***
27 ноября 2004 года нашей эры - Пещера Великого Грааля
Кор Фаэрон вздохнул, глядя на то, что он вытащил из Грааля. Ничто не указывало на то, что когда-то это был человек, ничто даже отдалённо не намекало на то, что несколько часов назад это был Кирей Котомине. Это была постоянно меняющаяся масса плоти, которая росла и сдувалась без ритма и причины, с неправильно сформированными конечностями, прорастающими наружу и тут же впитывающиеся в общую массу. Его многочисленные рты жалобно выли, а нервная система срабатывала в случайном порядке, посылая болевые импульсы через его деформированный, постоянно мутирующий мозг (если Кор Фаэрон не ошибся в своих догадках, у него их было по меньшей мере четыре, что было на два больше, чем когда он только достал существо). Притворщик был знаком с этим видом существ. Они были конечной гибелью всех тех, кто оступился на Пути к Славе, но сумел избежать смерти, или был переполнен дарами Тёмных Богов, не сумев заслужить вознесения: их лишали всего, включая саму индивидуальность, оставляя после себя лишь порождение Хаоса в качестве предупреждения для других своих слуг. Он почувствовал поражение Кирея, когда приводил пленников в это святое место, и ему потребовалось немало усилий, чтобы вытащить его из искусственного пространства, куда было брошено его тело после поражения от рук двух девчонок. Связь Притворщика с Раумом была не столь сложной, как между Хозяином и Слугой, но её было достаточно, чтобы знать, что в момент падения Кирея, Райдер и Берсеркер сражались с Демоническим Столпом. Жаль, правда. У Кирея был огромный потенциал, особенно для человека родившегося на этой проклятой планете. Со временем он мог бы стать настоящим чемпионом Тёмных Богов. Вместо этого он потерпел неудачу и был наказан за свой провал. Более того, после того, как Гильгамеш был побежден Широ Эмией и его соратниками, Кор Фаэрон остался единственным представителем Богов в этом мире. У него всё ещё оставалась горстка Демонических Столпов, а вскоре их станет больше, но и это не гарантировало победу. Его враги уже показали, что они могут сражаться с его творениями и побеждать. До этого его план состоял в том, чтобы его Демонические Столпы устроили ещё больший хаос в городе, чтобы заставить еретиков ещё сильнее растянуть свои силы или дать ему возможность собрать достаточно жертв. В конце концов, представилась бы возможность захватить девушку Айнцберн, или же было бы побеждено достаточное количество их Слуг, чтобы вызвать её превращение в Малый Грааль. Однако, без связей Кирея, такой план может вызвать панику в магическом сообществе и привести к появлению новых противников. Кирей много рассказывал ему о фракциях этого так называемого «Лунного мира», и хотя он мог противостоять любой из них, имея за спиной силу Тёмных Богов, но даже сильнейших можно завалить трупами. Именно поэтому он завладел энергией Гильгамеша, когда тот был убит, вместо того, чтобы позволить Мастеру Лансер поглотить её. Из-за некомпетентности Кирея его план рассыпался, а время стремительно утекало (он сомневался, что сможет скрываться ещё один цикл луны), и ему пришлось импровизировать. Такой колодец силы был слишком ценным активом, чтобы тратить его впустую, даже если он не был уверен, что будет с ним делать. Достать его после того, как богохульное копьё Лансер уничтожило его заклинания вокруг храма, было непросто, но он справился. Теперь сила Короля Героев покоилась в его руках, требуя постоянного усилия воли для сдерживания. Он не мог рисковать и лично вступать в бой со своими врагами, нося её в руках - слишком легко было бы потерять концентрацию в пылу битвы, что привело бы к… неприятным последствиям для его нынешнего воплощения. Ему нужно было найти подходящее хранилище. Он сделал паузу, когда в голову пришла необычная идея. Может быть, всё так просто? Пробормотав слово силы, Кор Фаэрон отпустил сущность Гильгамеша и влил её в порождение Хаоса. Извивающаяся масса плоти скручивалась, разрывалась на части и восстанавливалась, ее мучения явно усилились по меньшей мере в десять раз, но она выдержала. Кор Фаэрон улыбнулся. Похоже, Боги всё ещё были на его стороне. В своей бесконечной мудрости они предвидели, что Гильгамешу не удастся заполучить девушку Айнцберн, и снабдили его запасным Малым Граалем, способным накопить энергию, необходимую для того, чтобы принудительно запустить механизм Великого Грааля и принести Изначальную Истину в этот заблудший мир. Сила Гильгамеша была такова, что он прошёл по меньшей мере треть пути, и у него уже были идеи, чем заполнить оставшуюся часть. В конце концов, это был один из первых и самых основных постулатов Завета: «Всякая сила требует жертв». Щелчком пальцев он создал колдовские цепи, которые плотно обвились вокруг порождения Хаоса, подняв его в воздух и удерживая там. Нельзя было допустить, чтобы его новый актив где-нибудь заплутал. Закончив с этим, Кор Фаэрон вернулся к остальной части пещеры. Там лежали люди, захваченные в храме на вершине горы, а также другие, взятые с улиц Фуюки до того, как овцы начали прятаться в своих домах. Большинство пленников были без сознания, кроме одного, того, кто, по мнению Кор Фаэрона, подавал