***
23 ноября 2004 года нашей эры - город Фуюки
«Дом-призрак»
Дарий глубоко вздохнул, когда Ограничивающие поля вокруг дома сомкнулись. Он едва успел активировать ловушку. Ещё секунда, и меч этого мальчишки бы всё испортил. Но теперь пространство вокруг них было заперто, и им не выбраться, пока они не найдут один из краеугольных камней Ограничивающих полей. Конечно, учитывая, насколько проницательным был вражеский Мастер, это был лишь вопрос времени. Но Дарий не собирался давать им это время. Они находились на его территории, где он был сильнее, чем где-либо ещё, кроме, разве что, замка Эйнсворт. — Ловушка захлопнулась, — объявил он своим Слугам. — Приготовьтесь: ни один из них не должен покинуть это место живым. Ни Арчер, ни Ассасин не двинулись с места, молча наблюдая за ним. — Что такое? — Он уже понял причину и следующие слова лишь подтвердили его догадку. — Она наша сестра, — прошипела Ассасин. Она выглядела рассерженной, и это было самое явное проявление эмоций с тех пор, как он её призвал. — Охота на глупых людей и Мастеров - это одно, но ты и вправду думаешь, что мы будем сражаться с ней? Дарий предвидел это. Он общался с Арчер во время засады, устроенной его Куклами, - которая оказалась гораздо более неудачной, чем он предполагал, - и почувствовал её шок, когда она увидела и узнала Берсеркер. Поскольку его куклы были уничтожены, а внезапная атака Арчера на этот раз не причинила Эмии вреда, глава Эйнсворт на ходу скорректировал свой план, приказав Арчер отступить в дом и убедившись, что Берсеркер следует за ней. Он не ожидал, что Эмия погонится за ними, но это было приемлемо - лишь бы рыба, которую он поймал на свою наживку, не съела его живьём. — Разве она не убила вас обоих? — заметил Дарий. — Убила и съела, я бы добавил. Я признаю, что мои представления о семье довольно скудны, но, даже я могу предположить, что такое происшествие должно было серьёзно испортить ваши отношения, разве нет? — Ты прав: твои представления действительно скудны. — Почему-то Дарий не думал, что Ассасин имела в виду только его понимание семейных вопросов. — Она наша сестра, и ничто не может изменить этого. — В любом случае, вы будете сражаться с ней. — Нет. Он посмотрел на неё, затем на Арчер. Другая Слуга демонстрировала такую же вызывающую решимость. Он вздохнул. У него не было на это времени, а значит, придется прибегнуть к крайним мерам. — Силой моего Командного заклинания, — сказал он, слегка улыбнувшись, когда обе Слуги напряглись, — Арчер, Ассасин, я приказываю вам: вы будете следовать моим инструкциям и сражаться со Слугой Берсеркер и Мастером Эмия не жалея своих сил, пока они находятся в моих владениях. Ему не нравилось так ограничивать свой приказ, но изучение дневника мёртвого Мастера говорило, что лучше не использовать Командные Заклинания для абсолютных приказов: те, как правило, теряли немало своей силы. К тому же, если вражеские Слуга и Мастер выберутся наружу, то шансы убить их резко снизятся. К тому времени лучше будет покинуть базу и отступить к одной из резервных укрытий, которые он заранее раскидал по всему городу. Он почувствовал жжение на каждой из рук, когда Командные Заклинания были потрачены, и увидел, как Арчер и Ассасин пытаются противиться приказу, прежде чем их воля была смята заклинанием. Они с ненавистью посмотрели на него, впрочем, это ничуть не умаляло их красоты. Теперь у него оставалось одно Командное заклинание для Арчера и два для Ассасина. Это был серьёзный риск, но если он сможет убрать сильнейшего Мастера этого нелепого союза, то с остальными не возникнет никаких проблем. Смерть парня также могла разозлить остальных, заставив их совершать ошибки, которыми он сможет воспользоваться. Классы его Слуг идеально подходили для этого. — Итак, — начал он. — Вот как мы поступим…***
Когда сестра исчезла из её поля зрения, разум Берсеркер медленно прояснился. Первое, что она заметила, был голос её Мастера в её голове. Берсеркер? Голос Сакуры был встревожен. Ты меня слышишь? Она рассеянно кивнула, вспомнив, что Мастер не видит её. Да, Мастер. Я слышу тебя. Ты в порядке? Я… да, Сакура. Я в порядке. За нами следят, — одёрнул Слугу Широ через телепатическую сеть, связывающую всех членов их странного союза. Не говори вслух. Она молча кивнула. Мы заперты в доме. Вокруг нас много Ограничивающих Полей, которые перемешивают пространство. Мы могли бы попробовать прорваться, но я не знаю, в таком случае станет с домом. Мастер, вклинилась Сейбер. Призови меня. Мы вместе вырвемся из этой ловушки и уничтожим этого подлеца. Нет, Сейбер. Почему нет?! Если мы с Берсеркер не сможем справиться с этой ловушкой, то твой призыв лишь увеличит количество потерь. Мы должны помнить о состоянии Илии. Ты… какой смысл мне быть твоим Слугой, если я не могу помочь тебе в битве с другим Мастером?! В мысленном голосе Сейбер звучала неподдельная обида, что не удивило Берсеркер. Привязанность Слуги Меча к своему Мастеру была очевидна. Неизвестно, убили ли мы всех Кукол, — спокойно объяснил Широ. А ещё вы можете наткнуться на Ассасина или Кастера. Мы должны держать хотя бы одного Слугу при каждом Мастере. Тогда Сакура может вызвать Берсеркер к себе и- Сейбер! Впервые Берсеркер услышала, как Широ повысил голос на своего Слугу, что было странно, учитывая, что никто из них не говорил вслух. Сестра Берсеркер здесь. Я не стану просить её об этом. Сейбер замолчала. Мы постараемся оттянуть начало сражения насколько это