Скажи мне, что это мы

      Крис совсем невнимательна, это очень непохоже на нее за рулем, потому что она резво обгоняет парочку машин, вылетая навстречку, и даже один раз проезжает на красный. В салоне тишина, и иногда она слышит, как кто-то сигналит ей, но эти звуки проходят мимо. Крис не знает, зачем едет туда, ведь ничем хорошим это не кончится, разве что очередным скандалом и недовольными воплями мамы, но Сото сильнее давит на педаль газа, подрезая чью-то черную Киа. Навстречу едет груженый грузовик, и Пена увиливает прямо перед его носом обратно, водитель громко сигналит, и руки у Кристины потеют так сильно, что руль выскользнет из-под пальцев. Она еще никогда так не лихачила на трассах. Выезд из Мадрида, и Крис выдыхает: здесь движение не такое, как в самом городе, можно и немного расслабиться, но это плохо выходит. Вернее, вообще не выходит.       Почти всю ночь Сото просидела за ноутбуком, бегая глазами по бесчисленным статьям, впитывая в себя информацию, и с каждой новой строчкой приходила в ужас. Было очень много слов, которые она не понимала, и Пене пришлось перерыть, наверное, весь интернет в поисках более понятных объяснений. И так из различных кусочков, она смогла примерно составить целостную картину, ну или хотя бы попытаться.       Таким образом Кристина теперь знает, что Джоане сложно понят свое «Я», и возможно Крис знает не ту Джоану, а сама Акоста просто подстраивается под Сото, перенимая некоторые черты ее характера. И Пене сложно понять, как это не знать и не ощущать себя как личность, а еще ей страшно быть обманутой. Страшно, что Бианчи совсем не такая за кого себя выдает. Кристина так же теперь знает, что Джона панически боится быть покинутой, из-за этого она зависима от людей и находится в вечном поиске того, на кого бы могла переложить ответственность за свою болезнь, да и за свою жизнь в целом. И Сото хмыкает на весь салон, потому что Акоста явно ошиблась с выбором. Потому что Кристина, по ее собственному мнению, не похожа на кого-то, кому можно вообще доверить хоть какую-нибудь ответственность. Пена, конечно, взяла некую ответственность за ее пристрастие к запретным веществам, но она не знала, что к этому прилагается еще целая уйма. Крис не готова. Крис страшно.       Кристина теперь знает, что мир у Бианчи только черный и белый, что она импульсивна и вечно нарушает чужие границы, что она тревожна, что она намного больше склонна к зависимостям, чем обычные люди, что она каждый день ненавидит себя даже за то, что не может разблокировать телефон с первого раза, что ей сложно контролировать свои навязчивые идеи и эмоции, особенно это касается злости, что ее настроение может меняться каждые пол часа на диаметрально противоположное, и Сото еще много чего теперь знает, но вместе с тем еще больше боится.       Крис не понимает, как вообще можно существовать с таким набором характеристик, и тогда страх смешивается с жалостью и грустью, и Пена вновь подрезает кого-то. Кристина никогда еще не думала о психических заболевания так глубоко, если вообще думала о них хоть когда-нибудь. Еще никогда это не касалось ее так близко, и Сото страшно даже думать о том, какого это жить и ненавидеть себя изо дня в день, чувствовать себя одинокой и не уметь контролировать свои чувства. И Крис с уверенностью могла бы сказать, что уже разрыдалась бы прямо сейчас от этого невыносимого чувства бесполезности, пустоты и страха. Ведь Пена обыкновенная трусиха. Безответственная, легкомысленная, не умеющая заботиться ни о ком кроме себя дура! Как такая может хоть как-то облегчить существование Джоаны?! Ответ напрашивается сам собой: Никак! Сото ни на что не способна. Единственно, что она может это пить до потери пульса и отдаваться кому-то по пьяни, забывая об этом на следующее же утро! Она и правда ничтожна.       Именно с такими мыслями она паркует машину, и любимый Саорехас не согревает так как раньше. Все кажется таким серым и бессмысленный, еще и этот непрекращающийся дождь, и Кристина подумала о том, что, должно быть, Джоана сидит сейчас в квартире у окна, держа в руках кружку с горячим и сладким кофе без молока, и наслаждается пейзажем дождливого Мадрида. Она ведь любит дождь, Сото помнит. Рука дергается, когда Крис едва касается ручки, в горле застревает ком, когда она открывает дверь, и дома стоит гробовая тишина, а Пене даже не нужно объяснений, когда она видит недовольный и грозный взгляд матери. — И что это было, Кристина? — Она говорит спокойно, но Крис-то слышит ее тон, и он явно не предвещает ничего хорошего. — У меня были дела. — Сото не хочет этого, но она понимает, что это попросту неизбежно, что ее мать никогда не будет молчать, что ее мать всегда недовольна. Недовольна всем, что бы та не сделала. — Какие у тебя могут быть дела в выходной день, Кристина? — Сеньора Сото повышает голос. — Ты понимаешь, что все наши родственники отложили свои дела, а ты