наибольшие надежды. Когда он отправился в тот маленький храм с Гильгамешем (не то чтобы Король Героев соизволил помочь ему в первой части плана), этот человек был единственным, кто хоть немного умело отбивался от сопровождавших его Демонических Столпов. По правде говоря, Кор Фаэрон был впечатлён его боевым мастерством, а также силой воли, которую он проявил в борьбе со Столпами. Этот человек напомнил ему убийц, которых некоторые фракции Завета использовали на Колхиде, до того, как этот ненавистный ублюдок Лоргар всё испортил. Уважая его храбрость, Кор Фаэрон решил пощадить молодого человека и использовал его в качестве посланника, чтобы заманить перевоплощение Корсвейна в новую ловушку. Он знал, что внушения будет недостаточно, чтобы убить Эрцгерцога, но формальности должны были быть соблюдены. Упустить возможность манипулировать другом Широ Эмии, чтобы тот попытался убить его, какой бы тщетной ни была попытка, было бы непростительно. Он также позаботился о том, чтобы мужчина наблюдал за тем, как он вкладывает приказ в голову юнца, чтобы тот понял, насколько бесполезным было сопротивление. Теперь мужчина смотрел на него со своего места, связанный, с кляпом во рту и прикованный к земле гораздо более серьёзными путами, чем другие пленники. Его лицо было совершенно лишено эмоций, но Кор Фаэрон чувствовал, как в его душе зарождается ярость. Она была гораздо слабее, чем следовало бы, учитывая его положение, что только усиливало интерес Притворщика. Все пленники, пришедшие в сознание, почти сразу же снова потеряли сознание, купаясь в сиянии неполного Грааля. Однако Соичиро Кузуки (Кор Фаэрон выдрал это имя из разума мужчины), казалось, ничуть не пострадал. Что нужно сделать, задался он вопросом, чтобы сломить такого человека? И насколько мощный Демонический Столп он сможет создать, имея в своём распоряжении столь ценный материал? Ему не терпелось узнать.***
Все они были живы и невредимы. Широ повторял про себя этот факт, когда они все собрались в его доме, но не мог удержаться от того, чтобы не проверять их снова и снова, его глаза вспыхивали праной, когда он искал малейшие признаки ранения. Несмотря на необходимость, он не хотел посылать дорогих ему людей в бой. После окончания их победы они воспользовались телепатической связью, чтобы убедиться в безопасности друг друга, но Широ свёл общение к минимуму: если Гильгамеш мог перехватить их, то, возможно, и Кор Фаэрон сможет. — Я в порядке, семпай, — заверила его Сакура, когда они все уселись в гостиной. — Немного истощена Благородным Фантазмом Берсеркер, но всё в порядке. — А что насчёт тебя? — спросила Рин. — Ты опять сотворил что-то невообразимо глупое и неожиданное? — Да, — признался Широ, практически растекаясь по стулу. Адреналин и необходимость вернуть Илию в безопасное место поддерживали его, но он был близок к своему пределу. Авалон мог исцелить физические повреждения, вызванные извлечением стольких сил Корсвейна, но он ничего не делал с истощением. — Я потом всё расскажу, но сначала, как там Фуджимура? — Райга был ещё жив, вместе с прислугой, — сказала Рин. — Когда началась атака, они спрятались в каком-то подземном убежище, в то время как остальные Якудза… — Она сглотнула, ей явно было неприятно думать о том, что она видела. — Они пытались сражаться, и их убили. Твой контакт тоже выжил, но он был ранен. Мы немного подлечили его и изменили воспоминания персонала, чтобы они думали, что это была атака террористов, но мы оставили Райгу с его воспоминаниями, дав понять, что он должен держать язык за зубами. — Хорошо, нам ещё может понадобиться его помощь позже. Где они сейчас? — Они переехали в одно из убежищ Группы. Я попросила их не говорить нам, в какое именно, так как кто-то мог подслушивать, но он сказал мне, что ты знаешь как с ними связаться. — Широ кивнул. Действительно, его прошлый опыт работы в Группе Фуджимура означал, что у него был список адресов и телефонных номеров именно для таких случаев. — А что насчёт Тайги-нее? Я знаю, что она занималась какими-то школьными делами. — Оябун послал своих людей присмотреть за ней, — сказала Райдер с лёгкой улыбкой. — Очевидно, у них есть приказ убедиться, что она останется в безопасности до конца кризиса, цитирую, «нравится ей это или нет». Широ вздохнул. Как человек, которому годами приходилось иметь дело с уникальной неразумностью Тайги, он жалел бедолаг, на которых взвалили эту обязанность. Нужно будет им как-нибудь отплатить за их страдания. — Хорошо. Итак, что это были за нападавшие? — Там был только один Демонический Столб, но он был больше и сильнее, чем тот, с которым мы сражались в доках, — сказала Рин. — На его теле были куски синей брони, он сказал, что его зовут Раум и назвал себя первым из «Демонуим Венаторес». Если моя латынь верна, а это так, то это означает что-то вроде «Охотники за демонами». Ты знаешь, что он имел в виду? — Да, — кивнул Широ. — Или, ну, Корсвейн знал. Демониум Венаторес были членами Тринадцатого Легиона, Ультрамаринов, которые были одержимы демонами во время их путешествия в Око Ужаса, когда Жиллиман впервые склонился перед Хаосом. В Легионах Предателей были и другие Одержимые Десантники, но они были