Чёрная невеста

«Не тот велик, кто никогда не падал, А тот велик – кто падал и вставал» Даже когда Наруто произнёс «для показательной порки», Саске отказывался воспринимать то, что стало происходить с ним сразу же после вынесенного приговора, всерьёз. Нет, неправда, он ослышался, альфа же не может ... Или может? Словно в ответ, Наруто зло схватил омегу за волосы и, подтянув к себе вплотную, с минуту изучал его лицо. Опешивший от грубости, тот не сразу сообразил, что всё более чем серьёзно. Особенно когда с него стянули одежду и бросили поперёк массивного кресла, попутно связывая руки впереди, так, что со стороны казалось, что полностью обнажённый парень зачем-то перегнулся через спинку кресла, при этом довольно широко расставив ноги, полностью открывая обзор на все свои интимные прелести. Поздно сообразив, насколько он открыт и унижен, Саске покраснел, смутившись даже в такой абсурдной ситуации, и хотел хотя бы ноги свести вместе, но у него ничего не получилось. По позвоночнику прошла дрожь от осознания, что ... Холодея, он понял, что Наруто успел закрепить между ногами какое-то приспособление, явно предназначенное для подобных ... извращений. Он яростно дёрнулся, возмущённо открыл рот, чтобы высказать альфе всё, что считает нужным и буквально подавился собственным криком ... ... Буквально задохнулся, когда понял, что Наруто его не спеша гладит... везде ... И чувствует он, омега, присутствие альфы ... тоже везде. Особенно ... когда ... ... Когда обнажённой кожи коснулось горячее дыхание возбуждённого альфы, клыки которого, тем не менее, очень-очень осторожно прикоснулись к ней, аккурат в том месте шеи, где часто-часто билась тоненькая жилка. И, не останавливаясь, принялись исследовать этот участок, тихонечко продвигаясь вперёд. Не торопясь, но весьма ощутимо, прошлись вдоль беззащитной, открытой шеи омеги, не надавливая, а просто оставляя еле уловимый след. И шёпот. Тихий-тихий, такой, что пришлось напрячься, чтобы подавить нарастающую панику и услышать эти провокационные слова: – Знаешь, почему развелись мои предки, Саске? Саске скорее откусил бы себе язык, чем ответил, но, похоже, разум и чувства явно вступили в конфликт. Дрожа, он удивился, когда покладисто выдохнул: – Нет ... ! И непроизвольно выдохнул, мол, трактуй, как угодно, словом, расскажи. Альфа снова провёл клыками вдоль шеи, в этот раз надавив сильнее, так, словно хотел вспороть нежную, белоснежную плоть, мистически-красивую в полумраке приглушённых светильников. Рыкнул, любуясь, как встают дыбом маленькие волоски на загривке покорно молчащего о-супруга, прекрасно зная, грош цена этой покорности. Усмехаясь, пророкотал: – Моя омега-прабабушка ... Вернулась домой в неурочный час и застала своего а-супруга, как раз в этой комнате, в которую её после свадьбы как-то не приглашали и она, похоже, поскольку они женаты были не так уж и долго, была столь наивна и послушна, что не знала о прямом её предназначении. Оказалось, её обожаемый, праведный альфа-супруг был, как это называется, любителем «остренького». И, когда она внезапно вошла туда, решив, что ничего в этом такого и нет, если омега-супруга заглянет в ту комнату, ей в самом деле понадобился его совет ... Но сейчас не об этом! А о том, как могут сойтись вместе обстоятельства и неудачный выбор времени. Итак, нерадивая о-супруга, не подумав, чт̀о может быть, если зайти туда, куда тебя не приглашали, застала своего законного альфу, вовсю «жарившего» какого-то омегу «в процессе». Да не просто это был обычный, жаркий секс. Это был ... В самом деле мощный трах. Ну, знаешь ... со всеми этими атрибутами «запретной» любви. Кожаные костюмы, абсолютно ничего не скрывающие, зажимы, плети, наручники ... А она, моя прабабушка, была из достаточно именитого Клана. И воспитана по достаточно консервативным законам. Я бы назвал это «при выключенном свете и под одеялом», но мы ведь обсуждаем не личную жизнь моей давно почившей родственницы, не так ли? Так вот ... Она не стала бить посуду и вырывать волосы всем участникам той приватной сцены ... Она просто взяла и развелась. А, поскольку, повторяю, Клан был не из последних, и всяко знатнее Клана «проштрафившегося», скандал с разводом спустили на тормозах. Более того. В качестве моральной