Я — Учиха Итачи

Следующие часы слились в одну непрекращающуюся круговерть: осмотр ирьенинов, сочувственные взгляды и шепотки, которые казалось были повсюду и провожали каждое его движение, визит Хокаге, его внимательные и пронизывающие глаза, словно бы читающие все мысли и чувства Саске, прочувствованная речь о сожалениях, мести и потерях, а напоследок короткое и многообещающее: «О будущем твоего клана поговорим позже, Саске». Саске внутренне содрогнулся, но все же смог удержать невозмутимое лицо. И, только оставшись в палате в одиночестве, позволил себе страдальчески поморщиться и беззвучно простонать что-то ругательное. Он не понимал, о чем собирался с ним говорить Третий, ведь… наследницей готовили Итачи. Да, Саске тоже учили, вводили потихоньку в дела и говорили о том, что он станет опорой нее-сан в управлении кланом и полицией, но не больше этого. Его серьезное обучение должно было начаться только после окончания Академии, так что о клане он знал не больше обычного шиноби Учиха — никаких секретов, тайников и прочего, лишь общедоступные знания об их управлении, организации и экономике. Сама мысль о том, что теперь ему придется в одиночку разбираться со всем этим, беседовать с Хокаге на равных, думать на несколько ходов вперед и отстаивать интересы своего практически уничтоженного клана, вызывала тошноту и головокружение. Саске даже в детстве, в шутку или из-за детской глупой зависти, никогда не мечтал занять место Итачи. Он видел, сколько отнимает это времени и нервов у то-сана, видел, как мучалась с учителями и уроками нее-сан, у которой порою не бывало и пары свободных минут, и совсем не желал того же себе. По правде сказать, он, наоборот, малодушно радовался, что все это достанется Итачи, а не ему: все-таки дипломатичная и умная нее-сан бы отлично с этим справилась, не то что Саске со своим импульсивным и нетерпимым характером. Так что известие о том, что разбираться с делами клана все же придется ему, совсем не радовало. Утешало правда то, что до получения генинской повязки, а то и чуунинского жилета, ему мало что грозит — разве что разбор и вникание в дела клана, чтобы потом не попасть впросак, да и, как выразился Третий, мрачно усмехнулся Саске, «беседы о будущем». От еще более «светлых» мыслей его отвлек негромкий стук в дверь, после которого в палату зашел тот же мужчина с торчащим хвостом и страшноватыми шрамами на лице. На его лице была явная усталость и в то же время какая-то спокойная уверенность. — Шикаку-сан, — негромко произнес Саске и чуть наклонил голову. — Саске-кун, — кивнул он, внимательно оглядывая его цепким взглядом и явно о чем-то раздумывая. — Надеюсь, ты достаточно пришел в себя, потому что нам предстоит сложный разговор. Саске чуть нахмурился, но кивнул, пытаясь понять, о чем может пойти речь — все-таки глава Нара и руководитель аналитического подразделения Конохи не из тех людей, которых будут дергать по пустякам ради какого-то мальчишки. Как бы Саске не любил себя и не переживал о гибели родных, он все же понимал, что Шикаку-сан гораздо нужнее у себя на работе, расследуя случившееся, а не у него в палате или же в его поисках по всей деревне. В конце концов, Саске мог и подождать. Шикаку тяжело вздохнул и, рассеянно оглядевшись, присел на единственный стоявший рядом с кроватью стул, а после снова вздохнул и, потерев висок, осторожно начал, глядя прямо в глаза Саске: — Думаю, ты прекрасно знаешь, что шиноби считается самостоятельным только после получения генинской повязки, а взрослым и вовсе после того, как станет чуунином. Саске настороженно кивнул, внезапно осознавая, к чему так осторожно ведет шиноби — он теперь сирота, за него никто не отвечает и не несет ответственности, в том числе, и он сам… пока не станет чуунином. — Приют? — хрипло выдохнул Саске, чувствуя, как внутри все замирает от ужаса. Он не имел ничего против приютских, в конце концов, у него в классе учились несколько ребят оттуда, но самому там очутиться не хотелось