одними из сильнейших в своём роде, намного сильнее Второрождённых, которые последовали за ними во время и после Ереси. Он одобрительно посмотрел на двух Слуг. — Если Раум был первым из них, то он должен был быть действительно серьёзным противником. Вы отлично справились. Берсеркер пробормотала что-то нечленораздельное, а Райдер лишь фыркнула в ответ на комплимент. — Нам также пришлось сражаться с Киреем, — слегка раздражённо продолжила Рин. Даже после года романтических отношений, Широ всё ещё не понимал, что её разозлило, но благоразумно предпочел не спрашивать. Потом до него наконец дошёл смысл её слов - должно быть, он устал больше, чем думал. — Он был там? Как всё прошло? Он что-нибудь сказал? Он вам не навредил? — Он пытался нас дразнить, рассказывая нам о некоторых безумных вещах, которые он совершил в прошлой Войне, о которых мы не знали, — Рин пыталась звучать безразлично, но любой мог услышать в её голосе фальшь. Им ещё придется всё это обсудить. — Ничего не вышло. Мы немного подрались, потом он подставился, и я выстрелила в него из пистолета твоего отца. На это ушли все пули Истока, которые у меня были с собой, но в конце концов он упал. Потом начались странности. Она рассказала, что случилось с телом Кирея: как разложение Грааля пыталось сохранить ему жизнь (это показалось Широ знакомым), и как он каким-то образом исчез в луже собственной чёрной крови. — Возможно, это не последний раз, когда мы его видели, — сказал наконец Широ. — Наверное, нет, — вздохнула Рин. — По крайней мере, что бы с ним сейчас ни происходило, я сомневаюсь, что он наслаждается этим, больной ублюдок. Итак, вот что произошло с нашей стороны. А что у вас? — Мы сражались с Гильгамешем, — сказала Сейбер без предисловий. —… Простите, что?! — Он был Арчером во время Четвёртой Войны под командованием Токиоми Тосака, — объяснила Слуга Широ, — и, очевидно, пережил конец Войны после того, как был превращён Граалем в ранее неизвестный класс «Альтер Эго». Он и так был эгоистичным тираном, но порча Грааля довела его до полного безумия. Мы думаем, что его воспоминания были изменены, а не отрезаны, как у меня, но это была несовершенная работа. В его логике были дыры, которые, как мне кажется, он не мог заметить. Эта мысль была всё такой же тревожной. Широ презирал само понятие контроля разума - то, что он был необходим для сохранения тайны Лунного мира, всегда возмущало его, даже если это было лучше, чем альтернатива, и он всегда старался использовать его как можно реже. Но переписывать чьи-то воспоминания, изменяя саму личность? И делать это настолько небрежно? Это было отрицанием свободы воли, нарушением всего, во что Широ верил, говоря о выборе и ответственности. Это было неправильно. Это было жестоко. Одним словом, это было зло. — Кор Фаэрон уже похитил всех в храме, когда мы прибыли, но Гильгамеш остался, чтобы убить Широ, забрать сердце Илиясвиль и навязать себя Лансер и мне. Он был… неприятным противником, особенно когда он поднялся в воздух и просто бомбардировал нас своим арсеналом Благородных Фантазмов. К счастью, Широ смог вступить с ним в бой и отвлечь его достаточно надолго, чтобы Лансер использовала на нём свой Благородный Фантазм, а Ассасин и Арчер прикончили его. К тому времени, как Сейбер закончила свой рассказ, она мечтательно улыбнулась, несомненно, вспоминая полное уничтожение своего старого врага. — Так вот что это было, — слабо сказала Сакура. — Мы чувствовали эту силу по всему городу, вот почему Нэ-сан так волновалась, когда контакт был восстановлен. — Я не волновалась, — неубедительно запротестовала Рин. — И как, чёрт возьми, тебе удалось его отвлекать, если он был в воздухе? Насколько я знаю, Широ, в дальнем бою тебе ему нечего противопоставить, а летать ты не умеешь. — Ну, теперь умею. — Видя, что Рин не позабавил его легкомысленный ответ, он поспешил объяснить: — Я использовал больше силы Корсвейна, и смог трансформироваться в нечто похожее на его аспект Эрцгерцога. — Он превратился в Повелителя Демонов и улетел на крыльях тьмы, чтобы сразиться с Королём Героев на его летающем троне, — уточнила Илия. Широ нахмурился. Конечно, это описание было технически верным, но он всё еще чувствовал себя неловко от того, как его сестра описывала его как какого-то мультяшного персонажа. — Даже так, — продолжал он, — я мог только сдерживать его. Именно Лансер нанесла решающий удар. Но перед тем, как она выстрелила, произошло нечто странное. Он рассказал о том, что произошло перед тем, как Ронгоминиад был выпущен на волю: как Гильгамеш попытался вызвать нечто такое, что повергло в ужас даже призрак Корсвейна, но его рука взорвалась, оставив его беззащитным перед Благородным Фантазмом Лансер. — Я думаю, — начала Рин, когда он закончил, — что то, что он пытался вытащить, было Эа, Меч Разрыва. Это довольно важная часть легенды о Гильгамеше, хотя мы знаем о нём очень мало. На самом деле, есть только один зафиксированный случай, когда Король Героев использовал его: одним взмахом он изменил законы мира, возвестив конец Эпохи Богов. Конечно, эта Эра ещё продолжалась некоторое время, — Рин кивнула в сторону трёх сестёр Горгон, чья собственная легенда произошла много