Бабочка под стеклом

Итак, Рицу собрался непременно научить воспитанника безоговорочно подчиняться своей будущей Жертве. И именно с этой целью он при первом удобном случае позвал Соби (тот, сидя за уроками, мучился над очередными заковыристыми формулами, уже подумывая, не обратиться ли традиционно, бросив это черное дело, за помощью к Тору, и очень обрадовался хотя бы небольшой возможности отвлечься). Рицу в своих лучших традициях, разумеется, промолчал, не сказав мальчику, куда и зачем они направляются, но тот, сейчас чувствующий себя рядом с опекуном гораздо комфортнее, чем прежде, не стеснялся всю дорогу приставать к нему с расспросами, очень быстро надоев Рицу своей излишней говорливостью и настырностью. «Вот несносный!» - злился директор «Семи голосов», отчаявшись отвязаться от без умолку трещащего и дергающего его за руку воспитанника по-хорошему (обидные же колкости, могущие поставить Соби на место мгновенно, говорить, как ни странно, уже не хотелось, поскольку он, хоть и часто иронизировал над собой по данному поводу, очень дорожил их новыми теплыми отношениями), причем думал со странной смесью раздражения и нежности. Ну а с другой стороны — что тут поделаешь? Соби-кун, несмотря на вступление в возраст согласия, еще совсем ребенок, а детям свойственно любопытство и безудержная разговорчивость. И абсолютное нежелание слышать собеседника свойственно тоже (а уж про то, чтобы проникаться его чувствами и ставить себя на его место, речь не идет и в принципе!). В конце концов Рицу, дабы воспитанник оставил его в покое хоть ненадолго, объяснил, что идут они в тренировочный зал (и вообще, разве мальчишка сам не узнаёт дорогу? Или узнаёт, но опасается каверзы с его, Рицу, стороны? Хотя, честно признаться, у него есть на то все основания, особенно если учитывать их еще совсем недавние, более чем специфические, взаимоотношения), чем совершенно не успокоил воспитанника, а вызвал с его стороны только новую взбудораженность. Еще бы! Ведь у Соби сегодня уже была практика, где, как, правда, и всегда, было здорово, но он потратил довольно много сил на своих противников и, наверное, не сумеет сейчас драться на уровне, если опекун потребует от него именно сражения — а чего же еще, спрашивается, от него могут потребовать в тренировочном зале? Там же, насколько известно мальчику, происходят только битвы заклинаний, учебные или соревновательные, если, например, в академии проводится какой-нибудь турнир, на который приезжают боевые Пары из других школ для выяснения, в какой школе обучают лучше. А подводить Рицу-сенсея, показывая свою уязвимость (ну не успел, не успел Соби пока восстановиться — времени совсем мало прошло!), мальчику не хотелось совершенно. И опасался он не столько гнева опекуна (это уж ладно, он привык и потерпит... К тому же, у него в последнее время есть стойкое ощущение, что тот, когда сердится, делает это будто не всерьез), сколько подвести его, если, например, за боем будут наблюдать какие-нибудь специально приглашенные люди. Мало ли, вдруг опекуну захотелось похвастаться способностями воспитанника и он пригласил оценить его своих, скажем, коллег? А Соби вместо того, чтобы с блеском победить (интуитивно мальчик понимал, что он сильнее всех в школе, включая старшеклассников, но для этого нужна хорошая форма), будет сначала позорно пыхтеть, придумывая заклинания (а уж их изящества Рицу-сенсей, настойчиво обучающий его составлять заклятия исключительно красивые, а не какие попало, рискует не дождаться вовсе!), а потом не успеет вовремя защититься, его обвешают ограничителями и... В общем, стыд и позор, даже представить — и то неловко. А Рицу, искоса наблюдая за воспитанником, который сразу его ответа помрачнел и как-то осунулся, неприятно удивился и начал