Раз, два, три, четыре, пять…
Мы идем тебя искать.
Там, в тумане, кто-то ждет —
Что-то страшное грядет.
Страну Воды не просто так прозвали Туманом. Ночь и большую часть дня острова надежно скрывал морской туман, служа естественной защитой и преградой от врагов — очень сложно подойти, когда ты ничего не видишь, но сам виден издали — киринины довольно быстро оценили данную особенность своей местности и с успехом ею пользовались. Кроме того, на самих островах невозможно ориентироваться без проводника — густой, темный лес, не пропускающий и луча солнца, бело-серая пелена, стелющаяся по земле, неестественная тишина, в которой даже звук собственного сердца кажется слишком громким… Не знаю, как не заблудилась, упрямо направляясь в сторону Неги. Не знаю, как вообще смогла бежать и бежать, не останавливаясь, не обращая внимания на свою рану. Не знаю, о чем думала в тот момент и что чувствовала… и чувствовала ли вообще хоть что-то. Кажется, все то время, что я бежала, просто выпало из памяти — только смутно помнились ощущения сосущей пустоты, размеренно бьющегося сердца, хлестких ветвей и влажной, скользкой коры. Я подошла вплотную к границам, готовясь к еще одному изнуряющему забегу, когда что-то заставило меня остановиться и притаиться среди ветвей деревьев. Все было в порядке, все выглядело так, как и нужно, но… что-то было не так. Прижавшись спиной к влажному дереву, я раз за разом осматривала границы леса, береговую линию, воду, но ни-че-го не находила. И все медлила, не покидая своего убежища и настороженно разглядывая пустой берег перед собой. Что-то не так, не так, не так, дурной птицей бьется где-то внутри в такт сердцу, а тело неосознанно напрягается с каждым мигом все сильнее, словно уже поняв то, что еще не дошло до его глупой хозяйки. Глубоко вздохнув, активирую шаринган, болезненно морщась от того, как леденящим холодом обжигает живот — пустой, вымотанный боем и долгим бегом очаг яро протестовал против лишних трат чакры. И нахмурилась. Именно в такие моменты начинаешь жалеть, что ты не Хьюга с их обзором в почти триста шестьдесят градусов и радиусом в пару километров, а всего лишь Учиха… у которых с сенсорикой чуть лучше, чем у других, но не настолько, чтобы было чем похвастаться. А потом… потом я вдруг цепляюсь взглядом за туман. Обычный туман, который покрывал каждый миллиметр этой чертовой земли, но все же… слишком густой, слишком плотный, слишком сосредоточенный на длинном береге. Нахмурившись, вжимаюсь в дерево плотнее, впившись пальцами во влажную кору, и до боли прикусываю собственную губу. Ловушка. Они разделились? Или отправили одну из команд сюда на случай непредвиденной ситуации? Нет-нет, это уже паранойя, кто в здравом уме может предположить, что два человека смогут перебить отряд с джинчуурики во главе? Но тогда как? Обычный патрульный отряд? К чему тогда эта засада? И сколько их?.. Напряженно вглядываюсь в белесую пелену шаринганом, пытаясь определить количество очагов, когда вдруг недоуменно моргаю, ощутив резкий привкус крови во рту. Рассеяно провожу языком по губе, чувствуя довольно глубокую рану, и тяжело вздыхаю, запрокидывая голову и смотря пустым взглядом в густую сень. Дурная, дурная привычка… Мотаю головой, снова переводя взгляд на берег и тщетно пытаясь ощутить хоть что-то. Рискнуть или уйти? Уйти или рискнуть? Глупый вопрос, криво усмехаюсь я, деактивируя додзюцу и делая шаг назад, осторожно отступая и углубляясь обратно в лес. С острова Неги я, конечно, выберусь быстрее… да вот только самый удобный и короткий путь по воде проходит сквозь чужой