лет спустя после смерти Гильгамеша. Но после Разделения, боги стали намного слабее и угасали, пока не превратились в безвестность. — Эа стоит даже выше на метафизической лестнице, чем Экскалибур или Ронгоминиад, — продолжила она. — Я не думаю, что Трон Героев хранит такое оружие даже в ослабленном виде - это было бы слишком опасно. А это значит, что когда версия Гильгамеша попыталась использовать его, ему пришлось достать настоящее оружие из того места, где оно хранилось после его смерти тысячи лет назад. — Понятно, — размышлял Широ. — У такого оружия должна быть довольно мощная защита, чтобы его не украли. Альтер Эго всё ещё знал, как получить к нему доступ, но защитные меры больше не распознают его как «Гильгамеша» из-за его порчи. Отсюда и то, что с ним произошло, когда он попытался. — Всё это лишь теория, и в конечном итоге она не так важна для нашей ситуации. Соглашусь, что сражаться с Королём Героев - довольно веская причина, чтобы выйти за рамки своих возможностей, — признала Рин, — и нам всем повезло, что он не смог использовать своё самое сильное оружие, иначе всё могло бы закончиться совсем по-другому, и нам всем было бы крышка. — Она внимательно осмотрела его. — Какие-нибудь вторичные эффекты от этой трансформации? Он покачал головой. — У меня мало праны и я физически устал, но больше ничего. Не думаю, что я смог бы это провернуть без попытки Кор Фаэрона насильно восстановить сознание Корсвейна. И снова высокомерие и грандиозные планы Чёрного Кардинала привели к его провалу. Он уже должен был понять причину своего поражения, но он не был бы таким монстром, если бы умел учиться на своих ошибках. — Хорошо. Остаётся вопрос о пропавших монахах. Переместить их всех было нелегко. Как ты думаешь, что Кор Фаэрон хочет от них? — Сосуды для создания новых Демонических Столпов, — немедленно ответил Широ. — Он потерял слишком многих из них в доках, а сам он не боец. Без миньонов, за которыми можно спрятаться, он уже не так опасен, и он это знает. — Я думала, что Демонические Столпы требуют от своих хозяев наличия Магических Цепей, — сказала Райдер. Слуга внезапно помрачнела. — Они не последние потомки какого-то древнего рода дальневосточных магов, которые всё ещё обладают мистическим потенциалом, несмотря на то, что забыли свои корни, не так ли? Широ моргнул. — Это… интересная идея, но нет, это не так, — ответил он. — Я думаю, у Иссея есть некий низкий уровень инстинкта для обнаружения близости активной маны, основываясь по тому, как он иногда реагировал на моё и Рин присутствие, но это всё. К сожалению, пока Притворщик был в маскировке Соломона, его возможности были ограничены магом хозяином, я сомневаюсь, что у него есть такие же ограничения сейчас. Как бы ни были отвратительны ему эти воспоминания, сейчас им требовался опыт Корсвейна в демонологии. Он заставил себя вспомнить те ужасные дни на борту злополучного корабля Тёмных Ангелов, ''Непобедимого Разума'', когда сыновья Льва Эль’Джонсона в погоне за силой всё глубже погружались в запретное колдовство. — Маги, наверное, всё же приоритетнее, — сказал он медленно, — так же как во времена Ереси лучшими жертвами были псайкеры. Но есть способы обойти это. Монахи Рюудо могут стать неплохой заменой, так как одержимость настоящим демоном будет причинять им дополнительные страдания из-за их веры. Символизм в Варп искусстве даже более важен, чем в Магии, а там, где речь идёт о Хаосе, мало символов сильнее, чем осквернение веры. — Это отвратительно, — сказала Рин. Широ не ответил: она была права. К сожалению, это не делало подобные методы менее эффективными. Демоны Хаоса сильно отличались от демонов, с которыми Церковь регулярно имела дело. Знания Широ о последних были весьма ограничены, но даже те крупицы, которые знала Рин и которыми она делилась во время их уроков, было достаточно, чтобы сделать различия очевидными. В общем, термином «демон» в Лунном мире называли всех существ обладающих магической энергией, чьё существование противоречило естественному порядку Мира, а многочисленные подкатегории были каталогизированы на протяжении веков. В наши дни это слово более точно относилось к бесплотным духам, которые избежали гнева Гайи, спрятавшись в живых телах, будь то животные или люди (что по мнению силовика Фраги, и произошло с Широ). В высших научных кругах Ассоциации также существовали теории о возможном существовании «Истинного Демона» - полноценного проявления негативных эмоций, обретшего форму через одержимость человека мощными магическими цепями, достигшего зрелости и способного существовать в мире без каких-либо ограничений. Но такого события никогда не случалось, поскольку Церковь всегда была начеку в поисках одержимых (не зря же вся их боевая ветвь называлась «Экзорцисты»). У Широ было ощущение, что он точно знает, как будет выглядеть Истинный Демон, и он был рад, что так много людей решительно настроены не допустить этого. Хотя он также знал, что большинство из этих людей, узнав о его существовании, без колебаний попытаются его убить. Независимо от того, чем изначально были Демонические Столпы Соломона (по догадкам Рин из тех немногих текстов, к которым они имели доступ, они