***
Знаете, я всегда думала, что у меня самая лучшая семья. Да, со своими тараканами, но они меня и друг друга любят и уважают, а потому было тяжело слышать, что не всё так прекрасно. На самом деле, в истории Джузеппе, Юстинианы и Клеомена не последнюю роль играла ещё одна особа — Натали. Эта девушка была двоюродной сестрой Юстинианы Лестрейндж. Натали и Юстиниана были самыми красивыми в Хоге на потоке и за их сердца многие участвовали в дуэлях. И если Юстиниану таким было не впечатлить, то её младшую сестру запросто. Старшая же больше времени проводила с друзьями или в библиотеке, где и познакомилась с Джузеппе. Это не была любовь с первого взгляда, но чем дольше они общались, тем отчётливее понимали, что не могут уже друг без друга. Все понимали, что старшая Лестрейндж сделала свой выбор и Джузеппе для проформы поучаствовал в нескольких дуэлях за сердце любимой. Тогда то его и заметила Натали. «Восторженная и романтичная дурочка», как назвала её Юстиниана, влюбилась в того, кому её любовь не нужна. Натали же любила тихо, отчаянно и нежно. От собственных чувств она становилась всё прекрасней и её красота поразила в самое сердце Клеомена. Старший Лавгуд старался всеми возможными способами обратить на себя внимание Натали, но та смотрела только на Джузеппе. Переломный момент случился, когда Джузеппе сделал предложение Юстиниане. Для Натали это стало точкой невозврата, так как магические помолвки в большинстве своём заканчиваются браком. Тогда младшая Лестрейндж потеряла, как ей казалось, всё и решила покончить с собой. Яд она выпила, когда уехала на каникулы домой. Родители нашли на утро её тело и короткую им записку. Никто не хотел обнародовать самоубийство, потому что в магическом мире такой способ уйти из жизни считался неприемлемым, и если кто-то и решал покончить с собой, то обычно отдавал себя алтарю и Роду. Лестрейнджи думали обыграть всё так, что их дочь отправилась на обучение в гильдию, но не учли одного. Перед смертью Натали отправила прощальное письмо своему любимому, но увидел его первым не Джузеппе, которого в тот момент не было дома, а Клеомен. Прочитав письмо, он понял две вещи — Натали мертва и в этом виноват брат. Клеомен решил «так не доставайся же ты никому» и изощрённым способом отомстил Джузеппе. Старший Лавгуд начал шантажировать Лестрейнджей. В обмен на молчание о смерти Натали, он потребовал брака с Юстинианой. Лестрейнджи согласились, и после того как Юстиниана закончила Хогвартс и вернулась домой, её огорошили тем, что помолвка с Джузеппе разрывается, а сейчас она должна отправиться к Лавгудам, так как выходит за Клеомена. Джузеппе же, как ни старался достучаться до брата, не смог его остановить и слышал лишь, как за дверью в алтарный зал произносятся брачные обеты. С тех пор жизнь в поместье Лавгудов превратилась в Ад. Джузеппе и Юстиниана тянулись друг другу, но не могли быть вместе из-за обетов. Клеомен же со злорадством наблюдал за младшим братом и с безразличием за супругой. Но Юстиниана так просто сдасться не могла, а потому постоянно шла наперекор супругу: она как можно меньше времени проводила с любимым и смотрела на мужа, как на надоедливую муху. Когда же Клеомену это осточертело, то он как глава Рода запретил любые прикосновения. Для Юстинианы и Джузеппе это было сродни приказу «не дышать». Им было тяжело, им было плохо, им было невозможно. Пришлось на время затаиться: Джузеппе ушёл с головой в науку и путешествия, а Юстиниана начала выходить в свет. Она создавала себе идеальную репутацию, стараясь успеть до следующего удара судьбы. Он не заставил себя долго ждать. Клеомен понял, что месть перестала быть столь прекрасной и решил подсластить пилюлю. Когда Джузеппе вернулся из очередного путешествия, а Юстиниана была дома, он огорошил всех тем, что пора бы уже и о наследниках подумать. Но настоящая пытка заключалась даже не в том, что всё это было сказано двум отчаянно влюбленным, которые когда-то мечтали о собственных детях, а в том, что после родов Клеомен запретил ей подходить к ребёнку, а Джузеппе отправил в другие страны, налаживать торговые отношения с другими Родами. Сам он детей никогда не хотел, а потому сбросил всю заботу на нянек. Юстиниана переживала такую подлость долго и мучительно. В какой-то момент она думала, что поступит также как и сестра, но после того, как она взглянула на сидящую в саду нянечку с её сыном, поняла, что не покинет этот мир так просто. Нет, она была настоящей слизеринкой, а потому сделала так, что у её сына находились проверенные и