раздумывать на тему, не скрывает ли от него Соби-кун чего-нибудь щекотливого. К примеру, проблем с практическими занятиями. Ведь сейчас у старших, находящихся в тренировочном зале, ведет занятия именно тот учитель, что и у воспитанника... Может ли Соби-кун поэтому бояться его излишней откровенности? Немного обмозговав данную и, прямо скажем, не самую утешительную мысль, Рицу пришел к выводу о ее неверности. Вряд ли Соби-кун опасается разоблачения, поскольку понятия не имеет, будто его учитель теперь в зале (с чего ему интересоваться другими расписаниями занятий, кроме своего?), но на всякий случай следует, как только они вернутся, проверить дневник воспитанника на предмет оценок по практике — в последнее время он, хоть и не перестает интересоваться успеваемостью мальчика по другим дисциплинам, слегка подзапустил бдение над ней, полагая, что у такого одаренного Бойца, как его воспитанник, трудности с битвами заклинаний невозможны по определению. Кому же еще делать в них успехи, как не ему, созданному, кажется, нарочно для Системы, сражений и многочисленных блестящих побед? Но береженого Бог бережет; в общем, лучше перестраховаться: внимательно проверить дневник и непременно поговорить с преподавателем воспитанника, выспросив малейшие подробности поведения и успехов Соби-куна на занятиях. А уж потом, если придется, принимать меры вплоть до самых строгих, ибо позволить воспитаннику плохо успевать по самому важному для него предмету он не может позволить в принципе. Так, думая каждый о своем, но оба одинаково мрачные и сосредоточенные, он наконец добрались до места назначения. Рицу, о чем-то коротко осведомившись в переговорное устройство (заходить в зал, если там велись занятия, без разрешения не дозволялось никому — техника безопасности, как известно, пишется кровью) и, получив утвердительный ответ, одной рукой с трудом распахнул огромную тяжеленную дверь, а другой подтолкнул еще больше напрягшегося Соби внутрь. От этого мимолетного прикосновения кровь Минами привычно забурлила в жилах (или то снова буянит недовольная своим заточением Сила? Нет, все же не только она... Если бы все дело заключалось лишь в ней, то Рицу уже обуздал бы себя и касался воспитанника совершенно спокойно, но вот от влечения, имеющего природу сексуальную, избавиться не так просто, а Соби-кун растет, становясь все привлекательнее... Ох, до чего трудно сдерживаться, но надо, надо... И отвлечься, отвлечься немедленно, а то вон предательская рука уже снова тянется как бы невзначай примоститься на плече воспитанника, а там и шею его можно украдкой погладить, беспрепятственно позволяя кончикам шелковистых волос мальчика ласкать ставшую до предела чувствительной кожу тыльной стороны ладони. А дальше... Ох, что за крамольные, недопустимые мысли! Ну уж нет, хватит! Мастер он самоконтроля или нет, в конце концов? А свое тело и свою девственность Соби-кун вручит тому, кого выберет сам, и вряд ли им станет его старый хрыч-опекун!), и Рицу так же привычно усмирил ее ток, велев себе держаться в рамках. Соби же тем временем вошел на деревянных негнущихся ногах внутрь и, поскольку успел по дороге убедить себя, что опекун хочет от него боя, автоматически направился вперед, где виднелись люди, но Рицу остановил его, издав предостерегающий возглас и все же положив руку на плечо (а как иначе, скажите? Впрочем, его рука не задержалась возле вожделенной шеи воспитанника дольше, чем позволено приличиями), а потом сказал отправляться на трибуны. Странно, подумал еще не торопящийся облегченно переводить дыхание Соби. Может, боев будет несколько — предварительных? И меня попросят сражаться с победителями? Ой, пожалуйста, только не это, я ведь совсем усталый!.. А дурацкие формулы и размышления над ними, кстати, выматывают