***
Крис вырисовывает идеально ровные линии, правильно и ровно распределяет тон кожи, осветляет и затемняет в нужных местах, творит настоящую магию, потому что сегодня Джоана должна выглядеть идеально, как настоящая модель. И Сото не составляет никакого труда подчеркнуть то, что уже имеется. Например, скулы. И она ярко выделяет их, чтобы на камере все выглядело естественно, ведь «Камера жрет косметику». Выразительные карие глаза, линию острого подбородка и форму губ. И на последнее Кристина откровенно и незаметно для самой себя начинает залипать. Джоана чувствует, как движения прекращаются, и тогда Акоста медленно поднимает веки, потому что, если честно, она уже успела немного задремать за эти полчаса мягких прикосновений к коже ее лица то различных кисточек, то спонжей. Пена смотрит неотрывно куда-то в область подбородка и улыбается как-то легко, чуть приподнимая уголки губ. Бианчи наблюдает за этим, но Сото не подает никаких признаков жизни, поэтому Джоане приходится привести ее в чувства. — Крис? — Кристина быстро моргает, мечется взглядом по лицу и чуть краснеет. — Что такое? — Эм, ничего. — Каким-то глупым, не свойственным ей голосом произносит Пена, смотрит, как Акоста чуть улыбается, вглядывается, щурясь. — Я просто задумалась о… И тут Крис погружается в ступор. А о чем она, собственно, задумалась? Честно, она не знает. Не смогла запомнить, потому что голос Джоаны возник так резко, что Сото даже слегка напугалась, и все ее мысли как ветром сдуло. Поэтому она совершенно без понятия. — Я не помню о чем. — Виновато произносит она и почему-то чувствует себя очень глупо, а Джоана лишь понимающе кивает и больше не задает никаких вопросов. Не давит, и Крис это нравится. Крис нравится, как все поменялось. Как от холодных быстрых взглядов Джоана перешла к более теплым и долгим. Нравилось замечать на себе пристальный, изучающий янтарно-медовый взгляд с отблеском зеленцы. Правда, иногда это очень смущало, и Сото вновь ощущала себя очень странно, но ей это нравилось. Она перестала скрывать это от себя, ведь это совершенно нормально, верно? В этом нет ничего такого. Пене просто нравится, что Акоста становится более открытой рядом с ней. Например, ей нравится, когда Бианчи заходит в комнату, выделенную под гримерную, и чуть растягивает губы. Нравится, когда Джоана говорит холодно со всеми вокруг, но стоит ей начать говорить с Кристиной, как голос становится мягким и чуть хриплым. Нравится, что только с Сото Джоана ведет себя как-то эксклюзивно и ни с кем больше. По крайней мере, Крис не видела, чтобы поведение Акосты хоть с кем-то было точно таким же. Но все же Сото замечала в ней что-то странное. Местами что-то казалось Пене не тем. Например, когда Бианчи очень сильно разозлилась почти на ровном месте: молния на ее рюкзаке заела, и тогда Джоана швырнула его в стену. Она, правда, потом извинилась перед Кристиной, но Пене все равно было не по себе. А еще Крис всегда удивлялась тому, как при разговоре с Акостой их диалог постоянно менял настроение, как и сама Бианчи. Она могла прийти довольно в приподнятом настроении, а уже через полчаса молчать, грустно смотря куда-то в пустоту. Крис всегда замечала это и считала немного странным, но предпочитала не говорить об этом, потому что убедила себя в том, что у Джоаны просто такой характер. — Не думала, что у тебя проблемы с памятью, Крис. — Акоста легко засмеялась, заправляя прядь своих волос за ухо. — Идиотка. — Пробубнила Пена, закатив глаза и улыбаясь. — Это что, теперь мое прозвище? — Нууу, — с наигранной задумчивостью произносит Сото, и Джоана вглядывается в ее глаза, неотрывно, с легким прищуром. — Думаю, да. Бианчи забавно выгибает брови, слегка вскидывая их вверх, и губы полудугой, а Крис это ой как нравится, поэтому она смеется. — Можешь мне тоже дать. — Сото смотрит на Акосту и совершенно не понимает, почему та так странно вглядывается в ее глаза. — Ого, Крис, так сразу, прямо сейчас, здесь? Кристина обрабатывает фразу пару секунд, и до нее не сразу доходит эта