были, по сути, мыслящими магическими программами, которые Король Магов использовал в качестве фамильяров при исполнении своих обязанностей), созданные Кор Фаэроном были чем-то совершенно иным. Притворщик мог вызывать к жизни Нерождённых из своей и Корсвейна реальности и привязывать их к человеческим телам, что было им необходимо, поскольку демоны Хаоса не могли долго существовать в материальной вселенной без постоянной подпитки энергией Варпа. — Сколько людей жило в храме? — спросила Лансер. — Не могу сказать точно, но, думаю, что в общей сложности от двадцати до тридцати человек. Храм не такой уж большой, но монахам не нужно много места. А учитывая то, что происходит в городе, отец Иссея наверняка собрал в храме всех, кого смог. — Есть ещё Кузуки-сенсей, — сказала Сакура. — Он ведь живёт в Храме, верно? Наступила пауза, когда Мастера, встречавшиеся с их учителем истории, задумались о том, во что может превратиться человек с его характером, если его заставят принять Демонический Столб. И выводы казались им неутешительными. Прошлое их учителя оставалось загадкой, несмотря на то, что он жил в городе уже много лет. Широ узнал от Иссея, что однажды он начал жить в храме, а вскоре после этого стал работать в Академии Хомурахара, и, предположительно, отец его друга знал больше, но это было всё. Иссей, возможно, сможет рассказать им больше, но пока что президент студенческого совета оставался без сознания под действием заклинания Рин, и Широ не хотел будить его, пока судьба его семьи ещё не была определена. Тем не менее, для тех, кто обладал должным опытом, было очевидно, что Соичиро Кузуки - опасный человек. — Что ж, — красноречиво подытожила Рин их ситуацию, — печально. Если предположить, что качество носителя влияет на силу Демонического Столпа, то нас ждет тяжёлая битва, особенно учитывая, что они все будут у него в преобразованном состоянии. Как ты думаешь, сколько времени понадобится Притворщику, чтобы превратить всех своих пленников? Сколько времени у нас есть, чтобы спасти их, прежде чем станет слишком поздно? — Немного - мрачно ответил Широ. — Я не думаю, что он сможет трансформировать их всех сразу, не ослабив в результате Демонические Столпы. Но я знаю, что чем больше времени мы ему дадим, тем сильнее он станет. — Значит, мы должны найти его, — заключила Илия. — Судя по его словам, он ожидал, что мы найдём его убежище — Церковь кажется самым очевидным местом, — сказала Рин. — Почти слишком очевидным. И если Кирей не провел там серьёзных строительных работ, то разместить всех пленников будет слишком сложно. — В любом случае, нам нужно будет её проверить, — сказала Сейбер. — Это уже была база операций Наблюдателя во время последней войны, и Кирей жил там много лет: мы можем найти какую-нибудь зацепку. — Даже если бы они базировались в церкви, Кор Фаэрон не останется там теперь, когда Кирей и Гильгамеш побеждены, — размышлял вслух Широ. — Он слишком опасен: мы можем просто разбомбить его Благородными Фантазмами издалека, пока от него ничего не останется, и никакой мистической защиты не хватит, чтобы спасти его. — Нет, не можем, Мастер, — ответила Сфено с улыбкой. — Есть пленники, которых нужно спасти, помнишь? Или вы планируете отказаться от них ради «высшего блага»? — Конечно, нет, — сказал Широ, пытаясь не злиться на завуалированное оскорбление. — Но Кор Фаэрон не станет рисковать. Он знает, что мы хотим их спасти, но он слишком испорчен, чтобы понять почему. —… Я чувствую, что ты что-то недоговариваешь, — осторожно сказала Райдер. — Ты говорил, что Корсвейн воскресил его, но ведь они практически не знали друг друга? Редко услышишь, чтобы ты говорил о ком-то с такой ненавистью. Не то чтобы он этого не заслуживал, но всё ещё звучит странновато. Широ сделал паузу. Она была права: его неприязнь к Притворщику была глубже, чем оправдывали его действия. Да, он убивал людей, угрожал тем, кого он любил, нападал на его знакомых и вообще хотел устроить инфернальный апокалипсис в мире, но даже в этом случае его антипатия к Слуге Хаоса была… личной. — Это потому, что он получает удовольствие от того, что делает, — сказал он наконец. — Вы все это чувствовали, не так ли? — За столом многозначительно кивнули. Кор Фаэрон был таким человеком, что каждый, кто видел его хотя бы на мгновение, понимал, с кем имеет дело. — У него нет трагичной истории, в конце которой он обезумел от горя, и он не жертва идеологической обработки. Завет должен был сосуществовать с функционирующей цивилизацией, поэтому они не могли сказать людям, чтобы они пытали своих соседей, потому что это угодно богам. Истина открывалась только жрецам, когда они поднимались по служебной лестнице. Найти правильные слова, чтобы выразить свои чувства по этому вопросу, было непросто, но он продолжал: — Корсвейн был чудовищем, но его дорога в ад была вымощена благими намерениями, даже если он начал лгать самому себе, чтобы избежать своей вины на полпути. Но Кор Фаэрон точно знал, куда он шёл всё это время, и ему было всё равно. Даже Корсвейн считал его ублюдком и планировал избавиться от него после победы восстания. — Как, чёрт возьми, такой человек вообще смог подняться по карьерной