категорически. Бесклановые терпеть не могли клановых, так было всегда, и они просто не дали бы жить спокойно кому-то попавшему туда из клана, а уж что там ждало его, сына главы клана и полиции, гения класса… По позвоночнику Саске прошла еле уловимая дрожь. Он не хотел иметь с этим что-то общее и постоянно отбиваться от чьих-то нападок, жить на одно лишь пособие, ходить в сером рванье, покидать родной дом и спускать все свои силы на попытки сберечь свое пространство и вещи. Нет. Ни за что. Только не приют. Саске сбежит, уйдет из деревни, но ни за что там не останется. — Нет, конечно, нет, — покачал головой Шикаку, обеспокоенно посмотрев на чуть побледневшего мальчика и поспешно пояснил: — Ты клановый, единственный оставшийся Учиха, к тому же сын Фугаку, так что речь идет только о том, кто возьмет на себя опеку… — он осекся, заметив выражение лица Саске. Неловко кашлянув, Шикаку продолжил более мягко и в то же время жестко: — В любом случае, кто-то должен будет позаботиться о тебе, Саске. Сейчас между кланами идут споры, кто приобретет большее влияние на наследника Учих. И в такой ситуации будет лучше, если ты сам выберешь себе надежного взрослого. Саске прерывисто выдохнул, прикрывая на пару секунд глаза, а после внимательно посмотрел на Шикаку-сана, наконец-то понимая, почему он говорит об этом с ним сейчас, а не спорит с другими кланами или не занимается расследованием. — Вы удивительно честны и прямы, как для одного из тех, кто желает получить влияние на клан Учиха, — сжав зубы, выплюнул Саске, начиная откровенно злиться из-за всего этого. Шикаку-сан в ответ только издал негромкий смешок и посмотрел на него с весьма позабавленным лицом, чем заставил его напрячься и нахмуриться. — Моему клану это не нужно, — чуть снисходительно усмехнулся мужчина, качая головой. — Нара не из тех, что рвутся вперед в попытке урвать кусок большего и получают вдобавок лишние мелкие неприятности. К тому же, Учиха и Нара не конфликтовали со времен эпохи воюющих кланов, а с Фугаку мы частенько были на одной стороне… и, думаю, можно сказать, что мы с ним приятельствовали. Саске медленно выдохнул и, все еще чувствуя внутри глухое раздражение, постарался взять себя в руки, а после действительно припомнил, что то-сан близко общался с немногими шиноби, но о Шикаку-сане всегда отзывался довольно положительно. Прикрыв глаза, он некоторое время молчал, судорожно обдумывая разные варианты. Хьюга… Абураме, Инудзука, Яманака, Сарутоби… Акимичи, Нара… В Конохе было всего восемнадцать кланов, из них восемь крупных и наиболее влиятельных, остальные считались малыми или же исчезающими, не говоря уж про всякие семьи потомственных шиноби или талантливых бесклановых. Только вот Саске был сыном главы клана основателей с сильным и важным для деревни кеккей генкаем, его не отдадут кому-то ненадежному и непроверенному. Идеальным вариантом являлся такой же клан основателей со своим геномом, вот только единственная живая представительница Сенджу не появлялась в Конохе уже около семи лет. Оставались Курама, как единственные, кто мог помочь ему развить шаринган и научить его использовать (все-таки они довольно часто роднились между собой и знали немало друг о друге, да и способности основывались практически на одном и том же), и восьмерка крупных кланов, как наиболее влиятельные. Прикусив изнутри щеку, Саске попытался быть беспристрастным, обдумывая все, что знал сам и со слов то-сана с Итачи о каждом клане, но при этом не мог не понимать, что Нара действительно были лучшим вариантом. Они не были столь жесткими и консервативными, как Хьюга, не лезли активно в политику, как Сарутоби и Яманака, не были такими закрытыми, как Абураме, мягкими и пацифичными, как Акимичи, и агрессивно-властными, как Инудзука. Да, с Нара и их высоким интеллектом стоит быть осторожнее, его наверняка постараются использовать в будущем в каких-нибудь своих интригах или получить с его клана пару услуг, однако это было естественным для любого из