Чёрная невеста

«От веры до любви короткая дорога. Внушить доверие — о, это очень много! Когда поверишь ты, что он в тебя влюблен, Полюбишь ты и сам: таков любви закон» Нажав на отбой, Наруто задумался. Всё то, что лёгкими, предрассветными облачками, заслонило безмятежный небосклон того, что можно было назвать «хорошее настроение», снова всколыхнулось в его душе. Он посмотрел в сторону сакуры, вглядываясь в её могучий ствол, сейчас украшенный фонариками, развешанными в ветвях, так, чтобы разноцветные огоньки падали на лица всех, кто сидел недалеко от дерева. Чуть сузил глаза, ясно представляя себе, как не так уж и давно увидел там Неджи. Разговор, то и дело, вспыхивал в памяти, пусть и отдельными фразами, но отчего-то ни одно слово не хотело оставлять альфу в покое. Как и тот, кто их произносил. Словно идеальный воин — безупречный удар. Причём в цель попал каждый. — Наруто-чан! Кушина, только что умудрившаяся перепить собственного старшенького в этом забавном соревновании под лозунгом «вы ещё малы указывать той, кто вас собственноручно родил», весело помахала младшему рукой: — Что ты там задумался? Иди, порадуйся за ма! Я за тебя отомстила! Наруто едва уловимо поморщился. Когда, бесспорно, великолепная Кушина-сан была в ударе, она любила обращаться к своим детям, нахально используя суффикс, обычно применяемый к младшей по статусу омеге. И то, что это могло быть не дома, в домашнем кругу, так сказать, госпожу Намикадзе не смущало. Ни капельки. Ещё раз оглядевшись, и, конечно же, никого не увидев, Наруто медленно двинулся в сторону циновок. Праздник всё ещё продолжался. Ему, после объяснения с Хьюга, было немного не по себе. И он не мог, положа руку на сердце, объяснить, почему. Но, чем ближе альфа подходил к сидящим … Тем беззаботнее делался его взгляд, которым он искал ответный взгляд. Речь шла, прежде всего, о Саске. И только о нём. Саске. Мама-омега и Менма, сидели, чинно поджав под себя ноги. Саске полусидел, немного в стороне, умудряясь быть, тем не менее, в центре многочисленных взглядов праздношатающихся, окруживших их небольшой семейный кружок. В основном, альф. Праздношатающимися мысленно окрестил невольных поклонников Наруто. И, конечно же, все, как один, это были альфы. Но парочка-тройка бет, причём не первой молодости, положения не спасла. Наруто начал закипать. И он сам не мог внятно — и хотя бы мысленно — сформулировать претензии. Несмотря на то, что, похоже, он уже нашёл всему этому безобразию определение. Ревность. — Наруто. Менма близко наклонился к брату, прервав сеанс убийственного разглядывания из арсенала наёмного убийцы, и, понизив голос, доверительно сообщил: — Можешь немного сбавить скорость? У тебя лицо … Словно ты вот-вот кого грохнешь. — Да? — пробормотал Наруто, нащупывая свою чашечку с саке. Менма прищёлкнул языком: — Всё выпито. Остались только сладости. К тому же … Он выразительно посмотрел на Саске, который, выпрямившись, подобрал под себя ноги. И сейчас сидел, разглаживая невидимые складки на своём кимоно, которое ему подобрала Кушина. — Он великолепен, не скрою. Но, Наруто … Не слишком ли ты торопишься? — То есть?! Что это значит? Не слишком ли? Наруто неожиданно вспомнил Неджи. При всём своём махровом рационализме, Хьюга был помешан на одном пунктике. Он снова нашёл взглядом того, на кого, собственно, хотелось смотреть и смотреть. Учиха Саске. — Я хочу как можно скорее сделать его своим. Чтобы на века было … «Намикадзе Саске». Только мой. И ничей больше. — Мда? И сам не заметил, как стал говорить вслух, едва ли не речитативом. А ведь не так давно ссорился, доказывал обратное. А теперь болезненно обострённо воспринимает тот факт, что Саске … младше него. И что его, омегу, могут увести на законных основаниях. Прямо из-под носа. Какой-нибудь молодой альфач … Наруто, шумно сглотнув, тотчас заметил один из множества взглядов этих самых «молодых альфачей». Сидят, смирно, чинно, как они с Менма … со своей роднёй или с коллегами … А сами просто ведут себя тихо, потому что — рядом сидит суровый отец, или дядя, или начальник!! Менма тихо засмеялся. Наруто люто развернулся: — Что?! — Я говорю, светает. Пора возвращаться, романтик ты наш. Наруто оскалился, но возражать нии-сану не стал. Это со стороны выглядело, что Менма шутит, и можно огрызаться … Можно. Но с ограниченным лимитом. А Наруто, этот самый «лимит», видимо, исчерпал. И Намикадзе Менма, похоже, не намерен продолжать беззаботно развлекаться. Они аккуратно собрали циновки, посуду, и, обогнув таких же, как и они, тех, кто оставался на ночь, неторопливо пошли обратно. Менма и Наруто шли где-то сбоку, тихо переговариваясь, попутно вспоминая, где оставлены машины и споря, кто кого, на чём повезёт. А если на одной, то кто за