Чёрная невеста

«Наблюдая за леопардом через бамбуковую трубку, можно увидеть только пятнышко на его шкуре. Китайская пословица» Сасори, подражая лицемерному жесту омег, из-под ресниц внимательно наблюдал. Завтракали хозяин горного поместья и его гости на одной из террас, довольно просторной, и выходящей на виднеющиеся вдали скалистые горы. Суровые, неприступные. Как и его жизнь в последнее время. Со всеми этими противоречиями ... С вершинами, уходящими куда-то вверх, в небо, раскинувшее над их покрытыми снегом верхушками руки-облака, с едва видимой тёмно-зелёной полосой скудной растительности, подступающей к их подножию. С пением немногочисленных птиц, разносящемся так отчётливо, словно они пели прямо под окнами поместья. С невероятно чистым горным воздухом, не дрожащим маревом жарких пустынь, но звеняще-хрустальным, невесомо-прозрачным, наполненным утренней свежестью и прохладой, до одури осязаемым, пил бы и пил глоток за глотком ... А из-за того, что покрытое лаком деревянное ограждение было довольно низкое, можно было полюбоваться не только оправдывающим название поместья горным пейзажем, но и открывающимся в своей зловещей красоте видом разбивающейся о камни внизу стремительно текущей куда-то вдаль горной речки, проносящейся вдоль выдолбленного самой природой длинного русла, оставляя после себя вихрь брызг и незаметные глазу небольшие воронки в пене сталкивающихся между собой волн, появляющиеся и исчезающие во время пробега. Карие глаза скользнули вдоль изогнутых, словно грозное оружие эпохи самураев нодати *, перил. На пару минут, забывшись, он уставился на виднеющуюся сквозь ограждение речку. И в самом деле, он словно стремительно нёсся куда-то вперёд, абсолютно не зная, куда и зачем приведёт его эта дорога. Думал ли он, всего-навсего решив чуть-чуть подтолкнуть одного альфу к подсказке, что всё вывернется таким образом? «Дейдара, вышедший на тропу войны, то же самое, как если бы я, заведомо зная расклад, пытался подтолкнуть кое-кого к воссоединению», – хмуро подумал Акасуна. Подумал, в задумчивости дотронулся до запечённой корочки одного из кусочков тофу, аккуратно выложенных на небольшой белоснежной тарелке. Ловко подцепил хаси ** облюбованный кусочек и отправил в рот, не заметив, как усмехнулся Гаара, пристально следивший за каждым его движением. Особенно за первой его реакцией, когда они все только-только расселись на террасе, в соответствии с занимаемым рангом ... Только Сасори реально ничего такого не заметил, так был поглощён своими думами. Правда, если бы и заметил, ничем бы это не показал. Потому что между альфами неожиданно установилось негласное соревнование. Кто кого ... Доев все десять кусочков соевого сыра ***, Сасори принялся за тамаго-яки ****. Причём заметил, что Саске-чан также предпочёл омлет. А учитывая стоящие около омеги пустые тарелочки, аппетит будущей «мамочки» Намикадзе значительно возрос. Воспоминание о том, какой был аппетит у Саске после возвращения из психушки, настигло альфу совершенно некстати. У бывшего Учиха Саске аппетита не было совершенно. Однажды ... во время обеда, на котором был Сасори, Саске вдруг вскочил и, придерживая около рта призрачно-худую руку, рванул прочь. Как сказал тогда равнодушно Итачи-сан ... У братишки не только поехала крыша, но и из-за лекарств что-то там нарушено с пищеварением. Он блюёт, словно беременный. Саске и Сасори пристально уставились друг на друга. Так, словно вокруг не было никого. И они продолжали свой молчаливый диалог. До того, как к ним присоединились альфы. – Ты знаешь, из-за чего меня туда упрятали? Вот что спросил Саске-чан. А он ответил, что ... ... – Порог особняка я переступил как раз в тот миг, когда тебя, Саске-чан, только-только увезли в Реабилитационный Центр. И это действительно была правда. Не вся, но правда. Дверцы машины с неприятным по своей природе логотипом