возможно, — продолжил Широ. Хочу увидеть как эти Ограничивающие Поля попытаются не пустить три версии короля Артура. На этом разговор был окончен, и они начали двигаться, надеясь хоть частично помешать вражескому Мастеру развернуть все свои ловушки. Они двигались по зданию, переходя из комнаты в комнату. Однако комнат в доме было не так много, и вскоре они начали повторять друг друга, так как весь дом зациклился сам на себе. Они проходили одну заваленную старой мебелью и укрытую толстым слоем пыли комнату за другой. Некоторые стены были проломаны или обгорели, хотя двери, через которые они проходили, были новыми. Здесь шла битва, послала Берсеркер Широ. Давным-давно. Да. Интересно - этот дом достаточно старый, чтобы быть здесь во время Третьей войны Грааля, и он построен в западном стиле, несмотря на то, что находится в восточной части города. Как ты думаешь…? Это кажется правдоподобным, не так ли? Возможно, кто-то из предыдущих хозяев построил его. Возможно, нам стоит повнимательней оглядеться, но позже - Его прервала активировавшаяся ловушка. Прямо перед его лицом внезапно появилась стрела, о чём возвестило лишь лёгкое возмущение в воздухе, когда магия вражеского Мастера сместила её. Благодаря своему сверхъестественному зрению Широ едва успел уклониться в сторону, и пронёсшийся мимо снаряд лишь оцарапал его щеку. В тот же момент он расправил свои крылья, направляя на укрепление тела ещё больше энергии. Атаки сыпались со всех сторон. Они продолжали двигаться, мчались по бесконечно повторяющимся комнатам и коридорам, уворачиваясь от снарядов сестры Берсеркер. Конечно, Эвриала не могла так часто использовать свой Благородный Фантазм, но она могла использовать менее сильные атаки. Каждый раз Берсеркер чувствовала малейший намёк на присутствие сестры, но он пропадал в то же мгновение и оставалась лишь летящая в их сторону стрела. Это сводило с ума. Однако через несколько минут Арчер, наконец, показала себя. Берсеркер захлопнула дверь, которую они с Широ ломали уже четыре раза, и замерла, увидев, кто ждёт её в центре комнаты. Широ бросился к ней и остановился, заметив другого Слугу. — Ты снова убьёшь меня, сестра? — сказала Эвриала. Эвриалу заставили сказать это. Медуза знала это. Это было очевидно даже для того, кто не знал её сестру так хорошо, как она. Слова получились вымученными, и Эвриала скорчила гримасу, когда они сорвались с её губ. Она находилась под действием Командного Заклинания. Но всё равно, в сердце Берсеркер словно воткнули кинжал. Она отшатнулась, её тело свело судорогой, когда подавленные воспоминания попытались сорвать магический заслон. Зубы, когти, ГОЛОД, кровь, последний момент ужаса, лишивший её рассудка перед тем, как она навсегда стала Монстром… Берсеркер! крикнул голос Сакуры в её голове. Её Мастер пытается заставить тебя потерять контроль! Не поддавайся! Она знала это. Конечно, она это знала! Но воспоминания были слишком сильны. Она чувствовала, как ослабевает Командное Заклинание, сдерживающее их. Берсеркер не могла двигаться. Слишком много эмоций разрывали её на части: вина, гнев, горе, ненависть к себе, ужас… В этот момент в комнату вошла ещё одна Слуга, и шока от узнавания было почти достаточно, чтобы стряхнуть охвативший её ступор - почти. Сбоку от Эвриалы появилась фигура, почти неотличимая от другой Слуги, если не считать отсутствующего банта и замысловатого браслета на запястье. Рин, слушай! прокричал Широ по связи. Здесь ещё одна Слуга! Она выглядит так же, как Арчер… это Ассасин! Это Сфено, другая Горгона… Мысленный голос Широ прервался, когда Сфено двинулась к нему. Она не пыталась защищаться — но Широ и не нападал. Более того, он не мог атаковать. Его меч крупно задрожал, а потом Мастер вонзил его в пол. Её старшая сестра была существом совершенной, потусторонней красоты. Эта красота побуждала многих мужчин стремиться завладеть ею, и Берсеркер приходилось убивать их, чтобы защитить своих сестёр. Но теперь эта красота стала оружием, превратившись в идеальную оборону. Приближаясь, она затянула мелодию, красивую, навевающую тоску - такую, которая заставляла моряков вести свои лодки и корабли на рифы. Сфено протянула свои маленькие руки, чтобы коснуться лица Широ, и Берсеркер почувствовала, как внутри её сестры собирается энергия, готовая вот-вот вырваться наружу. Как и лук Эвриалы, это не было способностью настоящей Сфены: система призыва Грааля дала ей эту способность, взяв её легендарную красоту и превратив её в то, что мог использовать класс Ассасинов. Красота Сфено очаровала многих, превратив их в игрушки, от которых сёстры в конце концов избавились. Даже сейчас Берсеркер не чувствовала за собой вины: они пришли, чтобы поработить или убить её и её сестёр, поэтому заслуживали любой участи. Широ был мужчиной, и, хотя он и не утверждал этого, героем по определению эпохи. Он был именно той целью, которая наиболее уязвима для Благородного Фантазма Сфено. Она знала, что произойдёт дальше. Улыбка её старшей сестры вырвет из него жизнь или, по крайней мере, лишит его рассудка и сделает уязвимым для стрел Эвриалы. Но прежде чем она успела дотянуться до него, Широ мягко схватил её руки. Поникшие было крылья расправились, полыхнув новой силой. — Это не сработает, маленькая богиня, — мягко сказал он. — Мой разум — принадлежит только мне, и я уже отдал своё сердце. Сфено уставилась на Широ в полном шоке. Берсеркер поняла, что это был первый раз, когда мужчина