Я — Учиха Итачи

Плюх. Клац. Хрусть. Плюх. Хрусть. Свист. Клац. Хрусть. Плюх. Свист. Хру… — Может, ты уже прекратишь издеваться над бедным животным? Орочимару вздыхает и поднимает рассеянный взгляд на кукольника, оставляя в покое чужие конечности, но продолжая цепко удерживать несчастное создание в воздухе. — Ощущаешь сострадание к себе подобным? — с ленивым интересом спрашивает он, возвращаясь глазами к опасно щелкающим клешням. — Ощущаю сострадание ко всем, кто имеет с тобой дело, — соглашается Сасори и сверлит его немигающим взглядом. А после негромко добавляет: — Если продолжишь в том же духе, он ужалит. Орочимару лениво отмахивается от чужих предупреждений и продолжает доставать животное, не обращая внимания на кукольника и его тяжелые взгляды, так и намекающие, что кое-кто мог бы уже и перестать маяться ерундой и наконец-то пойти помочь своему напарнику… Нет. Не мог бы, мысленно фырчит змей с недовольством, продолжая свои издевательства и рассеяно думая о том, что, кажется, ему нужно в отпуск. Или смена обстановки?.. — Просто помни, что держишь в руках самое ядовитое создание Суны, — произносит с неуловимым смирением Сасори и издает тот тяжелый вздох, когда окончательно устает от Орочимару. Сам Орочимару пропускает его слова мимо ушей, размышляя о том, что они слишком засиделись на одном месте. Скучные задания, скучные заказчики, однотипные мелкие города… Одно развлечение — дразнить Сасори, и то наскучить успело. И как только вконец не разругались? А, нет… Разругались. Как раз с утра, когда Сасори принял это дурацкое задание и потащил Орочимару в биджеву пустыню за своими биджевыми скорпионами по биджевой жаре… Нам определенно нужен отпуск, думает змей и в последний момент отдергивает руку от влажно поблескивающего алого жала, отбрасывая, наконец, опасную тварь куда-то в сторону. И, желательно, подальше друг от друга, мысленно добавляет он, сладко улыбаясь и без всякого раскаяния в голосе замечая: — Кажется, он сбежал. Обернувшийся Сасори сверлит его тяжелым взглядом, безошибочно находит взглядом то место, куда улетел мелкий скорпион, а после устало замечает: — Это уже шестой, Орочимару. — Что поделать? — вздыхает саннин и опирается щекой о собственный кулак. — Такие проворные создания. Кукольник делает глубокий вздох, с трудом удерживаясь от нелестных замечаний, а после: — Просто не подходи к контейнеру, ладно? Орочимару моргает, вспоминая про тот биджев контейнер с шевелящейся внутри массой, который ему всучил раздраженный напарник и который он, кажется… На его лице появляется крайне задумчивое выражение, которое он не успевает скрыть от внимательных глаз кукольника. — Только не говори, что ты что-то с ним уже сотворил, — предупреждает Сасори опасным тоном. Орочимару невольно издает смешок, трет пальцем подбородок и: — Возможно, я забыл его закрыть?.. В глазах кукольника вспыхивает ярое желание его где-нибудь прикопать. — Знаешь, если так подумать, то все не так уж… — Еще одно слово, Орочимару, и твое тело никогда не найдут. — Прекрати. После всего, что между нами было, ты меня не убьешь, — отмахивается Орочимару, ощущая себя самую капельку виноватым и весьма раздраженным от этого факта. Все-таки, если бы не его забывчивость, то они уже давным-давно покончили со всем этим и счастливо спали в своих кроватях в гостинице, а не продолжали торчать в биджевой пустыне. И свалить бы всю вину на Сасори, но тот, не считая его нежелания с ним разговаривать и еле исходящего весь день ки… А хотя нет. Вот как раз в его ки и заключалась вся проблема: за полдня они не наткнулись больше ни на одного биджевого скорпиона. Несчастные животные явно избегали их и избегали из-за Сасори, заканчивает свою мысль змей, а после тут же кривится: успокаиваться кукольник не собирался, продолжая злиться, а ловить мерзких тварей в одиночку ему претило. Если уж и продолжать страдать, то страдать вдвоем. — После всего, что между нами было, я удивлен, что все еще не убил тебя, — сквозь зубы огрызается Сасори, не глядя на него. — Не то чтобы ты не пытался… У меня хорошая переносимость ядов, — рассеянно напоминает Орочимару, сверля взглядом звездное небо и с печалью осознавая, что, кажется, застряли они тут надолго. — К моему сожалению, — соглашается кукольник и ускоряет шаг, вырываясь вперед. Зато это было забавно, мысленно добавляет змей и тяжело вздыхает, провожая его силуэт и рассеянно окидывая окружающее пространство взглядом. Оставить его в