лестнице? — спросила Рин. — Разве он не должен обладать харизмой, чтобы работать в такой религиозной организации, как Завет? Воспоминания о древних записях в колхидских библиотеках, в которые Первый легион проник до Ереси, всплыли в сознании Широ и принесли ответ: — Убийство. Много-много убийств, наряду с шантажом и угрозами. Он умел вызывать у людей ненависть, если не сказать больше, а его талант к колдовству Хаоса был почти непревзойденным. Когда Лоргар пошёл на Варадеш, именно он руководил ритуалами по превращению всего города в одну гигантскую адскую ловушку, чтобы попытаться убить его. — Значит, у него есть опыт в создании оборонительной позиции, — размышляла Райдер. — Если не в церкви, то где ещё он мог укрыться? Есть ли в этом городе места, которые приходят на ум? Широ не мог ничего придумать. Однако, в конце концов, у Рин появилась идея: — Есть кое-кто, кого мы можем спросить.***
Вейвер плохо спал уже… ну, очень давно. Он боролся с бессонницей на протяжении многих лет (он точно знал, когда это началось и почему), и чем больше он испытывал стресс, тем хуже становился его график сна. А учитывая всё происходящее - резню в замке Анимусфер, последующий политический хаос и интриги, распространяющиеся по Часовой Башне, продолжающаяся кампания его учеников, сводящая его с ума своей тупостью, и вся ситуация в Фуюки - спать ему практически не удавалось. Он едва смог заснуть прошлой ночью, и та пара часов, которую он урвал, была наполнена кошмарами. Поэтому, когда его телефон начал заливаться адскими трелями, и он смог разглядеть время, его первой реакцией было тихо выругаться. Потом он увидел, кто ему звонит, и снова выругался, на этот раз гораздо громче. Но он всё же встал и взял трубку. — Эмия, — не прорычал он. Рычать было ниже достоинства Лорда Часовой Башни, и ему не нужно было давать Райнес ещё один повод для подначек. — Надеюсь это действительно важно. Позже он поймёт, какой тон он использовал, разговаривая с человеком, который мог убить его в мгновение ока, если бы захотел, и имел доступ к Слуге, способному сделать то же самое, и проведёт несколько мгновений, сидя в кресле и не глядя ни на что конкретное, пытаясь удержать себя от приступа паники. В данный момент, однако, ему было всё равно: он просто хотел знать, что на этот раз пошло ужасно не так. — Извините, что звоню в такое раннее время, — ответил подросток. Всё ещё было странно слышать, что наследник Убийцы Магов говорит так вежливо. — Вчера вечером и сегодня утром произошли некоторые события, о которых, я думаю, вам следует знать, и ваш совет может быть полезен для разрешения ситуации. Чудесно. Значит, произошла не одна катастрофа. Их было несколько. Отлично. — Рассказывай, — пробурчал он и направился к шкафу, где хранил несколько энергетиков на крайний случай - не такие приятные, как кофе, но выбирать не приходилось. К тому времени, когда Эмия закончил свой доклад, Вейвер выпил две банки концентрированного кофеина и испытывал сомнительное удовольствие от головной боли и боли в желудке одновременно, но его разум немного прояснился, и он смог перебороть дискомфорт. Начнём с того, что Гильгамеш выжил в Четвёртой Войне Грааля, но был испорчен Граалем. Мысль о том, что обезумевший Король Героев разгуливал по миру целых десять лет, вызывала у Вейвера холодную дрожь. Конечно, тот факт, что Эмия победил его, пусть и с помощью многочисленных Слуг, был ещё одним признаком того, что он был прав, решив разобраться с ним мирно, когда они впервые встретились. По крайней мере, теперь его король был отомщен. Он должен найти способ отплатить Эмии за это. Затем выяснилось, кто был ответственен за резню в замке Анимусфер. Имя «Кор Фаэрон» ни о чём не говорило, но Вейвер вряд ли считал себя экспертом по древним демонологам из альтернативных временных линий. Возможно, кто-то из Департамента Фольклора знает больше: возможно, Кор Фаэрон существовал в их собственной временной линии, но все подробности его существования были стёрты людьми, которым было поручено хранить потенциально опасные для мира знания от попадания в чужие руки. Что, в случае с работой Департамента Фольклора, означало попадание в любые руки. По сравнению с этим, тот факт, что назначенный Церковью Наблюдатель Войны Грааля был еретиком худшего сорта и, вероятно, больше не мог считаться членом человеческой расы, был в лучшем случае мелкой досадой. Но всё равно будет неприятно сообщать об этом Церкви, а из-за соображений секретности ему придётся делать это самому. За всем этим смешанным раздражением и ужасом, часть Вейвера была впечатлена Тосакой, и не только потому, что ей удалось справиться со всем этим безумием до сих пор. Телепатическая связь, которую она так быстро создала на основе связи Мастер-Слуга, была мощной Мистерией с множеством потенциальных применений, если бы она могла заставить её работать, не полагаясь на эту основу. Телепатия не была Истинной Магией, потому что технически было возможно соединить два человеческих мозга так, чтобы они могли напрямую передавать свои мысли (просто для этого требовались ужасно инвазивные и неэтичные операции, в результате которых субъекты молча молили о смерти, о чём Вейвер знал не понаслышке