компенсации ей досталось всё. И бизнес, и дети, и этот особняк. И последнее. В дальнейшем, альфы нашего Клана женились только на омегах женского рода. Знаешь, почему? Вообще-то Саске не хотел знать. Но какой у него был выбор? Не менее обжигающе-горячий, язык лизнул его многострадальную шею, спускаясь ниже. Как раз в сторону метки ... И как раз, чтобы Саске, задыхающийся от противоречивых чувств, услышал: – Тот, на дыбе ... был парень-омега. И ещё ... Саске ... Ты – первый, первый парень-омега, которого я привёл в свою семью ... И, чёрт, кого моя семья ... приняла! Понимаешь? Понимаешь, почему так важно было слушать меня, Саске? Понимаешь, о чём я тебя просил? И понимаешь, как ты меня подвёл?! Саске помотал головой, не зная, согласен ли он с тем, что услышал. Отчего-то было страшно. Не так, как тогда, когда Наруто брал его со всей страстью, отпущенной матушкой-природой ... Или когда он сам набросился на него ... Или когда альфа привязал колокольчик ... Не так, когда они занимались любовью ... Если это было. Да было ли это вообще?! Он инстинктивно сжал связанные руки, пытаясь подавить нарастающую панику. Дьявольская память напомнила о себе в самый неподходящий момент. Тот самый момент. Который был – в уголках памяти, далеко-далеко. Заброшен. Забыт. И снова призван обратно. Всё настолько запуталось, явь со сном, призрачность с реальностью, что Саске затруднился бы с определением – это было? Это есть?? Ему хотелось кричать. Громко-громко, до кровавых слёз ... до прерванного дыхания. До исполосованной неведомой силой кожи ... До сорванных связок. Но разве это поможет? Это разве помогло?? – На ... Наруто! Саске забился, заскользил, набрал в лёгкие как можно больше воздуха. В путающемся сознании вспыхнула та, спасительная, мысль, что всё можно отменить, всё нереально, всё – игры разума. И он изо всех сил прокричал, не веря и надеясь, что разум действительно победит и ему всё же действительно удастся чудом докричаться ... чтобы изменить всю эту жестокость ... переубедить ... напомнить ... да просто исправить! Даже если он виноват, просто исправить!! – Наруто!! Он с удвоенной энергией забился, и ему на секунду показалось, что вот-вот он освободится, а если ещё ему удастся, несмотря на своё, более чем двусмысленное положение, сказать ... – Наруто !!! Я же не думал, что ... Клыки альфы предупреждающе сдавили плечо. Слегка, но ощутимо. Тон, только что бывший в какой-то степени ласковым, внезапно посуровел. – Что я просил тебя никуда не таскаться просто так? Из прихоти? – Нар ... Губы неожиданно сомкнулись вокруг какого-то шарика, отчего рот мигом заполнился вязкой слюной, как глаза слезами, когда он осознал, что это. Равнодушные руки закрепили на затылке резинки засунутого в рот кляпа. Так глубоко, что он едва не подавился. – Ну, извини, – снова коснулся ушей шёпот, – может, я и неправ, но когда некий омега нарывается, винить нужно только самого себя. Я имею в виду этого неблагодарного омегу. Тебя, Саске-чан. Саске возмущённо промычал. Даже если он и был против ... Мычание повторилось с удвоенной силой: руки Наруто. Те самые руки, что несколькими мучительными мгновениями раньше заткнули ему рот, словно нехотя, дотронулись до сосков, слегка прищемили, принялись ласкать, одновременно пощипывая, так, что от этих прикосновений и трения обнажённой кожи о ткань кресла, Саске, не без ужаса, внезапно ощутил, как, наравне со страхом, изнутри поднимается та неуправляемая, неукротимая сила ... овладевавшая им во время гона и собственной течки. Когда они ... Сквозь вздох, сквозь ужас от своей беспомощности, Саске всё же услышал те самые слова: – Показательная порка ... Как думаешь, пора? Если бы не проклятый кляп, Саске попробовал бы снова сделать самый бесполезный поступок: постучаться в закрытую дверь. Да что там, он готов был до кровавых ошмётков расшибить лоб, если бы знал, что всё не зря. Всё получится! Доказать, что Наруто ошибается ... несмотря на его, Саске, промахи и своеволие ... ошибается! Как тогда, когда не дал ему ничего сказать, объяснить, так и сейчас, когда, опять же, лишил возможности произнести хоть что-нибудь, а, пресвятые дьяволы преисподней, не использовать его ... ... В качестве секс-игрушки!! Едва не завизжав от этой жуткой