не хуже самого сложного поединка! И он жалобно-вопросительно посмотрел на Рицу, ожидая его дальнейших распоряжений, которых (во всяком случае, идти и драться, уже практически слышимых Соби) не последовало. Опекун, знаком велев ему оставаться на месте, коротко переговорил с тоже внимательно глядящим на него учителем практики и вернулся к мальчику, усаживаясь с ним рядом. Учитель дал команду — и две Пары, следящих за ним во все глаза, приступили к церемонии вызова, а потом и непосредственно к самой битве. Соби недоумевающе созерцал всегда манящую его черную прозрачность Системы, зловеще озаряемую вспышками заклинаний, и все никак не понимал, зачем опекун притащил его сюда. Если он хочет, чтобы воспитанник оценил крутизну битвы, то ей там и не пахнет, хоть и сражаются Бойцы не в авторежиме, а со своими Жертвами. Ребята в классе очень любят с благоговейным придыханием рассказывать о том, насколько сильнее становятся Бойцы после того, как воссоединятся с Жертвами, но вот что для этого воссоединения нужно сделать и откуда вообще берутся Жертвы, не знает толком никто. Поэтому для Соби подобные байки представляют собой что-то из области легенд, приятно щекочущих нервы, но неправдоподобных, отчего он не спешит воспринимать их всерьез. Да и не верится ему, что с какой-то там мифической Жертвой у него получится сражаться успешнее, чем одному, ведь он и один могущественен нереально! Ну, по большей части... когда не устал. А Жертва... вот зачем она нужна? Нет, если от нее действительно есть прок в сражениях, то ладно уж, Соби потерпит ее рядом, но просто так, потому что положено, а в остальное время... Нет, спасибо, не надо, он лучше один. Хотя нельзя не признать, что каждый раз, стоит мальчику подумать о Жертве и ее присутствии рядом даже чисто гипотетически, почему-то тут же возникает невероятно теплое чувство глубоко внутри, в самом средоточии его существа. Тепло, предчувствие любви и невероятная, мучительная тяга, которую, кажется, не утолить ничем — вот что испытывает Соби, стоит ему сконцентрироваться на идее Жертвы посильнее. И эти чувства мальчика волновали и приятно, и, в то же время, нет. Ему хотелось попасть в подобную зависимость, хотелось до дрожи (а что такие отношения непременно явятся зависимостью, он не сомневался ни на грамм), и одновременно жаждалось ее избежать. Ведь кому же охота вляпаться в отношения, напоминающие ярмо на шее, спасения от которого не существует? Ясное дело, дураков нет! То есть, судя по всему, есть, раз вокруг так много именно Пар, а не Бойцов-одиночек, но он, Соби, к ним не принадлежит! Мальчик настолько углубился в размышления, что не услышал обращения в свой адрес Рицу, и очнулся лишь тогда, когда тот, добавив в голос строгости, воззвал: - Соби-кун! Соби от неожиданности вздрогнул и уставился на опекуна испуганно распахнутыми глазами, напряженно прижимая Ушки. Рицу, осуждая склонность воспитанника витать в облаках в любое, даже совершенно неподходящее время, укоризненно покачал головой и взглядом указал в центр зала, где как раз происходило оживленное препирательство между Бойцом и Жертвой одной из сражающихся Пар. - Как ты находишь это зрелище, Соби-кун? - суховато спросил он. Соби, который, честно говоря, не заметил ничего особенного и тем более достойного осуждения, неопределенно пожал плечами. Рицу неодобрительно хмыкнул и пояснил: - Столь вопиющее неподчинение Бойца заслуживает самого сурового порицания, - тут хмыкнул уже Соби, как бы говоря: мол, а что здесь такого плохого? Поругаются и перестанут, подумаешь! Но с точки зрения Рицу подобное поведение было не просто ужасно, оно являлось крушением основных принципов, на которых строится взаимодействие в Паре. Да и ладно бы взаимодействие! Его, в конце концов, можно оставить на откуп