шутка, но зато потом лицо ее вспыхивает так ярко и резко, что Джоана не сдерживает смеха. Но вот что она за человек такой? Почему она всегда заставляет Сото неистово краснеть? И Пена не знает, стоит ли ей убить Акосту или же смеяться вместе с ней, потому что слышать ее смех чертовски приятно. — Идиотка! — Крис слегка замахивается и, когда Бианчи, скукожившись и прикрывшись руками, издает какой-то странный полуписк, полукрик, тоже начитает смеяться. — Я про прозвище! — Дай подумать. — И Сото снова не может оторваться от того, как Джоана задумчиво вглядывается в потолок, забавно корча свое лицо, и сейчас она кажется Пене таким ребенком. — Жабка. — Ты что только что назвала меня жабой? — Нет, Крис, жаба и жабка — это разные вещи! — Ей-богу, Кристина сейчас умрет от умиления. То, как Акоста кривит свое лицо, противозаконно. — Не вижу никакой разницы. — Пена все же упрямо скрещивает руки на своей груди, и когда Бианчи насупливается, решает окончательно добить ее. — Окей, и почему жаба? — Жабка. — Поправляет ее Джоана, поднимая указательный палец вверх. — Хорошо. — Сото вновь закатывает глаза. — Почему именно жабка? — За твои большие, невероятно красивые и чистые голубые глаза, Крис. Кристина замирает. Это она хотела добить Акосту. Тогда какого хрена все происходит с точностью наоборот!? И действительно, жабка после этих слов звучит не так грубо, а даже мило, но все равно как-то по-идиотски. Но даже глупость и абсурд в этом случае имеют свой какой-то необъяснимый шарм. Потому что Крис на сто процентов уверена, что ни один человек никогда бы не додумался сделать комплимент именно таким способом. Да и вообще, кому в голову придет такое? Но, видимо, у Джоаны свое какое-то виденье комплиментов, не иначе. Джоана вообще какая-то вся необычная. Это заметно по ее поведению, ее стилю одежды: иногда сочетать несочетаемое — по ее манере общения и по ее привычке прожигать тебя взглядом. Крис это тоже нравится. Эта необычность притягивает. Эта неординарность. Иногда Бианчи могла целый час говорить о, действительно, очень интересных вещах, которые Пена не всегда могла понять, но слушать Акосту от этого не становилось не интересно. Наоборот даже. Она была действительно умна и начитана. И это Кристине нравилось тоже. Иногда Крис даже пугалась того, что ей в Джоане нравится так много, потому что ее в принципе никогда так никто не притягивал. Это странно и необычно. Это непонятно для Сото. Потому что иногда ей кажется, что она может проговорить с Акостой вечность. И не важно о чем, и даже не важно, будет ли Пена говорить тоже или просто молчать и слушать. То, как рядом с ней Крис иногда ловила какую-то непонятную панику, казалось очень странным. Именно это немного и пугало.***
В последнее время Кристине все тяжелее представлять и осознавать то, что Джоана вынуждена позировать абсолютно обнаженной, а после - сниматься в этих дурацких порнороликах. Крис ловит себя на мысли о том, что начинает ненавидеть вообще любое порно. Потому что Сото, как и любой другой человек, тоже смотрит его, но в последнее время она даже не хочет об этом думать. Раньше она не обращала на это внимание и даже пыталась как-то оправдать себя, но после того, как Джоана ушла из ее квартиры где-то ближе к вечеру, Пена больше не находит себе оправданий. Она лишь осознает, что чувствует некое отвращение к происходящему. Осознает, что сейчас, сидя в этой комнате уже почти полтора часа, она нервно постукивает по столу своими белыми ногтями и даже думать не хочет о том, что там происходит с Джоаной. Это мерзко, а еще это ужасно злит, и Крис не понимает почему. И Сото начинает злиться еще больше, когда уставшая Акоста вламывается в комнату на ватных ногах, покрытая легкой испариной, с потекшей тушью, уставшая между дублями. Пена видеть это не может и поэтому кидает испепеляющий взгляд в сторону парня, который зашел следом за Бианчи. Джоана идет медленно, даже чуть шатаясь, вроде, и когда Пена замечает ее покрасневшие, слезившиеся глаза, то сразу понимает, какую сцену они