мысли, Саске принялся с удвоенной энергией дёргаться. – Всё не унимаешься, – вздохнул Наруто, замерев. И перестав творить своими руками ... чёрте что ... отчего у него всё поджималось ... там, внутри ... словом, всякие непотребства. Заставив себя перестать походить на размякшего от любовных игрищ омегу ... да скорее мягкотелую омежку из тех любовных дорам с «Омега TW», Саске едва не свернул шею, чтобы увидеть, что там собирается сделать с ним альфа. С расширившимися от невольного шока глазами, он наблюдал. Руки Наруто ... те самые, которыми он исподтишка любовался ... тогда ... во время одной из близостей, когда альфа, после того, как поимел его, принялся ласкать и ласкал так ... что это были самые лучшие ласки, о каких он мог мечтать. Или, когда ... да какая разница, где и сколько было этих «или»! И эти самые руки альфы снова держали тот самый проклятый ремень. Достаточно широкий и достаточно эластичный, чтобы ... Саске невольно сглотнул, ненадолго прекратив брыкаться. Наруто медленно огладил замершего омегу, так провокационно раскинутого через спинку кресла, подавив искушение всё забыть, на всё плюнуть и взять его прямо сейчас. Отменив ко всем чертям какое-то там строго обещанное наказание. Неет, Саске. Намикадзе Наруто не слабак. И если он не хочет, чтобы Саске всегда шёл наперекор, чтобы творил, что вздумается, не обращая внимания на последствия ... Образ утратившего былую жизнерадостность, белого, как полотно, безжизненного Кибы под аппаратом, позволяющим дышать, мелькнул и померк, уступая образам ещё одних идиотов, пошедших на поводу у ... Чуть нахмурясь, чтобы закрыть, начавшее размягчаться сердце, молодой альфа сложил вдвое символ мужской респектабельности, замер на пару секунд ... и неожиданно хлопнул Саске по ягодице. Не ремнём, а ладонью. Сильно, с оттягом, до проступившего следа от пятерни на белоснежной коже. Не менее нежной, чем недавно открытая, беззащитная перед его напором, шея ... Омега ... Саске дёрнулся, заорал, вернее, заорал бы, да проклятый резиновый шар давил любые выкрики на подходе, поэтому он только сжался, замычав и в ужасе понимая, что это только начало. Но, может ... Он умудрился скосить глаза, напряжённо следя за чуть подрагивающей широкой кожаной полосой. Может, Наруто обойдётся ... и так? Отвечая его мечущимся, будто пойманная в силки птица, мыслям, альфа охотно откликнулся. Нагнувшись, близко- близко, так, что дыхание защекотало ушную раковину, Наруто произнёс каким-то низким, провокационным, глухим голосом: – Тебя в детстве пороли, а, Саске? И – неожиданно – на несколько секунд вытащил кляп. Саске закашлялся, сказал, задыхаясь в бессильном гневе: – Отец был строг, но никогда ... Он хотел добавить, что, если уж по правде, он был слишком мал, но ... Но рот снова заткнули. Тот же низкий, едва ли не рычащий голос произнёс: – Ну, значит, восполним пробел! Прежде, чем до шокированного Саске дошло «разъяснение», раздался свист ремня. Наказание началось ... *** Всё время, пока длилась экзекуция, Саске сначала сжимался, рефлекторно пытался вырваться, стонал в кляп. Но потом ... В какой-то момент, к своему ужасу и стыду, он понял, что начинает возбуждаться. Просто оттого, что бил его ... Наруто. Его альфа. И – невзирая ни на что, он также понял, что бил Наруто вполсилы. И что – в голове всё время звенели те самые ... колокольчики ... Как любила приговаривать мама-омега, когда находилась в приподнятом настроении ... Мама. Саске не знал, почему, но, несмотря на то, что он так рано лишился самого родного и близкого человека ... Несмотря на всё то, что предшествовало этому и всё, что случилось после, перечёркивая надёжность и тепло, которое дарила она своему сыну-омеге ... Он запомнил её слова. Когда, разглядывая старинный витраж в одной из комнат особняка, спросил её ... Почему эти люди в разноцветных одеждах так счастливы? Так улыбаются? Почему они так близко стоят? Почему они держатся за руки? Он, конечно, был слишком мал, чтобы знать, что такое «любовь», но ответ матери-омеги ... Помнил до сих пор. Только никому не рассказывал. Запрятав так глубоко внутри себя, что и забыл об этом. Не помнил. До сих пор. Говорят, когда человек встречает свою половинку, ему об этом шепчут ангелы на небесах. Если человек