каждой конкретной Пары: людям, может, нравится скандалить - вот и пусть развлекаются! Но в бою... В бою это не просто безобразно, а недопустимо! Хорошо, сейчас сражение учебное и противники терпеливо ждут, пока их возбужденно размахивающие руками оппоненты придут к консенсусу; а во взрослых битвах находятся ведь такие, которые нахально не соблюдают очередность и могли бы уже десять раз раскатать... так, кто там у нас настолько несдержан? А, понятно, Бескомпромиссные... Ну да, им их Имя вести себя по-другому не дает... И в настоящей битве не на жизнь, а на смерть их бы размазали тонким слоем по всей Системе! Да нет, даже не десять (какое там десять! Что вы! Это слишком оптимистичное предсказание!), а не менее двадцати пяти раз! Не все и не всегда дают себе труд скрупулезно соблюдать свод правил заклинательных битв, отсюда и возможные проблемы. И «Семь голосов» обязана подготовить своих учащихся к битвам именно подобного толка, жестким и часто откровенно бесчестным, в которых главным является исключительно выигрыш, а цена, коей он достигнут, не волнует никого. И хоть в случае Бескомпромиссных их возмутительное поведение объяснимо влиянием Имени, все равно зрелище кошмарное; он, Рицу, с трудом сдерживается, чтобы не назначить обоим наиболее суровое из всех школьных наказаний. Разве можно вообще позволять Бойцам распускаться так, что они не выполняют указаний Жертвы даже в бою? А о прочих спорных ситуациях речь не идет, видимо, вообще! Безобразие - ужасное, немыслимое, отвратительное! Покипев некоторое время, Рицу ощутил, что его возбужденно-осуждающие мысли, накаляясь все сильнее, начинают бродить по кругу (а подобная траектория размышлений пользы не приносила еще никому), и решил отвлечься, для чего нахмурил брови и снова обратился к недоуменно дергающему Ушками воспитаннику: - Соби-кун, разве ты не видишь, насколько ужасно происходящее? - он, несмотря на богатые, хоть и почти не применяемые на практике познания в детской психологии, всерьез надеялся, будто Соби солидно кивнет и присоединится к его осуждениям вслух и про себя. Но несознательный воспитанник жестоко обманул его ожидания, нахально отозвавшись: - Не-а! - и легкомысленно помотав головой. Ушки Соби при этом превратились из вогнутых треугольничков в складчатые фигуры довольно забавных очертаний и Рицу против воли и вопреки жесткому велению самому себе на мальчишку в известном смысле не зариться залюбовался ими, словно редчайшими произведениями искусства. Любование это грозило потом с Ушей Соби перекинуться на другие черты его внешности (да-да, там всегда было на что посмотреть, особенно глазам нешуточно вожделеющим!) и вообще затянуться надолго (а ведь мальчишка того и гляди неправильно поймет, поскольку разговоры на соответствующие темы у них в классе наверняка ведутся вовсю!), и Рицу, чтобы отогнать наваждение, грозящее в один прекрасный момент либо поглотить его навсегда, либо спровоцировать на недостойные для владеющего собой человека действия, тоже тряхнул головой движением почти таким же, каким секунду назад тряс головой его воспитанник, успевший перенять от опекуна многое, и скептически уточнил: - А каково твое мнение, Соби-кун, о послушании Бойца Жертве в принципе? - Всегда слушаться? А зачем? - удивился тот, пренебрежительно морща нос. (Рицу опять уставился на мальчика с настойчивостью загипнотизированного.) - А если она будет велеть мне глупости? А если я просто не захочу? - в подтверждение своего нежелания Соби раздраженно махнул хвостом, порождая вокруг Минами потоки неожиданно прохладного воздуха, являющегося как бы квинтэссенцией несогласия воспитанника. Рицу мысленно застонал и мысленно же схватился за голову, ужасаясь настроениям мальчишки. Это же надо! Когда только он успел стать столь