33 несчастья или Герой спешит на помощь

- И все равно, я не понимаю, зачем тебе к нему ехать! – воскликнул Англия, вставая с кресла. – Я понял бы, если бы это был… ну, скажем, Франциск, но ты, Альфред! Вы же с Иваном как кошка с собакой. - Ну, это ты преувеличиваешь, - махнул рукой Америка, сидя на диване. – Слушай, я должен поехать, понимаешь? - Почему? - Потому что… Альфред замялся и умолк. Ведь Артур прав, почему он так уверен в том, что обязан поехать к Ивану? Они не друзья, не приятели, да уже даже не враги - так, просто знакомые, не слишком приятные друг другу. - Я не знаю, Артур, - наконец, сдался Альфред. – Просто… - Послушай меня, - Англия сел рядом, - даже если ты приедешь туда, тебя не пустят к Ивану, или ты забыл, что тебе сказал Гилберт? Подожди, вот придет Иван в себя, тогда позвонишь ему еще раз и расскажешь, как ты ему соболезнуешь и все такое. Альфред отвел взгляд и уставился в пол. Он должен поехать. Он хочет этого, он хочет помочь Ивану. Может, это и в правду шанс начать все сначала и наладить отношения? - Я все равно поеду, - тихо ответил Альфред. – Не обижайся, но мне правда кажется, что я должен. Англия тяжело вздохнул и покачал головой. - Дело твое, - спокойно ответил он. Америка только улыбнулся и приобнял друга за плечи. - Отправлюсь через два дня. А заодно заеду к Франциску. - Зачем? – удивленно воззрился на него Артур. – Уж кто-кто, а он тебе точно дельных советов не даст. - Я не за советом, - хитро сверкнул глазами Альфред. – Мне пришла в голову чудесная мысль, как отвлечь Гилберта от моего присутствия в доме… Как и обещал Альфред, улетел он спустя два дня. Англия не терял надежду и пытался отговорить безумца, но тот его не слушал, и, в итоге настояв на своем, Альфред отправился к Франциску. Тот (впрочем, как и всегда) приветствовал его радушными объятиями и возгласами, типа: «Добро пожаловать, mon ami!*» или «Давно не виделись, mon chér**». Альфреду оставалось только согласно кивать и улыбаться… и стараться не задохнуться в крепких объятиях Франциска. По дороге домой Франция болтал без умолку, и главной темой его разговоров был, естественно, распад союза. Как бы Альфреду хотелось не слушать все это, но мало по малу рассказ Франциска его заинтересовал, ибо подавался с другой точки зрения и дополнялся новыми фактами. Ему тоже было невероятно жаль Ивана, но в то же время он был рад за другие страны, ибо независимость – это, по его мнению, самое лучше, что может произойти с государством. Он также не мог понять выходку Беларуси и Украины, в том плане, что, отделившись от Союза и оставив брата, ни одна, ни другая так и не попытались восстановить контакты с Россией (о чем Франциску по телефону рассказал Гилберт). - Так он говорил с тобой? – удивленно моргнув, переспросил Альфред. - Да, конечно, - кивнул тот в ответ. – Мы с ним мило поболтали о том, как дела в нынешней Германии, а потом я поинтересовался состоянием Ивана. Пруссия мне все рассказал, но попросил не приезжать пока что. - Меня даже слушать не стал, - с сожалением выдохнул Альфред. - Ну, - замялся Франциск, - все мы знаем, что у вас с Ванюшей (Альфреда даже перекосило немного) непростые отношения, видимо, поэтому Гилберт и был грубоват с тобой. - Да, ты, конечно, прав, но… а, ладно, проехали. - Ты же понимаешь, что я не могу помочь тебе с этим, - замахал руками Франциск. – Гилберт попросил меня не приезжать, а если я заявлюсь с тобой, нас точно выставят оттуда! - Ну, пожалуйста, Франциск, - уже чуть ли не умолял Америка друга помочь ему попасть в дом России. – Что тебе стоит заговорить Гилберту зубы и позволить нам остаться? Вы же старые друзья, у тебя получится! - После этого