Как люди

Вот и все. Кроули медленно снял очки и аккуратно убрал во внутренний карман пиджака. Напряженно вытянувшийся рядом Хастур хмыкнул, но он не обратил внимания. Все и все. Небо нависло над самой землей, сквозь пыльные тучи блекло светилось больное и злое солнце. Асфальт дышал жаром, здание Парламента ощерилось кривыми зубами обломков, а бурлящая в осколках набережных Темза напоминала густой переваренный суп из всего, что нашлось в холодильнике. Вот и все. На глаза наворачивались слезы злобы и бессилия. Точнее, наворачивались бы, не будь Кроули демоном, но он так долго прожил среди людей... Конец. Ярким всполохом блеснула молния, ослепляя выстроившееся адское воинство. Не всё, конечно, бои будут идти по всей Земле, но здесь должна начаться финальная Битва Добра и Зла. Эдакий стартовый флажок. Кроули сморгнул. Режущий глаза свет не исчез, а лишь слегка потускнел, высвечивая на противоположном берегу фигуры Воинства Света. Даже не присматриваясь, он мог прочесть на их лицах ненависть. Почти такая же, но не облагороженная возвышенно-суровым видом, сейчас владела и его соратниками. Демоны завизжали, а Кроули поморщился. Очень уж происходящее напоминало второсортный блокбастер. Демон без особой надежды попытался высмотреть в строе одинаковых светлых фигур... друга. Да друга, дьявол побери эту идиотскую людскую классификацию! Они и до работы на Земле не были врагами, а тысячи лет среди людей настолько сблизили их, что ангел стал для Кроули ближе любого собрата. А ведь у них почти получилось. Кто же знал, что одиннадцатилетний мальчишка, наделенный властью антихриста, всерьез решит перекроить мир? Вот только нельзя построить новое, не разрушив старого. Увы, ему никто этого не объяснил... Да чего там. Поздно уже. Сзади накатил глухой рев. Видимо, это и есть сигнал к атаке. Кроули выдохнул и принял облик черного змея. Между ядовитыми клыками скользнул раздвоенный язык. Надо же, он не забыл, как это делается. Что за идиотская идея вести бой в “истинном” облике? Он мог стать сколь угодно жуткой тварью: порождением самых черных ночных кошмаров безнадежного пациента с маниакально-депрессивным психозом или даже фантазией среднестатистического голливудского дизайнера спецэффектов. Но нет. Змей — значит змей, и все тут. Самое поганое, его же товарищи по оружию с минуты на минуту запросто затопчут своими копытами. Скользнув между... скажем так, конечностями Хастура, змей как можно быстрее втиснулся в расщелину расколотой набережной и притаился в относительной безопасности. Хотя, о какой безопасности может идти речь во время Армагеддона? Аспид осторожно выглянул и едва успел увернуться от когтистой лапы восторженно спешащего навстречу Светлому Воинству демона. Что ж, если поразмыслить хорошенько, то тут ему и стоит остаться. Если победит Ад, его, конечно, спросят, мол, где прохлаждался наш самый ответственный сотрудник в такой важный для организации момент? Да только он и так уже разозлил свое начальство дальше некуда. До того, как его выследил Хастур рядом с авиабазой и мальчишкой, до того, как перераспределили войска и их закинули обратно в Лондон, ему пообещали адские мучения. Ха, очень впечатляющее наказание в мире, где ничего, кроме ада не существует. Если же победу одержат Небеса... Ну, небытие при таком раскладе — не самый худший вариант. Змей свернулся в кольца, стараясь забиться щель как можно глубже, и закрыл глаза. В голове трепыхалась навязчивая мысль. Где сейчас Азирафель? Лишившись своего огненного меча еще в незапамятные времена, чем он отбивается от зубастых, когтистых вопящих демонов? Кончик чешуйчатого хвоста нервно дернулся. Беспокойство о ком-то — часть человеческой природы. Он слишком долго жил среди людей. Шум стал тише. Видимо, битва сдвинулась в сторону. Или демоны одерживают верх и теснят ангелов. Над последним вариантом Кроули на секунду задумался, пытаясь понять, радует это его или огорчает. Не понял и сделал еще одну попытку выглянуть. К мусору, копошащемуся в реке, добавились грязно-белые пятна: пучки перьев, выдранных из ангельских крыльев. Вокруг было пусто. Змей выполз из своего убежища и огляделся. Чуть выше горизонта набухало и медленно росло огромное облако. В сине-зеленом мареве красно-оранжевые языки пламени боролись с ослепительно яркими вспышками за превосходство. Молнии били из облака, в облако, с неба, из земли, и Кроули мучительно захотелось оказаться где-нибудь подальше. Да вот только это облако накроет весь мир. Он это знал. Накроет, а потом исчезнет, оставив после себя Ад. Или Рай, зависит от победителя. Змей моргнул и обернулся в молодого человека в черном костюме. Кроули смахнул с пиджака несуществующую грязь, поправил воротник алой рубашки и, выбрав участок почище и поровнее, опустился на горячую мостовую. Он рассеянно смотрел на распухающее облако и думал об ангеле. Не раз до этого он пытался представить себе, как они сходятся на ратном поле, но у него ничего не получалось. Честно говоря, Кроули никогда и не был воином, его дело искушать и соблазнять, потому его и отправили когда-то