захлопнулись, словно навсегда отрезая омегу от внешнего мира. Фыркнул мотор. И ... всё. Снова тишина, как и полагается в добропорядочных семьях. Кроме тех равнодушных слов, что он успел всё-таки услышать, и поэтому невольно обратил внимание ... На кое-что. Но, как он давным-давно дал себе установку ... Ни с кем то, что он услышал и увидел, альфа не обсуждал. Во имя своей отчаянной любви-поклонения к тому, кто был одним из тех, кто произнёс те самые слова. Во имя и во благо нашего Клана. Для поддержания репутации и чести Клана. Если заблаговременно отсечь поражённые ростки ... можно спасти всё растение. *** Но даже после завтрака, когда альфы (исключая Сасори, но он просто сделал особую зарубку на своей памяти), шутливо раскланявшись, удалились на подветренную сторону террасы, чтобы «покурить» и, как пафосно высказался Наруто, «чтобы дым не тревожил одну будущую мамочку», Сасори продолжал размышлять. Не отреагировав на явный вызов со стороны Гаары, особенно когда тот счёл верхом галантности подчеркнуть, что курят тут только представители сильного пола. Нагло намекая, куда, вернее, к кому он отнёс Акасуна но Сасори. К чести Намикадзе, тот мгновенно поперхнулся, здорово раскашлялся и постарался по-быстрому уволочь своего гостеприимного друга подальше от греха. Но Акасуна не пошевелился и тут. Равнодушно решив отомстить потом. Пусть Господин Собаку но отнесёт свою заносчивость и мелочность на то, что он всё ещё в этом дурацком восточном одеянии хрен знает кого. То ли одалиски, то ли ещё какой шалавы. Придумывать настоящий смысл своего экстравагантного образа Сасори было попросту лень. Его интересовало совсем другое ... Сложив руки перед собой «домиком», он поинтересовался: – Тебя ... гм ... до того, как стали носиться с твоим положением, просветили, кому ты мог помешать? Саске нахмурился. Еле слышно пробормотал: – Достаточно и того, что меня поимели ... А вслух произнёс сквозь зубы: – Разве не твоему ненормальному ... другу? И ошеломлённо замер, смотря расширившимися глазами перед собой, словно Сасори вмиг утратил какую-либо ценность, включая статус временного собеседника: – Это же не мог быть ... почему? Сасори, конечно, тугоухостью не страдал. Особенно учитывая, что, будучи от рождения альфой, несмотря на грязные притязания собственного собрата, обладал не только улучшенными физическими показателями, но и более сильными органами зрения и слуха. Но, учитывая всё вышесказанное, бормотание омеги всё-таки не услышал. К тому же Саске отчего-то сжался и снова обнял себя руками, и Сасори тотчас вспомнил, что не далее как некоторое время назад, этот поистине странный омега держал себя так же и был таким же, как сейчас, усталым, одиноким, испуганным. А ты перестанешь напоминать мне про мою поездку в дурку и ... никогда не обратишься ко мне, как ... Малыш Сю. И это будучи замужним омегой и ожидая ребёнка! Господи ... Философски вдруг подумал Акасуна но, быстро прокручивая в голове все свои приключения, мир действительно жесток и не прощает ничего. Он проницательно прищурился: – А ты,оказывается, кричишь по ночам, Саске-чан? Саске побледнел. Также быстро прокрутил в голове события последних дней. Если отбросить проклятую больницу ... тооо ... – Тебя это не касается, – отрывисто произнёс, буравя альфу невероятно злющим взглядом. Акасуна даже поёжился невольно. И это омега, что демонстрировал покладистость? Ну, более-менее. Он бесшумно встал и подошёл вплотную к перилам, облокачиваясь на них и с какой-то странной тоской вдруг подумав, что ему жуть, как не хватает сигарет. И запоздало удивляясь, что абсолютно – то есть ни разу! Не задумался об этом, запальчиво ссорясь с Гаарой и непонятно что тому доказывая. Размышлял, а сам радовался, что встал спиной к замолчавшему омеге, да вдобавок поднявшийся ветер ... Что охлаждал его вспыхнувшие румянцем щёки ... «Стал