Час лени

Так было на Востоке, где торгуются для вида, а между тем высоко ценят каждый час лени и хорошо проведённую ночь. Он привык так жить, и здесь, вероятно, был секрет, почему его тело было молодо, а лицо старело. © Тынянов Юрий Николаевич "Смерть Вазир-Мухтара"

Когда первый солнечный свет робко коснулся стен его импровизированной темницы, пробираясь тонкими лучами через зарешеченное окно под потолком, Джон Уотсон выдохнул и устало прикрыл глаза. Он пережил еще одну ночь. Еще одну страшную бессонную ночь. В этот раз не было ни криков предсмертной агонии, ни мольбы о помощи, ни детского надрывного плача – ничего, кроме звенящей, клубящейся тишины, которая, казалось, поглощала даже сами звуки. И это могло означать только одно: в селении не осталось в живых никого, ни единого человека, кроме самого Джона. Некому было выпустить его из подвала, в котором он сидел, некому было принести еды и – самое главное, - воды, которой он не держал во рту на протяжении полутора суток. Его ждала смерть. И оставалось только надеяться, что это будет милосердная смерть от жажды и голода – при нынешнем состоянии Джон не сможет протянуть слишком долго, - нежели тот страшный и мучительный кошмар, унесший множество жизней за стенами его темницы. Джон перевернулся на спину, глядя, как солнечный свет окрашивает в золотисто-охровый потолок над ним, и улыбнулся потрескавшимися от жажды губами. В трещинках тут же выступила кровь – он привычно слизнул ее распухшим языком, едва поморщившись от неприятного жжения в ранках. Джон еще раз глубоко вздохнул, наполняя легкие теплым воздухом с запахом пустыни и нагретых камней. - … прости, Шерлок, - даже шепот сейчас звучал хрипло; доктор закашлялся, подавившись вязкой слюной, - Я вообще-то не планировал составить тебе компанию так быстро. Так уж вышло. Он закрыл глаза, проваливаясь в полубессознательный сон человека, который балансирует на самой границе собственной жизни. Джон Уотсон приготовился умирать. Хотя – видит Бог, - он совсем этого не хотел. Совсем. После смерти Шерлока, Джон вернулся в Афганистан. Вот так просто. Почему-то это показалось ему единственным логичным решением в сложившейся ситуации. До появления Шерлока в его жизни для Джона существовала только война. Она впиталась в его кровь, заполнила собой все его тело до самых краев, каждую клетку и каждый нерв. Она была смыслом его жизни. Рядом с Шерлоком Джон Уотсон был подобен хорошо настроенному инструменту в руках виртуозного музыканта – он гармонично звучал, переливался через край звонкими нотами, был необходим, был причастен и вовлечен. Так же, как некогда на войне. И после смерти Шерлока, когда горе, тяжелым грузом опустившееся на плечи, перестало давить так сильно, когда Джон вспомнил как это – дышать полной грудью, не боясь, что тебя разорвет от эмоций, - он вернулся в единственное место, где считал себя вправе находиться – в Афганистан. Первые полтора года пролетели в один миг. Оказалось, ни тело, ни разум не забыли, каково это – быть военным полевым хирургом, который действует в горячих точках. Хромота и тремор левой руки, оставившие Джона еще в Лондоне, не спешили возвращаться – и за этот подарок он мог быть благодарен только одному человеку, которого доктор Уотсон вспоминал каждый раз, когда брал в руки скальпель или иглу. Он был просто чертовски благодарен. Афганистан медленно, но верно вытягивал из него все эмоции, заставляя настоящего солдата Джона Уотсона захлебываться сдавленными рыданиями, когда – и если, - ему не удавалось спасти чью-то жизнь. И, собственно, не было особенно важно, кому именно принадлежала эта жизнь – товарищу ли из твоей роты, пленному ли разведчику, пробравшемуся в лагерь в жилете, который был обвешен таким количеством взрывчатки, что