не удосужилась приехать даже не пару часов!? Ты безответственная, Кристина! Тебе уже двадцать пять лет, Кристина, но у меня такое чувство, что тебе до сих пор пятнадцать! — Крис сжимает кулаки, она не понимает почему ее мать просто не может перестать давить на нее хотя бы раз в жизни. Хотя бы раз в жизни сказать ей что-то приятное, а не вот это вот все! Один блядский раз! — Кого не послушай, у всех уже дети, семья, муж, а у тебя что!? Что у тебя, Кристина!? Ни нормальной работы! Ни нормального образования! Ничего, Кристина, а тебе уже двадцать пять! Двадцать пять, Кристина! — У меня, бля, нормальная работа! — Пена чувствует, как ее разрывает. Она и так на взводе в связи с последними событиями, а тут еще и это. И Крис правда не хотела бы ругаться, не хотела бы кричать, а потом плакать, но не выходит. Слышать это и правда больно. Больно, когда все твои старания обесценивают и выкидывают в мусорку, говоря, что этого недостаточно. — Вечно, ты со своим «бля», Кристина! Неужели так и не научилась прилично разговаривать! Сколько раз я говорила тебе! — Сеньора подходит ближе, надвигается словно ураган: грозная, недовольная. — У тебя нормальная работа, Кристина?! По-твоему, разукрашивать шлюх — это нормальная работа, Кристина!?       Внутри Крис что-то лопается. Наверное, это терпение, потому что из ее голубых, покрасневших глаза все же стекают слезы. Сото смотрит в глаза матери в надежде найти там хоть что-то хорошее, но находит лишь разочарование и недовольство. И тогда Пену начинают душить чувства обиды и злости. Она просто не понимает, почему она с ней так. Что Крис такого сделала? Она ведь и правда старалась раньше, но на это не обращали внимание, и тогда Крис престала стараться. И чья же это вина? Ее? Или может быть ее консервативной матери, которая душила Пену из-за добрых побуждений? Почему же Крис выросла такой безответственной, боящийся сложностей, легкомысленной? Кто виноват!? — Да? — Она подходит к матери почти в плотную, чуть нависая над ней, и ее голубые искрятся ненавистью. — А ты в курсе, что твоя дочь тоже своего рода шлюха!?       Кристина просто выбегает из дома, не оставляя шанса ответить. Лучше бы она не приезжала! Только зря потратила свое никчемное время! Потрепала нервы! И Сото запирается в машине, упираясь лбом об руль. Ей так больно. Ей так чертовски больно, что это не описать словами. Она не помнит, когда в последний раз ей было так больно. Ей больно, что самый дорогой человек говорит ей такие вещи. Больно, что она все еще недолюбленный ребенок. Больно, что ее мать назвала их шлюхами, и Крис было бы плевать, если бы это не относилось и к Джоане тоже. И Крис злится, потому что Джоана не шлюха. И еще Крис могла бы сказать, что Джоана самое лучшее, что случалось с ней за последнее несколько месяцев, наполненных рутиной, однообразием и работой. И если бы мама Кристины только знала, через что Джоане приходится проходит, Пена уверена, она бы поменяла к ней свое отношение. Хотя, нет. Не поменяла бы. Она же наркоманка, с психическим расстройством, чьи руки забиты татуировками, а кончики волос окрашены в фиолетовый, а это уже автоматически ставит на нее клеймо «бесполезный член общества».       И Пене становится еще больнее от этих мыслей, и она не знает сколько просидела так в тишине салона автомобиля, оперевшись лбом об руль. Наверное, долго, потому что она увидела отпечаток от чехла на своей коже, когда телефон ее завибрировал, и Кристина потянулась за ним, чтобы посмотреть, кто ей написал. Идиотка: привет кра со ТКАААААА!!! мне скучно Поговорим) ¿¿¿????       Улыбка сама по себе расползается на лице, но вместе с тем становится вновь невыносимо грустно и страшно. Крис знает слишком много, это не укладывается в ее светлой голове. Ей нужно кому-то высказаться, но она понимает, что, наверное, это именно те вещи, о которых бы стоит молчать. Сото сама виновата. Она сама хотела знать как можно больше, когда ее не просили, вот теперь и расплачивается за свое любопытство. Расплачивается стыдом в том числе, потому что Пене стыдно думать о том, что Джоана сейчас пишет ей и даже не догадывается о том, что Кристина все знает. И телефон продолжает настырно вибрировать в ее руках, а она даже слова написать не может. Просто в ступоре. Идиотка: привет кра со ТКАААААА!!! мне скучно Поговорим) ¿¿¿???? Красотка? жа бка ????????? Крис извини       Вибрация прекращается. Минуту. Две и больше. И Крис понимает, что поступила мерзко, но ей страшно. Она не знает, о чем говорить, будто бы после того разговора с Вероникой мир поделился на «до» и «после». Крис не знает, как теперь завтра будет спокойно смотреть Джоане в глаза. Крис ничего не знает! Крис просто блокирует телефон и поворачивает ключ зажигания. Ей нужно время. Время, чтобы разобрать в этом. Время, чтобы понять, что она действительно способна хоть что-то сделать. А главное, готова ли она сделать это «хоть что-то».