достаточно проницателен, он услышит этот шёпот, он поймет, он узнает … Главное, всё же услышать ... И главное, чтобы не было слишком поздно… А если нет ... Наверное, тогда всё же самое важное. Это успеть вовремя спохватиться … И опять-таки: НЕ ОПОЗДАТЬ … Мама. Её ускользающий образ ... тот самый, когда он снова и снова пытался что-то сказать, но всё перечёркивала скорбь ... и белоснежные, траурные одежды ... ... Вдруг возник перед ним, ласковый, светлый, улыбающийся. Живой. Чтобы произнести те самые слова. Которые говорят люди, которые любят друг друга. Шёпот ангелов. Но это всё ... происходящее с ними ... с ним ... Теперь! «Это... это же неправильно!». Саске закусил бы по привычке губу, не понимая и понимая, как мечущийся в противоречивых сомнениях человек, пойманный в собственноручно выстроенную ловушку чувств, давя стоны, скорее удовольствия, чем боли, но мешал проклятый резиновый атрибут смирения. Вдобавок омежий член ... так напрягся, что хотелось одного ... Блять, до одури хотелось невозможного! Развернуться – так, чтобы видеть лицо альфы. Близко-близко. Каждую чёрточку лица, каждую эмоцию, ответную эмоцию на его, Саске, стоны. Выгнуться навстречу. Попросить ... Чтобы тот любил его ... Наплевав на условности. Потому что он уже не может сдерживаться ... Потому что треклятое наказание давным-давно прекратило быть таковым, и всё, чего он бы желал ... Попросить. Потребовать. Прокричать об этом! А он не мог даже сжать ноги, чтобы усмирить свой восприимчивый, проблемный орган! Наруто ведь предусмотрительно поставил какую-то хрень, зафиксировал в раздвинутом положении, мерзавец этакий! Поэтому оставалось только возмущённо мычать и сильно-сильно тереться о спинку кресла, ни дать ни взять, озабоченная кошка, у которой ещё не было совокупления! Причём ни разу!! Зажмурившись, Саске задрожал, когда ремень со свистом рассёк воздух. Удар. Ещё. Да когда же это кончится?! Когда?!! Чтобы он мог, наконец, остаться наедине с самим собой ... элементарно зализать раны, чтобы понять самого себя. Да. Саске, на удивление ясно, неожиданно и окончательно понял, что, несмотря на присутствующие вспышки боли от каждого удара ремня (всё же это действительно было наказание, как ни классифицируй!), он испытывает какое-то непонятное, удивительное и очень странное чувство. Несмотря на грозный тон альфы ... Это ... Это и не порка вовсе ... А нечто вроде ... «левитации среди звёзд» или, что более всего похоже, «эротического массажа». Финал «на сладкое, так сказать». А они с Наруто ... словно воплощение его скандального предка. Того самого, застигнутого с парнем-омегой. Неугомонные мысли мешались и путались, как запуталось, видимо, сознание, и от этого, а ещё более от краски, пылающим жаром прихлынувшей на щёки, защемило сердце и Саске стало пугающе-страшно. Словно это и не наказание вовсе, а награда. За то, что Наруто, похоже, всё же его услышал. По-своему. – Что ты сказал?! Также неожиданно, как он делал всё в последние часы, Наруто внезапно остановился и также внезапно вытащил кляп. Саске совсем потерялся в пространстве. Висел на кресле и смотрел впереди себя, тяжело дыша, не осознавая и не слыша, что сзади тоже дышат тяжело. Еле сдерживаясь. С трудом приходя в себя, Саске не сразу сообразил, что боль, краткими, яркими вспышками расцветавшая на его ягодицах, по которым прохаживался Наруто, дала о себе знать на груди, там, где ... Вспомнив, что с ним на самом деле случилось, Саске резко приподнялся и закричал, уже не понимая, где сильнее ощущается пекло. Гнев, душивший Наруто своими когтями, потихоньку отступил. То ли исполосованная кожа Саске внесла свою утешительную лепту, то ли просто надо было выпустить пар под кодовым названием «ревность». Полутени стали чуть резче. Наруто, рыкнув, разжал руки, со странным интересом наблюдая, как выпущенный из них ремень с глухим бряцаньем падает на бамбуковую циновку. Пока ... до слуха не донёсся приглушённый вскрик, и Наруто будто очнулся от тяжёлого похмелья. Шагнув вперёд, развязал путы, отщёлкивая «ножные браслеты», попутно вытаскивая изо рта кляп ... схватил Саске, прижал к себе, крепко, так крепко, что ощутил разом всё его покрытое испариной и следами порки тело. Чуть хмурясь, спросил: –Тебя что, реально не