кланов. А Шикаку-сан ведет себя довольно честно и открыто, так что можно было надеяться, что совсем уж вслепую его использовать не будут, посвятят хотя бы в общие черты. Да и то-сан с Итачи относились к ним довольно благожелательно, пусть и с долей настороженности. Это была та самая золотая середина: они были влиятельными, но не лезли открыто в политику, вели свободный образ жизни, были весьма умными и наверняка могли помочь ему развить шаринган и другие клановые умения, если попросить о помощи. Словно поняв, что Саске уже внутренне определился со своим выбором, Шикаку-сан вдруг негромко добавил: — Если ты помнишь мою жену Ешино, то должен знать, что они были весьма близкими подругами с твоей матерью, а также являлись двоюродными сестрами, — немного помолчав, он продолжил чуть тише: — Ешино очень переживает из-за ее смерти и беспокоится за тебя, так что она весьма и весьма настойчиво просила меня решить вопрос о твоей опеке в нашу пользу… чтобы позаботиться о тебе не просто как о сироте и потомке великого клана, но и как о своем родственнике. Саске прерывисто выдохнул, чувствуя, как внутри что-то предательски дрогнуло, и скупо, совсем сжато кивнул, не зная, что сказать, и расслабившись только тогда, когда Шикаку-сан вышел, напоследок понимающе и ободряюще улыбнувшись ему. *** Нагло позалипав на собственные глаза еще какое-то время, я вернулась мыслями к способностям своего додзюцу, разглядывая три запятые уже более задумчиво и внимательно. По сути, обычный шаринган ускорял восприятие, охватывал и запоминал более подробно всякую информацию, давал видимость циркуляции чакры, а также помогал в создании и наложении гендзюцу. Вторая ступень его развития — Мангеке, давала необычные и специфичные способности для каждого пользователя, в моем случае это: Аматерасу, Сусаноо и Цукиеми. Однако само использование Мангеке сильно давит на психику, вызывает истощение и слепоту. Избавиться же от этих недостатков может следующая ступень — Вечный Мангеке, который достигается посредством обмена глаз с достаточно близким родственником. Мотнув головой, решила отложить размышления об этом до лучших времен, я в любом случае не собиралась пока что светить своими глазками и как-то их проверять или тренировать, разобраться бы с обычным шаринганом… однако я все же не удержалась и, прилипнув к зеркалу, подала чуть больше чакры в глаза и даже не поморщилась от резкой вспышки боли, завороженно наблюдая, как закружились три запятые, складываясь в спиралевидный рисунок. С трудом удержав желание потыкать пальцем в продвинутый шаринган, я сосредоточилась на своих ощущениях, пытаясь найти какие-то различия между тремя томое и красивыми кривыми, помимо чисто видимых. И с нескрываемым удовольствием констатировала, что была права в своих предположениях и помимо уникальных техник, Мангеке был… хм, даже не знаю, как это сказать… мощнее, что ли? То, что я с трудом замечала шаринганом с тремя томое, становилось хорошо заметным, увеличивалась площадь видимости, а еще появлялось эфемерное ощущение легкости и силы, даже могущества… Вздрогнув и замотав головой, я кинула прощальный взгляд на чудо-глазки и поспешила вернуться к своим милым, обычным глазам без всяких причуд, по которым тут же прошлась вполне ожидаемая легкая резь. Вернувшись в комнату и плюхнувшись на футон, я нервно замоталась в одеяло по самый нос и замерла, обдумывая случившееся и испытывая что-то похожее на страх и одновременно еле уловимое желание вернуться к чудо-глазкам, попробовать какие-то из техник, поэкспериментировать, да и… без шарингана зрение казалось каким-то слишком ущербным, неполноценным, небезопасным… В общем, на мозги Мангеке давил шикарно. Даже неудивительно, что по итогу Мадара-Обито, да и тот же Итачи в каноне так ехали крышей. И чакры он жрал как не в себя, да. Гораздо, гораздо энергозатратнее обычного шарингана, хотя это и логично — все-таки более улучшенная версия, да еще и с парой дополнительных ништяков. Только вот эмоции