.***
— Эй. — Как-то случайно срывается с губ Крис, когда она хочет привлечь внимание Джоаны. Та, в свою очередь, медленно оборачивается, до конца еще не понимая: относится это к ней, или Сото просто мыслит вслух. Пена жмурится, мотает головой. Что еще за «Эй»? Неужели нельзя было обратиться по имени? Акоста же не собака в конце-то концов, у нее вообще-то имя есть. — Ты меня? — Вопросительно смотрит Бианчи, тыкая в себя пальцем. Сегодня день неловкости, Кристина так понимает. — Эм… — Сото мнется, смотрит то на пол, то на стены, то на потолок. Чувствует, что Джоана ждет ответа. Она всегда так делает. Пронзительно смотрит, будто бы прожигает взглядом, пытается расколоть тебя, как пленного на допросе. Крис не знает, почему, но почему-то всегда чувствует себя очень странно, когда Бианчи так делает. Как-то…уязвимо? — Я могу подвезти тебя… — Акоста вскидывает брови, глаза ее расширяются, и она как-то странно наклоняет голову, а Сото снова чувствует себя каким-то смущенным подростком. Какого черта, Крис, соберись! — Если ты хочешь? — Спасибо, конечно, но я уже большая девочка. Сама дойду. Джоана самодовольно хмыкает, щурит взгляд, а Кристина?.. А Кристина просто тут же отворачивается, делая вид, что что-то забыла на столе, хотя он пуст, и бросает короткое «Окей», снова слыша то самое хмыканье за спиной. Да что с ней сегодня? Весь день какой-то странный. Стоило Акосте быть немного теплее чем обычно, как Сото начинает непонятно из-за чего паниковать, говорить глупые вещи, забывать слова и вообще вести себя крайне непонятно даже для нее самой. Наверное, это из-за шока. Наверное, Крис до сих пор пребывает в легком недоумении от того, насколько Бианчи другая. Да, именно из-за этого. Пена облегченно вздыхает, находя ответ на волнующий ее вопрос, а потом вздрагивает, слыша грохот позади. Оборачивается и замирает, потому что Джоана лежит на полу, и она, кажется, без сознания. Стоп. Что!? Сото стоит неподвижно, ощущает легкую дрожь, которая с каждой секундой становится все сильнее, но осознание происходящего все равно доходит слишком медленно. Ей понадобилось около минуты, чтобы понять, что Акоста не притворяется и сейчас лежит на полу, как тряпичная кукла. Крис сразу чувствует холодную испарину на лбу, понимая, что Джоана могла удариться головой обо что-то или об тот же самый пол, пораниться или еще что, а может быть, и вовсе разбить голову, ведь шум от падения был довольно громким. Пене понадобилась минута, чтобы подумать обо всем этом, а затем понять, что она все еще стоит на месте и не делает ровным счетом ничего. Кристина моментально оказывается перед Бианчи на корточках, громко и резко втягивая воздух от страха. Она пару секунд просто водит над ее телом руками, бегает растерянным взглядом по расслабленному выражению лица, потому что еще не до конца понимает, что вообще происходит. Паникует, часто дышит, а потом все-таки окончательно приходит в себя — если это можно так назвать — и приближает ухо к губам Акосты. Дышит. Значит, живая. Уже хорошо. Но паники от этого не меньше. Первое, что приходит в ее голову — это вызвать скорую. Пена судорожно, но быстро тянется к телефону и тут же осекается, на секунду замирая. Она не может этого сделать. Не может, потому что Бианчи принимала сегодня, а что будет, если что-то обнаружат в ее крови? Явно, ничего хорошего. И Крис трясется еще сильнее. Подходит к Акосте, потом проверяет пульс, но если честно, то она даже не уверена, что проверяет его на нужной руке, просто это необходимо ей, чтобы хоть как-то успокоиться. Отходит, снова подходит, снова проверяет. Ей и вправду страшно. На полу лежит человек без сознания, а Сото понятия не имеет, что ей делать. Не оставлять же ее тут? Но и здесь оставаться не вариант, неизвестно, когда Бианчи очнется. А вдруг она умрет!? Сото все это время хотела сделать так, чтобы Джоана не умерла от наркотиков, а в результате она умрет от удара головой об пол!? Нет. Нет. И еще раз нет! А вдруг у нее случилась передозировка!? Кристина моментально вспомнила слова Дани о его друге, о том, как его нашли мертвым в комнате общежития с пеной у рта. Сото просто панически боится этого. Она чувствует, как начинает трястись и чаще дышать, почему-то вспоминая о той внезапной истерике Бианчи. Кажется, Крис сейчас выглядит точно также. Еще чуть-чуть и она просто сядет на пол и будет с ужасом смотреть в одну точку, как Акоста. Нет же! Она должна собраться! Пена стучит себя по щекам, слегка приводя себя в чувства. Было