противостоял её чарам. Затем выражение её лица потемнело, и она вырвала своё запястье из хватки Широ, отпрыгивая назад. Она проигнорировала Мастера, сфокусировав взгляд на затравленно переводящую взгляд с одной сестры на другую Берсеркер. Берсеркер снова замерла, почувствовав на себе взгляды двух сестёр. — Сестра, — повторили они в унисон. — Ты пришла снова убить нас? — Хватит, — сказал Широ голосом, слишком спокойным, чтобы принадлежать этой битве — Иди сюда, Берсеркер. Он поймал её за руку и притянул к себе. Затем, внезапно, всё затихло, и резко похолодало. Крылья Широ расправились, образовав вокруг них сферу, через которую Берсеркер ничего не могла почувствовать. Они были одни, вокруг них была только тьма. — Ха, — сказал Широ, осознав, что он сделал. Здесь, в этой странной темноте, его голос больше не звучал с нечеловеческой силой. — Я не был уверен, что это сработает. — Что ты сделал? — Я отрезал нас от остального мира. Если не ошибаюсь, мой контракт с Сакурой - единственная причина, по которой ты тут оказалась. Они не могут подслушивать нас, а пространственная магия, которую использует их Мастер, не может достичь этого места. Если бы он мог, это была бы Истинная Магия, и Война уже бы закончилась. — Почему… — Послушай меня, Медуза, — оборвал он её. — Мы можем спасти твоих сестёр, но мне нужна твоя помощь, чтобы они не пострадали. Я недостаточно силён, чтобы победить их, не причинив им вреда. — Я… я причиню им боль. Я убью их. Всё снова повторится, Широ. Я… я монстр, который убил своих сестёр. Я всегда такой буд… — Ты не чудовище! — сказал Широ, заставив её замереть на месте. — Ты не монстр, что бы ты ни думала. Клянусь, ты такая же, как Сакура, которая винит себя за то, что другие сделали с тобой. Ты не выбирала становиться Горгоной, Медуза. Это был выбор Богов. Боги? Она помнила Богов. Точно помнила? Её разум был затуманен, и не только Командным заклинанием, сдерживающей её воспоминания, чтобы она снова не сошла с ума. Эти воспоминания не были заблокированы, просто отсутствовали. Она помнила лишь их презрение, их ревность и мелочность, из-за которых её и её сестёр изгнали на Бесформенный остров, а затем, когда они нашли там своё счастье, посылали охотника за охотником, чтобы убить или поработить их. — Я не говорю тебе прекратить винить себя, Медуза. Но ты не должна позволять вине подавлять тебя, и особенно не должна позволять кому-то другому использовать её, чтобы причинить боль тебе и твоим сёстрам. То, что случилось с твоей семьёй, было трагедией - но здесь и сейчас у тебя есть шанс всё исправить. Шанс всё исправить? Она действительно могла это сделать? Она была убийцей своих сестёр, чудовищем, это было записано в её легенде. Она думала, что обречена повторить эту судьбу, и проклинала Грааль за то, что он поставил её в такое положение. Но, возможно, если Широ прав, то… — Неважно, почему Грааль вызвал тебя и твоих сестёр, — продолжал Широ. — Возможно, он хочет, чтобы ты страдала, чтобы заставить тебя идти по тому же пути, по которому ты шла до этого. Он ещё сильнее сжал её руку. — Но знаешь что? Грааль и его желания могут пойти нахер. Прямо здесь, прямо сейчас, у нас есть шанс пойти против планов, созданных порчей внутри него, и воссоединить тебя с твоими сёстрами. — Ты поможешь мне? Её не простят. Она этого не заслуживала. Пусть сейчас их и заставили высказать эти обвинения, всё равно, они будут видеть в ней монстра, убившего их. Счастливое воссоединение, которое представлял себе Широ, было иллюзией, потому что он не имел ни малейшего представления о том, что она сделала. Или нет? Она вспомнила, что Сакура рассказывала ей о своём возлюбленном. Воспоминания о предательстве и убийстве, по масштабам превосходящее всё, что сделала она, преследовали его. Возможно, прошептала циничная часть её сознания, единственная причина, по которой он решил, что её можно спасти, заключалась в том, что, иначе ему придётся признать что он сам является чудовищем. В конце концов, всё свелось к очень простому факту. Её сёстрам причинял боль их Мастер, заставляя подчиняться его воле. И если Мастер добьётся своего, то в конце концов их принесут в жертву, чтобы добыть Грааль, заставят столкнуться с теми же ужасами, что и Сейбер во время её плена - и это в лучшем случае. Медуза этого не допустит. Она кивнула, и Широ разомкнул крылья, одновременно с этим опуская её руку. Её сёстры всё ещё стояли на своих местах, Эвриала нацелила на них свой лук и выпустила стрелу, как только барьер исчез. Широ отбил её взмахом руки и встал между ними и Медузой. Это была абсурдная сцена: Мастер защищает слугу класса Берсеркер от Арчера и Ассасина. Ещё более абсурдным было то, что Медуза доверила ему свою защиту. Она сосредоточилась. У неё было средство закончить эту битву, было с самого начала, но она не решалась его использовать. Это причинит боль её сёстрам, но не слишком серьёзную, если только она сможет контролировать себя. Ты сможешь, — прошептал голос Сакуры в её сознании. Её Мастер слушала её разговор с Широ, и она чувствовала, как её одобрение и доверие излучаются через их связь. Я верю в тебя. Берсеркер взревела. Она вложила в этот крик всё своё горе, весь свой гнев и печаль, и он отозвался в пространстве, которое не могли услышать ни одни смертные уши. В таком замкнутом пространстве её навык не делал различий между союзниками и противниками, но Широ, казалось, почти не пострадал. А вот её сестры были поражены силой её