романтиком-нытиком? – цинично подумал Сасори, переключаясь на не слишком здравый вопрос: что, если внаглую нарушить тет-а-тет друзей и взять сигаретку себе? Ведь наверняка они там не только разговаривают ... Но и курят? Подшучивал сам над собой, прекрасно зная, что, сам того не заметив, попался в другую ловушку. Сначала это был Итачи, когда от беспричинной тоски он готов был волком выть, так плохо ему было особенно после того, как выяснилось, что темноглазого альфу ему не получить никогда. Ни сердце, ни ... Он слегка выпрямился, раскидывая руки в разные стороны и не отрывая ладони от прогревшегося, ставшим более жарким солнцем, дерева. Вгляделся вдаль,в небо, наблюдая, как неторопливо плывут куда-то величавые, такие далёкие, облака. Двигаясь по своей, неизменной, веками заведённой, траектории. К своей неизменяемой ничем и никем цели. В отличие от него. А что знает он? Для чего торчит здесь? Ради кого? Он оглянулся через плечо, наблюдая, как хмурый Саске отрешённо поглаживает свой пока ещё плоский живот достаточно интимным жестом. Словно заранее пытаясь защитить своего будущего малыша от жестокости мира, в который тому предстоит войти. Если, конечно ... Вздрогнув, Сасори вспомнил Дейдару. Свои подозрения. Свои желания. Неужели можно так быть помешанным на одном человеке ... Что стремиться исправить всё то, что натворил другой? И, как зеркальное отражение – уничтожить, причинить боль, не видя, что тот, кому ты вредишь ... Родная кровинка того, кого ты назвал другом?! Наверное, он запутался. Наверное, сошёл с ума. А, может, и то и другое. Раз именно сейчас, в этот суматошный день ... их с Саске откровений ... Ему вдруг пришли эти мысли ... И он уже не понимает, кто их автор. Бог или дьявол. Поёжившись, Сасори быстро, чтобы не передумать, развернулся обратно, так, чтобы видеть омегу. – Я ... – медленно заговорил он, и так неуверенно, что Саске, наконец, пожелал обратить на это внимание: – Вдруг вспомнил. Однажды я зачем-то заезжал к вам домой. Когда ты ещё был малолеткой. – И что?! – враждебно спросил Саске, повысив голос и перебив альфу. Глубоко вздохнув, Сасори лениво подумал, что, несмотря на сорвавшуюся в своё время свадьбу ... учитывая возобновившийся статус ... Саске-чан так ничего и не понял. И, возможно, в б̀ольшей степени из-за того, что ему слишком потакают и многое позволяют. Если не прощая многое. Или, лучше будет сказать, всё? Он отогнал некстати зашевелившиеся очень, очень плохие подозрения ... мысли ... Начал осторожно. Раз счёл возможным свою ками знает, зачем и кому нужную миссию. Искренне продолжая считать окружающих его персону людей более слабыми и, значит, теми, с кем можно не особо считаться. Исключая тех, кто ему по-прежнему дорог, конечно. Собаку но Гаару, вкупе с возможными последствиями, он беззаботно скинул со счетов, решив не отступать и разъяснить то, что именно сейчас вдруг стало его тревожить. По многим-многим причинам, в которых, дай ками, он разберётся. Если успеет. Подождав, пока многозначительная пауза после враждебного выпада бывшего Учиха не перерастёт в попросту пораженческое молчание, Сасори снова заговорил: – Я, возможно, лезу не в своё дело ... Но всё-таки я действительно близок к тому, что называется «Учиха Итачи». Так вот. Отвечая на твоё «И что». Это было раннее утро. Очень-очень раннее. Такое, что подобные тебе ещё спят в своих детских кроватках. Если ты понимаешь, о чём я. – Понимаю, – Саске пробормотал это «понимаю», опуская голову вниз, прикусив нижнюю губу, чтобы скрыть её дрожь. Также, как несколькими минутами ранее он с силой обнимал себя, чтобы скрыть подобное же разбитое состояние. Ужас оттого, что всё возвращалось назад. И ничто уже не могло ему помочь. Ничто не могло спасти ... даже безмерное счастье оттого, что он узнал о своём положении ... а тот, кто оказался невольным виновником ... Был очень-очень рад ... – Я