бы что-нибудь такое, что помогло бы Джоане тут же очнуться. Крис бьет ее по щекам довольно сильно, даже сильнее, чем себя пару секунд назад, но без результата. И после этих взаимодействий, от которых впалые щеки Джоаны стали непривычно румяными, ее охватывает настоящая паника. Она не знает что делать! Не знает! Она перепробовала уже все существующие в ее голове варианты: трясла за плечи, била по щекам, даже прыскала в лицо водой — и ничего. Сото просто надеется, что кто-нибудь из съемочной группы все еще здесь, когда выходит в просторный зал на трясущихся ногах. — Что такое? — Напряженно интересуется Фабио, когда видит напуганные и расширенные глаза Кристины. Сото тяжело дышит, разводит руками, пытается собрать слова воедино, озирается по сторонам, а потом все же собирается с мыслями и резко с громким придыханием произносит. — Джоана без сознания.***
Крис суетливо мнется сзади, когда Фабио кладет Акосту на шезлонг. Ему пришлось протащить Джоану через два огромных зала, на просторную веранду, чтобы дать ее организму доступ к свежему воздуху. — Да что с ней, блять, такое! — Неожиданно для Сото выругался он, что она даже вздрогнула, ведь Фабио никогда не матерился. По крайней мере Пена этого не слышала. — У нее нормальные анализы? — Осторожно поинтересовалась Кристина, ведь она знала о правиле: никому не разглашать об анализах актеров — это что-то вроде врачебной тайны в рамках порноиндустрии. — Да, но это не играет особой роли, ведь это анализы на венерические заболевания. — Фабио склонил голову, сильно жмурясь и массируя переносицу пальцами, а Крис кивнула, соглашаясь с его словами. — Нужно звонить в скорую. Внутри у Сото все перевернулось миллионы раз, и она задержала дыхания, смотря на уходящего за телефоном Фабио. Если он сейчас позвонит, то это конец. Джоану наверняка запрут в каком-нибудь центре для наркозависимых на длительный срок после обнаружения наркотика в ее крови. И с одной стороны, это хорошо, но с другой: сама Бианчи явно не будет в восторге, и наверняка она будет вспоминать Пену самыми ужасными словами, потому что та обещала, что никому не скажет, а в результате отчасти по ее вине все и случится. — А может, лучше я довезу ее до больницы? — На одном дыхании проговаривает она, и Фабио останавливается, кидая вопросительный взгляд. — Думаю, так будет быстрее, чем если мы будем ждать приезда скорой. Фабио проводит ладонью по своей бороде, хмурится, задумчиво хмыкает, а Крис потеет то ли от волнения, страха, непонимания, то ли от всего вместе. Смотрит, сверлит взглядом его задумчивые морщины на лбу и совсем не понимает, почему именно она оказалась в этом дерьме. Кто-либо другой на ее месте уже давно бы вызвал скорую и плевать хотел бы на последствия, в конце-то концов, это Джоана виновата во всем, и это она должна нести ответственность за употребление наркотических веществ. Это не ответственность кого-то другого, это исключительно ее груз, и кому-то было бы все равно, как Бианчи бы разгребала все это. Но Крис не может. До сих пор не понимает, почему, но четко осознает это. Просто внутри ее головы стоит некий блок на подобные действия, но самое странное и нелепое для Пены это то, что данный блок действует только на Акосту. Необъяснимый феномен в голове вечно ветреной и безответственной Кристины, который иногда пугал ее, если о нем часто думала, ведь для Крис крайне непривычно делать что-то подобное. — Да, думаю, ты права. — Наконец произносит Фабио. — У нее есть какие-нибудь вещи? — Да, ее рюкзак. — Резко и дергано отвечает Сото. — Тогда иди и возьми его, а я отнесу ее к твоей машине. — Он осматривает Джоану, которая все еще расслабленно лежала на шезлонге. — У тебя ведь темно-голубой Форд фокус? Кристина бодро кивает и срывается с места, едва не поскальзываясь на паркете, когда Фабио нагибается к шезлонгу, чтобы обхватить Бианчи под спиной и коленями. Пена понятия не имеет, что она будет делать с Акостой, но одно она знает точно: ни в какую больницу она ее, явно, везти не собирается.***
