Чёрная невеста

«Ангел, испачканный кровью В мыслях кричишь «помоги» Пусть тебе жутко и страшно Храбрость в себе береги!» Наруто с лёгкостью перемахнул кованую металлическую ограду и внимательно огляделся по сторонам, прежде чем двинуться дальше. Усмехнулся. Гаара есть Гаара, как говорится. Это в его стиле – на «чистом глазу» уверял, что нет-нет, и не думал приставлять к альфе своих людей, и нагло врал, скотина рыжая. Наруто усмехнулся ещё раз, по-доброму. В принципе, в данный момент парни Гаары, здорово скрывающиеся за теми кустами, искренне думая, что он их абсолютно не заметит, ему не мешали. Хотя ... Подавив смешок, Наруто набрал друга. – Вот зачем ты навязываешь своим людям глупые, бессмысленные задания, а, Гаар? Для этого им, минимум, надо превратиться в ниндзя и слиться с окружающей природой. Ну или попробовать силы явно не с сыном и братом полицейского. Не дослушав удивлённый рык альфы, сбросил звонок и, отключив звук, сунул в карман обычных джинс, которые любил надевать на подобные вылазки, про себя считая до десяти. Раз-два ... Усмешка. Шорох. Три ... Едва виднеющиеся из-за тех кустов макушки «сопровождения», однако, исчезли. То ли передислоцировались, получив мгновенную выволочку, то ли вообще сняли наблюдение. Плевать. Главное сейчас ... Наруто повернулся в сторону небольшого двухэтажного таунхауса, и выдохнул, как когда-то: – Саске ... Несколько минут альфа стоял, вслушиваясь в тишину, разбиваемую только робкими руладами сузумуши *. Когда он, после тщательных и придирчивых поисков, нашёл этот дом для своего омеги, первое, что он сделал, приняв его в окончательном варианте, который сейчас и наблюдал, поехал в горы и привёз из той самой хижины, где он зализывал душевные раны, парочку-тройку «маленьких друзей», неистово молясь, чтобы насекомые прижились и здесь. Наверное, ему ворожили ками какие, но так и случилось. Судя по слаженному стрёкоту самцов. Сверчки, похоже, взяли «под своё крыло» не только его, но и омегу ... Он повертел в руках недавно открытую пачку любимых «S&S» и, покачав головой, сунул её обратно. Ещё не хватало, чтобы Саске почуял сигаретный запах! Он итак рисковал ... Но так ... так хотел ... Увидеть его. Ну, или убедиться, что у него всё ... более-менее хорошо. Наруто двинулся вперёд, прекрасно ориентируясь – внешне отстранённый, на самом деле он продумал в этом новом жилище омеги каждую деталь интерьера. Как и ... Двигаясь буквально на цыпочках, Наруто свернул в сторону просторной террасы. На которой Саске любил спать днём. После того, как возвращался из больницы, куда он исправно ходил, потому что ... Осложнения. Наруто едва не споткнулся, но заставил себя двигаться дальше. Откуда он всё это знал? Всё очень просто. Не только у Гаары были люди ... Наруто тихонько перешагнул небольшой порог и замер, не в силах отвести взгляд от картины спящего Саске. Саске-чан, если можно было так сказать, являл собой «вкусный» образчик омеги, который красив той самой красотой, про которую говорят: «хорош во все времена, и в слезах, и в гневе, и во сне». И это не потому, что он, как альфа Саске, очень даже мог быть пристрастен. Наруто мысленно применил к себе «альфа Саске» в настоящем времени. Пусть даже это его маленькая тайна ... И то, что так надо, не знает практически никто ... Но хотя бы в его мыслях они всё ещё были вместе. Полюбовавшись, как дрожат ресницы Саске, Наруто не удержался от искушения. Поскольку обувь скинул ещё в самом начале, и, в целях конспирации, нёс с собой, а не оставил в обувной зоне прихожей, он отставил куда-то себе за спину удобные, с красной подошвой, «AlfaRalf» **, и как можно