рулём. Словом, тема. Саске же шёл рядом с Кушиной. Старшая омега сразу взяла его под руку, ласково, но настойчиво. Когда он попробовал отговориться, она ненавязчиво обозначила свою заботу беспокойством за молодого омегу: — Саске-чан, осторожнее … твои дзори * новые … я выбрала именно эту модель для тебя. Более высокие, и украшенные золотой парчой. Кушина, продолжая произносить эти незатейливые слова, потихоньку отстранилась на ходу, чтобы ещё раз полюбоваться на подопечного Наруто. Она обсуждала это с Марико-сан … Парень-омега. Она считала таких, как Саске, в самом деле необыкновенными существами. Что-то вроде Кирин или проявления божественной сути. Просто потому, что это — омега мужского пола. Собственно, у неё, у которой супруг был альфа, и оба сына — альфы … Причём, как с тайной гордостью думала она, настоящие альфы … Всё же иногда хотелось … Вот лично для себя … ещё одну омегу. Или … Кушина покосилась на Саске. Ещё одного омегу. Испуганный, замкнутый, взъерошенный. Изо всех сил старающийся не показать свой страх. Особенно то, как он растерян. Да что там! Выбит из колеи. Таким его запомнила Кушина … когда Наруто привёл Саске в их дом. Тогда. Она удовлетворилась кратким рассказом Наруто и Менмы. И никогда не допытывалась у Саске, что произошло в семье Учиха. На самом деле. Она просто подсознательно понимала, что то тёмное, из чьих лап вытащили этого ребёнка … может быть намного страшнее, чем то, что лежало на поверхности. Но все эти домыслы, всё это, было на уровне интуиции … И Кушина действительно поклялась никогда не спрашивать, если не скажут. А Саске, как, опять же, она чувствовала — ещё не готов. И всё ли известно ему? Да и стоит ли ворошить то, что осталось в прошлом? Поэтому Кушина решила так. До тех пор, пока Учиха не лезут в её семью … она тоже будет молчать. Кушина покосилась в его сторону, наверное, в сотый раз и рассмеялась: — Вот скажи, Саске-чан … Ты, наверное, думаешь, почему я всё время на тебя смотрю? — Нет, — сдержанно и как можно вежливо, ответил Саске, продолжая осторожно, маленькими шажочками, идти вперёд, — я ничего такого не думаю. Вообще-то он думал о том, зачем согласился на эту авантюру — Кушина-сан уговорила его надеть на Ханами кимоно, мол, я, как омега, тоже надену кимоно, и даже показала, какое. Если Саске и мог бы проявить норов, непочтительность … То только не в этом доме. Не с этой женщиной. Которая сразу же отнеслась к нему так, словно он всегда был в нём, был частью семьи. Саске невольно замедлил шаг. Но … самое главное … тайное … о чём он не мог не думать … Кушина-сан была … Его матерью. И теперь, пресвятые помидоры, в подобном виде он шёл один! Омега тихонько вздохнул. Ну … хотя бы удалось настоять на своём. Он вспомнил, как азартно Кушина рассматривала эскизы. Как втолковывала ему, что, если даже он и «парень», но, прежде всего, «омега». Поэтому сначала рассматривались более традиционные варианты, от тех, которые могут надевать только все незамужние, и заканчивая вариантом «для всех». Саске сдержал невольный вздох, вспоминая, какого мужества и настойчивости ему стоило отвергнуть все эти однотонные наряды, или с идиотскими веточками, листиками, или, ещё хлеще — пагода с летящими журавлями. Лучше не придумаешь. Омега смешно зажмурился, вспоминая этот «поминальный ряд». Но … это … это кимоно, как посчитал омега, было единственным нарядом, с которым он смог безоговорочно согласиться. Фурисодэ, или «развевающиеся рукава» **. Шёлковое кимоно, насыщенного синего цвета, смесь ультрамарина и рубина. Ослепительно синий бриллиант, украшенный по всей длине вышитыми, словно дыхание весны, бело-розовыми лепестками сакуры. Спереди кимоно запахнуто, как и принято, «на правую сторону», прикрывая грудь и ключицы, сзади, наоборот, спина открыта чуть ниже белоснежной шеи. Подумав, Саске не стал полностью убирать волосы в причудливую причёску. Он просто забрал их в очень высокий хвост и закрепил с помощью заколок. Золотые кандзаси *** придерживали волосы Учиха, невероятного, словно чёрный янтарь, оттенка, переливаясь вплетёнными в пряди красными огоньками украшений заколки в виде красных и белых камелий. А цвет кимоно … Саске, всё также тихонько перебирая ногами, умудрился, приноровившись к семенящей походке, покоситься на идущих чуть сбоку альф. Наруто и Менма шли бок о бок, как обычно, о чём-то яростно споря. Наруто упирался, энергично взмахивая правой рукой в такт словам, настаивая на своей правоте. И Саске знал. Глаза младшего альфы того самого … синего цвета. Вот почему он и выбрал себе кимоно «Отцветающая сакура». Саске улыбнулся. Сам не замечая, улыбнулся. Разве с лисьим вымогателем могло быть иначе?! И он готов вырвать себе глаза, но он точно видел, как Наруто на него смотрел! Ни