***
Проснулась я на следующее утро в своей комнате. Туни принесла мне завтрак в постель и сообщила, что родители уже на работе. Я лениво ела сэндвичи и думала, что что-то не так. Как бы хорошо мне не было после вчерашнего, но было чувство незавершенности. В итоге после завтрака я решила спуститься в зал, но не тут-то было. — Госпожа, проснулись портреты, — сказала, появившаяся прямо перед дверью в подпол Туни. — Портреты? Они есть в нашем доме? — Да, Госпожа. На чердаке. Затем Туни повела меня наверх. В небольшой комнатке было пыльно, душно и громко, потому что кто-то ругался. — Засунули в самую!.. — Добрый день, — прервала я кого-то за шторкой. — Ох, дорогая, не могла бы ты снять ткань с нас, — донеслось из-под покрывала. — Хорошо. Туни, пожалуйста, приберись здесь и проветри. — Слушаю-с. Пока домовичка наводила порядок, я снимала с рам ткань. На портретах были изображены лорды и леди, сидящие в садах, кабинетах или стоящие в гостиных. Все они были одеты в дорогие одежды, носили украшения от лучших ювелиров и выглядели роскошно. На меня они смотрели с любопытством, а одна дамочка с презрением. — И кто же это зашёл к нам? — спросила дама, обмахивая себя веером так, как будто хотела, чтобы я исчезла. — Луна Лавгуд, мадам, — сказала я, слегка поклонившись. — Какая милая девочка, — заговорил портрет слегка полноватой, но очаровательной леди. Любопытно, что все здесь собравшиеся были блондинами, как и я. Различия были небольшие, в цвете глаз: у кого-то серые, у кого-то голубые. — Лавгуд. Ха! Род всё же выжил. Хоть одна хорошая новость за сегодня, — сообщил всем мужчина во фраке. — Простите, но я до сих пор не знаю, кто вы, — виновато произнесла я. Вообще портретов здесь было много, но ожило только пять: дама с веером, леди с букетом тюльпанов, мужчина во фраке, дедушка с тростью и молодой юноша в костюме-тройке. Портрет последнего был самым новым, при том, что подобный фасон был моден ещё в прошлом столетии. — Ах, простите, юная мисс, — обворожительно улыбнулся парень. — Я Персифаль Лавгуд. — Джузеппе Лавгуд, — представился мужчина во фраке. — Альфонс Лавгуд, — сказал последний из джентльменов. — А это моя жена Николь, — показал он на даму с букетом. — Юстиниана Лавгуд, — сухо произнесла последняя. — Приятно с вами познакомиться, — поклонилась всем. — Но почему вы находитесь здесь? И Туни сказала, что вы проснулись только сейчас… — Ох, милая, кто бы знал, почему нас сюда отправили, — покачала головой Николь. — Я заснул последним, — задумчиво произнес Персифаль. — Но я не помню, чтобы что-то происходило. Обычный день, а затем всё. Все начали медленно засыпать. Открыл глаза уже здесь. В вашей компании. Кстати, не подскажите дату? — Сегодня 4-е июля 1987-го года. — Ого! Больше ста лет. — Да, уж, хорошо поспали, — усмехнулся пожилой человек. — Мисс, а что же нас разбудило? — Я не знаю, — честно ответила я. — Ничего особенного не происходило. Наверное… — Не ври, девочка! — вспыхнула Юстиниана. — Просто так ничего не бывает. Зови своих родителей и не морочь нам голову! — Родителей нет дома, — спокойно ответила я. — Они работают. — Работают? Работают?! Где шляются главы древнейшего Рода, пока такое происходит дома? — не унималась ведьма. — Мама в Министерстве, Отделе Тайн, а папа —в издательстве. Выводить людей из себя забавно. Правда, пришлось рассказать, кем работают старшие, и слушать отборную ругань в адрес родителей следующие полчаса. Думаю, если бы мама с папой были здесь, у них бы горели уши от подобного, потому что даже моей русской душе было не по себе от напора брани. — Ладно, будет вам, Юстиниана, — отмахнулся дедушка. — Работают и работают. Мы все когда-то чем-то увлекались, — с хитринкой произнес он, а леди вспыхнула. — Но, мисс Лавгуд, это не отменяет того факта, что что-то просто так не случается. Мы же не могли проспать сто лет, а затем просто проснуться. Причём не все из нас бодрствуют. — Ну… Вот не знаю, можно ли с ними делиться информацией о пауке, но, похоже, выбора нет: либо рассказываю я, либо мама с папой будут выяснять все подробности, чего мне не надо. Скрепя сердце, я рассказала что да как: про деревню, про друзей, про свою способность, про паука и то, как его резала. Когда я закончила рассказ, в комнате стояла абсолютная тишина. Смотрели на меня теперь все с удивлением и…затаенной гордостью. — Удивительно. Думали, что потеряли дар, а оно вон как вышло. — Но