более осторожно, пользуясь преимуществами своего почти двухметрового роста, нагнулся над спящим, близко-близко. Чтобы ноздри жадно расширились и впитали в себя такой всё ещё желанный и будораживший рецепторы аромат молодого омеги, успешно прошедшего пору юности и расцветающего сейчас перед ним, словно дивный, волшебный цветок. – Цве-то-чек ... – одними губами вывел Наруто сладкое имя. Особое. Только для него одного. Поспешно и воровато оглянулся, словно его вот-вот застукают ... И, склонившись как можно ниже ... коснулся сначала прохладного лба ... потом ... заранее ругая себя и обещая кару и муки, также коснулся приоткрытых губ омеги. Касаясь как можно незаметнее, буквально невесомо ... Едва-едва ... И тотчас попятился, чтобы д̀ольше не искушать судьбу и самого себя, потому что протяни ещё секунду и ... Развернувшись на пятках, Наруто практически бегом покинул террасу. *** – НЕЕТ!!! Зажимая руками рот, Саске с шумом соскочил на дощатый пол. Кошмары, итак назойливо, безжалостно мучившие его, начиная с того дня, когда память принялась потихоньку оживать, казалось, после гипноза госпожи Кагуи Отсутсуки, сначала притихли. Тогда, когда они провели с Наруто несколько счастливых дней в «Он' гаку тэке», горном поместье его друга. Перед мысленным взором мелькнули, накладываясь друг на друга, эти картинки, олицетворяющие те самые мирные, счастливые дни. Воистину счастливые ... Вспомнил свои стычки с Сасори, свои наблюдения, свои слова. Он даже не знал, как отнестись к своему знанию ... Про них с Гаарой. То ли плевать, сами разберутся, то ли ... осуждать? Но как он мог, собственно, лицемерно хмурить брови, мол, фууу ... альфа/альфа, если он в собственной, «правильной», паре не мог ничего? И то, если ты нашёл своего альфу-соулмейта ... Саске зажал рот ещё сильнее, буквально ощущая, как поднимается вверх по пищеводу недавно выпитый сок. Когда кошмары были наиболее жуткие, как тот, что только что потревожил его сон ... рефлексы работали в полную силу, наотрез отказываясь считаться со своим носителем. Сможешь ты выдержать физиологический сбой, нет, твои проблемы. Смотри и наслаждайся. Саске попытался снова воззвать к памяти, вытащить самое-самое сокровенное, придирчиво отобранное и тщательно взлелеянное ... те самые счастливые часы с Наруто. Чтобы успокоить взбунтовавшийся организм, перебаламученное сознание, взвинченные нервы, расхристанное воображение. И ему – пусть и частично, это удалось. Кое-как, но удалось. Даже желудочный спазм пришёл в норму. Но потом ... Словно после длинной, засушливой жары, приходит дождливая погода и дожди словно стараются возместить столь долгое воздержание, обрушивая на головы людей яростные ливневые потоки, буквально образующие «водяную стену» ... А он, он, Саске, иногда сам себе напоминал того юркого, отчаянно-смелого парня-омегу Риган-Со, из довольно-таки нашумевшей новомодной компьютерной игры «Чёрный Лис, бегущий в лабиринте смерти» ***, за которого он тайком от бдительного ока Итачи-сана играл . В блестящих золотых латах, с катаной за поясом, с длинными чёрными волосами, забранными в высокий хвост и раскосыми глазами цвета золотистой лавы ... Он так напоминал ему его самого, если бы с ним, с Саске, не случилось бы ничего из того, что случилось. Но, принимая это, как свершившийся факт, он всё же мечтал ... Что это не Риган-Со, а он, Саске-чан, бредёт по подземелью, сворачивая то в одну, то в другую сторону, ища дорогу, уверенно сражаясь за свою жизнь и споря с судьбой. И ведь в большинстве случаев ему удавалось очень даже ловко проводить персонажа по всем этим коридорам подземелий, успешно убивая