только что снимали. Крис передергивает и передергивает еще сильнее, когда парень начинает откровенно приставать к Акосте. Неужели он не видит, как она вымотана? Неужели он настолько идиот? Бианчи даже не отвечает, просто продолжает смотреть сквозь него, когда он скачет вокруг, как петух, хотя почему как. Он предлагает мерзкие вещи под предлогом «Настроиться на нужный лад», и Джоана все еще игнорирует, а у Крис, которая отбирает нужные ей сейчас инструменты, уже руки чешутся отвесить этому придурку пощёчину. — Эй, сука, я с тобой разговариваю! — Слышит Сото и резко разворачивается на звук. Акоста сидит все еще неподвижно, но Кристина видит, как напрягаются ее желваки, — сжимает зубы — тонкие пальцы впиваются в коленные чашечки, а взгляд темнеет, и Пена просто не понимает почему, Бианчи не поставит его на место. Почему просто не встанет и не даст ему эту самую пощёчину? Неужели так просто позволит унизить себя, ничего не сделав? — Эй! — Он толкает ее в плечо, и Крис больше не может наблюдать за этим со стороны. — Отвали и не мешай нам работать. — Сото показательно толкает его плечом, проходя мимо. Пена не хотела устраивать скандал, она могла поплатиться за это, но все же сделать хоть что-то, как она считала, было необходимо. Он громко хмыкает и уходит, вальяжно шагая. Кристина встречала таких парней, и никогда ничего хорошего от них ожидать нельзя. Сото вспомнила, как однажды, когда ей было еще семнадцать, один такой парень очень сильно напоил ее, а после открыто приставал, утаскивая в свою машину, и если бы не Лукас, Уго и Хорхе, то ее бы наверняка изнасиловали, потому что сама Пена была далеко не в том состоянии, чтобы сопротивляться. — Все хорошо, Джоана? — Спрашивает она, глядя в стеклянные глаза Акосты, и та поднимает взгляд медленно, и только сейчас Кристина замечает в светло-карих легкий испуг или что-то, отдаленно похожее на него. Акоста чуть кивает, вновь фокусируя все внимание на своих босых ногах. — Спасибо, Крис. — Пена легко улыбается, и Джоана сейчас выглядит такой беззащитной, такой хрупкой с ее выпирающими ключицами и худым телосложением. — Ты почти бесстрашная. — Вовсе нет. — Чуть смеется, когда слышит легкий и искренний смешок от Бианчи. — Приступим, или дать тебе время отдохнуть? Акоста вновь поднимает взгляд, и глаза у Крис такие заботливые, такие родные, что ли. Джоана кивает, и пухлые губы напротив растягиваются в улыбке, и Джоана смотрит на них как-то слишком долго. Они сидят в тишине, наверное, уже около двух минут, и Бианчи наблюдает за тем, как Сото, хмуря брови, что-то печатает в телефоне. И Акоста слегка хмыкает, грустно улыбаясь, потому что понимает, что уже не сможет остановить себя. Потому что она уже привязалась. Привязалась к человеку, который поначалу заставлял Джоану ощущать себя как не в своей тарелке, но сейчас ей кажется, что она сидела в этой тарелке всю свою жизнь. И Крис Джоане кажется такой идеальной, такой светлой, к которой всегда хочется тянуться, и Акоста понимает, что ненавидит эту часть себя, которая идеализирует людей, а потом так же успешно обесценивает их, стоит им сказать или сделать что-то не то, что может заставить Бианчи кровоточить. А заставить ее кровоточить может многое, даже самое безобидное действие и слово. А еще Джоана ненавидит ту часть себя, которая панически боится быть брошенной. И все ее отношения в основном не были длительными по этой причине. Потому что этот страх настолько силен в ней, что Джоана бросает раньше. «Лучше я брошу первой, чем потом меня бросят позже и разочаруются во мне» — каждый раз думает она и обесценивает человека, которой вчера был для нее всем. Бросает, обесценивает, а потом хватается за ножи, таблетки и веревки. Это порочный круг, из которого она никак не могла выйти. И Джоана ненавидит себя за это, потому что не может понять, где находится грань между ее ПРЛ и ей самой. Потому что она воспринимает все свои ужасные поступки, как часть себя. Людям с ПРЛ свойственна сильная ненависть к самим себе и внутренняя пустота, и Джоана