туман, прорываться сейчас — не мой вариант, а обходить его — чистое самоубийство, расстояние на воде резко увеличится. И я совсем не уверена, что смогу преодолеть его в таком вымотанном состоянии. Пройтись по всем островам, добираясь по низам, а после сразу рвануть в сторону Страны Лапши? Или попытаться обойтись меньшими жертвами и опять-таки через все острова дойти до Страны Меда, воспользовавшись их натянутыми отношениями с Кири и неизвестно сколько дожидаясь подходящего корабля? Первое — слишком опасно. Второе — слишком долго. Опасно или долго? Долго или опасно? От мыслей отвлекает тревожно сжавшееся сердце, а спустя миг я на одних инстинктах ухожу от чужих сюрикенов. С досадой морщусь и прыгаю в сторону, начиная резко петлять и подспудно ощущая, как меня незаметно пытаются зажать в тиски. Криво усмехаюсь и, глубоко вздохнув, снова активирую шаринган, не обращая внимания на неприятный холод внутри, раскидывая вокруг гендзюцу и создавая пару призрачных клонов, рванувших в разные стороны. Сейчас тяжелый бой для меня — это верная смерть, чакры попросту не хватит на что-то серьезнее нескольких иллюзий, а защищаться с парой кунаев… такая себе вероятность выжить. Тем более, с раной, которая может напомнить о себе в самый неудобный момент. А я ведь даже не посмотрела, насколько с ней все плохо, морщусь, вспоминая ощущение чего-то горячего и влажного на пальцах и с беспокойством прислушиваясь к пространству вокруг. Клоны отвлекут кирининов на время, достаточное для того, чтобы успеть разорвать дистанцию между нами как минимум на пару километров — реалистичности им придаст раскиданная вокруг иллюзия, а меня… меня заметить будет трудно. Я насильно замедляю ток чакры в своём теле и тихо шиплю сквозь зубы от того, как противно заныли чакроканалы и протестующе обжег холодом очаг. Конечно, чакра будет восстанавливаться гораздо, гораздо медленнее, зато шансы выбраться незамеченной резко повысятся — среди кирининов мало по-настоящему талантливых сенсоров, а туман вполне смогут обмануть и клоны… Ведь насколько я понимала, наблюдая на миссиях за напарником, туман лишь давал понять о местонахождении очагов посторонней чакры в себе, а вовсе не о живых организмах в целом. Клоны же вполне автономны и фонят чакрой на уровне меня самой. Обмануться — проще простого, тем более с моей подстраховкой в виде гендзюцу на местности, придающей им большую реальность. Другое дело, что на чертовых островах далеко не убежишь, а перескакивать с одного на другой по воде и остаться при этом незамеченной… Мотнув головой, заставляю себя переключиться на реальный мир. А еще спустя миг, скрывшись от пробежавшего мимо ойнина очередной иллюзией, кусаю губы, настороженно прислушиваясь к лесу, и бесшумно отступаю в другую сторону, резко ускоряясь и передвигаясь на грани своих возможностей, укрывая себя слабыми иллюзиями и прячась в ветвях деревьев. Оторвалась, понимаю я в какой-то момент, на пределе сил преодолеваю еще почти километр и внезапно начинаю падать, как сломанная кукла от подломившихся в прыжке ног. Еле успеваю сгруппироваться перед встречей с твердой землей, прикусив губу и сдерживая болезненный стон от адской боли, прошившей все тело от удара. Хрипло дышу, поворачиваясь, сворачиваясь комком на земле, мелко дрожа и чувствуя, как одежда намокает — рана все-таки открылась и вновь кровоточила. Нужно обработать, сделать повязку, стучит в голове, но я не шевелюсь, только шумно дышу, обнимая себя за плечи, и ощущая противную, ноющую боль… кажется, сейчас мое тело состояло полностью из нее. Разница лишь в том, где