ждал Итачи, чтобы вместе поехать в Город ... «– Не скучай, я быстро! Хлопнув Акасуна но по плечу, всё ещё возбуждённый после их ночных похождений, Итачи побежал наверх, прыгая беззаботно через две ступени. Он всегда так делал. На людях – сама холодность и неприступность, отчуждённость, словом, всё, что так присуще их высокомерному Клану, привыкшему всех, кто не награждён привилегией крови Учиха, считать пылью у своих царственных ног ... А со своей немногочисленной свитой Итачи-сан немного оттаивал. Да, впрочем, Сасори не возражал. Не возражал, потому что лет так с пятнадцати понял, что испытывает к своему другу отнюдь не дружеские чувства ... И до сих пор мужественно с этим боролся, изо всех сил стремясь вести себя так, будто ничего такого и нет, и чтобы никто об этом не узнал, и главное, чтобы одним из первых в этом списке был предмет его грёз и влажных простыней. Великолепный, неистовый Итачи ... Задрав голову, он с невольной улыбкой напряжённо следил, как легко и грациозно тот двигается. Слаженное движение мышц. Взмах руки, которой молодой альфа едва касался перил. Выбившаяся из хвоста длинная чернильная, словно ночное небо, прядь волос, которую тот, на секунду приостановив свой бег, небрежно перекинул за спину, чтобы не мешала бежать ... Дикий, опасный, зверёк ... Не принадлежащий никому. Даже себе. Неутомимо бегущий наверх по этой длинной чёртовой лестнице, заставляя сердце наблюдателя колотиться всё сильнее и сильнее, и сглатывать невольную слюну неутолённого желания ... Неудержимый. Неукротимый. Непостижимый. Всё ещё полный сил. Словно и не было этой бессонной ночи ... Бодр и свеж ... Бесподобен, как всегда ... Вздрогнув, осознал, что шум, послышавшийся ему, не какая-то досадная помеха. Кто-то наверху в самом деле кричал. Он был так поглощён наблюдением, как Итачи взбегает наверх ... что с запозданием понял, что крик идёт со стороны детской, и это кричит младший брат его идола ...» – Мы были тогда студенты. Ты, прямо в пижаме, ратрёпанный и испуганный, выбежал на площадку второго этажа из своей спаленки ... Только сейчас я вспомнил, что ты кричал про невероятно страшных чудовищ, что хотят тебя съесть. Но Итачи ... Он подхватил тебя на руки и унёс обратно. А потом на мой вежливый вопрос отмахнулся и сказал, что это просто детский кошмар. Мол, он специально включил свет и проверил каждый угол в детской, чтобы подтвердить это. Естественно, ничего такого и не было. – И ты поверил, – не поднимая головы, то ли спросил, то ли утвердил Саске. Сасори задумчиво потёр подбородок. – Было такое дело, – вынужденно согласился, – если тебя это утешит, я тогда буквально смотрел в рот твоему брату, верил всему, что он говорил. Да и потом ... Разве это было не так? По факту, передо мной был заспанный маленький омежек, что вопил про каких-то несуществующих чудовищ. А маленьким детям, знаешь ли, может много чего плохого присниться, всё-таки детское воображение и всё такое ... И нет, я не оправдываюсь. Это я к тому, чтобы ты не решил, что я упустил шанс сыграть роль твоего защитника ещё в то утро. – Но теперь ты здесь, – так и не поднимая головы, утвердил Саске. Сасори почувствовал себя задетым. Только что объяснял бывшему Учиха, почему, что да как, а сам? Неужели так заметна его нездоровая увлечённость хозяином горного имения? По спине пополз предательский холодок. Только Дейдара заметил его годами подавляемые чувства к старшему из братьев Учиха. И он очень надеялся, что не так уж и давно. Иначе ему станет совсем уж паршиво ... Правда, не без удивления подумал Сасори, следя, как какая-то крохотная птичка пикирует на оставленный без присмотра стол и начинает подбирать какие-то одной ей видимые крошки, ему уже не так уж и есть до всего этого дело. Вот если только ... – В прошлую ночь ты кричал примерно то же самое, – осенило Сасори: – Я, конечно, хоть и не увлекался