вопиюще независимым? Зачем слушаться Жертву, а?! Нет, вы только подумайте! И подобные вопросы задает Боец, которому самой судьбой предназначено сделаться выдающимся! Но без Жертвы, одному, такое невозможно, хоть беспардонный Соби-кун, видимо, считает по-другому. Конечно, лучшее средство от его заблуждений — позволить убедиться в их ошибочности лично, но увы, здесь есть вероятность, что ждать придется слишком долго, а время, благоприятное для воспитания должного уровня почтения к Жертве, будет в результате безнадежно упущено. Поэтому сейчас стоит продолжить разговор, Соби-куну явно не нравящийся (ишь как хвостом размахался! И как красиво струится в воздухе тщательно расчесанная шерсть! А еще... да хватит уже, Минами, старый ты маньяк!!!) и постараться в корне переубедить его. А Соби, ловя на себе излишне пристальные взгляды опекуна, действительно волновался, но не по поводу них (к ним он, в общем, уже успел привыкнуть, пока в полной мере не понимая их природы), а по поводу дурацкой идеи беспрекословного подчинения Жертве. Да почему, почему, объясните, он должен без возражений повиноваться какому-то дураку (или дуре, не суть важно!) только оттого, что они, видите ли, Жертвы, а, значит, по чьему-то глупому решению главные от природы?! Нет, нифига! Не дождетесь! Он, Соби, согласен слушаться лишь того, кто круче него в плане Силы и предварительно сумеет доказать свое право повелевать! Конечно, на некоторых уроках им уже втирают (хотя отношения в Парах и Связь они еще не проходят): мол, Жертва для вас — это основное, чуть ли не смысл жизни Бойца, а вы для нее при хорошем раскладе тоже бесценный друг, а при плохом — что-то вроде инструмента для выполнения приказов... Ну не наглость ли?! Каких-таких приказов, интересно?! И почему Жертвам надо непременно приказывать, а не просить? Получается, нормально общаться они не умеют совсем? А самое ужасное то, что полкласса Соби внимает подобным глупым словесам учителя так, что самому мальчику от их широко раскрытых глаз, горящих энтузиазмом, делается противно. Ну как, как можно стремиться к столь глубокой и нерасторжимой зависимости?! Совсем они, что ли, не соображают, да? Но он, Соби, на мозги (во всяком случае, там, где отсутствуют формулы) пожаловаться не может, поэтому - никогда! И сопротивляться, если будут заставлять, станет изо всех сил! Но учителя пока ограничиваются рассказами и ни на чем не настаивают, вот Соби особо и не волновался... до сих пор, пока Рицу-сенсей не привязался хуже банного листа. Неужели ему уже не терпится избавиться от воспитанника, сбагрив его первой попавшейся Жертве (хотя желающих, кажется, еще не нашлось... или опекун просто не считает нужным предупредить его об этом)? Эх, жалко, если действительно так! Ведь у них только-только установились отношения, более-менее приемлемые для Соби в плане нежности и ласки, да и любовь в них вроде бы есть тоже, правда, ее для Соби еще маловато, но тем не менее... Или ему нравится, а Рицу-сенсей подобным тяготится и мечтает побыстрее остаться один, избавившись от наверняка изрядно надоевшего ему за много лет воспитанника, вот и внушает ему мысль о подчинении, чтобы той Жертве, чьей он хочет сделать Соби, не пришлось возвращать его обратно, вызывая тем самым новые хлопоты и позоря Рицу-сенсея как человека, не способного нормально обучить даже маленького Бойца? Нет, подобного конфуза Соби позволить не может, но и покинуть опекуна, перейдя в руки нового неизвестного человека, он не может тоже! Об этом и подумать-то страшно: расстаться с Рицу-сенсеем, иногда, конечно, противным до невозможности, но уже привычным и, как ни странно при всех их конфликтах, практически родным! Соби, разумеется, и не подозревал, что подобного рода размышления по сути своей коренятся именно