Менма, ни один из тех, кто толпился вокруг … не был ему интересен. Для Саске важно было знать, что Наруто интересно всё, связанной конкретно с ним, с Учиха Саске. И, пожалуй, самое главное. Не потому, что он беспокоится из-за их неправильных взаимоотношений. Саске, волнуясь, облизнул губы. Но тех, к кому ты испытываешь немного больше … Не целуют в губы, не правда ли? И, если уж посчитать … Совсем скоро пройдёт тот самый срок, который они сами и обозначили. Для уточнения этих самых взаимоотношений. А насколько они неправильные … Хм, кто посмеет встать на пути Учиха, когда он попробует выяснить всё окончательно и бесповоротно? И … Саске на секунду призадумался, словно подводя окончательный итог. … Это действительно здорово! Кивнул сам себе и едва не навернулся. Успев сердито подумать. Проклятая обувь! — Боже, Саске-чан! — Аах! К Саске, умудрившемуся всё-таки упасть, но упасть удачно, то есть просто-напросто, как бы неожиданно, со всего размаху сесть на траву, про себя благодаря неведомого ками, что это не асфальт, одновременно протянулись четыре руки. Кушина-сан и Марико-сан, внезапно встреченная близкая подруга. Вот она, ирония. Саске, размышлявший о том, что поддался на уговоры и впутался в сомнительную афёру с кимоно, подавил невольный вздох. Бесподобная Кушина-сан была в элегантном платье простого кроя, а её подруга — в юбке и жакете. Однотонные, цвета слоновой кости у одной, и персикового цвета у другой. Но обе женщины-омеги пришли на праздник с уложенными волосами, лёгким макияжем и ниткой жемчуга в качестве единственного украшения. На ногах — лодочки на невысоком каблуке. — Позволь помочь! К суматохе, организованной падением величия черноволосого омеги, добавилась ещё одна рука. Не говоря о том, что где-то на заднем фоне толпились альфы. Саске подавил ещё один вздох. Возможно, облегчения. Потому что — обрёл союзника или собрата по несчастью. Если подобное высказывание можно применить к ещё одной омеге женского рода. Про которую можно сказать … Зато ровесница Саске, которую окликнули «Карин-чан» и которая, собственно, его и подняла с нагретой солнечными лучами земли, была тоже в кимоно. Когда Саске, с помощью Карин, вскочил на ноги, девушка радостно рассмеялась: — Саске-чан! Мама говорила мне, что в доме тётушки Кушины поселилась невероятно красивая омега … Но я и не знала, что это, во-первых, парень-омега, а во-вторых, это так и даже больше, чем так! И Саске не усомнился в искренности её слов. Весь облик Карин дышал энергией, жизненной силой и необыкновенным задором. Яркие, малиновые глаза, гармонировавшие с пышными волосами того же насыщенного малинового оттенка, смотрели на него с абсолютным и безоговорочным восхищением. И Саске понял, почему почувствовал к этой маленькой омеге доверие. И почему не замкнулся в раздражении, когда она выпалила эти незамысловатые комплименты. Узумаки Марико и её дочь, Узумаки Карин, были дальней роднёй Намикадзе Кушины, матери Наруто и Менмы. Саске тайком отыскал одну золотоволосую макушку и сдержал улыбку, так и просящуюся на губы. Фиаско от собственной неуклюжести благополучно забылось. — А твой наряд! — не унималась Карин, мгновенно записывая Саске в свои друзья, — Я долго-долго подбирала, но так ничего и не придумала. Я хотела, чтобы кимоно гармонировало с моим цветом волос. И, в конце концов, выбрала вот это. Карин повернулась вокруг своей оси, демонстрируя однотонное кимоно фиолетового цвета «иромиджи» ****. — Оно, правда, больше подходит для чайной церемонии. Но ведь не обязательно ждать подходящего случая? Саске молча, кивнул головой, соглашаясь. Омега вообще в тот странный, насыщенный, но такой важный для него вечер обнаружил в себе новые задатки. Он хотел открыть себя, своё сердце … войти в этот переменчивый мир. Который никогда не скажет ему, что он … Проблема семьи. Кушина и Марико прощались друг с другом, давая какие-то обещания, Кушина что-то рассказывала про свою галерею … А Саске снова испытал чувство, когда, кажется, ещё немного — и ты снова рухнешь. И дурацкая обувь тут не при чём. — Саске-чан … Выяснилось, что подруга мамы с дочерью приехали сюда на омежьем такси. Менма … вызвался отвезти их на своём «Acura» … Альфа кивнул в сторону припаркованной машины тёмно-синего цвета, или «индиго». А сам, волнуясь, непонятно, отчего, шагнул в сторону серебристо-пепельной «Mazda». И сдавленно произнёс: — А ты … ты поедешь … со мной. — Эй, Саске! Карин, не обращая внимания на возмущённую отповедь госпожи Марико, что «омегам не положено так повышать голос», помахала Саске рукой: — Надеюсь, будем видеться почаще! Думаю, нам всегда будет, что обсудить! Синие глаза Наруто, на дне которых разгоралось жаркое, бурлящее пламя, буквально прожигали невероятно прямую