из-за его роли фактического детектива Часовой Башни), но это всё равно было достойно уважения. Конечно, в глазах «элиты» Часовой Башни это был один из главных грехов Мистерии: она была действительно полезной, а не просто ещё одной ступенькой на пути к Истоку. — Ну, по крайней мере, вы подтвердили, что наша теория о том, что произошло в замке Анимусфер, была верна, — сказал он наконец. — Да, но мы до сих пор не встретили тело Анимусфер Марисбери, если только это не тот, кого сегодня убили Берсеркер и Райдер. — Демонический Столб, с которым Тосака встретилась сегодня, был сильнее, чем тот, с которым вы столкнулись в доках, верно? Учитывая, что Марисбери был главой своей семьи и лордом Часовой Башни, я ожидал, что фамильяр, созданный из его трупа, будет особенно могущественным. — Он вздохнул, понимая, что скоро ему придется снова говорить с Ольгой-Марией. В конце концов, она заслуживала того, чтобы узнать, что случилось с её отцом. — Спасибо, что рассказали мне об этом. Теперь, вы упомянули, что вам нужен мой совет по какому-то вопросу? — Да. Поскольку Кор Фаэрон похитил монахов храма Рюудо, нам нужно найти его, прежде чем он сможет превратить их всех в новые Демонические Столпы. Вы хорошо известны в Ассоциации своей проницательностью в отношении махинаций безумных магов, и вы знакомы с Фуюки из вашего личного опыта в последней Войне Грааля. Есть ли у вас какие-нибудь идеи, где он мог скрыться? — Ты прав, возможно я смогу помочь. Что ты знаешь о ритуалах Кор Фаэрона? Он не стал говорить вслух, почему Эмия может знать об этом. Запрет, которому он подчинился несколько месяцев назад, всё ещё был активен, и телефонная линия могла прослушиваться. Но хотя он никогда не видел истинную природу Эмии лично, он подробно расспрашивал Базетт на эту тему. Не нужно было быть гением, чтобы сложить два и два и понять, что чем бы ни был глава Эмии, его источник, скорее всего, находится в той же альтернативной временной линии, что и Притворщик. — Зло, — ответил второй Убийца Магов. — Ему нужно место, где совершались убийства, где люди страдали без всякой причины, только ради удовольствия их убийцы. А. Ну, это было легко. — Тогда… думаю, у меня есть идея. Во время предыдущей Войны Кастер, Жиль де Рэ, похищал детей, чтобы использовать их в своих безумных ритуалах. Все стало настолько плохо, что было объявлено перемирие между другими Мастерами, чтобы найти и уничтожить его. — Я в курсе. Мой отец рассказывал мне об этом. — Что он, возможно, не сказал тебе, так это то, что я смог обнаружить мастерскую Кастера в то время, до его поражения. Проанализировав образцы воды реки Мион и проверив их на наличие остаточного магического фона, я отследил его магию до её источника, в канализации Фуюки. К сожалению, к тому времени, когда мы с Райдером прибыли… Вейвер сделал паузу, когда воспоминания о том ужасном подземном логове всплыли в его сознании. Изуродованные трупы, их застывшие лица не оставляли сомнений в том, что последние мгновения они провели в страшной агонии. Нечестивые знаки, начертанные на стенах кровью и внутренностями, при одном взгляде на которые болели цепи. Запах крови и ужаса, достаточно сильный, чтобы перебить запах канализации. Невыразимое чувство неправильности, когда его магические чувства кричали ему, что было совершено нечто совершенно противоестественное… — …спасать было уже некого, а Кастер и его Мастер уже ушли. Всё, что мы могли сделать, это уничтожить Мастерскую, чтобы лишить Кастера этих ресурсов, и уничтожить любые свидетельства сверхъестественного, но этого было бы недостаточно, чтобы очистить это место. Я думал, что Церковь позаботится о том, чтобы место было очищено. Но если Кирей Котомине уже был скомпрометирован, то всё могло остаться как есть. — В таком случае Кор Фаэрон мог использовать её для своих целей, — закончил цепочку рассуждений Эмия. — Возможно, вы правы. Где находилась эта мастерская? Вейвер указал ему направление к входу в канализацию, которым они с Райдером пользовались так давно. Несмотря на то, что прошло десять лет, он не забыл; по правде говоря, он не забыл почти ничего из того, что произошло во время Четвёртой Войны Грааля, несмотря на его попытки оставить всё это в прошлом. — Обязательно отдохните как следует перед боем, — сказал он Эмии, когда подросток повторил координаты. — Сражаться с Гильгамешем должно было быть непросто, и ты никого не спасёшь, если будешь слишком усталым, чтобы сражаться как следует. — Я знаю. Поверь мне, мои друзья не дадут мне забыть об этом. — Хорошо, — усмехнулся Вейвер, вероятно, из-за энергетических напитков и недостатка сна. — Теперь, если на этом всё… вообще-то, подожди. Вы связывались с Конгломератом по поводу этих событий? — Пока нет, — признал Эмия. — Получить вашу помощь в поиске Кор Фаэрона было важнее. — Тогда сделай это прямо сейчас, — сказал он ему своим лучшим голосом «лорда». — Я не могу рассказать тебе подробности, но недавно я узнал, что они являются сообщниками некоторых довольно важных людей, и мы не хотим, чтобы они злились на нас из-за того, что мы не ввели их в курс дела. —… хорошо, — ответил Эмия, слегка удивившись. — Я так и сделаю. До свидания, Лорд Эль-Меллой II. — До свидания. — Связь прервалась, и он положил трубку на место, постояв несколько секунд неподвижно в своей тускло освещённой квартире. Часть его души хотела вернуться в постель и притвориться, что этого звонка не было… но остальная его часть была слишком порядочной. Со стоном, он начал одеваться. Ему предстояло многое сделать, ведь даже если его вклад в Пятую Войну Грааля ограничится тем, что он не даст высшим чинам Часовой Башни усугубить ситуацию, это всё равно может сыграть решающую роль между удовлетворительным разрешением и уничтожением Японии пробудившимся Богом Зла. Ему хотелось, чтобы ему хотя бы заплатили за всё это, вместо того чтобы почти вся его зарплата уходила на выплату долга, который навязала ему Райнес.***