в его природе Бойца, успевшего привыкнуть к находящейся рядом Жертве и теперь ни в какую не желающего с ней расставаться. Но сам мальчик этого еще не понимал, а просто молча возмущался, гневно мотая хвостом и сверкая недовольными глазами. Рицу, в очередной раз с трудом оторвавшись от созерцания живого совершенства, коим являлся его воспитанник, со свойственной ему настойчивостью решил продолжить прервавшийся было щекотливый разговор и, поменяв тактику, вкрадчиво осведомился: - Разве это не ты хотел побеждать всех, кому заблагорассудится вызвать тебя? Соби, которого слова опекуна бесцеремонно оторвали от собственных грустно-сердитых мыслей, коротко моргнул и непонимающе уточнил: - А причем здесь это? Я и так буду лучшим, безо всяких там Жертв! - Ты уверен? - тон Рицу сделался поддразнивающим. - Уверен! - твердо ответил Соби. - Я чувствую, что самый сильный! И ты мне тоже это всегда говорил! - гордо закончил он. Еще бы, похвала Жертвы ужасно важна для ее Бойца, но мальчик свято верил, что руководствуется, говоря такие слова, совсем другими побуждениями. Рицу тонко усмехнулся. Он, правда, тоже не подозревал, будто Соби назначил своей Жертвой его и все еще на данный счет колебался, не желая предавать память собственного давно погибшего Бойца, но ему все равно очень льстило безоговорочное признание мальчиком его авторитета хотя бы в оценке его Силы. Эх, вот если бы и в прочем Соби-кун слушался его так же нерассуждающе! Но, разумеется, все сразу хорошо не бывает, поэтому придется продолжить убеждать — конечно, насколько позволит упрямство его снова возбужденно навострившего Ушки воспитанника. - На твоем месте я не был бы столь уверен, Соби-кун, - с легким оттенком пренебрежительности заявил он, рассчитывая на то, что Соби услышит ее и тут же поведется. И, конечно, так оно и случилось. - Это еще почему?! - мигом забыв о своей благоприобретенной типа сдержанности, разъяренно зашипел Соби. Он, пожалуй, даже завопил бы в полный голос, но еще колыхающаяся вокруг прозрачно-ласковая тьма Системы (битва же еще не закончилась!) вынуждала его уважительно понижать голос. - Я лучший! Если ты мне наврал, то можешь у учителей спросить! У меня по практике одни пятерки, между прочим! - решил похвастаться он для усиления эффекта. Рицу хмыкнул, радуясь, что реакция воспитанника оказалась именно такой, как он предполагал, и, успокаивающе потрепав Соби по волосам (тот издал негодующий звук и гневно отстранился), мягко спросил: - Но разве ты не хочешь стать еще могущественнее, Соби-кун? - ответа он ждал, пожалуй, даже с определенным трепетом. Если воспитанник сейчас откажется... то придется прибегнуть к нешуточному воздействию на него собственной Силы, чего, по крайней мере, в подобных масштабах, ему очень хотелось бы избежать. Но Соби, вопреки его опасениям, на сей раз спорить не стал. Он, правда, открыл было рот, но потом опустил Ушки, примолк и задумался, время от времени нервически дергая хвостом. И в конце концов без видимой охоты признал: - Если можно стать еще сильнее, чем я, тогда хочу! Рицу еле удержался от очередной усмешки: ну и самомнение у мальчишки! Хотя вообще это качество нужное, ведь в жизни гораздо полезнее заслуженно (да пусть и не очень, неважно!) гордиться собой, не теряя уверенности в собственных силах, чем излишне скромничать, считая себя хуже других и оттого никогда не появляясь на первом плане, куда попадают не всегда объективно лучшие, но те, кому достало умения убедить прочих в собственном превосходстве. К тому же, в мире Системы существует безотказное средство для подобных целей — битва заклинаний, где иногда выигрывают не сильнейшие, а более везучие, но его Соби-кун и без везения способен побеждать всегда! Но вслух он своих соображений не озвучил, ограничившись