спину Саске. Мир, действительно, менялся. «О да!» Саске, помахав в ответ, величественно направился к своему месту, и снисходительно позволил одному загорелому альфе придержать для него дверцу, пока поумневший омега не менее величественно усаживал своё Величество на кожаное сиденье. Если Карин считает, что им есть, что обсудить, он возражать не будет. Слишком долго он был один. *** — Саске-чан. Думаю, это превосходная идея. Впрочем, я уже говорила тебе, что мне нравится всё, что ты делаешь? Саске, в задумчивости стоявший около окна, опираясь на подоконник, оглянулся, сдержав привычное недоверчивое «хм». Потому что в искренности той, что произнесла эти слова, сомневаться не приходилось. — Поэтому я надеюсь на твоё молчание. Карин, тотчас посерьёзнев, изобразила жест, подразумевающий весьма жестокий, но чёткий смысл «насмерть молчу». Саске снова повернулся к окну, продолжая разглядывать яркие, летние краски довольно огромного сада Намикадзе, куда выходило его окно. Вообще-то ему, в свете задуманного, было чуть-чуть не по себе. Если учитывать, что идея поразила его мозг практически сразу. Ну, и если отбросить её «контрабандный» аспект … Саске поёжился невольно, уповая, что, если всё получится так, как задумано, его не будут ругать. Начиная, к слову, с того, что он подслушал то, что и послужило отправной точкой его гениальной идеи. Прикрыв на секунду глаза, он ещё раз воспроизвёл по памяти разговор братьев Намикадзе. « … Наруто поднял вверх правую руку с блеснувшими наручными часами. — Как бы это ни выглядело со стороны, мне плевать. В конце концов, я целый год был безупречен. Ответ Менмы, к сожалению, Саске не услышал. Для этого надо было спалиться, подойдя ближе, но в самоубийцы он себя записывать не собирался. Впрочем, возможно, нии-сан Наруто сказал своему отото нечто такое … обидное … Что тот вспылил, но, в то же время, попытался защититься: — Когда Саске станет совершеннолетним, мне точно будет плевать. Он мой … понимаешь, я это чувствую … он мой. И терпеть я не могу дольше, чем терплю. Свадьба будет, да. Но, блять … Саске невольно сжался, краснея. Наруто произнёс ещё более грязное ругательство, не сдерживаясь, так как был наедине с себе подобным и был невероятно взбешён. — Я хочу сделать его счастливым!». Вспоминая подслушанный разговор, Саске задумчиво скользил взглядом по кустам гортензий, вдыхая их аромат и любуясь разнообразными оттенками синего, голубого, сиреневого, розового и белого цвета. Вдали виднелась спина приходящего садовника, который что-то делал около небольшого чайного домика, утопающего в похожих на звёздочки клематисах. Почти под самой крышей домика, покачивались подвешенные в горшках фиолетовые петунии и, чуть ниже — виднелась россыпь насыщенного синего цвета ириса. А рядом с окном в специальном вазоне стоял декоративный кипарис, создавая, вместе с цветущими цветами и кустарниками, поистине волшебную атмосферу, наполненную домашним уютом и теплом. Которое бывает не только от солнца … Протянув руку, Саске осторожно дотронулся до небольшой, словно лакированной, зелёной веточки растения. — Я тебе сообщу, — наконец, сказал он ждущей ответа Карин. Карин тотчас кивнула. Но ничего не прибавила. Ничего лишнего. За это он её и ценил. Она, конечно, иногда бывала довольно импульсивна, когда восхищалась им, но как только речь заходила о деле … Карин тотчас серьёзнела, демонстрируя довольно живой ум и самодисциплину, если этого требовала важность момента. Как в этом случае. Саске невольно повернул голову в сторону комнат, где жили альфы. Вернее, один-единственный альфа, который его волновал. — Саске-чан! Карин-чан! Кушина, войдя в комнату, ласково оглядела обоих омег, особо выделив Саске. — Милый … Только что звонил Наруто. Конечно, он потом повторит это сам, но я не удержалась, чтобы ты узнал как можно раньше. Наруто сказал … что он отменил все свои «важные» дела на эту неделю. Понимаешь, о чём я? Кушина, не утратившая ту самую искру, которую имеют только люди, не трудящиеся, чтобы быть чопорными и набитыми «условностями», заговорщически подмигнула Саске. Конечно, он понимал, о чём ему говорят. На этой неделе будет двадцать третье июля! Его день рождения! А ещё … Саске переглянулся с Карин. Та тотчас прекратила поедать окономияки *****. — Ээээ … Тётушка … Мне пора! — Ты же только что пришла? — удивилась Кушина, — И свою любимую еду не доела? — Я внезапно вспомнила о срочном деле! Карин, словно её подбросило в воздух неведомой силой, моментально вскочила с пола, где секунду назад комфортно сидела на татами за небольшим столиком, пока лакомилась лепёшками с разнообразными начинками, в основном из ветчины и овощей. Торопясь уйти, поспешно слизнула с губ крошки сухого тунца, которыми были посыпаны