хватило был разнести всю Бейкер-Стрит, или маленькой девочке, из местных, из деревни, рядом с которой разместился их полевой госпиталь, оцарапавшейся колючей проволокой и медленно умирающей от столбняка. Для Джона была принципиально ценна и значима каждая жизнь, которую он мог отвоевать – не важно, с помощью медицинских инструментов и препаратов или с помощью оружия. Все ради той, единственной жизни, спасти которую он не успел. Спустя полтора года и тридцать восемь дней после возвращения в Афганистан, Джон Уотсон попал в плен. Его, можно даже сказать, целенаправленно выкрали и увезли в неизвестном направлении – ну, то есть, неизвестном для Джона. Сложно запомнить, куда тебя везут, если ты пребываешь без сознания, будучи хорошенько так приложенным прикладом автомата по голове. Если бы Шерлок был жив, он, без сомнения, сказал бы, что эти люди – идиоты. Потому что только идиоты могли вырубить доктора подобным образом, особенно если брать в расчет тот факт, для чего именно его похитили. После того, как Джон пришел в сознание, наручные часы, принадлежавшие некогда Шерлоку, отсчитали еще двадцать шесть часов пути, пока грузовичок, в котором его везли, наконец не остановился, прибыв к месту назначения. Джон смутно запомнил этот момент – к тому времени, он уже более двух дней ничего не пил и не ел, поэтому его состояние – не смотря на то, что доктор пребывал в сознании, - даже с натяжкой трудно было назвать удовлетворительным. Около суток его продержали в полутемной подвальной комнатке, в которой не было нормальных окон, кроме того, что расположилось под самым потолком. Зато в ней было всегда прохладно, особенно ночью, когда температура воздуха снаружи, вне стен его импровизированной тюрьмы, резко опускалась на несколько десятков градусов. Джона исправно кормили и поили, поэтому к тому моменту, когда его в первый раз вытащили наружу и куда-то повели в предзакатных сумерках, он практически полностью смог восстановить свои силы и вполне был способен на побег. Только куда ты побежишь посреди пустыни? Дулами автоматов его с силой втолкнули в двери небольшого каменного здания, стоявшего на самом краю поселения – так, что Джон пролетел несколько метров вперед, пока не врезался в невысокий стол, на котором, накрытое тканью, лежало тело. Впрочем, что это именно тело, Джон узнал скорее по запаху, чем по очертаниям – характерный для разлагающейся плоти, он разливался в воздухе подобно аромату гигантской Rafflesia Arnoldii, забивался в легкие и заставлял глаза слезиться. Из тени вышел человек, одетый в поношенную форму Британской пехотной армии. Его лицо почти полностью скрывала ткань, поэтому на самом деле было сложно определить, к какой именно национальности он принадлежал. - Доктор Уотсон, я предполагаю? Судя по акценту, голос определенно принадлежал далеко не жителю туманного Альбиона - Джон скорее предположил бы, что перед ним европеец, некогда живший по ту сторону Ла Манша. Точнее мог бы сказать только Шерлок. Если бы Шерлок был рядом. - Капитан Уотсон. – Руки Джона непроизвольно сжались в кулаки, - Вы не могли бы объяснить мне кто вы, и что я здесь делаю? - Для ваших сослуживцев вы – дезертир, милейший доктор Уотсон. И уже далеко не капитан, - мужчина коротко рассмеялся, - Прошу прощения за доставленные неудобства. - Да как вы… - Прежде чем вы кинетесь на меня с целью выяснения отношений, я вынужден вам напомнить, что за дверями стоит двое вооруженных человек в то время как я… - незнакомец поднял руки, - Совершенно безоружен. Джон нахмурился. - Что вы от меня хотите? - Для начала – давайте проясним ситуацию, чтобы убедиться, что мои люди ничего не напутали. Вы – тот самый доктор Уотсон, коллега ныне покойного детектива Шерлока Холмса? - Что?.. Я… - Да или