крика, замерев на месте двумя статуями. Прежде чем сёстры успели прийти в себя, Медуза пришла в движение. Она схватила их в объятия и прижала к себе, не давая им двигаться и не причиняя им вреда. Ментальное вмешательство её рёва не позволило им перейти в духовную форму (обычно вражескому Слуге мешал бы момент уязвимости, предшествующий превращению, который она могла использовать, чтобы раздавить их). Какое-то время она просто стояла, обнимая своих сестёр, никто из четырёх сражающихся не произнёс ни слова, пока звук хлопков не нарушил картину. Она не заметила, как в комнату вошёл кто-то ещё, прибывший с помощью той же техники магии, что и её сестры. Это был маг, но в нём было что-то необычное, что-то, что она не могла определить, но что сильно нервировало её. — Дарий Эйнсворт, — сказал Широ, голосом, в котором отчётливо звучала сталь. — Широ Эмия, — ответил новоприбывший.***
Это была не самая лучшая ситуация, подумал Дарий. Однако её ещё можно было спасти. Одно из преимуществ бессмертия, заключалось в том, что можно было идти на риск, который многие его коллеги по цеху назвали бы неоправданным. Конечно, выходить против Эмии один на один, пусть даже и в месте его силы было не лучше идеей, но Дарий мог позволить себе потери, которые повлечёт за собой неудача. Эмия и Берсеркер были двумя самыми большими угрозами среди альянса, с которым он столкнулся. Эмия - потому что он был Мастером, способным сражаться на равных со Слугой, Берсеркер - потому что, благодаря своей легенде, она имела фундаментальное преимущество против Арчера и Ассасина. Героические Духи были уязвимы к тому, что убило их в жизни, и он сомневался, что это правило не распространяется на Божественных Духов, проявленных как Слуги. Обе его Слуги были убиты Медузой при жизни, что давало ей концептуальное преимущество против них. То, что она не хотела их убивать, не имело значения: она не хотела этого и в прошлый раз. Сама идея превращения Медузы в чудовище и убийства своих сестёр была вписана в легенду сестёр, и повторение этой легенды будет стоить ему Грааля. Сейчас Медуза могла контролировать себя, просто удерживая его Слуг в неподвижном состоянии, но он ни на секунду не верил, что так будет продолжаться вечно. Тем не менее мастерство Эмии в управлении безумием Берсеркера впечатляло. Он должен был убить Эмию сейчас, иначе можно было уже перерезать себе горло и ждать следующего перерождения. В любом другом месте, кроме этого дома, его шансы были бы очень малы, но Ограничивающие поля, которые он наложил на этот дом, практически сравняли его силу с силой Истиной Магии. Это всё ещё был риск, но он должен был на него пойти. Если Эмия будет мёртв, он сможет справиться с Берсеркер, а затем и с другими Мастерами, которые сейчас спешили к дому. Тогда останется только Мастер Кастера, а с Арчер и Ассасин, он был уверен в своей победе. — Я удивлён, что ты меня узнал, — сказал он шутливым тоном. — Я не очень известен за пределами моего Дома. — Я вижу тебя, Дарий Эйнсворт, — ответил Эмия. Каждое его слово заставляло трепетать Ограничивающие поля. — И благодаря этому зрению я знаю тебя. Я знаю твоё имя, твою природу и твои грехи. Из заботы о сёстрах Берсеркер я дам тебе этот шанс. Знай, что Грааль испорчен, и любое желание, которое он исполнит, будет стоить ужасной цены как для мира, так и для желающего. Отдай свои Командные заклинания и своих Слуг, затем покинь эту страну и никогда не возвращайся. Если ты сделаешь это, я закрою глаза на твои многие, многие преступления и оставлю тебя в живых. Грааль испорчен? Это бы объяснило, почему он смог призвать двух Слуг - хоть он и хвалился своим достижением перед Захари, Дариус не был уверен, что его магия смогла обмануть работу Трёх Семей. Сбой Великого Грааля выглядел гораздо логичнее. А тот факт, что четыре Мастера были готовы работать вместе, придал словам Эмии ещё больший вес. Но принятие предложения стоило бы ему шанса добраться до Истока. А он хотел этого. Он хотел этого больше всего на свете, и не собирался отказываться от этой возможности, предоставленной ему судьбой. Даже если Эмия был прав, какое это имело значение? Если это означало, что он достигнет Акаши, то Какое ему было дело до остального? Какая ему разница, что станет с этим куском земли? Всё, что имело значение, - это стать магом. Это было единственное, что было важно для него, потому что… потому что… …потому что он был Магом, а Акаша была целью всех Магов. Ему не нужна была другая причина. — Щедрое предложение, — усмехнулся он, — но я не заинтересован. — Тогда я уничтожу тебя, как уничтожил последнего мага, который искал Грааль ради своих эгоистичных целей, невзирая на цену для других, — ответил Эмия, его голос был холоден как пустота. И Дариус с удивлением почувствовал страх. Как давно, подумал он, он не испытывал подобного? — Смелое заявление, — ответил он, злобно оскалившись. — Посмотрим, сможешь ли ты оправдать его. Эмия не стал утруждать себя дальнейшими разговорами. Его крылья - от одного взгляда на которые начинала болеть голова. В них было переплетено больше энергий чем во всё остальном теле Эмии - взмахнули, толкая его вперёд, вопиюще нарушая законы физики. К счастью, у Дария были свои методы борьбы с законами мира. Лёгким напряжением цепей, он переместился прямо за спину Эмии, и тут же переместился снова, когда крылья попытались поглотить его. Он снова появился на другом конце комнаты, пытаясь сморгнуть чёрные пятна, плясавшие