многочисленных чудовищ и, в конечном итоге, выводя воина-лиса из лабиринта наверх, к свету. Он тоже, в своём роде, блуждал по своеобразному лабиринту. Лабиринту своей чёртовой памяти ... Снова и снова убеждая себя ... как убеждал Сасори в том самом ресторане ... Настаивая на встрече с Дейдарой. Чтобы спровоцировать того ... Ведь он, если разложить по полочкам все сомнения и страхи, многое, что передумал с тех пор, как память начала с ним эти жестокие игры. И самым существенным из всего вышеперечисленного стало то, что он действительно потихоньку начал вспоминать своё прошлое. Вспоминать и сам себе ужасаться. Поэтому он так и спешил. Спешил хотя бы одно дело довести до конца. Ведь он, омега, которого во многом обвиняли, когда начал те сеансы, несмотря ни на что, действительно втайне надеялся, что, даже если когда-то он, Саске, был без памяти влюблён, в тот роковой день, из-за которого рухнула свадьба и вообще жизнь пошла под откос ... не мог сам пойти с Дейдарой. Сам, добровольно! А память ... та самая память, почти всё стерла. Именно поэтому он, как упрямое, капризное дитя, надеялся обелить себя хотя бы в одном. Я этого не делал, не делал, не делал ... И эту упорную мысль он спрятал глубоко-глубоко в себе, до тех пор, пока Дейдара не признался. Ошибаясь, сомневаясь, но понимая только одно. Что он правда не помнил, как же он оказался в том проклятом бассейне. Считал себя виноватым в сексе с Дейдарой. Из-за прошлого, когда он краснел только от одного появления этого альфы ... Прошлое, как логическое настоящее. Шлюха он, то есть. Саске поёжился. Стало ли ему легче, когда он, наконец, вспомнил и про Тен-Тен, и про Дейдару? Учитывая, что последовало за тем, когда ... эта самая память, как ему и обещали, разблокировала те потаённые уголки, дав доступ к знанию не только про его ... поставленную под сомнение верность?! Ресницы задрожали. Дыхание участилось. Он невольно вспомнил свои визиты к гипноологу. Как он прочитал про её специальность, роясь в самый первый раз в интернете? Депрессия, страхи, фобии, напряжённость ... Даже не знаешь, что из перечисленного больше всего подходит под его случай? Учитывая, что корни его проблемы совершенно другие. И связаны со всем этим списком разве что так, номинально. Он на секунду задумался, подбирая правильное, с его точки зрения, сравнение. Как следствие, а не причина. Вот что бы он выбрал лично для себя ... Разве что ... как бы он смог это всё объяснить?! И также беря во внимание ... Учитывая, что все последние месяцы ... Омега закусил губу. Кагуя точно изменилась. Кардинально или нет, однако перемена была. Саске не знал, отчего у него появилась подобная уверенность, но схема лечения стала абсолютно другой. Ни разу не повторили тот самый гипноз, который, собственно, Отсутсуки-сэнсэй ему и порекомендовала. А сама же госпожа Отсутсуки, едва он пришёл к ней в первый раз после ... после потери ребёнка, сразу заговорила об этом. О смене схемы лечения. Он помнил её мягкий взгляд и ласковый голос, когда она убедительно и обстоятельно объяснила, почему теперь они будут лечить «страхи и фобии» Саске-чан, применяя давно проверенные методы, а не экспериментируя с его подсознанием. Только лёгкое погружение, Саске запомнил её слова ... И, тем не менее, несмотря на убедительность, он подсознательно ощутил, что это не просто так. Не потому, что в самом деле для него будет полезно применять более щадящие сеансы, и ничего страшного в этом нет. Только несомненная польза. Кагуя изменилась, и дело не только в том,что ей пришло в голову, как лечащему врачу, что необходимо «сменить схему лечения». Тут явно было