мы можем перестать быть друзьями, - скрестив руки на груди, нахмурился Франция. - Франциск, я тебя больше никогда и ни о чем не попрошу, - внезапно ровным и спокойным голосом заговорил Америка. – Помоги мне в этот раз, и я буду у тебя в долгу. С учетом силы моей страны неплохая перспектива. - Ты мне сейчас предлагаешь сделку? – удивленно вскинув брови, уточнил Франция. - Да. - Mon garçon***, - тяжело вздохнул Франциск и подошел к Америке. – Я помогу тебе и ничего не попрошу взамен. Главное – не наломай еще больше дров, хорошо? Америка просиял. - Спасибо! – он широко улыбнулся и положил руку на плечо Франции. – Пакуем вещи? *мой друг **мой милый *** мой мальчик Добраться до дома России оказалось делом непростым: электрички и прочий общественный транспорт ходили с ужасными перебоями, а про такси уж и говорить нечего. Однако Франциску и Альфреду все-таки удалось поймать одного дедка, который согласился отвезти их к черту на рога, за соответствующую плату, разумеется. Оказавшись, наконец, на месте, Америка первым делом вышел и глубоко вдохнул свежий, лесной воздух, которого здесь, в резиденции Ивана, было в избытке - даже голова немного закружилась. Из леса доносилось редкое пение птиц, с неба ярко светило солнышко, и в такие моменты вообще трудно представить, что у кого-то там могут быть какие-то проблемы или плохое настроение. Альфред слегка улыбнулся и зашагал в сторону дома. Франциск поспешил за ним. Но Гилберт был на стороже. Звук колес подъезжающего автомобиля он заслышал уже давно, и поэтому минут пять провел у окна, выжидая незваных гостей. Завидев Америку, Гилберт скривился от негодования. - Да что же это такое, - прошипел он и быстрым, но тихим шагом спустился вниз. Не успел Франциск постучать, как дверь широко распахнулась, и на пороге появился озлобленный Гил. - Я тебе что сказал? - прорычал он, медленно надвигаясь на Альфреда. – Чтобы ты не смел даже… - Ах, mon ami, как же давно мы не виделись! – почуяв опасность, воскликнул Франция и бросился старому другу на шею. – Сколько лет, сколько зим! - И…ты…здесь, - прохрипел Пруссия, оказавшись в крепких объятиях Франциска. – Вы… сговорились… что ли? - Не злись, дорогой, - пропел Франция. – Признай, ты ведь рад нам! Особенно мне! - Да, да, конечно, - продолжая задыхаться, отвечал Гилберт. – Только вот я вас предупреждал, что… - Да, да, Ванечка совсем плох, - Альфреда снова передернуло, - но тебе не кажется, что если в доме начнут мелькать новые лица, то он повеселеет и будет чувствовать себя не так одиноко? Все это время Франциск медленно, но верно оттаскивал Гилберта в сторону от двери, и когда проход оказался достаточно широким, он, отведя одну руку за спину, подал Альфреду знак, чтобы тот скорее заходил внутрь. Парень, разумеется, медлить не стал и быстро проскользнул в дом. Его счастье, что Гилберт всего этого не заметил. - Ты, может, и прав, но… - это последнее, что услышал Альфред из разговора Пруссии и Франции. Он поставил дорожную сумку на пол и огляделся. Последний раз, когда он посещал этот дом, здесь было невероятно шумно и оживленно: туда-сюда в фартуке носился Литва, Наташа о чем-то спорила с Ольгой, Грузия что-то пел и иногда пританцовывал, а в центре всей этой какофонии звуков находился спокойный и постоянно легко улыбающийся Иван. Сейчас дом был очень тих, это даже немного пугало. Альфред пусть и привык жить в одиночестве, но чтобы у него в квартире было так тихо… да никогда. Америка тяжело вздохнул. Жалость к Ивану становилась все сильнее и сильнее. Повертев еще головой по сторонам, он отметил, что в доме довольно чисто: видимо, Гилберт и в правду взял на себя все обязанности по дому и