на Землю. Но даже с таким вот допущением, он не мог себе даже представить, что убивает ангела. Конкретно этого ангела. А собственное падение от его руки воображение просто отказывалось рисовать. Снова к горлу подкатила горечь. Нет больше мира, каким он его знал. Нет, не так. Нет больше ничего, что он считал своим миром. И нет больше ангела. — Я даже не удивлен, что ты не там, — раздался позади него голос со знакомыми упрекающими интонациями. Кроули с трудом поборол желание вскочить или хотя бы резко обернуться. Все-таки идет Последняя Битва, будь она неладна, а значит, Азирафель — враг. Ну, по ныне навязанным правилам. Смешанное чувство облегчения и непонятной злости оказалось несколько необычным. — Ты знаешь, у меня другой профиль, — заметил он и, помолчав, добавил: — А ты почему не там? — Чином не вышел, — голос ангела прозвучал ближе. Демон прикрыл глаза. — Только не говори, что тебя послали конкретно за мной. Кроули почувствовал, как рядом с ним мягко кто-то сел, робко коснувшись его плечом. Вздох. — Хорошо, не скажу. Кроули впервые после их мирной и давней встречи в еще не горящем в огнях конца света мире взглянул на Азирафеля. Его облик почти не отличался от привычного. Только волосы сияли ярче, да наряд был парчово-ангельским, а не библиотечно-человеческим. Ангел смотрел на небо, и по щекам его текли крупные слезы. Он не всхлипывал, не кривил рожицы, как делают плачущие люди. Его лицо было спокойным и отрешенным, только ресницы слишком уж часто опускались, сталкивая вниз очередную каплю. Ангел оплакивал потерянный мир. Демон помолчал, наблюдая, и кивнул. — Действуй. — Думаешь, это так просто? — Для меня было бы проще простого, — соврал демон. Некоторое время они молча сидели плечом к плечу, наблюдая за облаком. Вдали пророкотал гром. — Тогда может и сделаешь это? Демон в ответ лишь зашипел. — Ты тоже не хочешь воевать. Не хочешь даже думать о том, чтобы сразиться со мной. — О. В самом деле? — Аспид почувствовал нарастающее раздражение. — Но по разуменью божьему, я должен хотеть. Непостижимость же, черт бы ее побрал. — Не отпирайся, ты любишь этот мир. Любишь людей, любишь... — ангел запнулся и стер с щек влагу. Демон искоса взглянул на него и опустил голову, пряча горькую улыбку. — Ты выбрал не тот глагол, — тщательно подбирая слова, вымолвил он. — Да мне нравился этот мир, нравились люди. Но вряд ли я способен на любовь. Ну это в самой моей природе заложено, знаешь ли. Ты добро, я зло. Последнее предложение Кроули выплюнул, будто яд. Азирафель неожиданно рассмеялся, и его смех рассыпался серебряным колокольчиком. Рассыпался и затих, как будто его и не было. Гром угрожающе прогремел ближе. Кроули поежился и исподлобья уставился на грозное облако, гадая, сколько им осталось вот так вот сидеть и вести беседу, которая началась еще шесть тысяч лет назад и ни на йоту не приблизилась к завершению. Минут десять, не больше. — Как-то ты мне говорил о бесхвостых мышах, о возможности зла и о возможности добра, — голос ангела был спокоен, будто они мирно обедали в каком-нибудь уютном ресторанчике, а не сидели фактически на краю конца света. — Ты знаешь о любви больше, чем думаешь. Мы оба по природе своей ангелы и изначально были созданы... Ну знаешь... Одинаковыми. Что ж, придется этой беседе навсегда остаться незаконченной. — Не самый подходящий момент для всепрощения, тебе не кажется? — Аспид в повернулся к Азирафелю. Тот покачал головой, светло улыбнулся и придвинулся ближе. Теплые мягкие губы неловко накрыли губы демона невинным поцелуем. Сквозь теплую и странным образом успокаивающую волну продралась мысль: «Почему бы и нет. Самое худшее уже произошло, так ведь?» Первый раз мысль о возможной награде за совращение ангела появилась в 1093 году, но тогда ему не хотелось сразу же нарушать их еще новенькую Договоренность, а потом... Потом ему почему-то не хотелось получать за это несомненно черное дело благодарность с занесением. И он ответил на поцелуй. Ответил со всем знанием и опытом демона, прожившего среди людей несколько тысяч лет. Ответил со страстью смертного, у которого осталось не так много времени на любовь, и с отчаянием человека, который упустил саму возможность любви. Ангел не отстранился и осторожно, кончиками пальцев коснулся щеки демона. И сожаление окончательно ушло. На него не осталось времени. Больше не было сказано ни слова. О чем могут говорить два сверхъестественных существа перед концом времен и неизбежной разлукой после тысяч лет, проведенных вместе? А люди? Все-таки эти тысячи лет были проведены среди них. Вот и ангел с демоном посвятили оставшиеся минуты тому, на что ни один из них раньше никогда бы не решился. Облако росло и росло, туманные языки, приближаясь, стелились по земле. А прямо над двумя приникшими друг к другу фигурами небо вдруг раскололось. Раскололось не апокалиптически разбитым миром, а вполне обычной грозой. Хлынул дождь. Азирафель расправил белое крыло и прикрыл головы от капель, крупных и чистых, как на заре времен. Через некоторое время всепожирающее облако поглотило и их.