перед его глазами после краткого контакта с этой… штукой. Дарий видел, как Эмия сражался с Лансер в парке, и думал, что понял границы его силы, но он явно недооценил другого Мастера. Он очень хотел узнать, что представляет собой Эмия, но ещё больше он хотел его смерти. Крылья Эмии снова взмахнули. Дарий едва успел увернуться, через миг услышав хруст разрубаемой стены в том месте, где всего секунду назад находился он сам. В течение нескольких минут два Мастера сражались. Дарий испробовал все имеющиеся у него приёмы, а за тысячу лет регулярных сражений и убийств других Магов у него их накопилось великое множество. Он пытался изменить свет и звук, исходящие от него, чтобы создать копии себя, но Эмия даже не взглянул на них, не сводя своих пылающих глаз с оригинала. Он пытался метать в него лежащие вокруг вещи, разгоняя их до немыслимых скоростей, но Эмия без труда уходил с траектории очередного снаряда. Он бросил пару вещей в то место, где Берсеркер всё ещё держала Слуг, но крылья Эмии, став ещё больше, поглотили атаку. Эмия тянул время, понял он. Его союзники были на подходе, и все атаки были направлены на то, чтобы отвлечь Дария и заставить его тратить время впустую. А когда его друзья доберутся… Дарий не питал особых надежд на то, что поля смогут их удержать. Понятно. Значит придётся прибегнуть к одному из самых рискованных приёмов. Он уклонился от очередной атаки и приготовился. Эмия снова двигался с физическим ускорением - но на этот раз Дарий не стал смещаться. Дарий произнёс заклинание в тот миг, когда меч вонзился ему в грудь. Одна ошибка, один промах, и он умрёт. Лезвие пронзило его грудь насквозь и вонзилось в стену позади, но не пролилось ни капли крови. Дарий исказил пространство собственного тела, приняв клинок на бесплотную часть своей сущности. Это было мучительно больно, но по сравнению с заклинаниями, которые поддерживали функционирование Кукол, это было детской забавой. Удерживая меч Эмии своим телом, Дарий поднялся и положил руки на плечи юноши. Он чувствовал силу, пробивающуюся сквозь слои одежды и его тело - больше силы, чем любой Маг мог бы использовать без посторонней помощи. То, что Дарий сделал дальше, было некрасиво. Это был тауматургический эквивалент использования телескопа для того, чтобы разбить кому-то голову. После изобретения этой техники, он использовал её в реальном бою только раз, потому что после неё от противника не оставалось ничего полезного. Но это было очень, очень эффективно. Он произнёс арию - одно слово на диалекте, последний носитель которого умер восемь столетий назад, что примерно переводится как «развоплотить». Он развёл руки в стороны, ожидая, что одна половина Широ Эмия останется прикреплённой к каждой, что мгновенно убило бы даже наследника Убийцы Магов. Заклинание, которое использовал Дарий, требовало абсолютной концентрации, поэтому он с совершенной ясностью ощущал, как заклинание распутывается в его руках. Реальность раскололась под его хваткой. Кровь текла из глаз, носа и рта, а его магические цепи пульсировали от отдачи неудачного заклинания. Заклинание, не позволявшее мечу ранить его, разрушилось, и он почувствовал новую агонию от того, что его тело разорвало на части магическое оружие, вонзившееся в его грудь. Зрение поплыло, но он заставил себя сосредоточиться, не обращая внимания на боль, пытаясь понять, что произошло. Эмия всё ещё стоял перед ним, глядя на него горящими глазами, но в нём было что-то другое, что-то, что Дарий не мог определить, но что напоминало ему о… о чём-то… — Я НЕ ТАК ПРОСТ, — говорило существо, носившее облик сына Убийцы Магов, — ЧТОБЫ ТЫ МОГ РАЗВОПЛОТИТЬ МЕНЯ. Дарий вскрикнул от новой боли, услышав этот голос. Стены задрожали, и несколько Ограничивающих полей полностью разрушились от его силы. — Ты… ты не человек, — выдохнул он, скорее с восхищением, чем с осуждением. — Я больше человек, чем ты, Дарий Эйнсворт. — Голос стал тише, но всё ещё нёс в себе силу и угрозу. Дарий попытался придумать, как выпутаться из этой ситуации… но нет. Никаких вариантов. Он здесь умрёт, не так ли? Он проиграл. — Ах… ах ахахахах! — Он засмеялся, сквозь боль. — Молодец! Молодец, Эмия! — Он сплюнул кровь и улыбнулся окрашенными в красный зубами. — Полагаю, ты не блефовал. Твой отец… должен гордиться тобой! — В данном случае, да, я думаю, он бы гордился. Но, Дарий Эйнсворт. Ты думаешь, что всё закончится так просто? Сквозь агонию меча, пронзившего его, Дарий нахмурился. — О чём ты — кх — говоришь? — Я же сказал тебе: я вижу тебя, Дарий Эйнсворт. Я вижу правду о том, кто ты есть. Я вижу твою пустую душу, обёрнутую вокруг плоти твоей собственной крови, крадущую его жизнь, чтобы ты мог цепляться за существование как паразит. — Несмотря на гигантский по меркам этой эпохи рост Дария, Эмия, казалось, нависал над ним. — И в этот раз ты не сбежишь, вор. Берсеркер! Слуга отпустила сестёр, призвала косу и прыгнула к двум Мастерам, её прекрасные черты омрачила гримаса ненависти. Вид оружия вызвал в памяти Дария воспоминания: это был Харп, клинок, которым Персей убил Медузу в оригинальном мифе. Оружие, которое, как говорят, было наделено силой убивать неубиваемых. Его мысли почти замерли, когда он понял, что Харп вполне может убить его по-настоящему и навсегда, несмотря на все его усилия сохранить своё существование. Но он не пережил бы тысячу лет, будучи дураком. Напротив, он сразу понял, что это последний шанс на победу - или, если не