***

      Кристина стоит в дверях и не может шелохнуться. Она никак не ожидала, что Джоана придет раньше, ведь она уже около месяца приходит после Сото. Сегодня необычайно солнечно, и Акоста щурится еще сильнее, сидит с почти закрытыми глазами, потому что солнечный свет падает прямо на ее лицо, проходя через панорамные окна офисного кабинета. Неплохое место для снятия сюжета «Директор и секретарша», и Пене противно от этих мыслей, но она продолжает стоять на одном месте. Крис просто морально не была готова к тому, что увидит Бианчи так быстро. Ей нужно было, ну не знаю, подготовиться, прорепетировать речь, да что угодно. — Привет. — Сото все же отмирает, и Джоана чуть заметно кивает, поднося руку ко рту, и Кристине не нравится этот жест. Когда Акоста грызет ноготь, это не может говорить ни о чем хорошем. Это из-за вчерашнего, Пена так понимает. — Прости, я была занята вчера поэтому… — Да ладно тебе, Крис, не оправдывайся. — И Крис передергивается, а потом немеет, потому что Джоана говорит так обиженно, еще сильнее прикусывая ноготь зубами и поднимая плечи. — Я все поняла. — Поняла что? — Еще одно слабое место Бианчи — глаза.       По ее глазам можно понять многое, и Сото бы никогда не подумала, что по глазам можно прочесть чьи-то эмоции, но глаза Джоаны что-то с чем-то, по ним казалось можно понять абсолютно все. И сейчас они были такими тоскливыми, темными от обиды, без игривого прищура, с слегка опущенными вниз уголками, впалыми. Невероятно количество грусти и тоски, Пена это замечает. — Блять, Крис! — И Джоана впервые чуть повышает голос, резко разводит руки в стороны, вскакивая с места. — Тебе не понравилась моя компания и ты решила избавиться. Я не тупая, поняла намек, Крис. — Что, прости? — Что? Разве я не права, Крис?       Кристина молчит, не потому что это правда, скорее наоборот, а потому что она не понимает, как мозг Джоаны способен придумывать такие вещи так быстро. Неужели Сото хоть раз совершала поступки, которые могли бы демонстрировать ее неприязнь? Начало их знакомства не считается, тогда они вообще не разговаривали. Да, вчера она проигнорировала ее, но это лишь один раз, и то потому что Пене нужно было время. Ей до сих пор нужно время, но Акоста его попросту не оставляет, забивая его собой. И Крис, конечно, знает всему этому оправдание, но, черт, это не справедливо. — Нисколечко. Сто процентов мимо, подруга. — Сото все еще видит ее обиженный взгляд, видит, как Бианчи держит правую руку на уровне губ, потирая большой палец другими пальцами, и Пена подходит ближе. — Ты не можешь обижаться на меня, идиотка. — Почему? — Джоана потирает шею, хмурясь и щурясь, и нотка обиды потихоньку исчезает из ее взгляда. — И я не обижаюсь. — Потому что мы совсем не знакомы. — Глаза у Кристины становится теплее, когда она замечает, как уголки губ Акосты слегка приподнимаются. — И, нет. Ты обижаешься, я вижу это по твоим глазам. — Первая фраза моя, красотка. — Обида окончательно испаряется, и теперь взгляд у Джоаны не темный, а чуть светлее, но вместе с тем он по-прежнему остаётся густым и насыщенным. — Ну, я ненадолго позаимствовала ее, можно ведь? — Крис пожимает плечами, чуть закатывая глаза, и сейчас она уверена, что Бианчи больше не обижается, потому что она назвала Пену «красоткой». Назвала без язвительного тона, а с теплотой в голосе, и даже какой-то нежностью. — Можно, но все же мы знакомы, потому что ты уже кое-что знаешь обо мне.       Сото теряется, у нее, кажется, развивается паранойя от переизбытка информации в голове. Она, конечно, понимает, что Джоана не может знать о том, что Кристина знает, но все равно эта фразу пугает. Пугает, по этому Крис просто стоит и мысленно пытается перебирать все моменты, где она теоретически могла бы проколоться, но не находит им практического подтверждения, вроде как. — И что же я знаю? — Она сглатывает, а вот Акоста выгляди спокойной и даже чуточку игривой. — Ну, — Протягивает Бианчи, и ладони у Пены потеют чертовски сильно. — Например то, что я не пью никакое молоко, никогда. — Ну, может быть. — Нервный смешок, и Кристина молится, что бы Джоана оставила его без внимания.       