покое и заняться обустройством стоянки, что ли? Может, он хоть немного успокоится и прекратит отпугивать всю живность в округе, здраво размышляет Орочимару, а после с крайней неохотой принимается за разбивку небольшого лагеря. Обычно подобными мелочами жизни заморачивался Сасори: самому Орочимару было давным-давно глубоко плевать, где ночевать и что есть, но вот кукольник ценил собственный комфорт и здоровье, а потому заботился обо всем заранее: и о том, что есть, и о том, где спать, и даже о том, где мыться. Орочимару непременно бы посетовал об избалованности своего напарника вслух, но уже слишком привык к хорошему, чтобы лишаться удобств из-за своего длинного языка и природной мстительности кукольника. Тот запросто мог решить устроить им пару месяцев походных условий и даже специально набрать ради этого побольше заданий в позабытых Ками местечках. Не то чтобы он уже этого не сделал, мрачно покосился учёный на окружающий его со всех сторон песок, скривив губы. От мыслей, полных тоскливых сожалений, его отвлекает голос Лидера: «Как ваша миссия?». Орочимару задумчиво косится в сторону, куда ушёл Сасори, рассеянно раздумывает о том, с чего это Лидер вдруг решил изменить своим привычкам связываться с его напарником, а не с ним, и лаконично отвечает: «Еще двигается». От Лидера доносится что-то вроде молчаливого ожидания подробностей, на что Орочимару с легкой насмешкой добавляет: «Пока двигается. Мы над этим работаем». В ответ же повеяло чем-то таким… раздосадованным? недовольным? неудовлетворенным? Как же ему нравится эта мысленная связь, вскользь усмехается Орочимару, понимая, что Лидер не просто так начал с этого разговор, хотя изначально он и отослал их сюда, лишь бы они убрались куда подальше и застряли там на месяц-другой. Назло ему они быстро со всем этим расправлялись… До этих биджевых скорпионов. Вот уж кто точно родственники его напарника, хотя бы в духовном плане: такие же невыносимые. Змей задумчиво облизывает губы, снова смотрит в сторону, куда ушел Сасори, и логично предполагает: «Что-то срочное?». От Лидера чувствуется нечто ещё более уставшее и раздраженное… И среди коктейля чужих, почти неразличимых эмоций Орочимару вдруг улавливает что-то очень похожее на беспокойство. Что-то серьезное, понимает змей и щурится. «Возникли некоторые трудности», — уклончиво отвечает Лидер, и чужое ожидание его реакции ощущается почти физически. «Нужна твоя помощь», — добавляет Пейн спустя недолгую паузу, так и не дождавшись от него ровным счетом ничего. Орочимару пренебрежительно кривит губы, мгновенно распознавая за чужими словами несказанное, но легко читаемое: «помощь как медика, потому что кто-то лоханулся и теперь его нужно собирать по кускам, вот только до базы он сам не доползет». «Я не ирьенин по вызову», — напоминает с насмешкой он и расслабленно прикрывает глаза, позволяя себе растечься на жалком подобии постели. Если кто-то и вляпался… Это проблемы того, кто вляпался. Орочимару не собирается бегать ради каждого второго, бросая все дела, чтобы спасти чью-то неблагодарную шкуру, которая слишком глупа и слаба для того, чтобы самостоятельно выбраться из той передряги, в которую влезла не то по собственной тупости, не то по неосторожности. Саннин уже почти готов оборвать их связь, как делает это всю жизнь в Акацуки после того, как выясняет все его интересующее, когда Лидер произносит это: «Даже если это твой обожаемый Учиха?». На целое мгновение он застывает. «Они столкнулись с Треххвостым», — добавляет Пейн, почувствовав слабину. И негромко добавляет: «Джузо мертв. Итачи нужна помощь». Биджуу, мрачно думает Орочимару. Вот же биджуу, мысленно повторяет он, молча выслушивая краткие объяснения Лидера и с досадой осознавая, что, похоже, о его заинтересованности в Учихе не знает только сама Итачи. Если еще не знает, поправляет сам себя мужчина и снова кривится. И, ничего не говоря, все-таки обрывает связь. Орочимару трёт переносицу, устало вздыхает и переводит тяжелый, немигающий взгляд на притаившегося в складках одеяла скорпиона. Не тех, что они искали, а так… обычная мелочевка. — И как это объяснять Сасори? — риторически спрашивает он вслух, рассеянно тыкает в того пальцем и тут же подхватывает его, наблюдая, как эта мелочь щелкает клешнями в воздухе и опасно водит хвостом, прицеливаясь. Тяжело вздыхает, уже предвидя кучу ласковых от кукольника, щелкает скорпиона по наглым конечностям, а после отбрасывает его куда