лишь многозначительным кивком: - Да, Соби-кун, можно. Но для этого тебе придется сделать то, чему ты так сопротивляешься — обзавестись собственной Жертвой и слушаться ее. - «Правда, это еще большой вопрос, кто кем обзаведется, но сейчас в эти дебри лезть незачем», - не преминул добавить он мысленно. И аж вздрогнул от возмущенного вопля Соби: - Но почему обязательно надо слушаться? А если она будет приказывать ерунду? А если я не хочу?! - хвост мальчика снова рассекал воздух, свистя подобно хорошо отточенной сабле. - Полнота подчинения Жертве и охотность, с которой ты это делаешь, имеет очень большое значение при вашем взаимодействии в битве. Иными словами, чем лучше ты станешь ее слушаться, тем лучше и быстрее сумеешь выполнять ее веления в бою, повышая шансы вашей Пары на победу. - Но почему?! - снова взвыл Соби. - Почему все так? Я не понимаю!!! Рицу поморщился, давая понять, что не одобряет столь бурных эмоций со стороны воспитанника, но последнему в данный момент явно было наплевать на хорошие манеры, которых, вступив в подростковый возраст, он придерживался безукоризненно. Во всяком случае, с другими. Рицу же такие выхлопы, как теперешний, доставались довольно часто, свидетельствуя о том, что мальчик окончательно привык к нему и считает совсем своим, раз в его присутствии не утруждает себя благопристойным поведением. Тут уж Минами не знал, как ему реагировать лучше: гордиться и наслаждаться доверием Соби-куна или продолжать воспитывать его — порой, наверное, весьма жестко для скорейшего достижения нужного результата? И он врал сам себе, в мысленных разговорах с внутренним настырным голосом утверждая, что пока думает над этим вопросом. Но на деле он уже все давно придумал и решил. Он не будет больше обижать (во всяком случае, сильно) Соби-куна, ведь он успел, усыновив его, натворить столько неверного! Дойдя в своих рассуждениях до этого момента, Рицу всегда вспоминал, как вздрагивал и сжимался воспитанник, тогда еще совсем маленький, услышав из уст своего дурака-опекуна очередное обидное замечание, как горестно поникали его Ушки, а из глаз, портя их невозможную ангельскую красоту красными белками, катились по нежным щекам обильные слезы, а нос шмыгал настолько безутешно, что у нынешнего изрядно поумневшего Рицу прямо сердце сжималось... И теперь, когда воспитанник, сумев преодолеть свою вполне понятную боязнь вредного опекуна, и вредный опекун, не отвергнувший, несмотря на все сомнения и беспокойство, постепенно зародившуюся в сердце ласку к невероятно трогательному в своем желании хотя бы мимолетной нежности малышу, нашли наконец общий язык и... - да, полюбили друг друга, нужно называть вещи своими именами! - он не станет делать что-то, могущее повредить их новой приязни, никогда! И пусть рассерженный Соби-кун несдержанно молотит хвостом по воздуху, вопя поистине неприлично, - что с того? На свете полно людей, воспитанных намного, намного хуже, и вряд ли их неудобства по данному поводу слишком уж велики. К тому же он уверен, что мальчишка в скором времени возьмется за ум, самостоятельно сообразив: лучше вести себя предельно вежливо и корректно, не проявляя слишком бурных эмоций. Тогда ты произведешь на всех, с кем тебе доведется столкнуться на жизненном пути, самое благоприятное впечатление, а такие впечатления порой оказываются весьма полезны! Например, при устройстве на работу или там на экзамене, когда материал знаешь не очень хорошо, но твое достоинство и самообладание говорят только в твою пользу! Рицу знает, он сам неоднократно сталкивался с такими вещами и может судить наверняка! Тем более, зачатки искомых манер у Соби-куна уже имеются, поэтому дело за малым — развить их. И воспитанник здесь справится прекрасно, Рицу в его талантах и уме не сомневается