верные ей люди, лучшие учителя и правильные друзья. На Джузеппе она больше не смотрела. Не потому, что боялась реакции Клеомена, а потому что думала, что её счастье было разрушено не только её мужем, но и его братом. Да, она любила Джузеппе, но из-за их любви она не могла даже на сына без разрешения взглянуть. Единственные разы, когда она смогла хоть немного побыть со своим маленьким Самаэлем, когда отправляла того в Хогвартс. Другие матери говорили какая она замечательная и заботливая, в то время как она судорожно обнимала своего ребёнка и боялась больше его не увидеть. Самаэль же не был хорош в интригах, но и дураком не являлся. Когда родная мать появляется в твоей жизни только в день отъезда, а затем шлёт зашифрованные письма через третьи лица — это должно насторожить любого. У неё же он и выяснил всю эту печальную историю и после выпуска смог забрать Юстиниану в Испанию, пока сам проходил там обучение на артефактора. Клеомен её так просто отпустил только потому что был занят. Юстиниана сделала так, что у него прибавилось работы: всовывала ему через секретаря выгодные предложения; предлагала арендаторам и рабочим на территории Лавгудов писать письма с пожеланиями и благодарностями на имя лорда; брала приглашения на посещение всевозможных мероприятий. В итоге, занятому Клеомену она сообщила, что уезжает в Италию, так как хочет получить мастерство в сфере зельеварения. Муж лишь покивал да отпустил, так как время для разговора она выбрала не самое подходящее, а аргументы железные. Деньги же на учёбу она стрясла с Лестрейнджей, но потратила их на покупку недвижимости в Испании. В Италию же она приехала лишь спустя несколько лет, только чтобы сдать экзамен. Все упущенные годы живого общения с сыном она реализовала вдали от дома. Джузеппе же, узнав куда она сбежала, решил наладить отношения, но это было бесполезным занятием. Юстиниана любила его горькой любовью и рядом с ним ей было тяжело находиться. Да, она была благодарна ему за сына, которого он обеспечивал всем необходимым и, когда приезжал на родину, разговаривал с ним по любому поводу как мужчина с мужчиной, в отличие от Клеомена, но она не могла его простить за всё случившееся. Самое поганое, что выход из этой ситуации был, но Джузеппе им не воспользовался. Он мог сойтись в дуэли с братом за право быть главой Рода, но он этого не сделал. Так что Юстиниана со слезами на глазах выставила его вон. Такая вот история. — Я вот чего не пойму, дядя, — произнесла я после затянувшейся паузы. — Почему вы всё-таки не сошлись в дуэли? Джузеппе отвёл взгляд, в то время как Юстиниана с горечью посмотрела и усмехнулась, как будто знала уже ответ. Впрочем она решила его озвучить. — Струсил, — легко сказала она. — Не струсил в школе перед толпой, но не смог дома наедине? Никто не ответил. — Я предложил ему дуэль, после того как скончался отец. Надо сказать, что лорд Лавгуд ушёл из жизни после женитьбы старшего сына, которого безмерно любил и чуть ли не боготворил. Дуэль же была не за право наследования, которое мог оспорить на смертном одре больной лорд, а за пост главы, которое Клеомен получил спустя месяц с заключения брака. — Клеомен согласился бы только на дуэль до смерти, — тихо произнес Джузеппе. — И он бы воспользовался последней Волей. Причём его желание было весьма… — Джузеппе так и не смог найти слова. — Он просил бы об уничтожении Рода Лавгудов. И снова в комнате повисло молчание. Теперь все осознали одну простую истину — человек, которому нечего терять, легко потянет с собой на дно всех. Юстиниана потрясенно смотрела на Джузеппе и, увидев что-то в его глазах, разрыдалась. Сквозь слезы она благодарила за сына, которому он оказывается спас жизнь. Про себя она говорить не стала, хотя причина отказа от дуэли на тот момент была в ней. Пока Юстиниану успокаивала Николь и Персифаль я думала о том, что Клеомен был пострашнее любого Тёмного Лорда. Пока все эти люди использовали Круциатус, он давил психологически, годами изводил людей, которые не могли противиться его воле. Но чтобы о нём ни говорили, я всё ещё хотела пообщаться с ним и ещё одной особой. Судя по описанию, Клеомен не был влюбленным дураком, а потому странно слышать, что ему понравилась Натали, с которой он даже не общался толком. Да, и все его поступки наводят на мысли, что что-то здесь не чисто. Джузеппе и Юстиниана могли не заметить этого, потому как Клеомена не любили и старались ему на глаза не попадаться. Так что их мнение в этом вопросе может быть предвзято. Мне не понятно — почему после