пороли? – Ннет, – Саске затрясло. С одной стороны, стоять вот так ... В объятиях Наруто ... Так до странности хорошо и спокойно ... Несмотря ни на что. Но ... Но ... Облизав губы, тщательно подбирая слова, пояснил, запинаясь: – В К ... Клане ... они ... предпочитали другие методы. Наруто вспомнил, как Менма ему рассказывал, что Клан Учиха отказался от младшего отпрыска, посчитав его недостойным Клана, и почувствовал ... он сам не понял, что именно. Но то, что ему захотелось разорвать человека, посмевшего дотронуться, унизить Саске, это точно. Внутренний голос язвительно намекнул, что он сам-то ... Сам! Продолжая прижимать к себе дрожащего омегу, запустив пятерню привычно в волосы, он чуть встряхнулся, всем мощным телом , чтобы отвлечься. И мысленно велел своим бесам заткнуться, и в очередной раз смешался. Саске, всё ещё прижатый к его торсу, как- то странно дрожал. Не испуганно, не от испытанной боли ... Да ведь он бил его ... Так, играючи ... Ведь кто знал, что у Саске такая сверхчувствительная кожа? От лёгкого шлепка сразу краснеет, покрывается ссадинами и синяками?! Тем не менее, Саске, тот, которого успел изучить Наруто ... отчего-то реагировал так ... Словом, дрожал омега как-то странно. Уж не переборщил ли он? Ведь это же не ... – Ты чего? Он случайно посмотрел поверх склонённой головы омеги, успев заметить кое-что, очень не понравившееся ему: – Саске? Ты ... плачешь?! Мягко отстранил от себя странно молчаливого парня, хотя ожидал минимум возмущённой отповеди, и сам уже не понимал, хотел ли он покорности, чтобы сыто урчащая ревность окончательно заткнулась, или всё же дерзкое возмущение его методами воспитания? Невольно посмотрел вниз, повинуясь какому-то неясному предупреждению, наклонился. Дотронулся до влажного пятна ... Слёзы, да, ведь это ... сам не знал, что продолжало диктовать дальнейшие действия. Кинул взгляд в сторону светильника, как уже говорилось, не дававшего полное освещение, а так, намёки. Шагнул, поднёс руку к свету. Замер. Конечно, Саске хотелось бы быть гордым. Сколько раз он напоминал себе, что, даже будучи вышвырнутым из Клана Учиха, наследственную кровь из него выкачать нельзя? Впрочем, он итак продержался, сколько мог. На краткую долю секунды мрачно порадовался, что Наруто вздумалось ему заткнуть рот, иначе он бы не просто мычал в проклятый кляп, иначе бы орал на радость Намикадзе-сама. Приподнятое настроение, вместе с эйфорией, потихоньку отступало прочь. Навроде тех волн отступающего прибоя. Также, как волна обнажала песок, его истинные чувства тоже оказались застигнуты врасплох. Пробуждая неуверенность и непонятный страх. Забыв обо всём, омега пару раз кивнул головой: – Ну да! Я плачу!! Ты же этого от меня ждёшь? Чтобы я показал всему свету, а главное, тебе, какой я никчёмный омега, недостойный знать великие планы своего альфа-самца, слабый, ненужный, просто омег ... И проследил за взглядом Наруто, до которого только что стало доходить ... Что то, что он принял за слёзы ... Наруто подхватил черноволосого упрямца на руки, не выдержал: – Саске!!! Идиот!!!! Какого дьявола ты молчал?!!! Альфы. О, эти альфы. Считающие себя главным центром вселенной и вершителями абсолютно всего. А Наруто ... Иногда Его альфа всё-таки был нелогичен. Саске успел, невзирая на гаснущее сознание, кинуть скептический взгляд в сторону валяющегося в стороне кляпа. Однако, когда Наруто подхватил оседающего омегу на руки и, с ноги открыв дверь, выскочил в коридор, теряющий сознание Саске понял самое главное. Он готов был сто раз очутиться в этой проклятой комнате, чтобы почувствовать, как Наруто подхватывает его на руки и ... волнуется за него. В конце концов ... он немного слукавил, когда заявлял, что отец его никогда не порол. Потому что те, кто пришли после ... действительно предпочитали другие методы. О которых он поклялся молчать. То, что запретно. Он прижался к Наруто, запрещая себе ... ... Вспоминать это запретное. Что приходило к нему в ночных кошмарах, когда он кричал. И что жгло стыдом за то, что сделали с его жизнью там, в Клане. Потому что он, наверное, действительно ошибка. Позор Великого Клана Учиха. Уж лучше бы он ... Саске отключился. *** – Блять, да какого чёрта ты молчал?! В который раз он приходит в себя ... вот так, словно выныривая из воспоминаний, не без усилий, поспешно хороня свои грязные, постыдные тайны? Рывком вернувшись в реальность, Саске обнаружил себя, любимого, лежащего на диване в гостиной, а Наруто, склонившись над ним, осторожно убирал пряди волос, прилипшие ко лбу, одновременно прикладывая к нему ладонь другой. . И руки Наруто, которые он мысленно называл не просто руки, как части тела альфы, а «руки Наруто», кажется, дрожали не меньше, чем дрожал он, Саске. На заднем плане виднелось несколько девушек. Одна из них, перепуганная встрёпанная горничная, одна из тех, кто приходил убирать в особняке, которой альфа пообещал лютую смерть, если она не организует врача через секунду, и кары небесные, если некая «Госпожа Цунаде» немедленно не прибудет в особняк «Господина Намикадзе», пыталась оправдаться. Правда, безуспешно. Нетерпеливо рыкнув, Наруто зло отрезал: – Мне неважно, что у неё трёхдневный отпуск, кажется, если я правильно помню, Госпожа Цунаде, на данный момент, семейный врач Намикадзе. И, в таком случае, мне, Главе рода, плевать, что она на островах, пусть плывёт, хоть на одной доске! Я доверяю только ей!!! Пусть считает это похвалой! Низко поклонившись, девушка-бета поспешила выполнить приказ хозяина. – Малыш ... Саске, втайне наслаждавшийся прикосновениями альфы, поднял на него затуманенный взгляд. Его стало немного лихорадить, и поднявшийся жар снова приближающейся течки волнами омывал ставшее сверхчувствительным тело. Возможно, поэтому он и перенёс так называемое наказание так легко? А все мысли ... посетившие его почти в конце всего этого ... он сам и придумал? – Малыш ... – настойчиво позвал его Наруто. Непривычно нежный, он наклонился, хотел поцеловать ... Саске видел, ощущал, и сердце его забилось в предвкушении, но ... Разрушающее всё напоминание о том, кто он на самом деле, вспыхнуло, как всегда, неожиданно и некстати. Как разрушает стихия любое препятствие на своём пути, ничуть не заботясь об этом. О последствиях. Нин 'Рей Саске. Он никому ещё не рассказывал, как его это задело. Даже если – на лице маска-покерфейс. Даже если – внешне равнодушие, мол, да плевать! Даже если искренне верил в свои прегрешения, и что всё, что с ним происходит – закономерно. Правильно. Несмотря на охватившую тело слабость, чертовски захотелось схватить что-нибудь и швырнуть ... разбить ... грохнуть об стену ... словом, уничтожить. Стереть мысли об этом. Навсегда. Почему эта проклятая память не пожелала проявить обычное великодушие и не закрыла доступ к постоянно гложущим, словно злые, голодные бродячие волки, беспокойным воспоминаниям?! Человек-никто. Ноль. Вот уж поистине чертовски подходящие инициалы для омеги, равнодушно и беспощадно вышвырнутого из Клана. Лишённого семьи! Никому не нужного, потому, что бесполезен! Саске, сам не ожидая, вжался в велюровую обивку дивана, отстраняясь. Наруто, секунду-другую поколебавшись, выпрямился, убирая руки, теплом которых Саске так наслаждался буквально только что. Всмотрелся в чуть побледневшего омегу. – Знаю, не вовремя. Но что тебя тревожит? Кроме ... Он выразительно посмотрел на начавшую кровить рану. Мысленно расчленяя себя и ругая на все корки. Как не понял?! Как не заметил?!! Но, если он покажет свою слабость ... Разве он сможет стать поддержкой? Тем, кто по сию пору тащил на себе груз ответственности за семью, после того, как ... не стало отца?!! Осторожно встав, чтобы не задеть лишний раз омегу, коротко бросил всё ещё испуганно ожидающей новых указаний прислуге: – Доложить, когда врач прибудет. Я сам! Практически вырвав из рук окончательно растерявшихся омег какие-то бутылочки с медицинским раствором и марлю, кивнул головой, мол, прочь. Саске прерывисто вздохнул. Робко предложил: – Может ... потерпим ... до ...? Он облизнул губы, ставшие не менее чувствительными, когда, помедлив, ничего не отвечая на этот пораженческий вопрос, альфа всё же дотронулся до него. Почувствовал эти очень-очень аккуратные, нежные прикосновения. И, кстати, очень даже профессиональные. Словно отвечая на безмолвный вопрос, Наруто пояснил, не прерывая уверенных манипуляций: – Не помню ... рассказывал ли я тебе это когда-нибудь о себе ... Но я ... в юности ... дрался на подпольном ринге. Приходилось ... Как-то вот так заботиться о себе. И о своих соперниках иногда. Даже зашивать рваные раны. С медперсоналом там было туговато, знаешь ли. Выпрямляясь, озорно подмигнул, чтобы скрасить проступившую сквозь наносную браваду суровую правду о делах давно минувших дней, кратко обозначенных «там». Дёрнул себя за мочку уха, напомнив того без памяти влюблённого альфу, у которого ещё не было никаких разочарований ... кроме ... призрака смерти. Робко скрипнули сёдзи*. Та самая девушка-бета, которую послали за врачом, низко склонилась, шепча и не осмеливаясь переступить порог: – На ... Наруто-сама ... Хозяин ... Мне твёрдо пообещали, что Госпожа Сенджу Цунаде через полчаса будет здесь. За ней выслали вертолёт. Пользуясь тем, что альфа отвлёкся, Саске приподнялся и, держась за спинку дивана, сел. Сумел всмотреться и прочесть имя девушки на бейджике: – Югао ... – Саске неожиданно улыбнулся, хотя тело, сначала затаившееся, болело всё сильнее и сильнее, видимо, решив отыграться по полной. – Спасибо. Узуки Югао, единственная бета из штата приходящих горничных, внезапно густо покраснела и, чтобы скрыть волнение, поклонилась ещё ниже, так, что фиолетовые волосы, разделённые на два аккуратных хвоста, практически легли на пол. – Словно я тиран, – хмыкнул Наруто, внимательно наблюдавший эту восхитительную картину: – И, кстати, Югао-чан, насколько мне известно, возвращение сотрудников подобным образом, давно устоявшаяся практика этого медицинского заведения. Учитывая бешеные капиталовложения щедрых пациентов, замечу. – Не думайте, что это от испуга, – подумав, решительно качнула головой Югао,- я прекрасно знаю, что Хозяин меня бы не расчленил или что там ещё может прийти на ум? Госпожа Намикадзе, нанимая меня, и подробно рассказывая про заведённые порядки ... говорила мне ... Что самый занятой из двух братьев Вы, Наруто-сама, но, несмотря на это, отчитываться за свои промахи я буду перед Вами. И, тем не менее, «нет никого добрее и справедливее Намикадзе Наруто». Вот слова Вашей матушки, Наруто-сама и ... Карие глаза беты настойчиво вгляделись в затуманенные чёрные: – Саске-чан. Возможно, кто другой бы и оспорил это утверждение. Возможно ... Но не он и не сейчас. Вот только... Саске нахмурился, стараясь абстрагироваться от потревоженной раны на вовсю ноющей груди. Как объяснить ... нет, доказать Наруто, что он ... что это ... случайность? Учитывая разрушительность событий, поспешно обозначенных им этим словом? Закрыв глаза, Саске постарался отвлечься. По правде говоря, не хотелось думать о первопричине его бед, но в то же время Саске понимал: если они с Наруто не смогут преодолеть этот барьер, между ними не будет ничего. И это было страшнее любой порки. Потому что Саске хотел доказать самое недоказуемое: даже принадлежа чужому человеку, он принадлежал Наруто. Именно поэтому он осмелился выкрикнуть ... Я тебе не изменял! И так будет всегда. Навечно. Если только... – Во всём виновата моя забывчивость. Пожалуйста ... Прости хотя бы за это. – Что? Саске сам не понял, как произнёс эти слова. Мольба просилась на язык, просилась, чтобы только достичь ушей того, кто встал, чтобы уйти. Развернувшись всем корпусом, Наруто, было шагнувший к порогу, живо повернулся обратно: – Я, пожалуй, обречён повторяться, – под нос буркнул альфа и повысил голос: – Что значат твои слова?! Замешкавшись ровно на секунду, Саске выпалил: – Что тут непонятного?!! Я попросил прощение! – За что? – терпеливо попытался добиться пояснений, снова задал вопрос Наруто, чуть прищуривая начавшие темнеть глаза. Терпение может закончиться даже у святого, а он таковым не был. Никогда. – Ну, – Саске внезапно увидел происходящее со стороны, проанализировал, ужаснулся и всё равно не отступил: – За то, что не послушался, когда надо было. За свою забывчивость. – То есть?! – насторожился Наруто. Ему сразу не понравилось, к чему тут всё идёт. Саске набрал полную грудь воздуха. – Допустил, чтобы ты прочёл то, чего не надо было. Бровь Наруто скептически поползла вверх. Саске машинально облизнул губы. Едкие слова Намикадзе-младшего врезались в память, ту самую, что вела с ним какую-то свою игру. Но не в этом случае. Нервничая, он посмотрел на альфу. – Ты ... прочёл одно имя. Я понимаю, оно никогда не