парапсихологией ... Однако думаю, что если одному и тому же человеку тревожно от давних кошмаров ... То, что терзало этого человека в детстве, оставило свой след и во взрослом состоянии. И тут ... я сейчас выскажу своё предположение. Пока нам не помешали. И, Саске-чан, без обид. Он сделал пару шагов к омеге, внимательно наблюдая за тем. За возможной реакцией на его слова. – Либо ты так и не вырос из своих детских штанишек с очаровательными, потягивающимися игривыми кошечками ... Что были на тебе в то утро ... Либо всё намного серьёзнее. – Зачем ты мне всё это говоришь? Что тебе от меня надо? – А ты поверишь мне, Саске? Если я скажу, что хочу помочь тебе? Не за плату, не за фамилию ... просто помочь? Потому что ты так никому и не доверился? А, Саске-чан? Так почему бы мне не стать этим человеком? Пара капелек крови из прокушенной губы упала вниз. И Сасори заметил это. Словно это было ещё одним фактором, всё время возвращающим его в прошлое. В памяти опять всплыли те самые странные пятна на блестящем полу особняка. Не задумываясь, альфа выпалил: – Неужели ты что-то натворил ... Если до сих пор этого боишься? – Заткнись!! Выпалил Саске, примерно в то же время, как Гаара, вздохнув, вынужденно склонил голову: – Я не хотел этого говорить тебе. Никогда. Они только-только говорили о странном поведении Менмы. Вернее, говорил Наруто, строя предположения, одно абсурднее другого. А Гаара его отговаривал, мол, это потому, что в Наруто вдруг проснулась сыновняя ревность, потому что Менма сам не приехал и как-то отговорил приехать и Микото-сан с подругой. – Ма мне полчаса объясняла про какие-то возникшие дела и что мне будет хорошо наедине со своим омегой. – Я и твоя проблемная родственница, кстати, дочь этой самой подруги, не в счёт, – буркнул Гаара, закуривая по-новой. – Извини, – пробурчал Наруто, но Гаара, конечно, в это не поверил. – Ты о Менме, – вернулся к началу разговора, – но я правда не знаю, какие бесы испортили настроение твоему братцу. – А как другу? Когда Наруто хотел, он мог быть последовательно-упрям. Гаара пожал плечами. – Собственно ... – А ну, не увиливай! Говори! – прорычал Наруто, угрожающе сверкнув глазами. – Его, наконец, допустили до дела, что вёл Минато-сан перед своей смертью ... Ну, то есть ... Твой отец ... Менма очень просил меня молчать, и я согласился. Но ведь вы всё равно бы узнали ... Наруто обдумал то, что услышал. И только открыл рот, чтобы заставить Гаару выдать побольше информации, как со стороны террасы, где они оставили омегу и ... – Заткнись!! Закричал Саске, да так громко, что Наруто тотчас обо всём позабыл. А помнил только о своём инстинкте – рвать и защищать. Своё. Как, видимо, и Гаара. Потому что, стоило Наруто сорваться с места, как и Собаку но побежал следом, едва ли не резвее светловолосого альфы. Наверное, испугался, что разъярённый Наруто, защищая омегу, вполне может плюнуть на многое и наброситься на Сасори. Ведь для Намикадзе Акасуна тоже и прежде всего альфа ... – Заткнись!! – Саске!!! Саске, увидев вбегающих альф, стремительно отшатнулся от Сасори, буквально впечатываясь спиной в подбежавшего вплотную к нему Наруто. Который тотчас крепко обхватил его руками, сжимая в объятиях и принимаясь шептать что-то успокаивающее. Словно Сасори, вмиг утративший доверие, превратился в одного из тех чудовищ, о которых только что вспоминал. – Что тут случилось?!! Гаара успел подойти к своему. Разве что, в отличие от рассерженного Наруто, просто встал вплотную и положил руку тому на плечо. То ли не понимая, то ли специально подчёркивая, что в любом случае возьмёт ответственность за случившееся на себя, но ничего более не разрешит. Как бы ни бесился Наруто. Саске прикрыл глаза. Устало подумав ... Как он хотел бы сейчас те таблетки ... которыми его пичкали в Центре ... Удивительно? Да. Очень хотел бы. А ведь в первый день он устроил там