что-то не то. Он инстинктивно ощущал это в каждом её слове, каждом жесте. Не верил, одним словом. Было такое ощущение, что она ... Чего-то испугалась. Саске судорожно вцепился руками в непонятно, когда подобранный с пола тонкий оранжевый плед. О том, почему он вдруг полюбил яркие цвета, омега решил подумать потом ... Так вот ... Он принялся машинально гладить края пледа, испытывая какое-то непонятное умиротворение, словно этот кусок пушистой ткани обладал сверхъестественным свойством – нести не только тепло, но и спокойствие. И канут куда подальше все эти антидепрессанты, успокоительные и иже с ними! Прижал к груди тёплый кусочек оранжевого счастья иии ... Саске обнаружил, что смеётся. Хотя повода для веселья не было, как говорится, от слова «ни на вот столько». О чём он? Ах да ... Госпожа Отсутсуки. Которая чего-то боится. Но ... даже если он и чувствует, вдобавок, ко всем своим проблемам, то, что и с этой стороны что-то не то ... Сердце пропустило удар. В ушах раздался шёпот. Хотя бы наедине с собой ... Ты ведь можешь предположить, чего испугалась Госпожа Отсутсуки? Саске ожесточённо помотал головой. Какая, дьяволы ада, теперь разница?! Даже если сказать – как врач, она могла предположить результат своих трудов? И сам себе не поверил ни на йоту. Он с железобетонным упрямством, выяснив, что может получиться, решил добиться того результата, который хотел. Чтобы окончательно получить один-единственный ответ на свои сомнения. Невзирая на уверения и признания ... Он хотел получить ясный и чёткий ответ. Он никогда не желал вернуться на те же равнины, на которых когда-то гуляло одинокое сердце одного омеги ... Правда или ложь? Саске выпрямился, с силой зажимая уши, в которых до сих пор звучал грубый, безжалостный голос его личного кошмара: – Прекрати притворяться ... Словно выныривая на поверхность, Саске обнаружил, что практически кричит. А глаза ... Опять кровавые. До каких пор это будет продолжаться?! Пока он ... Не сдастся?!! Потому что он не учёл самого главного. Что, вытаскивая на свет одно, ты вытаскиваешь «на свет божий» и то, что также лежало в глубинах подсознания и дремало, подобно сытому, наевшемуся зверю. И этому зверю плевать, чего ты хочешь или нет. Если в первом случае может что-то не получиться ... или получиться, а тебе, в сущности, не так уж и важно ... Потому что, в процессе воспоминаний, ты стал намного ближе с тем, ради которого и затеял этот горький, долгий путь к самому себе. Искренне считая, что закрываешь счёты и это, для вас обоих, будет последняя возможность отбросить прочь все обиды и горести и, наконец, отчеркнуть новую линию. За порогом которой вы оставите все свои разногласия и обиды. А вступите вместе в новую жизнь, искренне или нет, начиная её с нуля. То т̀о, что пробудилось попутно, было из другой категории. Исключений, к сожалению, не было. Как и расчёта на то, что можно как-то исправить содеянное зло. Тобой же и содеянное ... Саске медленно разжал руки, с такой отчаянной надеждой цепляющиеся за плед. Посмотрел на них, словно наяву видя всё то, что вернула ему память. Он понимал, почему. Он понимал, за что. Он знал, что другого выхода у него не было. Вот только ... в этот раз ... ему поверят?!! Он обречённо выдохнул, боясь пошевелиться. Едва в уме сложился этот страшный по своей сути вопрос, память тут же вцепилась клещами, с удовольствием возвращая то, что он ей задолжал, так долго отрицая всё то, что снова и снова воссоздавалось в мозгу. Почему он не смог защититься тогда, когда всё началось? Почему не смог сразу решиться ... И не говорил ничего, набираясь храбрости? Почему так всё