недоеденные бедняжкой окономияки. Мужественно отвернувшись от брошенных яств, Узумаки протиснулась мимо слегка растерявшейся Кушины: — Жду звонка! Саске … Тётушка … Я побежала! И исчезла со скоростью звука. — Саске … Кушина проследила, как Карин лёгкой тенью пронеслась по коридору к входной двери, на ходу сообщая, что успела вызвать машину с водителем из «Омега комфорт». — Ты … волнуешься? Саске, складывавший лепёшки в пластиковый контейнер с ромашками, удивлённо распрямился: — Почему … почему Вы так решили? — Нуу … — Кушина почесала кончик носа, не замечая, как небольшое пятно от краски стало ещё больше, — поверь мне, я всё-таки двоих детей вырастила. Это не считая той, что как ошпаренная умчалась от нас. А возвращаясь к моим детям … Менма торжественно отметил свои восемнадцать лет. Помню, он тогда был в караоке с друзьями … а потом нам позвонил его близкий друг и сообщил, что Менма … Словом, мой старший сын много выпил, и не смог вернуться домой. Ну, мы с отцом его ругать не стали, учитывая торжественность произошедшего. Кушина лукаво улыбнулась, вспоминая тот звонок. Как Гаара-кун, тщательно подбирая слова, описывал, почему их старшенький заночует у него. Подражая Гааре, нахмурилась и проговорила:  — Ку.Ши.На. Сан. Менма немного. Отравился. Он поспит. У меня. Мои. Не возра. Жают. Рассмеявшись, она озорно подмигнула Саске: — Вот точно, Гаара был не менее трезв! Но тебе это не грозит! Наруто не допустит, чтобы ты «отравился». — Он не ходил в караоке с друзьями? Кушина на секунду примолкла. Неосознанно потёрла лоб, повторяя излюбленный жест Менмы. — Видишь ли … Когда Наруто исполнилось восемнадцать … Погиб Минато. « … Когда Наруто исполнилось восемнадцать … Погиб Минато». Кушина уже ушла к себе, а Саске всё размышлял над её словами. Наверное, наверное … Наруто было больно. Так больно, как может испытывать и понимать только тот, кто сам страдал. Саске, сидя на постели, подтянул к себе ноги и уткнулся в них, изо всех сил жмурясь, чтобы сдержать невольно выступившие слёзы. А сам всё думал и думал … У тебя остался брат и мама, Наруто. По-прежнему любящая тебя семья. У меня … Саске зябко поёжился, избегая смотреть перед собой. «От тебя одни проблемы». «Никакой благодарности». «Почему ты такой никчёмный?» — Саске. Голос, который он узнал бы из тысячи, с лёгкой, едва заметной хрипотцой, и скрытой насмешкой, даже когда обладатель говорил серьёзные вещи, прозвучал в пустой комнате так, словно наяву. Чтобы унять дрожь, Саске зажмурился до белых точек перед закрытыми веками. Ненавистный, противный голос. Особенно ненавистный, что ему не поверили. Как не верили никогда. Зажав ладонями уши, он попытался успокоиться. Это неправда. Он ничего не слышит. — Саске. Но ведь он сейчас в безопасности! Он здесь … В доме Наруто! А не … Вскочив, Саске, как был, босиком, вылетел в коридор, даже не надев любимые велюровые тапочки. — Саске? Наруто стоял около двери, с ключами от машины в одной руке, и кейсом — в другой. Увидев омегу, он почему-то так растерялся, что замер, забыв про ключи, которые привычно крутил на пальце. — В чём дело? Альфа-самец в Наруто забил тревогу. Бледный, как мел, босиком … Что, к дьяволу, происходит?! В одну секунду Саске подлетел к нему и Наруто растерял все слова. Даже не пикнул, когда омега, прижавшись так сильно, что буквально врос в него, с силой сжал пальцы, царапая кожу спины немного отросшими ногтями. — Ээээ … Саске. Я, конечно, безумно рад, что отучил тебя грызть ногти … Но … Ты не мог бы … меня … не … Саске молча прижался ещё сильнее. — Знаешь … — в черноволосую макушку решился произнести вконец растерявшийся альфа: — Вот если … когда мы будем … эээхм … Тооо … Саске поднял вверх голову. В ту же секунду Наруто скорее инстинктивно почувствовал опасность. Омега, продолжая молчать, медленно приподнял ногу, останавливаясь точно напротив паха. Но блять … Вместо того, чтобы испугаться … Наруто ощутил, как неотвратимо приливает кровь … туда … иии … — Саске … — шепнул-простонал, — Что же ты со мной … делаешь, а? Хлопок двери. Довольно ощутимый толчок в спину. Радостный возглас: — Народ! Я дома! Лекции к чертям! У нас новорожденный! — Менма, сука! Наруто и Саске полетели на пол. Правда, падая, Наруто, с проворством кошки, успел перевернуться, и плашмя растянулся на ламинате, держа Саске аккурат на себе. Предоставив собственное тело, как защиту от падения. — Чёрт! — ..... !!! — Саске! Саске … родной. Шёпот альфы. Едва слышный, но с испуганными интонациями, когда за тебя беспокоятся. Его дыхание. Вызывающее … странное чувство. Когда по коже — словно тысячи иголочек … Потому что … Саске приоткрыл глаза. Они — альфа и омега — словно выпали в какую-то другую реальность, в которой они были только вдвоём. Феникс