вызывает совсем не хорошие… Такая себе плюшка получилась, напряженно прикусила губу, задумчиво хмурясь, с хоро-о-ошим таким подвохом. Наверняка ведь и что-то вроде привыкания вызывает, больно уж ощущения специфические… или это у меня реакция нетипичная? Потому что я сомневалась, что такие монстры и гении среди Учиха не просекли фишку раньше меня и беспечно продолжали пользоваться Мангеке, если он действительно действовал на Учих, как валерьянка на кота. Да и в памяти Итачи я не находила какого-то такого влияния… Ай, ладно, все равно никакого Мангеке в ближайшее время использовать не собираюсь, потом забреду в семейные тайники-убежища, пороюсь в свитках и там уже разбираться буду, а сейчас я вообще хотела заняться шаринганом и гендзюцу. Выбираться из своего уютного кокона не хотелось, так что я решила побыть ленивой гусеничкой и позаниматься под одеялом, все равно думать нужно, а сидя делать это… лениво, да. Вообще, я любила все эти мозголомные штуки в аниме, фильмах и книгах, искренне наслаждалась боями с иллюзиями и тому подобным. Фыркнув, с иронией призналась, что в принципе увлекалась всем, что не требовало контакта и полноценной драки. Так что теоретически я знала, что оружие иллюзионистов — это, грубо говоря, их воля-желание, воображение и внимательность. Только вот в Наруто гендзюцу строились немного по другому принципу, который я не могла нормально уловить и раньше. Легкое гендзюцу мог скинуть и самый захудалый генин, так что поистине страшным оружием иллюзии считались лишь в руках мастера. И попади я не в Итачи, у которой это было чуть ли не фамильным трюком, хрен бы я стала так заморачиваться — все равно высот вряд ли бы добилась. Однако Учиха совсем без гендзюцу звучало как тот еще оксюморон, причем не смешной, так что иллюзиям в моем арсенале быть. Насколько я знала из аниме, гендзюцу — это что-то вроде перехвата управления над чакрой в нервной системе противника и влияние на его пять чувств, хоть по отдельности, хоть на все. Однако какого-то реального вреда от гендзюцу невозможно получить, разве что ментальное перенапряжение и потеря сознания, если я правильно понимала то, что проделал Итачи своим Цукиеми с Какаши при первом появлении в деревне. Или же это было эффектом от самой техники? М-да, неудачный пример. Тогда пожалуй можно взять то гендзюцу звуковиков во время чуунинского экзамена, там то людей точно вырубало от обычного гендзюцу. Правда, вроде никаких негативных последствий больше не наблюдалось… так что сон — это в лучшем случае, если противник не догадается, что его поймали в иллюзию и не сможет выбраться самостоятельно. Хотя, в моем случае, у меня есть шаринган, который как бы теоретически должен помогать в создании иллюзий и их усилении. Зато вот для деморализации, допроса и временного выведения из строя гендзюцу подходило идеально. Ну, а дальше вязать или кунай в руки… Оборвав мысль, я поморщилась, ощутив во рту мерзкий привкус при мысли об убийстве своими руками. Вопрос о смерти все еще висит, да… Мотнув головой, постаралась выкинуть эти мысли из головы и вернуться к соображениям по технике. Память Итачи практически ничем не отличалась от моих знаний-предположений, кроме того, что для гендзюцу требуется хороший контроль чакры для управления и воздействия на чувства и внимательность-точность-воображение. Ведь чтобы противник не заподозрил воздействие и не прервал иллюзию, нужно было сделать ее максимально правдивой и достоверной. Правда, тут у меня был хороший помощник — шаринган, благодаря которому гендзюцу создавать было легче. Все-таки тут и внимательность, и видение чакры, и сами глаза облегчали задачу… ну, хотя бы в том, что печати для иллюзий мне не требовались. А потом мне в голову пришла одна мысль, и я невольно округлила глаза, прикусив губу и чувствуя себя… очень по-идиотски, да. Внутри вспыхнула отчетливая досада, обида и одновременно смущение. Ведь потренироваться самостоятельно не получится, и гендзюцу на саму себя тоже не наложишь.