ни капли. Кстати, об экзаменах и работе, мелькнуло, на глазах выходя на первый план, на задворках сознания. Мальчик снова начал рисовать, Рицу видел раскрытый альбом и новые работы в нем, хотя после той злосчастной истории в художественной школе рисовальные принадлежности не появлялись на столе воспитанника вообще. Интересно, что сподвигло его возобновить рисование? Ужасно хочется спросить, но тут надо аккуратнее, иначе все можно очень легко испортить неосторожным словом, чего Рицу, несмотря на свою тогдашнюю правоту, не жаждет абсолютно. Но, как бы то ни было, а Соби-кун рисует снова; значит, и продолжать образование захочет в этой области... Если он изъявит подобное желание, опять потребуются дополнительные занятия, без которых поступить в престижный университет удастся вряд ли... Со здешним учителем тогда опять договориться, что ли? Или самому попробовать подыскать какую-нибудь художественную школу и желательно поблизости, дабы, если воспитанник станет добираться туда один, не сходить с ума от волнения? Но это в любом случае надлежит делать негласно до того момента, когда Соби-кун сам объявит о своих желаниях, чтобы у него не сложилось впечатление, будто опекун без спросу лезет в его тайны. Да и вообще, воспитанник, видимо, влияет на него дурно, ведь он сейчас замечтался не хуже его самого, а тот меж тем, поджав губы и в упор глядя укоризненным взглядом, ждет ответа! И объяснять ему тонкости взаимоотношений Бойцов и Жертв следует с одной стороны откровенно, иначе воспитанник тут же уловит фальшь и начнет возмущаться снова, а с другой — излишне не вдаваясь в подробности, чтобы случайно не проболтаться о том, что Соби чистый и, следовательно, природной Жертвы ему не положено. А то еще распсихуется опять, лишая Рицу надежд на конструктивную беседу! И Минами из отца, обеспокоенного вероятным будущим отпрыска, вновь превратился в педагога, занятого воспитанием восходящей на небосклоне мира Системы звезды по имени Агацума Соби, сейчас гневно сопящей и размышляющей насчет того, не сказать ли с целью привлечения внимания ушедшего в себя опекуна какую-нибудь дерзость — для него, разумеется, не обидную, поскольку Соби их новыми отношениями тоже дорожил очень и ему становилось жутко страшно при мысли о том, что однажды Рицу снова посмотрит на него не с все еще слегка неуклюжей нежностью, а так, как раньше — с холодным пренебрежением либо вовсе безразлично. Вот поэтому он тщательно обдумывал возможную дерзость, которая не должна задеть Рицу-сенсея ни на йоту. А последний меж тем моргнул, окончательно возвращаясь в уже опустевший тренировочный зал, где они с воспитанником до сих пор сидели на трибуне, и, откашлявшись, весомо заговорил: - Видишь ли, Соби-кун... Закруглились они еще совсем не скоро, поскольку упрямец Соби возражал и спорил до последнего, но в результате под напором стройных аргументов Рицу и собственного бушующего тщеславия, велящего не отказываться даже от самой маленькой возможности сделаться сильнее, неохотно согласился. Рицу, в общем, удовлетворил их разговор и демонстрация воспитанником доброй воли, но, раз проявление последней не отличалось особым энтузиазмом, он решил все же при их занятиях с Соби-куном вдалбливать идею идеального послушания Жертве в его упрямую голову не просто словами, ибо единственной беседой на столь важную тему он ограничиваться явно не собирался, но и собственной Силой, воздействуя на сознание мальчика исподволь, совсем легко, так что вреда никакого от такого вмешательства не предвиделось вовсе. Ведь все для пользы мальчишки и только для нее! И Рицу очень надеялся: воспитанник поймет и сердиться на него не будет. Для пользы же, для пользы! Ну а что методы не слишком благовидные... так жизнь пока далека от совершенства, верно?