и Дракон. Красивые, слегка раскосые, магические глаза, не мигая, смотрели в разгорающуюся синеву сапфировых глаз, с зрачком, при определённых моментах становящимся вертикальным. Как в этот раз. Властных и авторитетных, но укрощённых. Временно или навсегда — сейчас это было неважно. Важно было только притяжение, словно космическое, невидимое поле, соединившее этих двоих. И только от них обоих зависело, что это значило. То ли выжженная пустыня ада, то ли неземной рай на земле. — Наруто … — также тихо прошептал Саске, осторожно пытаясь встать со своей импровизированной «подушки». Однако Наруто умел удивлять. Едва омега зашевелился, альфа прижал его к себе сильнее, и снова зашептал: — Помнишь то кимоно? Надеюсь, вы с ма не брали его напрокат? Я хочу … чтобы ты его надел снова … — Эй, вы, двое! Звуки и шум внешнего мира ворвались в вакуум. Послышались шаги, в поле зрения показались озабоченные лица. Кушина, Менма. Даже садовник прибежал, зачем-то держа секатор в руках. Саске бережно помогли, в прямом смысле этого слова, слезть с Наруто, развалившегося в позе «звёздочки». Демонстративно кряхтя, альфа сначала приподнялся на локтях, потом сел, опираясь на полусогнутые колени. Прищурившись, хитро посмотрел на омегу, вокруг которого хлопотала Кушина. — Ох, Саске! Ты чего такой тяжёлый-то? Саске мгновенно стал пунцовым. — Я … — неожиданно стал заикаться омега, — мы с Кушиной-сан недавно были у омеголога … — На! Ру! То! — прошипела Кушина, всё ещё поддерживающая Саске, словно тот переломал руки-ноги, а не лежал с комфортом с минуту назад на тельце бедного альфы, — По-моему, я тебя учила списку вопросов, которые нельзя задавать омегам! Ты почему такой … Спохватившись, что младшенький, вообще-то, глава холдинга и семьи, она прикусила язык, удовлетворившись гневным взглядом. Но Менма охотно договорил: — … Тупой. Саске-чан, вообще-то, весит 43 кагэ, я подсмотрел его карточку. — Прости, Саске, — покаялся Наруто, опуская голову вниз. Он всё ещё был немного оглушён. Наверное, это довольно ощутимый удар затылком по ламинату подействовал … но сердце альфы почему-то продолжало заходиться так, словно они с Саске продолжали бежать какой-то марафон. И вдруг всё встало на свои места. Наруто понял, что такое с ним творится. Он поднял голову и спокойно сказал: — Я хочу отметить день рождения Саске только с ним вдвоём. Кушина и Менма переглянулись. Кушина хотела, было, сказать, что заказала торт … Но мудро промолчала. А Менма подождал, пока Наруто посмотрит на него, и понимающе кивнул. *** — Ты позволишь мне сделать так, как я хочу? Наруто, витавший в облаках весь день, развернулся в кресле к окну. Пару минут понаблюдал, как плывут куда-то вдаль облачка … и, снова поднеся к уху мобильный, подтвердил: — Это же твой день. Я специально дал тебе … небольшой отпуск. Вспомнил, какой грандиозный скандал разразился … даже пришлось пригрозить вообще увольнением, и рассмеялся: — Саске. Когда я говорю «твой день», значит, это так. Саске набрался храбрости: — Тогда скажи, что ты запланировал. Альфа, только что расслабленно сидевший в кресле, мгновенно подобрался: — Но, Саске, это же сюрприз! Если я скажу … То … — Я знаю, что ты подразумевал под «только вдвоём»! — выпалил омега на одном дыхании. Пришла очередь побагроветь Наруто. — Сас … ке … — сдавленно произнёс он в трубку, держа её вмиг вспотевшими ладонями, словно та могла материализоваться и укусить, — Но я … ничего такого … Саске тяжело вздохнул. — Нас, омег, зачастую называют безголовыми. Намекая, что у нас плохая память. — Я — нет! — активно защищался Наруто, не понимая, как он допустил, что игривый минуту назад разговор скатывается в разборки между сущностями: — Я … Он вспомнил, как ярился, когда Саске его якобы «не узнал». Вспомнил, как бесился. И решительно отверг свои сомнения. Это было в прошлом! — Просто скажи, — окончательно сдавшись, предложил он. И Саске его не разочаровал. — Я хочу быть с тобой, также, как и ты. Если бы Наруто не был тем, кто он, по сути, и был, он, наверное, умер бы от инфаркта. Но вместо этого он глубоко-глубоко вздохнул и хрипло подтвердил очевидную истину: — Да. Я хочу, чтобы ты стал моим омегой. Моим. Во всех смыслах. Только твоё несовершеннолетие держало меня … в узде. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я. — Понимаю, — голос Саске стал ещё более провокационным, — и думаю, ты тоже понимаешь. Это не прихоть. Когда я отвечаю, что тоже хочу этого. Поэтому … Отвечай на мой вопрос. Наруто обречённо выдохнул, надувая-сдувая щёки. Саске … Когда стало так, что я иду за тобой? Он улыбнулся, понимая, что ему, в общем-то, и плевать. И ответил: — Ма и Менма, конечно, могли бы уехать … Оставив в нашем распоряжении дом … Но знаешь … Мне почему-то захотелось … Чтобы наш первый раз принадлежал только нам. Поэтому я выбрал … … В назначенный час Наруто, проехав почти весь «Рёансидори-эн», свернул на самую дальнюю дорогу. Туда, где в наиболее уединённой части парка, находились «Рабу-хотэру», или «Отели любви». Окружённые тишиной, многовековыми деревьями, и разделённые по Секторам с помощью каналов, образованных небольшими речками, вытекающими из расположенных в парке озёр и … фантазии устроителей. Приоткрыв дверцу, он поднёс к небольшим, увитым плющом, кованым железным воротам, специальный пропуск, на котором были выбиты лаконичные буквы. «Левитация среди звёзд». *** Оставив машину, Наруто двинулся по каменной тропинке, подсвеченной с обеих сторон утопленными в землю светильниками. Не сводя взгляда с виднеющегося небольшого домика с традиционной, чуть скошенной, крышей. Домик встречал гостей, тоже подсвеченный и украшенный фонариками, так напоминающими те камелии … Красного цвета. Цвета любви. Шаг. Ещё шаг. С лёгким шорохом сёдзи разъехались в разные стороны, позволяя альфе увидеть того, ради которого он пошёл на всё. Принял условия игры … Лишь бы увидеть его улыбку. — Наруто. Комната, в которой омега ждал альфу, была задрапирована тканями всевозможных синих оттенков, позволяя увидеть в глубине просторного помещения поистине царское ложе, усилиями дизайнеров, словно парящее в воздухе. Вместо потолка — импровизированное звёздное небо; вдоль уходящих под косым углом стен — утопленные в них же аквариумы, в которых неспеша плавали разноцветные рыбки. В ещё одной нише располагался низенький столик, на котором стояли на небольшой соломенной салфетке вазочки с фруктами, вагаси и горели ароматические свечи. Свет везде был приглушён, давая возможность гостям самим выбирать, когда и как его включить. Но центром волшебства был омега. Тот, кто только что окликнул альфу своим неповторимым голосом. Тем самым, от которого Наруто, как он это чётко осознал, сходил с ума с первой же секунды, как узнал его обладателя. Низкий, чарующе музыкальный, с бархатными нотками, сексуальный. Такой, на первый взгляд, спокойный … и — одновременно — обещающий неукротимую ярость. Страсть. На Саске было то кимоно, которое он попросил надеть. С длинными, до щиколоток, рукавами. Шёлковое кимоно, насыщенного синего цвета, смесь ультрамарина и рубина. Украшенное по всей длине вышитыми, словно дыхание весны, бело-розовыми лепестками сакуры. Только в этот раз Саске не стал забирать волосы вверх, только чуть приподнял их с обеих сторон, позволив держать пряди знакомыми альфе золотыми кандзаси с украшениями в виде красных и белых камелий. Только в этот раз Саске двигался уверенно, не глядя под ноги, но двигался так, словно был рождён для этого. Наруто на секунду прикрыл глаза, жадно вдыхая аромат омеги. Омеги, готового принять альфу. Его омега. Его снежная камелия. Только его. И словно в ответ, он услышал шёпот: — Ты позволишь мне сделать так, как я хочу? — Но, Саске … — Наруто капитулировал с поистине астрономической скоростью, — я же уже ответил … Неужели ты сомневаешься? — Тогда … Непонятно, как, но в руках Саске оказалась широкая атласная лента, такого же карминно-красного цвета, как и огонёк, мерцающий на дне глаз омеги. Наклонив голову, чтобы Саске было удобнее, Наруто беспрекословно позволил завязать себе глаза, кивнув, когда почувствовал лёгкое дуновение ветерка … и ещё одну просьбу: — Снимешь ленту, когда услышишь музыку. А потом … Раздалась эта самая музыка. Наруто медленно открыл глаза … И остолбенел. Он готовился увидеть, как Саске танцует … С веером, как однажды рассказывала ему ма про подобные затеи … Но Саске … Он опровергал любые предположения. Единственное, что успел подумать альфа — вот почему омега позволил свободно падать на плечи … этим дивным волосам невероятного, словно чёрный янтарь, оттенка. А дальше … Он боялся и желал. … Приглушённые тени. Смазанные краски. И музыка. Ему показалось … он душу отдал бы за эту музыку … Или просто что-то подмешали в эти чертовы свечи? Или он был так взвинчен, что уже перестал владеть собой и просто захотел забыться? И захотелось закурить, чтобы на краткий миг избавиться от этого наваждения, закурить … с сильной затяжкой, и смотреть … смотреть … смотреть … … Потому что понимаешь — ты уже бессилен что-либо изменить, и тебе остаётся только … смотреть … Импровизированный занавес, закрывший собой все вышеперечисленные атрибуты интимного, романтического свидания для двоих. Только небольшая сцена. И танцовщица, а на ней — семь разноцветных покрывал. Снова музыка … Первое покрывало … Нежнейшее, как легкий ветерок. На нём цветы и розовый рассвет. Легки движенья танцовщицы, а в них Весны весёлой ласковый привет. Смеётся танцовщица, ей нравится