нет, доктор Уотсон? От вашего ответа напрямую зависит ваша жизнь. Джон судорожно выдохнул, чувствуя, как внутри него болезненно сжимается сердце при упоминании имени погибшего друга. - Да. - Отлично. Тогда смотрите. С этими словами, незнакомец рывком сдернул покрывало, открывая взору Джона то, что лежало на столе. Доктор вздрогнул и медленно попятился. К его горлу неуклонно подступала тошнота. Он был уверен, что увиденное еще долгое время будет преследовать его в кошмарах. Искореженное, изувеченное тело, словно бы пропущенное через гигантскую мясорубку, лежало на столе бесформенной кучей человеческой плоти. В останках можно было признать его принадлежность к определенному полу и национальности – вывернутые под неестественным углом половые органы жертвы, сохранили удивительную целостность по сравнению со всеми остальными частями тела. - Ну, что вы можете сказать? - Это… - Джон сглотнул, ощущая вязкую горечь у себя во рту, - Когда-то это было мужчиной, белым европейцем, судя по цвету кожи. Я бы дал ему примерно лет сорок-сорок пять, если судить по внешнему виду его половых органов. Что… что с ним произошло? Что могло сотворить с ним такое? Мужчина вздохнул и закинул тело тканью. - Я собирался задать вам тот же вопрос, доктор Уотсон. – Он подошел ближе, и Джону пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза, - Но самое страшное во всей этой ситуации знаете что? Он был еще жив, когда мы его нашли. * * * - … он!.. …шишь мен… Джон! …нись, очнись уже, черт тебя дери! Сознание возвращалось к доктору вместе с прикосновением чего-то холодного и резко пахнущего к внутреннему сгибу его локтя. За этим последовал укол, что заставило Джона слабо дернуться. - …ше, тише. Лежи спокойно. Это глюкоза, она поможет тебе восстановить силы. Немного дрожащий от волнения голос показался Джону смутно знакомым, но из-за тумана в голове, он не мог вспомнить, где слышал его раньше. Он приоткрыл глаза, вглядываясь в размытый силуэт человека, на коленях которого сейчас покоилась его голова, но из-за слабости не сумел разобрать ничего, кроме широкой искренней улыбки. - Пить… - Сейчас. – Послышалось шуршание, затем щелчок открываемой крышки, - Вот, держи. К губам Джона прижалось горлышко пластиковой бутылки. Он сделал большой глоток и тут же закашлялся, подавившись. - Ты слишком торопишься. Подожди, давай так. Его обхватили чьи-то руки и помогли принять сидячее положение, привалив к своей собственной груди. После этого, бутылка снова вернулась к губам Джона и он, прикрыв глаза, сделал несколько больших глотков, машинально отмечая солоноватый привкус воды. Это хорошо. Это правильно. Джон несколько раз глубоко вздохнул, и еще раз попытался открыть глаза. Теперь, когда он наконец-то утолил свою жажду, его зрение достаточно прояснилось, чтобы он смог нормально видеть. Взгляд доктора сразу упал на руки, бережно поддерживавшие его тело в вертикальном положении. Он вздрогнул и мотнул головой, пытаясь отогнать видение, казавшееся сейчас чересчур реальным. Потому что эти пальцы было трудно спутать с чьими-то еще. - Тебе лучше? Голос, раздавшийся над самым ухом, заставил Джона резко отшатнуться в попытке вырваться из удерживающих его объятий. В ответ на это, руки обхватили ослабевшего мужчину еще крепче, прижимая к себе словно испуганного ребенка. - Да что с тобой такое? Джон медленно повернул голову – и чуть было не уткнулся носом в заросший светлой щетиной подбородок. Его взгляд медленно скользнул по губам, изогнувшимся в какой-то нерешительной улыбке, по высоким скулам, которые, казалось, начали еще сильнее выделяться на осунувшемся лице и, наконец, встретился с другим взглядом – по-прежнему проницательным и очень острым. Однако в глубине светло-серых глаз плескалось что-то еще – что-то, от чего у Джона неприятно заскребло в горле. - Я сейчас отпущу тебя, - Шерлок говорил негромко и обращался с ним осторожно, как с ребенком, - Попробуй встать на ноги, хорошо? Нам нужно убираться отсюда. Джон кивнул и в этот же момент руки, удерживающие его, исчезли, оставив доктора со странным ноющим ощущением пустоты внутри. Он отполз от Шерлока на четвереньках, забавно пятясь задом назад, чтобы не разрывать зрительного контакта. Когда его ноги уперлись в стену, Джон медленно поднялся, и с трудом переводя дыхание, привалился к ней спиной. Колени предательски дрожали, голова кружилась – в общем, состояние было далеко от идеального. А тут еще Шерлок Холмс, внезапно воскресший из мертвых. Впору было бы разозлиться и закричать, но не было ни сил, не желания – в конце концов, он похоже только что спас ему жизнь. - Как?.. – только и сумел прохрипеть Джон, наблюдая за тем, как Шерлок поднимается на ноги и быстрыми движениями отряхивает с колен налипший песок. - Некогда объяснять, Джон. Нам надо убираться отсюда, пока не стемнело. Тебе это куда лучше меня известно. - Ты прав. Черт, мне так хочется тебе врезать, но ты прав. Джон медленно отлепился от стены и сделал, было, шаг по направлению к Шерлоку, когда ноги вдруг все-таки подвели его. Он бы рухнул, если бы детектив не подскочил к нему в тот же момент, крепко сжимая в объятиях. - Ты… Джон вдруг весь как-то обмяк, спрятав лицо куда-то между шеей и жестким воротником камуфляжной куртки, в которую был одет Шерлок. Его руки с силой прижали к себе коротко охнувшего от неожиданности детектива, и в этот самый миг Шерлок почувствовал горячую влагу, стекающую по его шее к ключицам. - Джон… Он на секунду позволил себе сжать в горсти грубую ткань форменной куртки доктора. Видимо, именно это движение вернуло Джона к реальности - он коротко и рвано вздохнул, загоняя слезы поглубже и, наконец, отстранился от Шерлока. - Извини. Черт, не знаю, что на меня нашло. – Доктор спешно стирал мокрые дорожки с заросших щетиной щек. Шерлок улыбнулся, чувствуя, как его отпускает напряжение. - Я тоже скучал по тебе, Джон. - Рад это слышать. – Мужчина покачал головой, чувствуя, как губы против его воли начинают растягиваться в улыбку, - Черт, я все еще не могу поверить. Ты жив. Ты здесь. Как тебе удалось меня найти? - Ну, это совсем просто. Именно из этого района начали поступать первые сообщения об аномалии. Потом, это твое похищение. Я в первую очередь сразу проверил твою электронную почту, мобильный телефон и блог. - Я забросил его после того, как ты… ну… - Я знаю, - Шерлок коротко улыбнулся, при этом ни следа веселья не было на его лице, - Но он по-прежнему является источником информации. Мне достаточно было просто посмотреть ай-пи адреса тех, кто заходил в твой блог за последнее время. Джон, в это время заворожено слушавший друга с совершенно невменяемым выражением лица, коротко выдохнул и негромко рассмеялся. - Потрясающе. Я уже и забыл, как это у тебя работает. - Ничего, еще успеешь вспомнить. В этот раз улыбка Шерлока была по-настоящему искренней. Джон бросил взгляд на окно под потолком, потом посмотрел на часы на своей руке. - Мы уже не успеем уйти отсюда, Шерлок. Скоро совсем стемнеет. - Ты прав, - Детектив пару раз крутанулся на месте, быстрым взглядом обегая помещение, в котором держали Джона, - Аномалия не добралась до тебя здесь, так что, с некоторыми приготовлениями, думаю, мы будем в безопасности. Говорить о том, что на самом деле таинственный туман просто не успел продвинуться достаточно далеко от поселения, чтобы добраться до строения, в котором он нашел Джона, Шерлок не стал. Впрочем, Джон и сам это прекрасно понял, как только они выбрались наружу. Искореженные и изувеченные тела лежали примерно в десяти – двенадцати ярдах от того места, где держали доктора. Над кусками плоти, немыслимым образом перемешанными с обрывками ткани, негромко жужжа, вились насекомые. - Почему так мало? – Джон судорожно сглотнул – сильный запах разложения ударил ему в нос, стоило им приблизиться к одному из тел, - Здесь было куда больше людей, чем я вижу сейчас. - Вторая и последующая волны забирают все подчистую. Ничего не остается. – Шерлок поднял пустой деревянный ящик и тут же поморщился, - Кажется, я занозу подцепил. - Дай посмотрю, - сказал Джон, только чтобы не видеть обезображенные трупы. – Еще не хватало, чтобы ты какую-нибудь заразу подхватил. Во второй раз красиво умирать у меня на руках я тебе не позволю. Шерлок торопливо отмахнулся, всовывая другу в руки злополучный ящик. - Потом. Сейчас некогда эти заниматься, у нас времени в обрез. - Шерлок! Стальные ноты, зазвеневшие в голосе друга, заставили детектива медленно развернуться и подойти к нему. - А теперь показывай. Шерлок протянул пострадавшую конечность Джону, которая тут же оказалась в плену его теплых пальцев. - Занозы нет. Просто царапина. – Доктор вытащил из нагрудного кармана полупустой пластиковый бутылек с антисептиком и, сняв колпачок, пару раз нажал на кнопку пульверизатора. Шерлок зашипел, отдергивая руку. - Жжется! - А ты подуй и все пройдет, - с совершенно невозмутимым выражением лица ответил Джон, наблюдая за тем, как удивленно взметнулись брови детектива, - Что? Мама никогда не дула тебе на сбитые коленки? Шерлок только молча покачал головой. - Не… Ты это серьезно? – Джон фыркнул, пряча антисептик в нагрудный карман, - Ну и семейка! Пойдем, я знаю, где здесь можно взять инструменты. Это значительно сократит нам время поисков. - Да? А откуда ты… - Помогал сколачивать гробы. * * * Джон был пленником. Каждый вечер он вынужден был возвращаться в свою комнатушку, расположенную в полуподвале отдельно стоявшего здания. Условия, в которых его содержали, были, скажем, более чем далеки от комфортных – жесткая циновка, брошенная на земляной пол, заменяла ему постель, ведро, стоявшее в углу под крышкой, он использовал вместо туалета. Которое, к слову сказать, ему каждое утро приходилось выносить за собой. Но при этом, никто не ограничивал передвижения Джона по поселку в течение дня. Поначалу, он, было, удивлялся этому факту – ровно до того момента, пока его не накрыло осознание. Бежать было некуда. Даже если бы ему удалось угнать один из автомобилей, снабженных GPS-навигатором, он бы все равно не смог уехать далеко. За то время, которое он пребывал в поселке, таинственная аномалия успела продвинуться далеко вглубь территории Афганистана, простираясь от предгорья Гиндукуша на северо-востоке страны до хребта Сафедкох на северо-западе. Джон, конечно, понимал, что просто оттягивает неизбежное – рано или поздно туман должен был добраться и до их маленького поселка. Но предпочел остаться, пытаясь понять природу аномалии и того, что она делала со своими жертвами – ведь именно для этого его похитили столь бесцеремонным образом. Если и можно было найти смысл для продолжения жизни, в которой не осталось места для малейшей надежды на что-то доброе и светлое – это был он. Благо материала для изучения оказалось более чем достаточно. Тела привозили каждый день – из ближайших поселений и лагерей, из тех, до которых можно было доехать и вернуться назад еще до наступления темноты, ставшей по умолчанию смертельно опасной. Останки погибших практически не отличались друг от друга – это была совершенно невообразимая смесь из человеческой плоти, костей и обрывков ткани, которая, судя по всему, некогда была одеждой. У Джона и людей, с которыми он работал в местном полевом госпитале, было ни малейшего предположения, что могло