смеется каждый раз, когда хоть где-то видит или слышит эту фразу, потому что она звучит так легко, в отличие от того, что происходит на самом деле. Ты ненавидишь себя каждый день, и иногда эта ненависть сменяется абсолютной любовью к себе, и это невыносимо. И из-за этого ты ненавидишь себя больше. А еще Джоана ненавидит себя за то, что прекрасно понимает тот факт, что сейчас она считает Крис идеальной, а завтра пошлет ее на хер и наговорит ей глупостей, потому что она поздоровалась с ней не с той интонацией, а после будет бесконечно извиняться. Невыносимо! — Крис? — И Сото чуть вздрагивает от неожиданности, быстро моргает, смотрит заинтересованно. — Ты свободна на выходных? Кристина чуть не роняет телефон и начинает краснеть, потому что Джоана улыбается, замечая эту небольшую панику во взгляде Пены. Крис начинает что-то тараторить, даже сама не понимая, что именно, но после фразы «Думаю, нет» улыбка с лица Акосты исчезает, и Сото становится как-то не по себе после этого. — У меня день рождения завтра, так что я, наверное, поеду к родителям на выходных. — Говорит так, будто бы извиняется, и Джоана сейчас выглядит такой грустной. — А что? — Вдруг интересуется Пена и вновь краснеет. — Просто… — Бианчи мнется, смотрит себе под ноги, грызет ноготь. — Забей. Тишина, и если честно, то она очень напрягает Крис. Джоана хотела ее куда-то пригласить, или что происходит? — Значит, у тебя завтра день рождения? — Акоста старается говорить как можно бодрее, но это плохо получается, она сама это слышит. Она, действительно, плохой лжец. — Здорово. — Улыбается натянуто, когда Сото кивает. — Думаю, нам нужно приступить, Крис. И Кристина вновь чуть заметно кивает.***
Крис лежит на кровати и крутит телефон в руках. И если так подумать, то она не особо-то и хочет ехать в Саорехас на выходные. Сото не очень любит получать поздравления от дальних родственников, которых в последний раз видела в лет так пять. Пена считает это лицемерным и мерзким, когда о тебе вспоминают только в твой день рождения, и это все равно, что получить поздравление от прохожего на улице — странно и неловко. А еще Кристине страшно интересно, что же хотела Джоана. Это было неожиданно и немного смущающе, но Крис, правда, интересно, потому что Акоста так расстроилась. Сото снимает телефон с блокировки и открывает список контактов, находя там «Дани». Пена сначала сверлит взглядом его номер телефона на протяжении минуты, а после шумно выдыхает, нажимая на вызов. Гудки долгие, и Крис уже хочет сбросить, но слишком поздно. — Крис? — Слышит весьма удивленный голос на том конце провода. — Время пол двенадцатого ночи, что-то случилось? Сото молчит. Она еще может передумать, но почему-то не делает этого. — Нет, Дани, все в порядке, просто… — Снова пауза, и брат на том конце линии заметно нервничает. — Можешь сказать маме, что я не приеду на выходных? — Что!? — А вот теперь Дани возмущен, причем очень сильно. — Но, Крис, приедут почти все родственники! — Бля, Дани, я знаю! — Ты опять вляпалась в какое-то дерьмо, Крис!? Если да, то я не собираюсь тебя вытаскивать, ты уже взрослая, так что будь добра вести себя, как взр… — Нет, я не вляпалась, Дани! — Крис закатывает глаза, это так похоже на него, но он все равно всегда вытаскивает ее. — Тогда какого хрена ты творишь!? — Дани повышает голос, и Сото это, мягко говоря, не нравится. — Бля, Дани, я просто не смогу приехать, окей! — Они оба замолкают. — Так ты скажешь ей? — А почему ты не скажешь ей об этом сама? — Ну уж нет, я еще хочу жить. Они снова молчат, и Кристина сама задается вопросом: «Какого хрена ты творишь?». Из-за нее в Саорехас приедут почти все родственники, а она. Это странно, потому что Крис не мучает совесть и ей даже абсолютно все равно. Это странно, потому что между семьей и Джоаной Сото выбирает второе. И Пена удивлена очень сильно, но если бы она имела возможность повернуть время вспять, то вряд ли хоть что-то бы поменяла. — Окей, но это последний раз, Крис. — Я знаю, спасибо, Дани. Раздаются длинные гудки.