затянул? Может быть ... может быть ... если бы он немного был храбрее ... и сказал раньше ... И мама-омега, и отец-альфа ... Были бы живы?? Он вскрикнул, едва эта мысль ужалила его измученное самокопанием сознание. – Моя ... вина? Саске дотронулся до обескровленных губ, начиная мелко-мелко дрожать и не замечая этого, поскольку сроднился с подобным. Особенно когда просыпался с криком. Когда был во власти кошмара. То, что унесло жизни его родителей. Заболело сердце. Сильно-сильно. « ... Наверное, моя счастливая, безмятежная жизнь младшего в семье, бережно лелеяного ребёнка-омеги ... Закончилась примерно в пять лет. Когда меня официально представили Клану. Когда празднично наряженная мама-омега, приветливо улыбаясь, придирчиво оглядела меня, малыша, одетого в не менее красивый, очень дорогой наряд, и, взяв за руку, вывела в общий зал, где уже слышался негромкий говор сотен соклановцев ... Саске судорожно сжал взмокшую от пота ткань лёгкой пижамы, заново перебирая в уме тот день. Наверное, он вспоминал, сопоставлял и, в конечном итоге, понял, что именно тогда для него всё закончилось и всё началось ... Всё только началось ... Фамильная черта Учиха. У них у всех – статных альф и изящных омег, были невероятные, чёрные-пречёрные глаза. Чёрные той самой чернотой, что сродни тьме. Если это глаза дьявола. Саске зажмурился, физически ощущая, как опять потекли кровавые слёзы. Видимо, он действительно очень ослаб после потери ребёнка, как объясняла ему врач-омеголог на очередном обследовании, когда ему задали стандартный вопрос и он испугался, ощутив влагу на щеках. Он вытащил из поспешно придвинутой к себе коробки ворох увлажняющих кожу салфеток. Приложил к лицу. Прошептал замирающим голосом, только бы разбить ужасающую тишину, вдруг ставшую зловещей. – Была ли у Вас в детстве физическая или психологическая травма? Наверное, именно потому, что у него было счастливое детство, не омрачённое ничем, и он до этого дня видел только устремлённые на него ласковые, любящие взгляды (а во взгляде отца даже мелькала явная гордость), Саске и не сумел сразу понять, что некоторые из его многочисленных родных смотрят на него ... Странно. Как-то, много-много лет спустя ... Саске зачем-то зашёл в один из Храмов. Он помнил свои ощущения, тот благоговейный трепет ... Когда он зажигал палочки для благовоний и вспоминал своих почивших родных ... Но слова того монаха, вроде доброжелательные, отложились в нём, надолго отрезав дорогу к свету. Ему сказали ... Сглотнув, прошептал, мучительно повторяя те слова, сказанные строгим тоном, призванные успокоить, а на самом деле надолго ввергнувшие его итак смятённую душу в ещё больший ад: – Не пытайся противостоять судьбе и разгадать то, что случилось давно. Саске пару минут разглядывал пропитанную кровью салфетку, прежде чем скомкал её и отбросил в сторону, к небольшой горе подобных комочков. Это был своеобразный отсчёт. Отсчёт конца его счастливой жизни. Как если бы ему показали сюжет про охотников, выслеживающих свою добычу. Он как-то смотрел ... Вот они, взрослые, уверенные в себе альфа-самцы, тихо переговариваясь, устраиваются в заранее приготовленном месте для засады. Терпеливо ждут, час ... другой ... пока та, добыча, не появляется, ни о чём не догадываясь, на раскинутой перед ними поляне. Пересекает невидимую черту, приближается на расстояние, подходящее для выстрела. Одного-единственного, но смертельного. Так, чтобы наверняка. И он раздаётся. Ни разу, сколько бы Саске втайне ни загадывал, они не передумывали и всегда нажимали на курок. Засада. Добыча. Выстрел. Саске, дрожа, опустил взгляд вниз. Как зачарованный, в