должно было не просто попасться тебе на глаза ... даже учитывая мой упрёк ** ... его там вообще не должно было быть. – И?!! – Если по правде ... Это связано с моим расследованием, – вздохнул Саске, сдаваясь: – Я ... я хотел переговорить с этим человеком. Без свидетелей. Заставить ... А, теперь я понимаю, что слишком увлёкся, но ... Мне показалось, что на устроенную мной провокацию поддались, и ... Словом, что об этом? А в тот момент я считал, что прав. Просто хотел поговорить. А потому вбил контакт. Я собирался его удалить ... Но не успел. Забыл. Просто забыл. – Да ты хоть понимаешь, что несёшь?!!! – заорал Наруто, сверкая глазами, налитыми кровью. Той самой, что алым пятном выступила сквозь бинты на теле омеги. Той самой, что брызнула на мраморные плиты холдинга, когда пуля пробила лёгкие того, кто умирал сейчас под аппаратами медицинского центра. Той самой, что лилась из ран двух альф, ненавидящих друг друга. И одного из них ... – Ты понимаешь, что этого имени не должно было звучать между нами?!! Причём никогда?!!! – Да почему ты отказываешься поверить мне! – не выдержал Саске, тоже повышая голос: – Я уже говорил ... Мне надоело оправдываться! –Посмел повысить голос на своего альфу?! – зарычал Наруто, с силой втягивая ноздрями ставший внезапно странно-густым, воздух. Течка. О, та самая течка, в которой он также упрекнул своего омега-супруга. Что из всевозможных временных сочетаний он выбрал именно этот временной отрезок! – Блять!! Да чёрт тебя побери, Саске!!! Что ты творишь! Что делаешь ... с собой ... со мной!!! Наруто в изнеможении прислонился к стене, прикрывая глаза, внезапно ставшие светочувствительными. Знак соула, ярко и остро проявившийся в самый неурочный момент (когда омегу разложили на специальном кресле, кожа осталась чиста, а тут ...), отозвался на агрессию своего носителя острой, скрутившей запястье раскалённым браслетом, болью. Судя по дрогнувшим губам омеги, и как тот резко схватился за своё – ему тоже было показательно-больно. Видимо, та неумолимая высшая сила, что объединяла их друг с другом, работала по каким-то своим, никому непонятным, правилам. Не давая соулмейтам выступить против друг друга больше того, что они успевали наворотить. Во всяком случае, у них с Саске это работало так. Странно, но именно так. Помедлив, Наруто полностью открыл глаза, продолжая, словно в забытьи, поглаживать пульсирующее ало-огненное перо на запястье правой руки. Словно упавшее с крыла пылающего алым золотом Феникса Саске. – Прости, – выдохнул Саске. Переплетая – и когда успел, невероятный поганец-обольститель?! ... Свои пальцы с пальцами альфы. Сжимая руки, так, что ладони тоже прижались друг к другу, подтверждая их принадлежность и безоговорочное право. Альфа-соулмейт. Омега-соулмейт. Внутри что-то кольнуло. Болезненно-сладко. Как напоминание о том, что им и вправду, никуда не деться. Не только друг от друга, от любви ... Но и ... Давным-давно, казалось бы, забытая лекция мелькнула, напоминая о себе. Даже звуками рвоты одного из младших. Молоденький альфа-первогодок полицейской школы, он сначала, как все, бравировал и смеялся, шутил ... А потом блевал в проходе, едва успев высунуться наружу. Наруто нахмурился. Это не их случай. Даже если ... Были признаки. Испугавшись долго длившемуся молчанию альфы, Саске настойчиво окликнул того: – Я сказал «прости»! Я объяснил! А ты ... Он храбро посмотрел прямо в хмурое лицо. – Ты всё-таки принял меня обратно. Саске забыл, как дышать, когда, в ответ на это заявление, желваки на скулах пару раз дёрнулись, словно альфа пытался сдержаться. Ну что ж. В конце концов, всё уже случилось, так ведь? И ему ... Ему, Саске ... остаётся только разобраться с этим. Осталось всего ничего. Проявить настойчивость. Чтобы попробовать ещё раз ... Это ведь так легко! Легко и трудно. Прости меня. Сколько раз Саске так молил Наруто? Мысленно, вживую, неважно, как, но сколько? Да какая разница ... Ведь Саске понял ещё одно. Что он будет пробовать снова и снова. Пока жизнь есть в его теле ... И пока бьётся сердце. Он будет пробовать снова и снова. Пока Наруто не простит. Не на словах, а в сердце. Тот, кто знает — не говорит. Тот, кто говорит — не знает. * Раздвижные двери. ** О нарушении личностного пространства.