дар в таком возрасте… — Невероятно! Фантастика! Вот это сила! И она ещё не до конца раскрыта!.. Похоже, больше всех радовался Персифаль, чуть ли не выпрыгивая из картины. Остальные же что-то там подсчитывали, бормотали и вспоминали. Я же решила, что в ногах правды нет, и села на старенький диванчик. Спустя где-то минут десять непонятных разговоров я решила вмешаться. — Простите, но что значит, как вы сказали, Видящая? — О, дорогая, видеть магию не каждому дано. У нас в Роду этот дар очень ценили, берегли и думали, что после войны потеряли. Но вот он у тебя, твоих родителей… — Простите, тётя Николь, — так она просила обращаться к ней. — Но мама с папой даром не обладают. — Что? Но как же? — растерялась она, а её муж помрачнел. — Говоришь «жив Род», Джузеппе, — зло усмехнулась Юстиниана. — Только вот держится он на одной маленькой девочке. — Да, дела… Но ведь шанс… — Который последний, Джузеппе, последний! Дожили! Тьфу! — Теперь понятно, почему девочкой не занимаются, — всхлипнула Николь и достала откуда-то платок. — А я вот ничего не понимаю, — сказала я. — Объяснитесь, пожалуйста. — Хорошо, — согласился дедушка Альфонс. — Но сначала, что ты знаешь о собственном Роде? — Ничего, если честно. — Что ж, Луна Лавгуд… Твой Род очень старинный. Своё начало он берёт в четырнадцатом веке. Предки наши основали его на острове, построив здесь алтарь. Это немалый труд, внучка, и за свою работу они заслужили награду Матери Магии. Она дала нам дары, с помощью которых мы помогали себе и ей. Самым редким и ценным из даров был дар видеть… Дальше дедушка рассказывал мне о Видящих, к которым сам, к сожалению, не относился. Благодаря своему отцу, который эти даром обладал, Альфонс знал немало: видеть магию — лишь первый этап. Потом Видящие учатся взаимодействовать с ней. Оказывается, это сложно, потому что дар просыпается лет в тринадцать. В это время у ребёнка уже сформировалась картинка мира, которую из-за дара приходится ломать. Многие из моих предков так и не смогли изменить себя и своё видение. Нет, они вполне неплохо жили, а с помощью дара становились специалистами в медицине, магозоологии и артефакторике, но не они даром владели, а дар — ими. Так что мои родные были рады тому, что я могу работать с этими всеми жуками. Похоже, это получилось потому, что я воспринимаю всё это как норму. Летают волшебные существа, бегают по деревьям, прицепляются к людям — нормально. Это жуки, а значит, можно брать в руки. Всё же так просто. Единственное, я пыталась понять, как всё устроено. И пришла к тому, что энергия, то есть магия, имеет круговорот в природе. И мир не рушился. Он становился только логичнее. Короче, проблему во взаимодействии я не находила. Потом в рассказ вступила Юстиниана, вспомнив историю с Раром и то, что говорил ей Видящий муж. Леди предположила, что я перешла на следующую ступень, когда маг сталкивается с духами. — Магия магии рознь, — помахивая веером, объясняла она простую истину. — Ты видишь жуков, но они тупы, потому что являются лишь сгустками магии с примитивными желаниями. Твой же паук мог с тобой говорить? Вот. А это уже другой уровень. Это уже был слабый дух, обладающий зачатками интеллекта: у него была своя территория, он понимал, что можно брать, а что нет, говорил немного. Простые же насекомые границ не чувствуют, для них всё добыча, и загнать их было бы проще. — Простая магия бьётся о барьер вокруг дома, — продолжил её мысль Джузеппе. — Дух паука прошёл через преграду, а потом лёг под нож на алтаре. Кстати говоря, а что ты сделала с неиспользованными частями? — Пока ничего, — пожала я плечами. — Мне было не до них. Но я могу принести их сейчас. — Принеси, душа наша, принеси, — сказала Николь. Когда я наконец всё перенесла, меня попросили встать перед ними и «решить». — Магия ведёт тебя, дитя. Доверься своей интуиции, — пространно произнес дедушка Альфонс. Я посмотрела на чашки, чашки посмотрели на меня. Особенно та, что с глазами. Короче, я не очень поняла, что от меня хотят. А… Чего хочу я? На проблему я взирала теперь под другим углом. Я посмотрела на самую большую чашу. — Её надо вылить. Сначала в воду, потом на землю. Полить надо ей то место, где взойдут позже магические растения. Я взглянула на среднюю чашу. — Закопать бы их перед домом, — задумалась я, смотря на жваки. — Прямо под порог. Да, так лучше, — уверенно добавила. У третьей миски я стояла долго, а