Омак: Имена магов
— На этом мы завершаем наш сегодняшний урок, — сказал Вейвер, отложив мел и повернувшись к ученикам. — Есть ли вопросы? Светловолосый мальчик поднял руку. Вейвер старательно игнорировал его, позволяя своему взгляду блуждать по остальным ученикам. Никто больше не поднял руки: их выражения были смесью ужаса и предвкушения. — Кто-нибудь ещё? Нет? — Он вздохнул. — Очень хорошо. В чём дело, Флат? Его обращение с молодым человеком могло быть недостойным учителя, но никто из тех, кто провел в присутствии Флата Эскардоса больше пяти минут, не стал бы его винить. Он мог быть вундеркиндом этого поколения (как минимум), но он также был крайне, крайне раздражающим. — Да, учитель! — Флат приветливо улыбнулся ему. — Я хотел спросить, не знаете ли вы, почему у стольких магов такие нелепые имена! Вейвер моргнул. —… Прошу прощения? — Ну, просто я думал, — о, Боже, это никогда не было хорошим знаком, — о том, что случилось с Анимусфери, и это привело меня к мысли о том, что их Главу звали «Марисбери», и это привело меня к мысли о том, почему у всех людей в Часовой Башне странные имена! Марисбери, Руфлеус, Гаюслинк? Они звучат так, как будто их придумал кто-то из Японии или Кореи, пытающийся придумать иностранные имена! Мне интересно, почему так? Наступила минута молчания, пока все обдумывали тот факт, что ученик из класса Вейвера только что спокойно назвал имена трёх Лордов Часовой Башни (даже если один из них пропал без вести и считается мёртвым). Лучше бы это не стало последней каплей, из-за которой меня убьют, подумал Вейвер. Затем он встряхнулся и сосредоточился. Он должен был что-то сказать, хотя бы для того, чтобы не дать своему ученику вырыть их общую могилу глубже, снова открыв рот. — Что ж, отвечая на твой вопрос, Флат, на самом деле есть причина, по которой большинство семей Магов используют такие… уникальные имена для своих членов. Во-первых, большинство этих имен передавались из поколения в поколение, изначально принадлежали известному предку, который внёс свой вклад в развитие магии рода. Все его ученики были внимательны. Ему было интересно, задавался ли кто-нибудь из них подобным вопросом раньше: как члены курса Современного Магического Мастерства, они были более подвержены влиянию обычного мира, чем большинство студентов Часовой Башни. — Во-вторых, — продолжил он, — вера в то, что «редкость равна силе», по-прежнему прочно укоренилась в большинстве Магов, несмотря на недавние доказательства, доказывающие, что она не настолько универсальна, как это любят утверждать некоторые из старейших родов. Например, любой, кто утверждает, что отдельные люди сегодня слабее, чем тысячи лет назад, не имеет ни малейшего представления о том, как попытка не умереть от голода, с великим трудом вспахивая поля или охотясь на животных, может повлиять на физическое развитие человека. Крайне печально. Как будто этим людям никогда в жизни не приходилось работать. К тому же, они отчаянно хотят верить, что их семейные Мистерии были врождённо более могущественными, потому что никто больше о них не знал, вместо более разумного объяснения, что если никто не знает, как они работают, то подготовка к их преодолению, очевидно, более сложна. Маги. Иногда Вейвер удивлялся, что он вообще тут забыл, но потом вспоминал о своём долге перед семьей Арчибальдов и о том, что Райнес сделает с ним, если он попытается бежать. Обычно это приводило к тому, что он напивался до беспамятства, пока Грей или Базетт не останавливали его. — Из-за этого многие верят, что редкое или даже уникальное имя помогает усилить чью-то магию. Если есть только один, скажем… «Жедбек Абаддас», — он надеялся, что это не было именем какого-то малоизвестного мага, — то, согласно этой теории, его магические способности будут сильнее, чем если бы его звали «Джон Смит» или как-нибудь ещё. — Это действительно работает, учитель? — спросил Свин Глашатай, сидевший рядом с Флатом (за что ему соболезновали остальные ученики класса). Вейвер пожал плечами. — Кто знает? К сожалению, надлежащее тестирование затруднено, возможно, даже невозможно. Если маг, о котором идёт речь, верит в то, что это так, это само по себе может дать им толчок. И даже если они не знают об этой теории, достаточное количество магов искренне верят в неё, так что она вполне могла стать правдой, несмотря на то, что не имеет под собой никаких оснований. — Понятно. Спасибо за вашу мудрость, учитель! — воскликнул Флат.