кружить. Вот, ловко тонкою рукой поймала ткань — Играючи, не понимая танец-жизнь, Сняла с плеча покров — весны вуаль. Гибкая фигура, изогнувшись, скинула первое покрывало… Мелькнуло, обещая, сквозь разрез ткани, бедро … Второе покрывало … Небесно-голубое покрывало … О, сколько тайн оно укрывало … Касанье глаз его горящих странно, Прикосновенье губ желанных самых … И тело танцовщицы дугою изогнулось, Когда покров сорвал с её он стана. Любовь в сердечке нежном вдруг забилась … Она, как ветер, в танце закружилась! Не понимая, как, Наруто невольно протянул руку и поймал брошенное прямо к его ногам второе покрывало … Третье покрывало … Зелёный цвет — тоска и ревность слепит … Но не сдается танцовщица! Встретит Ещё судьбу свою: любовь и счастье. Снимает покрывало, крикнув: Хватит! Сердце вздрогнуло и сладко сжалось, когда Наруто, невольно приняв игру, послушно подхватил струящуюся зелень третьего покрывала, еле сдержавшись, когда глаза цепко выхватили щиколотку танцовщицы … Четвёртое покрывало … Молве навстречу ты выходишь в красном. Бросаешь вызов всем: Да, я — прекрасна! В расцвете красота моя и нежность … …Танцуй! Другая ты, не та, что прежде: В глазах печаль и столько прелести и силы — Заворожишь движеньями … Красиво! Огонь и страсть, тоска и ярость — вместе. Летит в толпу покров твой красной местью … Наруто … Внезапно он чётко осознал, что любит красный цвет. Когда он видит его на Саске. И чёрный … «Красное на черном» … Смеясь, шепнуло ему бьющееся, словно сумасшедшее, это неугомонное сердце … Альфа едва ли не зарычал, подаваясь вперед, за красным переливом …четвёртого покрывала … Пятое покрывало … Движения становятся другими: Любовь и страсть сплелись в судьбе отныне. И в золотом тяжелом покрывале Ты совершенна! Взоры привлекаешь. Пронзили сердце стрелы золотые. Пора сорвать ещё покров … Богиня!!! Да … Да! Как только ни называли омег … Сукой … похотливой тварью … шлюхой … Из-за их физиологических особенностей … Но он, он, Наруто, никогда так не считал. Но этот омега … Был … богом во всем! Наруто смял воздушную ткань пятого покрывала … Шестое покрывало … Шелк бирюзовый дарит нёгу телу: Танцуешь плавно, не спеша, но смело. Улыбка на лице, в ней столько света! Любима ты и любишь — счастье это! Если сердце и грохотало, и тек пот по всему телу … Вряд ли Наруто это слышал. Он только понимал одно … Скоро конец … конец … конец … Судорожно сжимая впридачу к пятому шестое покрывало … Седьмое покрывало … Последнее … Прозрачное, как воздух … Сбежать бы … Только сцена — жизнь, Не сможешь … Затихнет музыка … Обнажена душа … Музыка стихла. Божественный танцор опустился к ногам Наруто, прошептав: — Семь покрывал с моей души слетело, а суть? Все просто … Любить и … быть … Саске поднял, наконец, голову и прошептал: — любимым … — Саске … Тишина, наступившая после того, как, наконец, смолкла музыка, постепенно растворялась в дыхании омеги и альфы. Омеги, что сидел в лёгкой, почти прозрачной одежде, и альфы, во время танца «Семи покрывал», опустившегося на колени и по-прежнему сжимавшего в руках атласную ленту. Словно в забытьи, Наруто коснулся руки омеги, не заметив, как, в его руках вместо ленты оказалось это последнее покрывало. — Ты невероятен, — низким голосом, с плохо скрываемой страстью, произнёс Наруто: — Когда … ты научился? Вернее … мне … пох … ой, прости … Но как ты … Он беспомощно пожал плечами, высматривая лежащий около кровати предыдущий наряд. Саске скромно опустил ресницы вниз, втайне надеясь, что кое-кто, принявший участие в этой афере, окажется достаточно быстрой и ловкой, чтобы как можно скорее убраться отсюда подальше. Чтобы они с Наруто … Саске, чтобы скрыть волнение, облизнул губы и произнёс только одно: — Тебя сейчас интересует только это? После чего Наруто стало всё равно, когда и как Саске научился быть таким … провокационным. Придёт время, и цветы распустятся сами … * Обувь, дополняющая традиционный образ с кимоно. Внешне напоминает сабо с утолщениями на пятке. Для производства этих моделей используют не только дерево, но и высушенную траву игуса, обладающую бактерицидными свойствами, тростник, бамбук, рисовую солому. Дзори для торжественных случаев изготавливают из шелковой парчи. **Это слово буквально переводится как «длинные, струящиеся рукава» (нижний край рукава практически достигает щиколоток, то есть рукава этого кимоно достигают метра и более), его носят незамужние девушки в праздничные дни, среди которых особенно важен день совершеннолетия. *** Заколка для волос. **** Как правило, надевается на чайную церемонию. ***** Блюдо из разряда «фастфуда», жареная лепёшка из смеси разнообразных ингредиентов, смазанная специальным соусом и посыпанная очень тонко нарезанным сушёным тунцом (кацуобуси).