И она оставляет, но не оставляет без внимания лицо и прям таки сверлит Сото взглядом. Слегка темноватым от прищура, но когда солнце выходит из-за облака и попадает прямо на левый глаз, то тот становится светло-светло-карим, почти желтым, даже слегка зеленоватым что ли. И Крис еще раз подмечает, что цвет глаз у Акосты очень странный, и порой так сильно меняется в зависимости от освещения, что сначала и не поймешь, какие у нее глаза: светло-карие, просто карие, желтые, желто-зеленые, темно-карие? Пена не знала, но сейчас была так сильно заворожена этим зрелищем, что не сразу смогла понять смысла сказанной Бианчи фразы. — Хочешь узнать еще что-нибудь? — Узнать, что? — Джоана жмет плечами, поджимая губы, а до Кристины только сейчас доходит смысл вопроса.       Она чувствует себя ужасно неловко, но вместе с тем счастлива потому что Джоана сама идет на контакт. Начинает доверять спустя почти три недели, как Сото поставила перед собой цель добиться ее доверия. И Пене кажется это таким странный, но ей уже совсем не хочется торопиться. Не знает, связано ли это с тем, что она уже почти все знает, или с чем-то другим, но она не хочет развивать события слишком быстро. Почему-то сейчас ей кажется, что все идет своим чередом, и Крис смеется в душе, когда понимает одну очень странную для нее вещ: им понадобилось почти три месяца что бы хоть как-то начать контактировать, чтобы обменятся чертовыми номерами телефонов! И почему же это странно? Да потому что Крис привыкла к бессмысленному флирту, к быстро развивающимся отношениям-пустышкам, которые точно так же быстро и заканчивались. Она привыкла к любым быстрым коммуникациям. Привыкла, что ей открываются почти сразу, привыкла, что почти сразу обмениваются с ней номерами, привыкла, что уже после первых часов знакомства она уже может седлать чьи-то бедра, но Джоана это совсем другое. Джоана — это что-то неспешное, постепенное, ответственное, серьезное: в общем все то, что для Крис вовсе не свойственно. И Крис не знает почему, но именно это ей и нравится. А еще она не знает, почему только что прировняла Джоана к своим любовникам. — Ну, — Акоста неожиданно нарушает затянувшееся молчание. — Мы могли бы пообщаться вне всего этого. — Бианчи обводит комнату, а вернее офис взглядом. — Нет? — Сото многократно кивает. — Сегодня, только фотосессия и вступление, не думаю что мы сильно устанем, как думаешь? — Да. — Уверенно кивает Пена, но потом начинает крутить головой в разные стороны, совершенно путаясь. — То есть нет. То есть я имею в виду да, но это как нет в том смысле, что мы… — Я поняла, красотка.       Джоана широко улыбается, и глаза ее вновь становятся густыми и насыщенными из-за спрятанного за облаком солнца. Она вновь смотрит пристально, прищуриваясь, чуть закусывая губы, а потом приоткрывая рот, делает медленный, но достаточно шумный выдох, и Кристина выдыхает следом, но более прерывисто, на что Акоста приподнимает один из уголков губ чуть выше. — Думаю, нам стоит начать, жабка. — Бианчи прервала зрительный контакт так же быстро, как и установила его. — Или может быть мне стоит называть тебя помидорка. — Она легко тыкает указательным пальцем в щеку Крис, и та сначала вздрагивает от неожиданности, но потом, что-то бубня, отбивается руками, как маленький ребенок. — Отстань, я и так ненавижу это! — Сото не может не улыбнуться, когда из груди Джоаны вырывается приглушенный смешок. — Почему? — Потому что никто не краснеет так, как я. — На секунду замолкает, слегка наклоняя голову влево, тем самым отзеркаливая действие Джоаны. — Я краснею всегда, абсолютно. Меня это раздражает. — Ну, не знаю, а мне нравится. — Акоста наблюдает за тем, как глаза Пены становятся шире, а рот слегка приоткрывается, и боже, как же ей нравится это выражение полной растерянности и смущения. — Блять, Крис, я не думала, что ты можешь быть еще краснее. — Идиотка, садись уже! — Кристина толкает Бианчи в плечо, указывая на кожаный стул, когда та уже в открытую заливается тихим смехом. — Черт, красотка, ты что-то невероятное. — Значит мы друг друга стоим.       Джоана слегка приподнимет левую бровь, поджимая губы, но Крис пропускает это мимо глаз, сосредоточенная на распаковки всего необходимого, точно так же пропуская мысль о том, что этот разговор чертовски сильно был похож на легкий флирт.