причинить такие повреждения – это было похоже на то, как если бы погибших пропускали через гигантскую мясорубку. У Хамида Карими – молодого паренька с незаконченным медицинским, который, как правило, ассистировал Джону в операционной, - было другое сравнение. В тот день, когда им доставили еще живого человека, мужчину, который, спустя несколько часов умер в агонии на их операционном столе, он, сжимая в трясущихся пальцах сигарету и шумно сглатывая, выдавил из себя: - Такое чувство, будто бы его кто-то пожевал и выплюнул. Вот так вот взял, пожевал, пожевал… и выплюнул. После этого Хамида вывернуло прямо на песок, себе под ноги. Джон попросил, чтобы им больше не привозили выживших – слишком уж страшным было зрелище агонизирующей плоти, каким-то чудом остававшейся живой и в сознании. По отношению к жертвам милосерднее всего было прерывать их мучения сразу на месте обнаружения – даже если для этого нужно было спустить целую обойму из пистолета прямо в центр трепещущей плоти. На исходе восемнадцатых суток разведчики сообщили, что аномалия на севере перевалила через реку Герируд, неподалеку от которой расположился поселок Джона. Это означало, что до того момента, как туман накроет их, оставалось немногим более семи дней – все зависело от того, как много людей попадется ему на пути, потому что по пустынным территориям аномалия распространялась с удвоенной скоростью. Словно она была подгоняема ненасытным голодом. - … зачем вы продолжаете запирать меня? Андриас Кацлафф, которого в поселке ласково прозвали Фантомасом за то, что его лицо постоянно было закрыто, невесело усмехнулся, принимая бутылку с виски у Джона из рук. Они сидели на крыльце дома, в подвале которого держали доктора, наблюдая за тем, как жители разбредаются по своим жилищам, плотно затворяя двери и окна. Время близилось к закату. - Боюсь, что ты ночью можешь попробовать сбежать, док. Я знаю, что ты вроде как на нашей стороне. Но ты слишком правильный, ты захочешь попробовать вернуться, чтобы предупредить остальных. Я не могу так рисковать. У нас каждая машина на счету - мы должны будем сниматься через два дня, чтобы уйти из зоны поражения аномалией. Джон сделал большой глоток и поморщился – все-таки, пить виски было не самой лучшей идеей. Но это лучше всего помогало снять напряжение после целого дня, в течение которого они сколачивали гробы из подручных материалов, которые привозили разведчики. - Но я же не сбежал до этого времени. - Ты был увлечен. Сначала тобой двигал интерес, желание помочь, желание разобраться во всем этом. Ты хотел сделать все, что было в твоих силах. – Андриас вздохнул, из-за чего ткань на его лице немного приподнялась, открывая взору Джона изуродованный подбородок, - Теперь ты знаешь, что все твои знания бессильны против всего этого. И можешь захотеть сбежать. - Вы притащили меня сюда силой, конечно я могу захотеть сбежать. - Так уж вышло. – Мужчина коротко хохотнул, - Не думаю, что ты бы добровольно отправился с нами, решись мы сказать, что ты нужен нам потому, что некогда был коллегой великого Шерлока Холмса. Джон не разделял его веселье – упоминание имени погибшего друга по-прежнему отдавалось болью в его сердце. - Ты прав. Я бы не поехал. Значит, снимаемся через два дня? - Да. По расчетам наших разведчиков, туман доберется сюда не раньше, чем через пять дней, так что этого времени нам должно хватить, чтобы убраться отсюда. Завтра начнем подготовку, так что постарайся сегодня как следует выспаться. Расчеты разведчиков не оправдались. На следующее утро Джон проснулся единственным живым человеком в поселке. Его чудом спасло лишь то, что дом, в подвале которого его держали, стоял отдельно, в стороне от остальных зданий. От смерти его отделило всего лишь двенадцать ярдов.