болело сильнее. Где-то высоко прогремели раскаты грома и на миг озарились вспышкой молнии деревья, заставив беспокойно дернуться в сторону и тут же зашипеть от обжигающей боли. Глубоко вдыхаю, ощущая, как медленно в воздухе появляется запах предстоящей грозы, и слабо усмехаюсь, позволяя себе вновь растечься по земле. Дождь — отличный союзник. Он скроет мои следы, запахи и заставит ойнинов притормозить в погоне. Конечно, туман на время уйдет, перестав помогать мне в незаметности, но и дождь не даст так просто обнаружить… тем более, если это ливень. В небе вновь громыхнуло, и я, сжав зубы, заставляю себя сесть. Прикрываю глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, удовлетворенно выдыхаю и кратко припоминаю, что видела недавно ручей. Пару мгновений раздумываю о том, чтобы собраться с силами и доползти до него, напоминаю, что умыться вполне можно и дождевой водой, а после с досадой же осознаю, что умыться-то может и можно, а вот обработать рану — нет. Спустя долгие две минуты я все-таки поднимаюсь на ноги, ощущая, как протестующе ноет каждая клеточка моего тела, а после делаю шаг и чуть не падаю, схватившись в последний миг за дерево. Лодыжку простреливает дикая боль, я шиплю, часто-часто дышу, промаргиваясь от выступивших слез, и сжимаю зубы крепче, опираясь о мощные стволы деревьев, отчаянно подволакивая ногу и медленно передвигаясь в направлении воды. Растяжение? Ушиб? Просто подвернула? Мысли перескакивали с одной на другую, мозг отчаянно анализировал собственные ощущения и пытался вспомнить хоть что-то из уроков по оказанию первой помощи. Тех самых, на которых я благополучно дремала или занималась своими делами, а то и вовсе нагло прогуливала. Единственное, что я знала точно — это не перелом. И это успокаивало. С переломом все бы… осложнилось. Ручей нашелся быстро — небольшой, тихо журчащий, глубиной мне по колено и с прозрачной, холодной водой. С сомнением посверлив взглядом воду, я все-таки осторожно присаживаюсь на камни и, внимательно прислушиваясь к затихшему в преддверие грозы лесу, потянула плащ за молнию, сбрасывая его рядом и снимая с себя сумку. И тут же морщусь, ощущая, как противно сводит челюсти. На черной водолазке угрожающе темнеет влажное пятно с какими-то разводами, и в груди сжимается сердце. Я касаюсь своего живота, сглатываю вязкий комок в горле, осторожно тяну мокрую насквозь ткань и болезненно шиплю, неосознанно впиваясь ногтями в собственную ладонь и содрогаясь. Нет. Так дело… не пойдет, качаю головой, кусая губы. Я не смогу ее стянуть — водолазка, кажется, успела слишком сильно прилипнуть. Выдохнув, скатываюсь с влажного камня, пересаживаясь ближе к ручью, и зачерпываю рукой воду, которой тут же намочила ткань. Кусаю губы, заставляя себя не дергаться от болезненно-приятной прохлады и аккуратно пытаясь отодрать от кожи водолазку. И досадливо морщусь, понимая, что нет, все равно не получится обойтись без куная. Мокрая ткань режется не охотно, заставляя еле слышно ругаться и шипеть сквозь зубы, когда очередь доходит до прилипших к ране участков. Раз за разом я мочу их и, зажимая челюсти, стягиваю с поврежденной кожи, чувствуя, как от боли к глазам подступают слезы, что в тишине скатывались по горячим щекам. И с каждым освобожденным клочком к горлу подкатывает все больше желчи, пальцы трясутся сильнее, а голова начинает кружиться от этого отвратительного запаха горелого. Не знаю, додумывал ли его мой пораженный, затуманенный мозг или ожог действительно чем-то пах — мне хватало его вида, чтобы чувствовать себя так, словно вот-вот потеряю