на победу, то на месть и спасение от уничтожения. Это тело было потеряно, как и Война Грааля, это было ясно, но если он спасётся, то сможет начать всё сначала, продолжить свои исследования и однажды добраться до Истока. Если он сможет сбежать. Если он сможет выжать из горящих магических цепей своего нынешнего воплощения силу для последнего трюка. Когда острие Харпа прошло мимо горла Эмии и устремилось прямо к нему, Дарий потянулся окровавленной рукой к груди другого Мастера. В его состоянии это было необходимо, чтобы выполнить простейшую форму Магии Перемещения: обмен положениями между двумя примерно одинаковыми объектами. Он и Эмия оба были мужчинами, оба Мастерами: при поддержке Ограничивающих полей, этого должно хватить. Эмия защитился от заклинания развоплощения, да, но это было нечто совершенно иное: это была не атака на его сущность, просто перестройка пространства внутри дома. Технически, Эмия вообще не сдвинется с места - сдвинется всё остальное окружение. Он не знал, сможет ли Эмия пережить, если Харп перережет ему горло, но готов был поспорить, что нет. Он поднял руку — ЗА МОИХ ДЕТЕЙ! — и застыл на месте. Он не мог сдвинуть его с места. Другая воля, которую он считал исчезнувшей, мешала ему сделать это. Он не мог дотянуться до Эмии, не мог произнести заклинание. Он не мог сделать ничего, кроме как слушать смех Захари. Дарий понял, что потомок всё это время был здесь, притворившись полностью уничтоженным, он прятался в самых тёмных углах их общего разума, сохраняя свою волю и не реагируя на все проверки Дария. Внезапно Дарий задался вопросом, было ли его решение придерживаться плана Арчера, с заманиванием его врагов в своё логово, действительно его собственным, или его потомок тонко повлиял на него, заставив принять более рискованный вариант, вспомнив о роли Харпа в легенде о Медузе и поставив всё на карту. Или, возможно, Захари очнулся после удара мечом и отката заклинания. Оба варианта были правдоподобны, и теперь у Дария никогда не будет возможности узнать это. Харп впился ему в горло, движимый всей силой Берсеркер. Он прорвал кожу и мышцы и вошёл в позвоночник, практически обезглавив его. Однако повреждения тела волновали Дария в последнюю очередь. Боль. Такая боль, какой основатель Эйнсворт никогда раньше не испытывал. Всё, что делало его тем, кем он был, всё, что он старательно сохранял тысячу лет, растворялось, магия, скреплявшая его существование, распадалась от прикосновения оружия из Эпохи Богов. Он не мог оставить тело Захари. Он не мог сбежать, вытеснить его существование через Магию Эйнсворт. Он застрял здесь, с огромным мечом в груди, древней косой в горле, и Смертью, возвышающейся над ним, с глазами, горящими тёмным золотом. — Я говорил тебе, что уничтожу тебя, — проговорил его убийца и влил в меч ещё больше энергии. Лезвие воспламенилось, и всё, что составляло сущность, известную как Дарий Эйнсворт, было поглощено, пока не остался только Захари, истекающий кровью и умирающий с улыбкой на лице. Наконец-то он был свободен.***
Широ вытащил меч, позволяя трупу - который превратился в другого человека, похожего на Дария Эйнсворта, но явно не являющегося им - соскользнуть на землю, одновременно подавляя энергию, которую он призвал. Он почувствовал, как его крылья сложились и исчезли, а мысли вернулись в привычное русло, больше не подверженные влиянию силы Тёмного Ангела. И снова смысл слов, которые он произнёс во время битвы, исчез, как и смысл его видений о Тёмном Ангеле. На мгновение, когда Дарий пытался разорвать его на части, он почувствовал… что-то… от Тёмного Ангела, отголосок эмоций, который напомнил ему о том, как он столкнулся с шикоме и почувствовал своё собственное отвращение, разделяемое сущностью, которая обитала в его теле. Рядом с ним Берсеркер позволила Харпу рассыпаться золотыми частицами. На другом конце комнаты, Ассасин и Арчер захихикали, что было довольно тревожной реакцией на вид трупа столь молодого человека. В какой-то момент оба Слуги вышли из паралича, вызванного криком Берсеркер, хотя и гораздо быстрее, чем Широ ожидал. Один из их Навыков, должно быть, дал им частичную сопротивляемость к ментальным атакам. — Скатертью дорога, — сказала одна из них — Сфено, как он понял по положению браслета на её запястье. — Этот человек был отвратительным. — Именно так, я. — Сёстры, — хрипло начала Берсеркер. — Я… я… Близнецы - и теперь, увидев Дария Эйнсворта, Широ понял, как Маг смог призвать их обоих в качестве Слуг, хотя он был уверен, что в этом каким-то образом замешана порча Грааля - повернулись к Берсеркер. Слуга разрывалась между желанием броситься к ним, обнять и не отпускать, и желанием как можно быстрее сбежать отсюда. — Дурочка, — мягко поддела её Арчер, приближаясь вместе с Ассасин к своей младшей сестре. — Послушай меня: мы любим тебя, Медуза. Мы всегда любили тебя, и всегда будем любить. Ничто и никогда не изменит этого. Медуза опустилась на колени, всё ещё возвышаясь над своими сёстрами и обняла их обеих. Не разрывая объятий, Сфено повернулась и посмотрела на Широ: — Ранее ты говорил, что хочешь, чтобы он отдал нас и ушёл. Но поддержка трёх Слуг высосет тебя досуха. Я и я потребляем мало, но Дарию всё равно нужно было, чтобы мы охотились за праной. Ты это задумал? — Нет. На самом деле, я попрошу вас не делать этого, пока я ваш Мастер. Но, как вы, наверное, заметили, я не совсем обычный человек, — сказал он мрачно. — Мой запас намного больше, чем