Красный свет от светофора немного слепил глаза, отражаясь от линз круглых очков, и Крис подумала о том, что неплохо бы было купить линзы. По салону раздавались тихие постукивания идеальных, но уже отросших белых ногтей об поверхность руля, и Сото подумала о том, что нужно бы уже нарастить новые. Потом Пена перевела свой взгляд на зеркало заднего вида и подумала о том, что она понятия не имеет, как будет затаскивать Джоану на третий этаж. Кристина смотрела на Бианчи, что удобно расположилась на заднем сиденье, и нахмурила светлые брови, замечая, что ноги той находятся в неудобном согнутом состоянии, потому что ширина автомобиля явно не рассчитана под рост Акосты. Крис вдруг стало очень интересно, какой у нее рост и вес, размер ноги и обхват талии, когда день рождения и почему нет испанского акцента и… Сото не сразу заметила слепящий зеленый свет, поэтому немного растерялась, второпях выжимая сцепление и переключая скорость. Пена всегда была внимательна к вождению, хотя по ее характеру и не скажешь, но все же жить хотелось, плюсом к этому был неожиданно начавшийся небольшой дождик, и сырой асфальт отражал от себя все огни, слепя водителей. Будь бы Сото в подобных обстоятельствах, скажем, вчера, она была бы сосредоточена как никогда, но сейчас Кристина то и дело отвлекалась, поглядывая в зеркало заднего вида. Видеть Джоану такой было даже страннее, чем видеть ее растерянной, взволнованной, неловко мнущейся у двери или же смеющейся и улыбающейся без каких-либо веществ. Сейчас она выглядела такой спокойной, расслабленной, словно спящий ребенок. Такой уязвимой и…теплой? В ее этой утепленной джинсовке с какими-то непонятными для Крис нашивками, в довольно просторной черной футболке, надетой поверх белой кофты с оттянутыми рукавами, обтягивающих черных джинсах и куда же без массивных берц на довольно стройных ногах. И Пена в очередной раз поняла, насколько образ Акосты не сочетается с карьерой начинающей порноактрисы. В этой одежде Акоста выглядела, как непослушный подросток, который убегал из дома через окно на очередную тусовку, перебивал запах табака на пальцах об сырую траву и старался выглядеть максимально трезво по приходу домой, когда перед глазами все смазывалось в одну сплошную и разноцветную полосу, как на аттракционе в парке развлечений. Кто знает, может быть, Джоана и была одним из тех непослушных подростков в самый рассвет своего бунтарства. Была одной из тех, кто вечно тусовался на скейт площадках и курил травку в подворотнях, а после удирал от полицейских на скейтах. Кто смеялся громче всех в компании и клал на правила, нарушая их всеми возможными способами. Чьих родителей постоянно донимал директор, потому что она снова с кем-то подралась. Крис не знала, но широко улыбнулась своим мыслям, потому что Джоана действительно казалась ей бывшей бунтаркой, а может быть, и нынешней, где-то там глубоко под всеми этими навалившимися проблемами. В любом случае, Сото казалось, что жизнь у Бианчи была явно насыщенней, и, возможно, даже намного интересней, чем у Пены с ее этой суперспособностью вляпываться в абсолютно любое дерьмо и по сей день. А потом Акоста сама вляпалась в дерьмо похуже, и Кристина не хочет развивать эту мысль дальше. Сото лишь цепляется взглядом за подвеску Джоаны, которую, безусловно, замечала и раньше, ведь Бианчи не снимала ее никогда. Даже тогда, когда она оставалась полностью без одежды, два сложенных крыла всегда свисали с ее тонкой и длинной шеи и болтались в районе ключиц. Почему-то только сейчас Крис стало страшно интересно, что эта за подвеска такая. Ведь должно быть она имеет для Джоаны некое значение, раз та с ней никогда не расстается. Может быть, это подарок Элоя? Было бы вполне логично, так думает Сото, но снова отгоняет эти мыли, ведь они делали неприятно, распространяя щемящее чувство где-то в груди. Пена поморщилась, переводя взгляд на дорогу. До дома оставалось совсем ничего, и Кристине стало грустно, потому что как бы она ни пыталась не обращать на это внимание, но ей было довольно приятно ехать в машине в абсолютной тишине, размышляя о прошлом Акосты, о том, какой бы она могла быть до всего этого. Как громко она могла смеяться, как сильно напиваться на тусовках и как много заводить бессмысленных романов. Крис бы хотела познакомиться с ней раньше, когда ей было лет двадцать, а Джоане всего восемнадцать. Хотела бы, чтобы они вообще были одногодками и учились в одном классе на каком-нибудь уроке, и им было бы по шестнадцать. Да, Сото хотела бы узнать ее больше, понять ее, помочь. Хотела бы увидеть Бианчи в тот период ее жизни, когда она была максимально счастлива и была самой собой. Это было бы здорово, думает Пена. Но все хорошее рано или поздно заканчивается, поэтому Крис лишь паркует свой темно-голубой Форд фокус, глушит мотор, мысленно ставя напоминание над пунктом: спросить Джоану про подвеску. Если она, конечно, доверится Крис. Крис очень хочет в это верить.