***

      Как Джоана и предполагала, за сегодняшний день они нисколечко не вымотались, разве что Джоана чуточку, ведь Крис никогда особо не уставала. И сейчас Сото сидит в машине, вновь нервно постукивая по рулю уже порядком отросшими ногтями. С нервами у нее в последнее время что-то неладно, и ей кажется, что она скоро начнет грызть ногти как Джоана. Резкий стук в стекло, и Сото вновь подпрыгивает на сиденье, погруженная в свои мысли, радуется, что в этот раз у нее не оказалось телефона в руках. — Добрый вечер. Разрешите сесть, графиня? — Акоста слегка приоткрывает дверь, чуть кланяясь. — Боже, это что «Опасные связи»? — Бианчи кивает, и улыбка у нее сейчас такая широкая и искренняя. Она практически светится, и Пена ощущает себя чертовски счастливой, когда в ее голове всплывает тот факт, что Акоста больше ни с кем так широко не улыбается. Да и не улыбается в принципе. — В сием случае, разрешаю. — Джоана резво садится на переднее сиденье. — Куда едим, графиня? — Понятие не имею. — Кристина приподнимает брови в немом вопросе, опуская руль из пальцев. — Блять, красотка, просто поезжай, я скажу когда затормозить. — Окей, а в какую сторону-то хоть? — В какую хочешь.       Крис удивляется еще сильнее, но больше не задает вопросов, видя нахмуренные черные брови, а просто заводит мотор и трогается с места. Они едут в тишине уже около пяти минут, и Джоана неотрывно смотрит в окно на проезжающие мимо машины и мелькающие переулки. И свет фонарей так играет с оттенком ее фиолетовых кончиков волос, что Сото не может не отвлекаться на это. — Бля, подруга, включи хоть свои песни что ли? — Мои? — Бианчи резко отвлекается от наблюдения за вечерней жизнью Мадрида. — Ну, да. Просто подключи свой телефон. Хочу знать, что ты слушаешь.       Акоста странно хмыкает, но все же достает телефон из джинсовки, и Пена вновь не может перестать отвлекаться на то, как та лазит по настройкам в магнитоле, хмуря брови. — Помочь? — Готово! — Кристина снова дергается от неожиданности. Она когда-нибудь перестанет вот так резко вести себя? — У меня есть плейлист, который я люблю слушать перед сном, думаю он пойдет. — Хочешь что бы я уснула за рулем? — Начинает играть спокойная музыка, и Сото знает, что ее шутка дерьмовая. — Нет, просто для вечерних поездок самое то. — Джоана кладет телефон обратно в карман. — Но в любом случае, я умею водить так что не бойся, жабка. — У тебя есть права? — А вот это уже действительно что-то интересное, и Крис надеется зацепиться за этот вопрос, потому что Бианчи пока что все время лишь молча смотрит в окно. — Нет, меня научили… — Она неожиданно замолкает, переводит взгляд на дорогу, поднося правую руку ко рту, но резко убирает ее обратно. — Научил. — Вновь пауза, и Пена, кажется, знает продолжение, если оно, конечно, будет. — Мой бывший парень. Элой…помнишь, ты спрашивала меня о нем. — Помню. — Кристина старается говорить как можно спокойней, но голос ее слегка дрожит, и руки потеют. Она видит, как Акоста нервничает, как взгляд ее бегает по салону, и голос такой неуверенный, но она говорит об этом. Говорит о том, о чем ей больно говорить. Говорит об это Крис — девушке, которая боится всего, даже своих собственных чувств и эмоций. И Сото кажется, что сейчас происходит что-то невероятно важное. — Похоже, у вас были неплохие отношения. — Да. — Пауза, и во всем салоне было слышно, как Бианчи громко сглотнула. — Самые лучшие…       Она сказала это очень-очень тихо, но Пене хватило, чтобы вслушаться. И Джоана предпочла молчать дальше, слушая спокойную музыку, и Кристина промолчала тоже.       Джоана оказалась права снова. Эта музыка и правда отлично подходит под ночные прогулки или поездки. Свет фонарей, фары автомобилей, ночные тучи Мадрида, гуляющие люди, тихая, расслабляющая музыка: что может быть еще лучше в этот вечер? Должно быть, ничего, потому что Сото не находит ответа на этот вопрос. И весь салон заполнен запахом мяты с легкими оттенками табаки и чем-то еще, и Пена вспоминает этот запах. Так пахла джинсовка Джоаны. И почему-то этот запах такой успокаивающий, какой-то домашний даже, и Крис ловит себя на мысли, что хочет ехать так куда-то бесконечно. Не важно куда, просто ехать. И Пена никогда не дала так, обычно весь ее маршрут был заранее спланирован, но как-то так происходит, что Джоана всегда наталкивает ее на какие-то непривычные действия. И это должно быть хорошо, потому что Крис это нравится. — Тормози где-нибудь здесь. — Акоста вновь резко вскакивает, а у Кристины, кажется, случится микроинфаркт, если та еще хоть раз сделает что-то подобное. — Ты знаешь это место? — Нет, оно просто мне понравилось.       