у большинства Магов. Моему Слуге необходимо постоянно находиться в телесной форме, но это меня не истощает. Арчер и Ассасин посмотрели друг на друга. — Что ты думаешь, я? — Я думаю, что это звучит забавно, я. Это, безусловно, лучше, чем угаснуть от нехватки праны и втянуться обратно в Грааль. — Верно. И он, похоже, не врёт о его испорченности. — В таком случае возвращаться туда было бы неприятно. — Тогда мы сделали свой выбор. — Да, это так, я. Одновременно, они осторожно высвободились из объятий Берсеркер и подошли к нему. Широ гадал, была ли их жуткая синхронность результатом влияния их Мастера, или они всегда были такими. Насколько он мог судить, эти двое не были близнецами, даже если выглядели одинаково: Ассасин родилась раньше Арчер, а они оба, несмотря на внешность, родились раньше Медузы. Конечно, «родились», возможно, не совсем подходящее слово, но… — Прислушайся к моим словам, — сказал Широ, снова наполняя свои цепи праной. — Моя воля создаёт твоё тело, а твой меч создаёт мою судьбу. Если ты внял зову Грааля и подчинился моей воле и разуму, то ответь мне. Настоящим я клянусь, что стану всем добром в мире. Что я одержу победу над всем злом в мире. Вы, семь небес, облаченные в три великих слова силы, Выйдите из круга призыва, Стражи Равновесия! Слуги взяли его руки в свои и поднесли к губам. Он не ожидал этого: насколько он знал, простого прикосновения должно быть достаточно, чтобы вновь заключить договор. — Я, Сфено, именем Ассасина, принимаю этот контракт. — Я, Эвриала, именем Арчера, принимаю этот контракт. С этими словами они укусили его за пальцы, чего он, признаться, не ожидал. Он почувствовал, как их клыки пронзили кожу, и немного его крови попало им в рот, прежде чем обмен праной завершил арию, и они оба стали его Слугами. Когда они отстранились, Авалон уже закрывал небольшие порезы на ладонях, он начал ощущать присутствие Сейбер… О. Точно. Он почти забыл. Сейбер? Неуверенно позвал он. Мастер! Мысленный голос его Слуги прозвучал одновременно испуганно и облегчённо. Битва окончена? Да. Не волнуйся, мы победили. Арчер и Ассасин теперь на нашей стороне, а их бывший Мастер мёртв. Где вы? Мы почти подошли к самому дому. С тех пор как вы вошли, других нападений не было. Хорошо. Ждите снаружи, мы присоединимся к вам и пойдём домой. Укусы на его пальцах уже затянулись и Широ посмотрел на своих новых Слуг: — Спасибо, что так доверяете мне. Я обещаю — Он не успел закончить фразу, потому что в ту же секунду к нему бросилась Берсеркер. Её руки крепко прижимали Широ к объёмной груди слуги и слёзы радости текли у неё из-под повязки. — Спасибо, — горячо прошептала она. — Спасибо, спасибо! Двое его новых Слуг смотрели на него, улыбаясь, как коты, только что увидевшие канарейку, купающуюся в сливках. Почему-то у Широ сложилось впечатление, что он оказался в гораздо более опасном положении, чем во время боя с Дарием Эйнсвортом. Его спасло то, что здание вокруг них задрожало, и Берсеркер отпустила его, выискивая источник опасности. Ограничивающие поля, искажающие пространство, разрушались: Дарий, должно быть, настроил их так, чтобы это произошло после смерти его тела. Вряд ли это бы убило кого-нибудь, способного справиться с ним, но это стало бы хорошим последним плевком в лицо перед его очередным перерождением. Теперь, конечно, это был последний его поступок. — Нам нужно выбираться отсюда, — сказал Широ. — Быстро. Он огляделся, вливая прану в глаза, и — вот. — Готовьтесь, сейчас будем прыгать, — предупредил он, снова выхватывая меч и нацеливая его в определённое место на стене. Через десять секунд все четверо выпрыгнули из образовавшейся дыры во втором этаже дома и приземлились на землю перед своими союзниками. К удивлению Широ, больше всего проблем с прыжком было именно у Арчер: теперь, когда Сфено и она стали его Слугами, он мог видеть их показатели, созданные Граалем, и у Эвриалы они были на удивление низкими для класса Арчер. На самом деле, за исключением показателей маны и удачи, обе сестры Берсеркер были на удивление низкоранговыми в своих показателях, что было вероятно, побочным эффектом их двойного призыва. Но, по крайней мере, Божественные Духи призванные Граалем на этот раз не были чистым воплощением зла. Через пять секунд после их приземления Ограничивающие поля разрушились, и дом превратился в груду обломков кирпичей, дерева и кусков трупа Мага. Сакура бросилась к Берсеркер, а Сейбер направилась к Широ, хмуро разглядывая его. — Ну, на этот раз я не принял Благородный Фантазм на грудь, — неловко пошутил Широ, прежде чем его Слуга успела что-либо сказать. — Это единственная причина, по которой я не вырубила тебя и не приковала к кровати, Мастер, — ответила Сейбер, осматривая его с ног до головы в поисках следов ранения. — Ооох, — в унисон выдохнули Ассасин и Арчер. — Как неприлично. Широ потребовалось несколько секунд, чтобы понять, на что намекали его новые Слуги. Когда это дошло до Сейбер, она слегка покраснела, а затем взглянула на старших сестёр Горгон, Широ почувствовал, как на него навалилось чувство ужаса и обречённости. Его предчувствие оказалось верным. Теперь, после сражения с Мастером Эйнсвортов, у него оказалось гораздо больше проблем.***
Омак: Те, Кто Спасён
23 ноября 2004 года нашей эры - Замок Эйнсворт