сознание. Выглядело отвратительнейше — расползающаяся ужасными обрывками красная кожа, отчасти почерневшая, опухшая, с редкими пузырями, наполненными кровью… В какой-то момент меня все-таки затрясло и вырвало. Я упиралась лбом в свои руки, скрючившись, трясясь, отчаянно запрещая себе реветь, пытаясь взять себя в руки, но из груди раз за разом вырывались всхлипы и задушенные изнутри рыдания. Я… я не… не знала, что мне делать… я не сталкивалась… не читала… просто не знала… Черт, я не знала, что мне делать! Не знала! Блять, я понятия не имела, что делать с настолько плохими ожогами! В таких случаях обычно обращаются в больницу!.. Я застываю. А внутри что-то заходится неприятным, истеричным смехом, который рвется наружу, и я начинаю задыхаться всхлипами и прорывающимся нервным хохотом. Ну конечно же, млять, конечно! Ведь в этом идиотском мире так много больниц… и принимают в них всех-всех… конечно… Смеюсь, качая головой, не отрывая рук от лица, не прекращая рыдать. — Ненавижу… ненавижу, ненавижу, ненавижу! — вырывается сквозь истерику яростным шепотом, пропитанным отчаянной злобой и болью. — Боги, как же я ненавижу этот мир!.. А в памяти вдруг вспыхивает такой дорогой взгляд кинжально-острых, серых глаз с неприкрытой насмешкой и таящимся в глубине беспокойством. Я кусаю до боли собственные пальцы и проглатываю вязкий комок в горле, отбрасываю с лица промокшие от слез пряди и трясущимися руками подтягиваю свою сумку, зарываясь в нее, ища бинты, аптечку, что-нибудь… я же сильная, да? Я справлюсь… должна справиться… Надо только взять себя в руки и подумать… сильно подумать, ладно. Только вот и выхода нет, верно? Ждать помощи и подсказок не от кого. Сейчас у меня есть только я сама… а я же та еще мстительная и злобная сволочь, да? Я обязана справиться… Меня все еще отчаянно трясет, и руки ходят ходуном, пока я обматываю живот чистыми бинтами, что-то успокаивающе себе шепча и намазывая поверх первых пары слоев заживляющую мазь — касаться собственной кожи просто страшно, а мазь… мазь наверняка немного поможет. Хотя бы не даст ожогу распространяться дальше… В тот момент, когда я закончила с еле слышным всхлипом, в небе снова прогремело, сверкнула вспышка молнии и начал мелко накрапывать дождь. Не обращая никакого внимания на начинающуюся непогоду, я стягиваю с себя обрезанные остатки водолазки, надеваю валяющуюся в сумке футболку, в которой обычно спала, и накидываю плащ обратно на плечи. С сомнением ощупываю ногу, однако той дикой, пульсирующей боли уже не чувствовалось, только слабые отголоски, и я облегченно выдыхаю. Терять скорость в моих обстоятельствах — чистой воды самоубийство. Буду считать, что просто неудачно упала. Еще пару мгновений я сверлю взглядом обрывки своей одежды, а после одним резким выдохом сжигаю их дотла, потратив всю чакру, что успела за это время восстановиться. Оставлять следы не стоит. Склонившись над ручьем, я смываю с рук бурые разводы, умываю лицо и набираю в свою флягу воды. Прикусываю губу, со вздохом понимая, что нужно сделать привал, но и оставаться у воды… меня здесь будут искать в первую очередь. Это попросту логично. Однако и уйти далеко я сейчас не смогу — ни чакры, ни физических сил. Я слишком вымоталась. Бросаю неуверенный взгляд по сторонам, а после тяжело вздыхаю и углубляюсь в лес, ища укромное место, в котором можно поспать пару часов. В грозу меня искать вряд ли станут, да и дождь все больше набирал силу — мне бы не хотелось передвигаться в такую погодку по незнакомой местности. Всего… пара часов. За это время ничего же не случится, верно?..