смерти Натали, Клеомен, для которого мир не мил, не пошёл на алтарь. Более того, он прожил довольно-таки долгую по маггловским меркам жизнь и умер, когда ему перевалило за седьмой десяток. Короче, не понятно почему он не ушёл вслед за своей, вроде как, любимой. С Натали я смогу поговорить только если обращусь к Лестрейнджам. Даже если я найду их поместье и попытаюсь обойти защиту, что маловероятно, то не найду портрета этой девушки. Лестрейнджи попросту не хранят портреты насильников и самоубийц у себя в доме. Чтобы эти люди не учили плохому наследников и наследниц и не мозолили глаза, их отправляют в хранилище Гринготса. В него же я смогу попасть, только с кем-то из ныне живущих Лестрейнджей. Скорее всего, с Беллатрикс, которая в девичестве была Блэк, потому как про Натали она может ничего не знать, и ей, как любой женщине аристократических кровей, будет интересно послушать эту историю. Выйти из тюрьмы эта дама должна, если я не ошибаюсь, когда я буду на четвертом курсе. Что ж Азкабан — не курорт, а потому можно будет соблазнить её какими-нибудь редкими зельями для восстановления организма и попросить о встрече. Да, она может не согласиться, так как авроры будут землю носом рыть в поисках сбежавших преступников, но я постараюсь её уговорить. Может, даже клятву о неприкосновенности дам и найду такое место, где нас не будут искать. Например, маггловские кафе в пригородах. Там, в отличие от крупных городов, ничего не настроено на выявления осознанного волшебства. Короче, встреча с Натали подразумевает ещё и общение с преступницей, которая пока не вышла из тюрьмы, а потому, всё это откладывается до лучших времён. Впрочем, к Клеомену я загляну тоже не сегодня, а, наверное, после того, как получу доступ к общему сейфу. Произойдёт это событие когда папа и мама решат, что я готова, то есть не раньше одиннадцати.***
После того разговора и моего сообщения о том, что в гостиной теперь висит пейзаж, Джузеппе и Юстиниана стали ежедневно там пропадать. Им было о чём поговорить за столько лет безмолвия и взаимного игнорирования, так что днём они теперь часто появлялись на первом этаже. Со мной же отношения никак не изменились: меня всё так же учили, хвалили и ругали. Да, теперь было меньше взглядов и недомолвок, но в основном всё по-старому. У меня же появилось больше поводов для размышлений и для изучения собственной родословной. Вообще людей в нашем роду никогда много не было. Если в средние века малыши часто не доживали и до трёх лет из-за отложенных проклятий на родителях, грызни между Родами, болезней и прочего, то более взрослые юноши и девушки Лавгуды любили экспериментировать, участвовать в дуэлях и откладывать женитьбу на потом. Когда же суровое средневековье прошло, то появился такой товарищ как Клеомен, у которого был один сын и один внук, что боялись его до одури, то после были ещё войны и вырождение. Причём война, можно сказать, обошла Род стороной, но всё же Лавгуды многое потеряли: были уничтожены фермы в Эксетере, теплицы в Суонси, зельеварни в Глазго, часть земли в Оттери пришлось продать соседям, так как мои родственники были не божьими одуванчиками и подозревались в пособничестве тому или иному Темному Лорду. Получалось, что то, что нажили Клеомен, Юстиниана, Джузеппе и Самаэль, было разрушено, распродано или потрачено. Но никто из родственников не горевал об этом, так как «деньги приходят и уходят, а родных вернуть нельзя». Вырождение произошло по причине того, что Род пытался восстановиться за счёт других чистокровных, а потому не вводили никаких магглорожденных. Также свихнувшиеся предки умирали очень быстро. Например, мои бабушка с дедушкой погибли в собственном доме на совершеннолетие моего отца. Я даже не сомневаюсь, что от них избавился алтарь, как только выпала возможность. Заодно и подпитался, так как ритуалы последний раз проводились очень давно. Помимо бабушки и дедушки, при странных обстоятельствах погибли — но все как один в нашем доме — родственники боковой ветви. Причём, были они слегка того, даже по меркам родителей. И в итоге, осталась я и мама с папой. Умрут они после моего совершеннолетия или нет — решать не мне, но я стараюсь этого не допустить и провожу всевозможные ритуалы. Мама же с папой магией пользуются не так активно, и грязи на них немного, а потому, Род может оставить им жизнь. Но если родители скажут «нет», когда я приведу магглорожденного жениха, то боюсь, что все мои старания пойдут прахом. Короче говоря, решать не мне, но и хоронить родных раньше времени не стоит.