С момента своего десятого дня рождения, Джулиан Эйнсворт всегда боялся. В тот день его отец, Захари, привёл его в мастерскую, усадил на стул и рассказал ему правду о семье Эйнсворт. О том, что их Дом был основан тысячу лет назад и что все они были лишь сосудами для истинного Главы Эйнсворт. К его чести, Захари не пытался приукрасить правду. В тот же день Дарий завладел телом Захари и заставил Джулиана принести клятву секретности, которая не позволяла ему распространить этот секрет среди остальных жителей Лунного мира, а также другую, чтобы не дать ему покончить с собой. С того дня Джулиан жил с осознанием того, что в любой момент его отец может умереть, и он станет следующим вместилищем Дария Эйнсворта. Этот дамоклов меч нависал над его головой, каждую свободную минуту его жизни. Даже когда Захари оставался дома, всегда была вероятность того, что его убьёт очередной магический эксперимент: все маги ходили по грани, и одна ошибка в использовании Перемещения могла стать фатальной. Когда он понял, по-настоящему понял, Джулиан попытался убить свои эмоции. Перестать чувствовать что-либо, потому что считал, что лучше не чувствовать ничего, чем постоянный, тошнотворный страх. Это не сработало, отчасти потому, что Джулиан был десятилетним ребёнком, а отчасти из-за его подруги детства, Беатрис Флауэрчайлд. Беатрис была единственным другом Джулиана за пределами его семьи. Она не знала о Лунном мире, и их встреча произошла совершенно случайно, но Джулиан поддерживал с ней связь, даже когда замок Эйнсвортов переместился в другой регион, и даже смог встретиться с ней несколько раз. Они были влюблены, хотя ни один из них не признавался в этом другому - хотя и по совершенно разным причинам. Зная об ожидавшей его гибели, Джулиан не осмеливался признаться Беатрис, понимая, что любые мечты быть с ней - лишь горькие иллюзии. Тем не менее её дружба и забота его старшей сестры Анжелики были единственной причиной, по которой Джулиан ещё не полностью поддался всесокрушающей депрессии, считающейся семейным заболеванием мужской половины семьи Эйнсворт. С тех пор как Дарий покинул замок (а это был именно Дарий, от Захари не осталось и следа), Джулиан и Анжелика оставались вместе, брат и сестра проводили в обществе друг друга столько времени, сколько могли. Было только два возможных исхода участия Дария в Войне за Грааль: либо он победит и достигнет Истока, исполнив многовековое стремление главы Эйнсворт, либо он умрёт, и Джулиан унаследует семейное проклятие. Хотя они не говорили об этом вслух, оба считали наиболее вероятным именно такой исход: никто и никогда не побеждал в Войне Грааля, и лишь немногие Мастера пережили её. Когда это случилось, была середина дня. Они вдвоём читали в библиотеке, когда внезапно оба упали со стульев, схватившись за грудь от невероятной боли в магических цепях. Всем членам рода Эйнсворт при рождении вживляли крошечный фрагмент фамильного герба, чтобы связать их с заклинанием, обеспечивающим фальшивое бессмертие Дария. Если большинство фамильных гербов усиливали своих носителей, то эти были паразитами, которые, будучи активированными, медленно превращали магические цепи своего носителя в точную копию цепей Дария (или, в случае с женщинами, накладывали на них набор гейсов, обеспечивающих рождение наследника мужского пола). Теперь эти Гербы горели, магия, заложенная в них, обращалась против самой себя. Анжелика пришла в себя первой, поскольку её Герб был гораздо более слабым, и держала брата на руках, пока он не перестал биться в судорогах, не давая ему пораниться и произнося исцеляющие заклинания, чтобы устранить повреждения, нанесённые его телу самоуничтожением Герба. Десять минут, которые потребовались для того, чтобы всё закончилось, были одними из самых болезненных в жизни Джулиана, сравнимыми разве что с тем первым разом, когда он не смог правильно наложить заклинание Перемещения и чуть не убил себя по неосторожности. В конце концов, однако, боль прекратилась, сменившись растущим чувством потрясённого осознания. Магический Герб Эйнсворт исчез из их тел. Они были свободны от проклятия, которое мучило их с самого рождения. — Он… он победил? — прохрипел он. Это было единственное, о чём он мог думать. Если бы Дарий Эйнсворт победил в Войне Грааля и использовал Грааль, чтобы достичь Акаши, то он стал бы Магом. Осуществив свои амбиции, вполне логично было бы отказаться от семьи, которую он взрастил в качестве резервных сосудов для своей сущности. Анжелика покачала головой. — Нет. Маги могущественны, но они всё ещё смертны, Джулиан. Ты действительно думаешь, что он освободил бы нас, если бы у него был другой выбор? Она улыбнулась. Как давно он не видел, чтобы его сестра улыбалась, по-настоящему улыбалась? — Он мёртв, Джулиан. Умер и исчез. Должно быть, он столкнулся с Героическим Духом, который смог уничтожить его навсегда. Она обняла его. — Мы свободны, братик. Кошмар закончился. Всё… закончилось? Грандиозность всего этого, наконец, поразила его. Дария больше нет, он мёртв, и его не вернуть с помощью магии. Джулиан не станет его следующим сосудом, медленно теряющим само своё существование, чтобы основатель его Дома мог цепляться за жизнь ещё несколько десятилетий. В объятиях сестры, Джулиан Эйнсворт проплакал несколько часов, испытывая облегчение, радость и скорбь по отцу, которого он никогда не знал. А когда он заснул, обессиленный, ему снилось будущее - будущее, которое теперь было не просто фантазией. Он не знал, кто и почему убил Дария, но поклялся, что если у него когда-нибудь появится шанс, он отплатит им за то, что они вернули ему жизнь.