заботу о захандрившем друге. Взяв сумку в руку, Альфред бодро зашагал к лестнице. Да, тихо и пустовато, да, мрачновато, но уж он-то точно избавит Ивана от этой губительной тишины! В этот момент он снова задался вопросом, почему же ему так хочется помочь России? Их же ничего не связывает, скорее наоборот. И… он, конечно, не уверен, но что, если бы что-то подобное произошло с ним, а Иван, узнав, просто взял бы и махнул рукой на него? Нет, об этом лучше не думать. Поэтому, тряхнув головой, Альфред продолжил свой путь к лестнице. Поднявшись по ней на второй этаж, он свернул направо, потому что помнил, что там находились гостевые спальни. Долго не думая он решил открыть первую попавшуюся дверь. Комната также оказалась чистой и опрятной. Пусть Гил с Иваном и не ждали в ближайшее время гостей, но гостевые все-таки было решено держать в чистоте. Альфред бросил сумку на кровать и подошел к окну: небольшая зеленая полянка, а за ней темный и, похоже, непролазный лес. Как-то раз Альфреду приспичило сходить туда и прогуляться, но Иван отговорил его делать это, ибо он сам не единожды проводил там несколько ночей, пытаясь отыскать дорогу к дому. Такой аргумент сразу убедил американца не соваться туда. Альфред не знал, как долго простоял у окна, любуясь пожелтевшим лесом, но вскоре он услышал шаги в коридоре. Решив, что это Франциск, наконец, выпустил Гилберта из объятий и пошел искать себе место для ночлега, Америка тут же подался к двери, чтобы выйти и кое-что сказать Франции, как неожиданно с кем-то столкнулся в дверном проеме. Первая мысль – это Гилберт пришел, чтобы хорошенько поколотить его. Но, быстренько оценив габариты вошедшего человека, Альфред понял, что это был далеко не Гил. Он сделал неуверенный шаг назад и поднял взгляд: на него удивленно распахнутыми глазами смотрел Россия. - Эм… Привет, Иван, - неуверенно поздоровался американец. – Я тут… в общем… да, я тут. *** - Гилберт, кто-то звонил? – Иван устало потянулся в кресле и отодвинул кипу бумаг, возвышающуюся на журнальном столике. – Только не говори, что это опять на счет документов! Они из меня все соки выжмут. - Нет, это… ко мне, - замялся Байльшмидт и слегка натянуто улыбнулся. – Ты уже все прочитал? Твой босс настаивает… - Да прочитал, прочитал, - отмахнулся Россия и подпер кулаком подбородок. – Не самое приятное чтиво, знаешь ли. Цифры, имена, термины, снова цифры… можно тебя кое о чем попросить? Гилберт поднял брови и медленно кивнул. - Я хотел бы… почитать твои дневники, - Иван поджал губы и уставился в пол. – Понимаю, это слишком личное, но увидеть историю глазами другого государства было бы полезно. Немец прищурился и посмотрел на улицу – там, в вечерних сумерках, дождь мелко постукивал по желто-красной листве, вторя тихому голосу хозяина дома. «Может, действительно дать… но он прав – это слишком личное. Наверное, не стоит. Или… вот черт!» - Байльшмидт шумно выдохнул, прикрыл глаза. - Ладно уж, когда надумаешь – скажи, - усмехнулся Брагинский, поднимаясь на ноги. – Я спать, денек был тот еще… - А то, ни капли в рот, - улыбнулся Гил и взял со стола бумаги. – Черт, и откуда их столько? Гилберт стоял в центре темной комнаты, уставленной стеллажами, и напряжено вглядывался в корешки книг. - Нет, это давно было… тут я был слишком крут, а Иван и так в депрессии… тут я тоже неподражаем… хмм, Великий должен записать этот поход в свою библиотеку в нынешний дневник, - ухмылялся немец, потирая подбородок большим и указательным пальцами. – Хмм… а, вот, как я ходил в гости к Австрии! Не история конечно, но довольно весело тогда вышло! Байльшмидт с улыбкой выхватил толстый фолиант и любовно провел ладонью по шершавой