И Сото даже не знает: умелый ли это сарказм или правда, но по любопытному выражению лица Бианчи понимает, что та действительно не знает, где они сейчас и что это за место, как и сама Кристина, разумеется. Она паркует Форд, надеясь, что случайно не пропустила никаких знаков, а Джоана вновь резво выскакивает из машины, что Пена даже не успевает за ней проследить. — Ну же, жабка, не будь старой жабой. — И Акоста чуть надувает губы, наблюдая за тем, как Крис медленно вываливается из салона.       Бианчи идет резвым шагом буквально в никуда, таща за собой Кристину, и та думает, что уж больно Джоана уверенно идет для человека, который не знает это место. На все вопросы Сото Акоста молча отмахивается рукой, и Пене эта ситуация кажется через чур странной, но она слепо идет за Бианчи. И она такая резвая сегодня, такая живая — Крис это, конечно, нравится, но после того дня она не может не связывать все действия Джоаны с ее расстройством. И Крис путается, потому что она не понимает, какая из двух личностей настоящая. Настоящая ли та Джоана, которая с безразличием смотрит в одну точку и молчит, пугая своей внутренней пустотой, или, может быть, настоящая та, которая сейчас идет по незнакомым для Сото улицам Мадрида, резво вышагивая по брусчатке тяжелыми берцами?       И Крис очень хочется, чтобы настоящей оказалась именно та Джоана, которая тепло улыбается, при этом заботливо и даже нежно смотря прямо в глаза. Джоана которая отправляет скобочки в конце СМС, и от которой веет уютом, и пахнет она мятой и табаком. Джоана у которой перепутанные между собой темно-фиолетовый пряди и у которой такой приятный, глубокий и спокойный голос. Джоана у которой светло-карие глаза с желтым отливом, слегка прищуренные и немного задумчивые. И Крис настолько сильно погружается в мысли, что чуть не врезается в Акосту, потому что та останавливается слишком резко. — Зайдем? — Бианчи указывает в сторону какого-то небольшого супермаркета, топчется на месте и смотрит на Сото с детским восторгом. —Хорошо.       Она ведет Кристину во внутрь, между полок с различной ерундой, и людей здесь совсем нет. Совершенно пусто. Останавливается у полок с различными сладостями, и Пена хихикает. Конечно, куда же ее мог привести человек, который обожает сладкое. Джоана осматривает коробочки с различными пончиками, внимательно просматривает составы на упаковках различных батончиков, хмурит брови, задумчиво хмыкая, будто бы выбирает машину, и в итоге останавливается на упаковке шоколадных маффин. — Любишь такое? — Держит коробку в руках, оборачиваясь к Крис. — Ну, да. — Отлично. — Джоана замолкает, подозрительно глядя по сторонам, все так же хмурясь. — Тогда бежим. — Что? — Беги, Крис!       Кристина в недоумении. Нет она просто в огромном шоке, когда Джоана срывается с места и бежит к выходу, пробегая мимо кассы. И Сото не понимает как, но она уже бежит следом, автоматически становясь соучастником кражи. Кассир даже не успел среагировать, и Пена точно слышала, как дверь супермаркета открылась за ее спиной, в метрах пяти. Крис, конечно, осознает, что воровство — это плохо, но, черт возьми, она просто не может не заливаться смехом, одновременно задыхаясь.       