затем взяла один из глазиков и съела. Николь схватилась за сердце, кто-то выругался, Персифаль что-то спрашивал, а я жевала комочек магии. Вкуса какого-то необычного я не чувствовала. Скорее это было похоже на разжевывание очень мягкого и большого куска пресного хлеба. Когда я всё проглотила, по телу прошлась неприятная волна. Каналы в руках стали уплотняться. До этого я йогой их только растягивала, прогоняя по ним энергии. Сейчас стенки становились прочнее, что радовало, но ощущения от этого такие себе. Колется очень. А может, чешется. Определиться трудно. — Туни, — тихо позвала я эльфа. Взяв ещё один глаз, я поднесла его к появившейся домовушке. Та чувствовала, что я что-то держу, но не видела и не понимала, к чему это. — Духа-паука победила не я одна. Большая часть добычи досталась алтарю и земле, меньшая часть мне. Но ты мне помогла, верная Туни, и я хочу разделить с тобой добычу. — Это честь для меня, — поклонилась растроганная моими словами домовичка. Потом я скормила ей четыре глаза и себе оставшиеся. После такой трапезы стоять было невозможно. Мы с домовиком свалились на диван. — Молодец, юная Лавгуд, — сказал никакушной мне Джузеппе. — Достойный поступок. Я рад, что ты не забываешь добра и умеешь благодарить. Предки согласились с ним, а затем начали говорить о чем-то своём, пока я дремала после нагрузки на каналы и ядро.***
Очнулась я часа через три и первым делом пошла поливать садик и закапывать жвала. Туни мне сегодня не помощник. Серьезные и резкие перестройки у неё проходят не так быстро. Садовые инструменты я нашла рядом с клумбами. Сначала решила выкопать яму под крыльцом. Земля будет сырой какое-то время, но к вечеру это не так заметно. Жвалок я не касалась, просто перевернула чашку и свалила всё в ямку. Пока присыпала землёй, наговаривала, что дом и людей в нем надо защищать, того, кто с добром идёт — звать, того, кто с бедой — отводить. Надеюсь, что так и будет. Потом я побегала с водой. Всё-таки мама наливает воду с помощью магии. Мне же приходилось носиться с кастрюльками от кухни и до лейки. Затем с помощью интуиции доливала сколько нужно жижки из чаши. В итоге вылила пять леек. В магическом спектре растения начали тянуть полученную магию. Выглядело это невероятно красиво. Настоящее волшебство. Пожалуй, всё-таки видение — это дар, а не проклятье. Пока доливала последнюю лейку, взгляд зацепился за что-то странное. Когда повернула голову в ту сторону, обалдела. Тоторо. Мелкий, сантиметров тридцать в высоту, круглый, зелёный комочек, с острыми ушками и сумками на плечах. Я долго смотрела на него, и дух это почувствовал. Он обернулся и недовольно уставился на меня. — Доброго дня, дух леса, — кивнула я ему. Маленький удивился, а затем тоже кивнул. И всё-таки он отличается от Тоторо: у этого существа не четыре лапки, а шесть; на груди нет никаких узорчиков; а над глазками есть маленькие черные точки, напоминающие круглые брови, когда-то популярные в Японии. Когда дух ушёл, а я разобралась с делами, то первым делом я решила поделиться новостями с предками. Портретам рассказала про духа, которого нарекла Тоторо. Николь посмеялась над моей столь бурной реакции, а затем объяснила, что таких духов здесь много. Они, кстати, не только Видящим видны. Даже маглы при должном внимании смогут разглядеть духа. Правда, он легко им отводит взгляд. Николь же часто встречалась с этими духами, потому что она была хорошим гербологом и замужем за потенциальным Видящим. Она ещё рассказала что ей показывались духи воды и некоторых магических растений. Я слушала её, затаив дыхание. Как, впрочем, и Перси. Мы были самыми детскими детьми в этой компании, несмотря на то, что Персифалю было за двадцать, когда он умер. Я поняла это по обмолвкам, потому что по внешнему виду волшебника определить возраст трудно. Той же Юстиниане может быть как тридцать, так и все сто. Под вечер очнулась Туни. Она полностью выпрямилась, и у неё отросли светлые волосы, которые торчали ёжиком. Родственники такому чуду поохали, а я же попросила её всё это скрыть от мамы с папой и отправила отдыхать до прихода родителей. А как известно, для эльфов лучший отдых — это смена деятельности. Так что Туни облагораживала чердак, пока я говорила со всеми. Вечером же вернулись родители, мы поужинали, и я, уже лёжа в кровати, думала, о том, что приключения ко мне липнут, как к Поттеру. Но пока мне это даже нравится!