поверхности обложки. «Тут же и наши проделки с Франциском», - парень захлопнул дверь в комнату и поспешил в гостиную. Из головы альбиноса никак не выходили телефонные звонки – пять дней назад от Франциска и два дня назад от Альфреда. Нет, конечно, они со старым другом как всегда хорошо пообщались и рассказали друг другу много нового, да и услышать Бонфуа было не удивительно, но Джонс, да еще и с лучшими побуждениями – в это Гилберт не верил ни секунды. В душу закралось неприятное чувство, словно кто-то знает то, о чем не знает он сам. - Так, ладно. Восемь утра, на улице наконец-то солнце, неужели я один должен бодрствовать? – спросил Гил вслух, не обнаружив никого в гостиной. – Что ж, похоже, сегодня Магомед идет к горе. Дверь в спальню Брагинского была открыта, а сам хозяин комнаты сидел на кровати с отсутствующим выражением лица. Мгновение – и Гилберт уже лежит на кровати Ивана, размахивая дневником перед его лицом. - Эй, отсутствующий, возвращайся в бренное тело и посмотри, что я тебе принес! Иван тряхнул головой и широко зевнул, забирая книгу из рук альбиноса. - О, что это? – невнятно спросил Брагинский и открыл первую страницу – сон как рукой сняло. – Дневник?! Ты же ведь… - Ну, я сегодня щедрый, - Байльшмидт довольно смотрел на несмелую улыбку друга и мысленно нахваливал себя. – Можешь лично убедиться в том, какой у меня прекрасный почерк. - Стоп, что это: «Сегодня я был так крут…» у тебя каждая запись с этого начинается? - Ну и что? Что ты смеешься?! - Да так… Иван бережно перелистывал страницу за страницей, внимательно вчитываясь в каждое слово, написанное от руки. «А он в этом неплох», - заметил Брагинский и сложил книгу, зажимая открытую страницу большим пальцем – до конца осталось меньше трети, а часы едва пробили три часа дня. – К вечеру закончу». Но было приятно не столько само чтение, сколько то, что Гилберт доверил-таки ему часть своей огромной коллекции, да еще заставил отвлечься утром от невеселых мыслей. А думал Иван о том, что печально быть БЫВШЕЙ сверхдержавой. Не больно, но обидно, так, что в горле встает ком – почти до слез. «Наверное, Америка от радости пляшет румбу вокруг Статуи Свободы. Ну, и флаг ему в руки», - вот на какой мысли прервал Ивана Гилберт, и Брагинский был очень благодарен своему другу. Через пару часов Иван с улыбкой дочитал заметки Байльшмидта и, захлопнув дневник, откинулся на спинку кресла. Брагинский видел, как Гилберт уходил на второй этаж, а потому поспешил спуститься и поделиться впечатлениями. Иван замер между третьим и вторым этажом, вслушиваясь в звуки – кажется, это были голоса, но он не был уверен. Пройдя еще пару ступеней, Брагинский услышал шаги и звук открывающейся двери, похоже, в гостевую. Нахмурившись, мужчина быстро спустился на второй этаж и направился к самой ближней ко входу комнате. Только Иван подошел, как дверь распахнулась, и в него с размаху влетела белобрысая макушка. Брагинский мысленно молился всем богам, чтобы это был хотя бы Канада, но вот «кто-то» сделал шаг назад – из-за очков блеснули ярко-голубые глаза. - Эм… Привет, Иван, - неожиданно робко отозвался Альфред. – Я тут…. в общем… да, я тут. - Ты тут что-то забыл? Если да, то знай – Гилберт все лишние вещи вынес на помойку, - придя в себя от удивления, сказал Иван и, развернувшись, направился к лестнице, по которой уже мчался Гилберт, пытаясь оторвать от себя Франциска. – Гил, я к себе. Спасибо за дневник. Брагинский окинул безразличным взглядом француза, отдал книгу Байльшмидту и поднялся наверх, стараясь думать о хорошем. - А я говорил, что не нужно приезжать, - зашипел Гилберт и, оттолкнув Франциска, пошел за Иваном. – Два эгоиста.