форменный погром! Непрошеные воспоминания громоздились одно на другое, и непонятно было, чего в них было больше. То ли горького смеха, то ли горьких слёз. А, может, и того, и другого. Ведь он подумал же ... про таблетки ... ... Которых ему так не хватает. Как говорят лучшие умы их мира ... парадокс, не так ли? О даа ... Помнится, когда он, наконец, пришёл в себя – кажется, ближе к вечеру, потому что уже стемнело ... это ж какую дозу ему вкатили! В самый же первый день в том Аду ... называемом, конечно, не «Приёмная Чёрного Жнеца»*****, а «Ребилитационное отделение для омег с нервными расстройствами личности». Там, на Сонной Аллее ... Где при входе, во всю рекреацию, бросалась в глаза невероятно лживая и лицемерная надпись. «Вы все – наши дети, мы поможем вам». Увидев ослепительно-белоснежный, до зубовного скрежета идеальный, словно домашний, интерьер ... одиночной палаты ... ... он сорвался. Возможно, потом бы он и сожалел о своём срыве – если бы ему действительно стремились бы помочь. В том заведении. Но покоя он не получил даже так ... После смерти родителей ... Даже так. Так почему он должен был сожалеть?! Устраивая форменный погром ... После того, как, впридачу к мнимой идиллии, он увидел решётку на окне. И робкое «Это для Вашего блага» абсолютно не помогло. Горько улыбаясь, вспомнил, как эффективно и быстро с ним справились, цинично показав, что одиночный бунт ему не поможет. Потому что бесполезен. Потому что никто не услышит. Никому это неинтересно. Причина? Бесполезная трата времени. Клан? Фамилия? Он здесь именно поэтому. И когда он один-единственный раз выбил из руки о-медсестры металлический поднос с кучей разноцветных таблеток, разложенных по отделениям пластикового бокса, сообразуясь с врачебным предписанием и часам приёма лекарства ... Его мигом скрутили, заламывая руки под таким страшным углом, что до сих пор, когда он вспоминал первые дни заточения в том премилом заведении ... и в памяти мелькали эти обрывки ... Он равнодушно удивлялся, как же ему тогда не поотрывали руки-ноги. Как в далёком детстве старшие кузены отрывали крылышки цикадам. А потом ему насильно открыли рот, жёстко фиксируя челюсть и не давая сомкнуть зубы. «Ты так страшно дрожишь, что вполне можешь себе что-нибудь откусить». Сообщили ему перед тем, как с помощью трубки влили какую-то вонючую жидкость. «Выбирай – или так, или будешь покорен и примешь всё, что тебе будут прописывать». Воспоминания были смутные, рваные, как и те, но, кроме сильной боли в сердце, ничего не хотели давать. Видимо, этот отрезок был самым плохим из его воспоминаний, даже если сейчас, спустя столько лет, его блокировали, а попросту вырезали из воспоминаний, так, что даже в кошмарах, вернувшихся к нему, этого куска памяти нет. Вообще нет. Только боль. И тем не менее ... Поэтому ... Как ни парадоксально, да, он всё же хотел бы те таблетки. Пусть они подавляли его психику ... волю ... суть ... Зато он был сонный и спокойный. – Гаара. Наруто прижимал к себе Саске, успокаивающе водя носом по взъерошенной макушке, поглаживая спину большими пальцами, чтобы усилить расслабляющий эффект. Устремил на друга злой, беспощадный взгляд, договаривая то, что хотел сказать. Встречая в ответ не менее суровый. Блять, альфы. Хуже всего, что альфы. На волоске то, что они дружат. Наплевав на то, что это ничтожество в омежьих шмотках будет слышать каждое слово, он кивнул, начав всё же говорить, буквально в последнюю секунду подбирая слова своей речи, хотя реально хотелось высказать всё намного грубее и не церемонясь. – Ты таскаешься с этим ... Зная, как он мне неприятен, и никак не реагируя на это, да, Гаара? Но я держался, правда держался, как мог, потому что ты мой друг с малых лет! Мой и Менмы, а что я благодарю небеса за такого аники ... не мне тебе напоминать, да, Гаара?! И то, что всегда в последнее время, куда ни