Они бегут почти на одни уровне: Кристина с растрепавшимся уже не тугим хвостом и Джоана с коробкой шоколадных маффин. Ноги ее уже ломит, и она не знает, как долго Джоана собирается бежать, и куда вообще она бежит, но Крис смотрит на ее развивающиеся волосы и то, как от ветра надувается ее джинсовка. Смотри на ее улыбку и на то, как она иногда кидает на Крис взгляды. И с каждым новым у Крис появляются новые силы бежать, открывается второе дыхание, и ей уже плевать, как много людей она растолкала своими плечами, как сильно болят ее колени. Она просто бежит. Бежит за этой джинсовой курткой с непонятными нашивками и надписью на спине. Бежит за этими спутанными темно-фиолетовыми прядями. Бежит за ее смехом, таким теплым и приятным. И все страхи отходят на второй план, и Крис чувствует счастье и что-то еще. Что-то теплое и трепетное под ребрами, такое приятное и чистое, совершенно ей не знакомое чувство. Что-то такое, что Крис еще не до конца понимает, но это ей, несомненно, нравится. — Бля, Джоана, ты совсем больная? — Сквозь смех и кашель хрипит Сото, упираясь ладонями в колени, и ей кажется, что легкие ее вот-вот разорвет на части. — Это тебе. — Акоста протягивает коробку маффин, а во взгляде у нее искорки горят, и она задыхается не меньше, чем Пена, но все равно улыбается, плотно сомкнув губы. — Вау, маффины украденные тобой, очень романтично. — Нами. — Кристина изумленно приподнимает одну бровь. — Ты соучастница, красотка.       Сото смеется, берет коробку из холодных рук Бианчи, и они смеются вместе, и Джоана снова делает это. Снова смотрит так неотрывно, так пристально. Крис не знает, чем таким обладает ее взгляд, но каждый раз, когда Акоста так смотрит, она не может оторваться. Краснеет, сама это чувствует. От подбородка до кончиков ушей, и ничего не может с собой поделать. Слышит тихое «Идем», чувствует, как Джоана берет ее за руку, и идет за ней, все так же неотрывно наблюдая за тем, как подпрыгивают ее волосы. И ей снова так хочется верить, что именно эта Джоана является настоящей.

***

      Крис упорно сопротивлялась, но Джоане все равно удалось затащить ее на крышу какого-то здания. И Крис впервые забиралась куда-то по пожарной лестнице, и если честно, это было страшно, но оно того несомненно стоило. Хоть это, конечно, не ее восьмой этаж, а всего лишь пятый, но даже от сюда ночной Мадрид прекрасен. Небольшие многоэтажные здания с оранжевыми крышами, деревья, будто бы воткнутые кем-то в городской пейзаж, но все это так сочеталось. И с этой крыши было так прекрасно наблюдать огни оказавшейся не так уж и далеко Гран Виа с ее этой превосходной архитектурой. И так уютно и спокойно.       Крис не знает, сколько они уже сидят так говоря обо всем на свете, и никогда еще ей не было так легко говорить с Джоаной, чьи губы были испачканы в шоколадной крошке, и Сото смеялась звонче чем когда-либо, когда Акоста стерла их рукавом и в результате растерла шоколад по всему подбородку. И Крис кажется, что да. Это настоящая Джоана. Она это чувствует. Она знает. — Бля, нет. — Вскрикивает Пена, когда Бианчи идет к краю крыши и поднимается на бордюр. — Тебе страшно? — Она смеется, стоя спиной к ночным огням Мадрида. — Мне страшно, что ты упадешь, идиотка. — Достаточно громко говорит Кристина, не решаясь подходить к краю ближе чем на три метра. Этот борт не такой высокий, как на крыше дома, в котором находится квартира Сото. Он намного ниже и выглядит не безопасно, и когда Джоана бордо шагает по нему, Крис действительно сжимается от страха. — Я не упаду, жабка. — Она выставляет руки, дует ветер, и Акосту слегка колышет, а сердце Пены вытворяет что-то невероятное. Она действительно напугана, и тогда Бианчи понимает, что, возможно, перегибает палку. — Эй, все хорошо, красотка, я не упала, видишь?       Джоана спрыгивает обратно на крышу и подходит медленно, с опаской, с виноватым взглядом, она и не думала, что сможет так сильно напугать Сото. Джоана ведь привыкла жить на грани, между смертью и жизнью, чувствуя себя ни живой, ни мертвой, а Крис не такая. Крис — солнышко. Солнышко с длинными, распушенными, блондинистыми волосами, которые путаются из-за ветра. Такими красивыми и, наверняка, шелковистыми на ощупь. И Джоана хотела бы коснуться, проверить, но тут есть одно «но». Джоана портит все к чему прикасается, все разрушает. Она и есть разрушение, и она не хочет разрушать Крис. Но и тут есть одно «но». И Джоана понимает, что это уже не обратимо, что это не остановить. Понимает, как она смотрит на Крис, понимает, как говорит с ней, да и вообще все понимает. И она не отрицает это. Она не старается убежать от этого или не замечать, просто ей стыдно. Стыдно перед собой и перед Элоем, да и вообще она опять начинает ненавидеть себя. Она опять поддается всему, что находится внутри нее. — Прости… — Джоана вгрызается в ноготь, нервно смотря по сторонам, и Сото ощущает это напряжение. Но она теперь знает причину, и ей так не хочется вспоминать об этом, ведь она только-только забыла. — Все в порядке, Джоана. Все хорошо. — Она касается ее руки, убирая ее ото рта, и Акоста выглядит удивленной, но не сопротивляется, опускает руку. — Давай поговорит о… — Крис. — Пена замолкает, строя невинные глазки, а вот Бианчи выгляди серьезной и грустной. — Если я попрошу, ты отвезешь меня кое-куда? — Без проблем, куда?       