трансе, провёл рукой по телу, скользя ею туда же, куда опускался словно остекленевший взгляд. Словно наяву увидев ... Грубая, огромная рука альфы. Дотрагивается до него, до тех мест, которые принято считать интимными, слышатся шаги и кто-то встаёт за спиной, сминает бусинки будущей омежьей груди. – Скоро вырастет ...» Закричав, вырывая себя из воспоминаний, Саске размахнулся и запустил коробкой туда, где ему почудились оскалившиеся, ухмыляющиеся морды чудовищ из его грязного прошлого. – Фантазии! – отчаянно-злобно повторил он слова, что вдалбливались в его поехавший в конечном итоге разум. Сколько раз ему повторяли, укоряли, упрекали? Мама-омега? У Микото-сан было с рождения слабое сердце. Её нельзя было огорчать и взваливать на неё информацию, лживую и грязную, способную расстроить и испугать. А когда нежно любимое дитя принялось лепетать заведомую ложь ... Чт̀о должна была подумать эта нежная женщина, впридачу хрупкого здоровья? Кому поверить? Она испугалась, расстроилась, и скоротечно скончалась. Потому что один маленький негодяй ... Посмел солгать. Да при том это была не просто ложь на тему «ма, я не ел запрещённое перед едой сладкое», это был грязный, лживый навет. Отец-альфа? Фугаку-сан был прирождённым альфа-самцом. Однако, так уж вышло ... Очень привязанный к своей паре. Зная, что семья не останется в стороне, он практически сразу, после похорон Микото, взял и застрелился. Не успев также услышать то, из-за чего и умерла его горячо любимая омега. Фантазии! Ведь его отправили в психушку за эти самые ... фантазии! « – Ты что ... Тыыы ... Не посмеешь. Наверное, именно это «не посмеешь» придало ему сил. А ведь их уже и не могло быть ... учитывая, что и бежал он тогда из этих самых, последних сил, буквально вырвавшись из ... – НЕЕЕТ!!! Трудно дышать. Но он с этим справится. Картинка опять завертелась. Но ... даже загнанные в угол добычи могут в отчаянии совершить ... Саске подобрал под себя босые ноги. Страшное. Тонкие руки отчаянно замахиваются. А дальше – только визг и удары ... раз ... два ... как когда-то опускался на разделочную доску молоточек из латунной стали, добросовестно отбивая мясные, аккуратно порезанные кусочки свиной шеи, чтобы мама-омега приготовила своим альфам превосходные шницели в воздушной, золотистой панировке из хлебных крошек ... ... Три ...» Он снова засмеялся, уже не беспокоясь, насколько это уместно в данной ситуации. Визг испуганного свино-самца превратился в непрерывный, неумолкающий шум в голове. Волосы свободно упали на грудь и плечи. Он выпрямился, дотрагиваясь до своей небольшой груди. У парней-омег груди не такие, как у девушек-омег. Вот у тех, как и у бет или альф, груди могли быть вполне себе аппетитные, а у некоторых ̀особей очень даже внушительных размеров. Тем не менее этот факт не сделал его менее желанной добычей. Для его ... Саске рвано выдохнул и ощутил новый позыв организма. ... Родни. Это он был добычей этих людей. И его замутило так, что пришлось бежать в ванную комнату, где омегу долго-долго рвало до спазмов и судорог в ослабевших ногах. Кое-что в жизни нельзя исправить. Это можно только пережить. * Если кто подзабыл.Сверчок - колокольчик. Взрослые насекомые появляются с конца июля, в августе. В природе доживают до октября. Любят тепло. Ведут сумеречный образ жизни. Обычно поют только ночью. Однако некоторые исполняют свою песню и при солнечном свете. ** Мужские осенние кроссовки. Брэнд вымышленный, все совпадения просто совпадения! *** Персонаж, название игры и её условия – всё абсолютно вымышлено, к индустрии развлечений отношения не имеет, все совпадения случайны!