сунься, этот ... там же ... Похер. Во всяком случае, я очень старался не слишком давить на тебя и возмущаться, мол, да какого ляда? Да, Гаар? Так, может, как лучший друг моего аники ... Ты всё-таки мог бы немного посчитаться со мной, и хотя бы один раз сделать так, чтобы ... Мы могли душевно отдохнуть ... Именно в нашем ... прежнем ... составе, а? Наверное, только то, что они говорили о Менме ... Спасло ситуацию. Иначе Гаара деликатно напомнил бы явно «попутавшему берега» что «в прежнем составе» вообще-то, прежде всего было бы без Саске. Так-то, Наруто-кун. Поэтому, дав Наруто высказаться (он мысленно даже засёк время), Гаара спокойно подал знак своим людям. Те, прекрасно обученные, незримо и неслышно рассредоточились поблизости, ожидая, когда всё закончится. То есть, когда Господин снизойдёт до распоряжений. Наруто только переводил дыхание, приводя раздражённые нервы (о да, и у альф они тоже есть) в порядок, как неслышно появившись, низко кланяясь, приближённые Собаку но аккуратно и бережно, не вызвав отторжения, забрали омегу из объятий младшего Намикадзе, унося прочь, и, одновременно,взяв в кольцо опешившего Акасуна но Сасори, тоже увели того, но в другую сторону. Что и успокоило окончательно Наруто. Всё-таки Гаара действительно был хороший не только хозяин, но и стратег. Вот только ... Проследив, как его люди выводят Сасори и, краем глаза, убедившись, что с омегой Наруто обходятся как можно более бережно, Гаара призадумался. Наруто, конечно, в порядке. Особенно когда собственными глазами увидел, что ничто и никто не угрожает Саске-чан. Да блять, он бы, Собаку но, лёг костьми ... наступил на горло своей единственной слабости ... если бы Саске действительно угрожала опасность! Но нет. Это, если задуматься, немного да радовало. Что он не ошибся в своём выборе. В том самом человеке, определившем его выбор. Даже если он этого и не знает. Хмурясь, Гаара принялся вертеть своё довольно устрашающее кольцо. А ведь ему казалось, что удастся промолчать. Если бы старший Намикадзе не вернулся в «Кайсэ». И если бы ... не решил сделать то, что давным-давно хотел сделать. Когда бессонными ночами разговаривал об этой своей мечте с ним, с Гаарой. А он тогда только молча слушал и думал ... что это просто слова. До того, как Менма не начал действовать. И теперь ... Что же получается теперь?! В свете того, что они с Наруто обговорили как «что происходит с Менмой» ... его, Гаары, умалчивание ... скажем так ... будет ли уместно? Он посмотрел на странно-задумчивого Наруто. – Наруто. Если не напрямую ... то, может быть, вот так? – Ты знаешь, почему твой омега так кричит по ночам? Видение без действия – это мечта. Действие без видения – это кошмар ... * Нодати (одати) – разновидность тати (длинного, от 61 см в клинке, меча, который носили, как правило, остриём вниз в основном всадники). Этот очень длинный меч (от 1 до 1,5 метров) носился за спиной. ** Палочки для еды, как правило, из бамбука или дерева, иногда покрытые чёрной или красной глазурью, а на концах украшены каким-нибудь простым рисунком. Современные палочки хаси бывают бамбуковыми, кленовыми, сосновыми, костяными, серебряными. Также делают палочки из клена, сливы, кипариса и разных пород сандалового дерева. Изредка (как предметы искусства) палочки изготавливают из слоновой кости и оленьего рога. У нас тут небольшая романтика, поэтому для Гаары была важна реакция Сасори на те хаси, что умышленно подали ему. Орнамент-то в виде скорпиона ... На которого у Собаку но, видимо, уже образовался фетиш) *** Правильнее назвать тофу «соевым или растительным творогом», но, поскольку его консистенция больше напоминает сыр, чаще употребляют именно это наименование. **** Омлет, свёрнутый в рулет, с добавлением соевого соуса и сахара. ***** Люцифер по-Японски. Абсолютно вымышлено, если говорить о «демонологии». Все совпадения случайны.