подальше. Проводив его полет рассеянным взглядом, он со вздохом констатирует: — Сасори меня убьёт. И даже не вздрагивает, когда рядом раздается насмешливый голос напарника: — Конечно, убью. Рано или поздно, — и, скрестив руки на груди, требовательно поднимает бровь: — Что ты успел натворить? С губ Орочимару невольно срывается смешок. В общем-то, у них все равно не было особого выбора. И если Сасори эта затея, как, впрочем, и сама просьба Лидера, не нравилась, потому что откладывали его собственные планы на еще более неопределенный срок, чем это уже сделал саннин, то вот Орочимару не пылал восторгом скорее от того, что несло от этого всего как от… Сильно несло, да. Замявшийся на пару мгновений и явно не договаривающий многого Пейн выбивался из привычного поведения, заставляя сразу подозревать худшее и просчитывать в голове всевозможные варианты. Даже самые бредовые, вроде тех, где им придется самим прорываться в Кири. Или почему его Учиха так важна для организации: ради нее Пейн временно отозвал их с задания, связался с ним и если бы не личная заинтересованность самого Орочимару… вполне возможно, что ему бы сделали предложение, от которого он бы не смог отказаться. Как от того, после которого, собственно, и вступил в Акацуки. Чем больше времени проходило, тем больше зрела его уверенность в том, что все далеко не так просто, как говорил Лидер, и что от происходящего не просто пованивает, а конкретно несёт. Возможно, Итачи что-то знает, размышляет саннин и задумчиво облизывает губы, не собираясь также отбрасывать тот факт, что Лидеру могут быть просто интересны ее способности. В конце концов, из Учиха больше никого нет — ее брата он в расчет не брал. Насколько знал сам Орочимару, на фоне старшей сестры тот выглядел очень и очень… блекло. И это тогда, когда им занимались, а не сейчас, когда тот, в принципе, лишился каких-либо наставников. — Учиха задерживается, — роняет Сасори равнодушно, прерывая наконец-то свое молчание. Орочимару уже достаточно знал своего напарника, чтобы с уверенностью сказать, что тот начинает злиться: ожидание кукольник ненавидел больше всего на свете. И как только с подобными замашками решил стать марионетчиком, дергает плечом Орочимару и тут же отпускает эту мысль. Уж кто-кто, а Сасори был тем еще сплошным противоречием, которое саннин уже достаточно глубоко изучил и давно смирился с ним, а потому вздыхал по привычке, да чтобы отвлечься от того же отвратительного ожидания. Терпение было далеко не самой лучшей чертой их тандема. — А ведь мы могли бы отправиться ему навстречу, — полушутливо-полусерьезно предлагает Орочимару, бросая очередной взгляд на только-только рассветающее небо и снова переводя его в туманную даль. Сасори выгибает бровь и с раздражением, смешанным с насмешкой, интересуется: — Ты думаешь, он не сможет дойти даже до сюда? — Это же ребенок, — вздыхает Орочимару почти без всякого притворства. — Он мог потеряться. — Этот ребенок был капитаном вашего АНБУ, — напоминает кукольник со странным выражением в глазах. — Кроме того… Это Учиха. У него есть шаринган. Ты же помнишь, что это такое, да? Саннин едва сдерживает желание пренебрежительно фыркнуть. — Впутаться в неприятности? — тут же предполагает он. — Учиха сам по себе сплошная неприятность, — едко отрезает Сасори. А потом о чем-то вдруг задумывается, морщится и с неохотой признает: — Но это уже больше в его духе. Орочимару оживляется, готовясь на полном серьезе предложить пойти выручать бедного ребенка, когда вдали мелькает чужой силуэт. Кукольник рядом с ним неуловимо напрягается, впрочем, никак этого не показывая и одними глазами цепляя неспешно идущего к ним человека. Мгновение, два, три… Появившаяся Итачи окидывает их быстрым, цепким взглядом мертвенно-пустых глаз и склоняет в приветствии голову: — Прошу прощения. Пришлось немного… задержаться. Сасори щурится и произносит ничего не значащее: — Вот как. В ее глазах мелькает что-то темное, почти хищное, и Итачи растягивает в легкомысленной усмешке губы, неосознанно обнажая зубы и впиваясь в них блеснувшим сталью взглядом. — Именно так. Я заблудился, — с нажимом добавляет она, одним только тоном предупреждая их от дальнейших вопросов. Орочимару щурится, коротко переглядывается с Сасори и вновь переводит изучающий взгляд на притворно-беззаботную Учиху, в черных глазах которой отражается лишь пустота. От нее несет влажным лесом, едким дымом и тяжелым запахом железа. От нее несет кровью.