Внутри у Кристины все обрывается, когда она слышит тихое «На кладбище». Крис тут же опускает руку Джоаны, потому что начинает дрожать и не хочет, чтобы Бианчи заметила это. Почему именно сейчас? Почему она напоминает обо всем этом именно сейчас, когда все было так хорошо? Сото просто не в состоянии ответить, она словно бы выпала из реальности, смотря в сквозь Акосту, которая ждет ответа. И после того, как та окликает ее по имени, Пена кивает. Дует холодный ветер и Крис становится невероятно холодно. Холодно и снова страшно.

***

      Она ждет Джоану в машине уже около двадцати минут, потому что та упорно попросила ее остаться в салоне и не идти с ней. И Сото уже замерзает, кутаясь в свою желтую куртку. По правде говоря, ей хочется уехать и не ждать ее. Может быть это глупо, но как до такого вообще могло дойти. Почему именно сейчас, сегодня, тогда, когда все было так хорошо? Кристине бы так хотелось остаться с ней на той крыше и считать звезды. Ей было так мало этого спокойствия и уюта. Когда в ее жизнь пришла Джоана, все дни Крис стали сплошным стрессом, который иногда разбавлялся вот такими моментами, но их было так мало. И Сото действительно устает от этого. Устает, но почему-то все еще ждет, почему-то радуется, когда Джоана выходит из темноты и садится в салон, впуская еще больше холода. Она молчит и выглядит такой грустной, и Пена не знает за что зацепиться, чтобы нарушить эту напряженную тишину. — Прости, что я попросила тебя о таком. — Говорит тихо, нервно, обнимая себя за плечи и дрожа от холода. — Ничего. — Кристина отвечает как можно беззаботней, заводя машину. — Домой? — Джоана молча кивает. — Тебя высадить там, где я тогда… — Нет, можешь довести прямо до дома, пожалуйста.       Сото кивает. Форд медленно трогается с места.       Они едут в тишине всю дорогу, и Акоста неотрывно смотрит в окно, подперев голову рукой. И в этой тишине, Сото вновь не понимает, какая из этих двух личностей и есть Джоана, потому что они настолько разные, что это пугает. И Крис думает об этом всю дорогу. Думает даже тогда, когда Джоана касается ее руки своей холодной ладонью, произнося тихое «Спасибо». Даже тогда, когда она выдавливает из себя грустную улыбку, вновь глядя прямо в глаза, когда медленно и громко выдыхает, опуская руку, и Пена все еще чувствует это приятный холод, будто бы ладонь Бианчи все еще там. Думает, даже тогда, когда Акоста зачем-то говорит ей свой адрес и смеется с тихой грусть. Думает, когда ее силуэт исчезает за дверью. Думает, когда едет домой.       И она не перестает бояться. Ей кажется, что она боится уже абсолютно всего, и это раздражает, но оно сильнее в несколько раз. Сильнее, потому что Крис далеко не смелый человек. Она, действительно, многого боится. Боится пустоты, боится смерти, боится трудностей, боится ответственности, боится одиночества, высоту она тоже недолюбливает, боится больших собак, а еще Крис, кажется, боится потерять Джоану. Именно эту Джоану, которая сегодня вела ее ни пойми куда. Которая украла коробку шоколадных маффин в магазине. Чьи волосы так красиво развивались по ветру, когда она бежала. Ту Джоану, которая рассказывала Крис о вселенных, сидя на крыше, перепачканная в шоколадной крошке, смотря в темное небо. Правда, боится. И эта мысль пробегает в ее голове настолько быстро и естественно, что Сото даже не обращает на это внимания. Словно бы ее мозг говорит ей: «Ты боишься потерять эту странную девушку-наркоманку с пограничным расстройством личности и фиолетовыми кончиками волос! И будь добра, прими это как данность, Кристина Сото Пена!»       И Крис принимает...